Черная Королева

Не ведьма, не колдунья

Явилась в дом ко мне,

А летним днем испить воды

Зашла случайно смерть.

Маргарита Пушкина

Черная Королева

Мне тяжело писать это письмо, ибо я знаю, что тот человек, который его будет читать, давно мертв. Да, я храню память о нем, забавную коллекцию разноцветных образов, чувств и воспоминаний о детстве, юношестве... Да много еще о чем.

Но все же я постараюсь донести свою мысль и рассказать историю. Быть может, это изменит мир. Возможно, изменит его к лучшему, возможно, даст шанс мне и многим другим. А, возможно, я всего лишь просроченный материал, который возомнил себя богом.

С чего начать, кроме этого признания, что я — тот, кем ты когда-нибудь, наверное, станешь?

Наверное, ты сейчас читаешь этот текст в недоумении, пытаясь понять, откуда он появился, не веришь своим глазам, а, быть может, считаешь, что это просто спам.

Что мне сделать, чтобы ты понял меня, почувствовал и прислушался, когда я так ограничен во времени и объеме?

Наверное, я расскажу тебе о своем дне. Самом обычном дне, который начался сегодня со странного сна, который, должно быть, скажет тебе намного больше, чем теперь мне...

* * *

Я лежал на какой-то твердой поверхности, и сквозь дремоту слушал голоса. Люди стояли надо мной и разговаривали. Мягкие, достаточно приятные голоса, на самой границе слышимости, и говорили явно обо мне. Они и держали меня на границе этой дремы, не давая окончательно соскользнуть в сон.

— Нет, я говорю вам, это не человек, — произнес мужской голос с приятной хрипотцой, явно принадлежавший пожилому человеку — К тому же, контакты с миром людей были давно утрачены.

— А кто он? Эльф, по-твоему? Тело-то его больше на человека смахивает, — Этот голос казался намного моложе, и мог принадлежать… Да кому угодно, на слух я все равно различал голоса плохо.

— Человека — передразнил собеседника старик — Если не считать того, что раны его тело лечит быстрее, чем тело тролля, глаза видят больше, чем глаза эльфа, а уши способны различить то, что…

— Нет, нет, и еще раз нет. Даже близко не похож. И нет, я не о теле. Посмотри на линии, что рисуют его судьбу. Он смертен, как и все люди, и над ним так же, как над каждым из этого проклятого племени занесен клинок.

— Но он должен был ударить давным-давно и оборвать его жизнь, почему же он этого не сделал?

— Его держит воля. Воля этого человека — не просто камень или сталь, она прочнее всего, что только есть под этим солнцем. Воля этого… существа держит руку Черной Королевы на почтительном расстоянии, не давая завершить то, что началось в момент, когда он только появился на свет. Они замерли в поединке.

— Никто и никогда не может выиграть в поединке у Черной Королевы, о чем ты таком говоришь?

— Я не спорю с этим утверждением. Погляди, поединок продолжается даже сейчас, идет полным ходом. Взгляни на узор, что держит его душу!

— Любопытно! Смертное тело стало ловушкой для духа. Дух пытается вырываться изо всех сил, но скован цепями столь удивительно… искусно. Цепи не уродуют, не выдавливают дух, как это должно быть. Они похожи на одежды, которые приносят муки… Дух лечит себя, становится сильнее, и рвет цепи, но никогда не обрывает до конца, давая им вырасти прочнее, чем раньше. И цепи никогда не сдавливают дух окончательно, лишь направляют его силу, поддерживая эту тюрьму. Тело и дух словно склеены волей этого человека, что держит их в хрупком балансе… Я... Я никогда такого не видел!

С большим трудом я открыл глаза. Даже сквозь сон мое сознание привычно начинает анализировать обстановку, пытаясь разобраться, какого лешего тут происходит. Во мраке помещения я вижу людей. Один был сухим стариком, лицо которого украшали серебристые глаза, словно копающиеся в моей сути. Одет он был в бесформенный балахон, не дававший мне различить деталей. Все было смазано и нечетко. Второй был в разы моложе, так же болезненно тощ. Зеленые глаза выделялись на его лице, в них играли искры любопытства. Острые уши выделялись среди шевелюры волос.

— Его воля перебила даже заклинание, он нас слышит!

— Может быть…

В этот самый момент диалог прервала женщина, открывшая дверь. Она была молода, ей можно было дать максимум двадцать лет. Длинные черные волосы спускались до самого пояса подобно плащу, сливаясь с черным обтягивающим платьем, так элегантно подчеркивающим фигуру. Светлая кожа выделялась на этом покрывале из тьмы, невольно заставляя мурашки бежать по моей спине. Я поймал взгляд ее серых глаз и сразу же узнал ее.

— Алиса? — хрипло произнес я, не веря в то, что вижу.

Женщина, как две капли воды походила на ту, что была мертва уже много десятилетий. Даже одета была так, как она в тот самый день, когда она навсегда прочно вошла в мою память, сделавшись еще одним воспоминанием. Тем самым, которые несут с собой всю жизнь.

— Надо же, он помнит мое старое имя, — удивленно произнесла та, — но он не здесь… Как жаль. Я так по нему скучаю.

— Жаль. Жаль, что тогда я не знал и сотой доли того, что знаю сейчас. Я мог бы тебя спасти… Мог бы.

Что-то пискнуло, что-то до боли знакомое.

— Это не важно, Артем, совсем не важно. Не стоит сожалеть о том, что ты не мог изменить, — улыбнулась та. Я жду тебя здесь все эти годы. Ты придешь?

Я почувствовал то, о чем она говорит.

— Не думаю, что тороплюсь присоединиться к тебе, дорогая. Прости.

— Но твое время пришло давно, неужели ты не тоскуешь? Неужели ты не хочешь?

— Хочу, — словно эхо повторил я, — Всем сердцем. Также, как хочу обожраться сладкими пирожными, когда их вижу. Но предпочту брокколи. Также, как хочу бросить все, лечь и ничего не делать, но вместо этого работаю. У меня нет выходных, нет праздников, нет времени, которое я бы тратил зря. И я знаю, зачем я это делаю, моя дорогая.

Женщина отошла, печально улыбнувшись. Она знала, что он ответит именно так, не обижалась. Просто любовалась гостем.

Что-то опять где-то назойливо пищало, от этого писка мир тонул в дымке, словно бы этот писк был способен разрушать сам мир вокруг.

— Я буду ждать тебя. Мы все будем ждать тебя. Возвращайся... Хотя бы тогда, когда сможешь.

Я улыбаюсь вновь, хотя, наверное, эта улыбка более похожа на хищную гримасу. Мне тяжело удерживать себя на этой границе сна и яви, но я не хочу просыпаться раньше времени, оборвав этот диалог.

— Это то, чего я не могу тебе пообещать, дорогая… Никогда, покуда я жив.

И я проснулся. Будильник надрывался, а вместе с ним и сходила с ума сигнализация, зафиксировавшая аномальный скачок кортизола.

Небольшой блок электрохимических датчиков, вшитый в мою руку передавал данные о нескольких десятках биологически активных веществ, плавающих в моей крови. Гормон роста, половые гормоны, профиль противовоспалительных энзимов, факторы воспаления, состояние метаболизма... Да, все было в норме, даже лучше чем вчера, когда я уколол себе на ночь ещё одну дозу препарата. С каждым годом сны от этой процедуры становились все более яркими и осязаемыми.

Вирусный вектор принес в мои клетки энзимы бактерий из почвы, которые позволили какое-то время моим клеткам переработать и вывести липофусцин. У людей он не выводится, так и накапливается тяжким грузом в клетках, в конце концов, проявляясь пигментными пятнами на коже.

Вместе с ним, введенная с вечера капельница вычистила из моих сосудов те немногие расширенные продукты гликолиза, что там были. Эти маленькие и очень вредные молекулы, получаемые от реакции Милларда, когда белок соединялся с глюкозой, и такие вредные, когда они образовывались не в виде хрустящей корочки на пироге, а в твоем организме. Они соединяли вместе соседние волокна коллагена и из-за них сосуды теряли свою эластичность, а рецепторы в клетках к этим веществам провоцировали воспалительные процессы.

Я потянулся, разминая шею. Процедура, как и всегда, оставила после себя некую едва уловимую свежесть. Хотелось еще полежать в кровати, но я привычным движением поднял себя на ноги и пошел в ванную комнату, где начал свой привычный за долгие годы ритуал. Пока я чистил свои импланты и брился, я прокручивал в голове увиденный сон, невольно поражаясь, с каких дальних полок памяти мой мозг достал эти воспоминания.

Алиса.

Так звали мою первую школьную любовь. Я так и не признался ей в этом, хотя так хотел это сделать еще на выпускном. Черт, я даже купил тогда розу. Не вышло. Стеснение побороло даже самое светлое, как многие считают, чувство, и судьбы наши разделились. Она мне так и запомнилась. Высокая, в шикарном черном платье, только уши добавь и вылитая эльфийка, по которым сходили с ума все школьники моего возраста. Так похожа на актиссу сыгравшую Арвен в "Властелине Колец", разве что более стройную и более элегантную.

О ней я вспомнил потом только спустя десять лет после выпускного, или около того. Сейчас уже и не упомню. В момент ностальгии случайно нашел ее страницу в социальной сети только для того, чтобы узнать, что ее недавно не стало. Раковая опухоль съела ее изнутри, буквально уничтожив головной мозг за считанные месяцы. Наверное, знай я тогда все то, что знаю сейчас, я бы не допустил этого. Но тогда медицина была в каменном веке, а я даже не знал, что у митохондрий есть своя ДНК, и имел тройку по биологии.

Очагов опухоли было несколько, она пережила и операцию кибер-ножом, и химиотерапию, и несколько трепанаций черепа... Но все тщетно. Она сражалась до последнего, достойно и с честью вынося все жуткие операции, но в конце концов проиграла и ушла, оставив мужа вдовцом, так и не оставив после себя детей.

Странно, что я ее вспомнил только сейчас. Особенно сегодня. А ведь сегодня был особый день. Мой день рождения. Мне исполнялось тридцать четыре года. Двести тридцать четыре года, если быть точным.

Выйдя из ванной, я скормил автоматическому лабораторному стенду анализы. Пока тот шуршал, с огромной скоростью выполняя диагностические операции, я перетянул жгутом вену, и набрал пробирку крови, которую сунул в другое отделение. Я привык видеть за годы свою кровь, привык видеть, как иглы пронзают мою кожу, у меня даже не было страха перед операционными столами, где я за эти годы бывал множество раз.

Такие анализы я делаю раз в месяц. Мне было выгоднее было купить целый стенд, чем обращаться в клиники, и для этого пришлось даже открыть небольшую фирмочку, ибо поставщики не работали с физическими лицами. На дистанции в уже десять лет эта маленькая оптимизация расходов окупила себя, а тот факт что все тесты я выполнял строго на одном и том же оборудовании добавило точности моей диагностике.

Завтрак, зарядка, второй завтрак. Мало сахара, протеины, жиры. Я не большой поклонник кето-диеты, скорее циклически меняю разные схемы питания, ориентируясь на данные телеметрии.

Кто я? Я безумец. Безумец, который ведёт, наверное, самую долгую дуэль с Черной Королевой.

Моя давняя любовь и ненависть, дама которой я восторгаюсь и которую я ненавижу всем сердцем. Даму, которой поклонялись в древности. Кто она? Дама, вызывающая священный трепет у всего живого одним своим именем и первобытный ужас своим видом.

Смерть.

С чего все началось? Почему я здесь? Почему не выбрал тихую жизнь и не ушел, как все те, кого я когда-то знал? Почему я выбрал противоестественное существование, вопреки всем, казалось бы, законам бытия?

Не знаю. Я помню только момент, когда чудом сохранившему все, пускай и теперь белоснежно седые волосы, старику врач произнес:

— Здоровыми хотите быть? Забудте об этом.

Эта канцелярская крыса, детище системы, которая убивала на корню экспертизу, хоронила таланты и выписывала дорогущие плацебо... Эта толстенная женщина, презрительно смотревшая на меня через толстенные очки, сама не могла похвастаться здоровьем. В ее голосе я слышал пренебрежение и отвращение.

Наверное, с годами, я понял, что тогда вспылил, и едва ли загнанный от количества бумаг терапевт имела хоть какие-то силы вникать в мои проблемы. Но чувствовать себя бессильным было больно, тяжело. Эта оплеуха словно заставила меня проснуться. Понять, что позади не только юность, но и зрелость и что моя эпоха стремительно подходит к своему завершению.

Я не хотел этого. Я не хотел, чтобы моя история так закончилась. И я предпочел страху действие. Через неделю я закинул в себя первую порцию препаратов, которые до этого были проверены только на мышах и культурах клеток. Сенолитики, активаторы теломеразы, противораковые препараты у которых оказались побочные эффекты в виде репигментации волос...

До этого я жил достаточно активной и здоровой жизнью, но не переходил грани разумного, когда следил за своим здоровьем. Теперь же я понял, что этой жизни пришел конец. Я проснулся. Я вскрыл свои запасы на пенсию и поставил эти деньги одной большой ставкой на здоровье и жизнь в игре, в которой нельзя выиграть, зарезервировав минимальный бюджет на билет в страну, где законом разрешена эвтаназия. Это был второй план, если первому суждено было бы провалиться. И, наверное, мне повезло. Деньги, помноженные на знания, немного удачи и правильных знакомств — вот то, что мне помогло.

Я знал десятки других людей, что пошли моей дорогой и сгинули, потратив миллионы долларов, десятки лет жизни. Кто-то от побочных эффектов, кто-то от рака, а кого-то просто сбила машина. Их опыт, их исследования — они настоящие герои, а не я. Они те титаны, на плечах которых стояла вся моя долгая жизнь и успех,

Почему я? Наверное, потому, что будь на моем месте кто-то другой, письмо писал бы он, а не я. Квантовое бессмертие? Быть может и оно.

А что было дальше?

Тесты метилирования генома, часы Говарта оценили мой возраст тогда в пятьдесят шесть. Почти на восемь лет моложе моего хронологического возраста, и это было хорошим началом долгого пути.

Через год я сбросил почти шесть лет с этого значения и не планировал останавливаться на достигнутом.

Переливания фрагментов синтетической молодой плазмы, замещение альбумина и плазмоферез для вывода накопившихся аллергенов... Последнее, кстати было дорого и, наверное, зря. Я пропускал через себя десятки и сотни статей, уже в уме прикидывая вероятности и издалека замечая подгонки в результатах экспериментов и то, что предпочитали бы не заметить. Не гнушался я и мутных источников информаци вроде блогов биохакеров-экспериментаторов. Уже к середине века они умирали десятками от своих протоколов, иногда совершенно бесполезно.

Ну и конечно, я все это проделывал с собой, скрупулёзно записывая свои ощущения, эмоции, чувства.

Через год, на очередное назначение к терапевту вместо седовласого мужичка пришел подтянутый мужик, которому можно было дать тридцать пять или сорок. В его темных волосах было лишь немного проседи.

Но той женщины уже не было, меня принимал совсем другой терапевт. Как же хотелось посмотреть ей в глаза, когда она бы увидела мои анализы. Я снизил сахар, улучшил чувствительность своих клеток к инсулину, избавился от седины без применения краски (пускай и вливал для этого себе жуткую противораковую дрянь прямо в вену, от которой мне потом было плохо). Я привел в норму холестерин, избавился от атеросклеротических бляшек, пускай и было у меня их, спасибо генетике, не очень много...