Агни-13

Глава тринадцатая

Тупик. Абсолютный и бессмысленный.

Она не хотела открывать ему дверь. Не могла.

И она не хотела уходить от двери. Просто... не получалось.

Захлёбываясь в бесшумном плаче, она прислонилась к стене, а потом и вовсе спустилась сидеть на корточках, продолжая безнадёжно и опустошающе реветь.

Будто услышав её, Таеган немного помолчал, а потом, снова стукнув в дверь, чуть ли не угрожающе сказал:

— Если ты не откроешь, я буду сидеть здесь до утра!

И дверь скрипнула под напором сильного и тяжёлого тела. Аня услышала долгий, не сразу оборвавшийся шорох и поняла: Таеган с той стороны двери то ли устроился на корточках, как и она, то ли сел прямо на пол спиной к двери.

Тупик...

Что они могут сказать друг другу? Она-то — понятно: продолжит реветь и жалобно голосить, что не может без него. Последнее — это, строго говоря, факт... Или... если Аня сорвётся, то примерно представляла: что бы она ему ни пыталась высказать — нет, выкричать! — говорить ровно у неё уже не получится. Она сейчас как натянутая, дрожащая от напряжения тетива — вот-вот вздрогнет и пошлёт отравленную стрелу, обвиняя Таегана в предательстве, глупо напоминая о том, что она его чуть ли не спасла от прозябания на всю оставшуюся жизнь без магического дара, а он — бессовестный и неблагодарный!.. Чем он ответил ей, когда она поверила ему?!

Бабские вопли...

И это будет непоправимо. "А тебе нужно, чтобы было поправимо?! — трясясь от сдерживаемых рыданий, поражалась она себе. — Да что поправлять-то можно в этой ситуации?! Он теперь не мой. И я ему чужая. Что ещё он мне хочет объяснить?! Причины, по которым он всё-таки предпочёл выбрать ту, что красивее и моложе на пару лет? Его право! Но зачем мне-то этими причинами мозги компостировать?!"

Мимоходом она заметила, что, чем далее, тем больше использует в мыслях жаргон своего мира. Почему? Пачкая этими грубыми словами ситуацию, она думала, что может справиться с ней?.. Типа, раз такими словами обзовёшь — в ситуации не найдёшь... романтического, а потом можно встать и уйти?..

А ещё... Она вдруг осознала: на вечере она его оправдывала! Оправдывала, что его поставили в такое положение, что он вынужден стоять с той девицей и был не в силах подойти к своей настоящей невесте. Но сейчас... Сейчас она готова обвинять его в обратном: это он виноват! Это он бросил Аню! Это он променял её на более сладкий кусочек... Она злилась — и недоумевала одновременно: ну нет же! Он не менял!

Сколько бы они так сидели по обе стороны от двери в обоюдном молчании (разве что она, успокоившись и отревевшись, время от времени тихонько пошмыгивала болезненно распухшим от плача носом да утирала беспощадные слёзы, не желавшие останавливаться) — неизвестно.

Но, шмыгнув в очередной раз, Аня замерла, прислушиваясь. Кто-то шёл по тёмному коридору сюда же, к двери в сад. Впрочем, по коридору не совсем тёмному, потому как у идущего в руках был подсвечник с махоньким огоньком. Вздыхая, Аня поднялась и увидела за плечом подходящего к ней Никаса испуганную Кристал. Остановившись перед старшей сестрой, Никас указал свечой на дверь и тихо спросил:

— Он там?

— А-ага... — только и сумела прерывисто выговорить Аня.

Брат постоял немного, глядя в темноту. Потом вздохнул и оглянулся. Аня упорно стояла сбоку, не собираясь уходить и приготовившись защищать своё место личной казни, где так хорошо плачется и жалеется.

— Кристал, отведи Агни в гостиную, — попросил Никас и шагнул к двери на улицу. Тоже стукнул в неё. — Таеган, это Никас. Я сейчас выйду к тебе.

Горячая ладошка Кристал ухватилась за кисть Ани. Послышался шёпот: "Пойдём, Агни, пойдём..." Выдёргивать свою руку не хотелось. Кристал, насколько заметила Аня, и так в растрёпанных чувствах. Ей страшно до такой степени, что глаза влажно блестят от непролитых слёз. Именно это и повлияло, наверное, на Анину, неожиданную для неё самой покорность... Уходя, ведомая за руку девочкой, она пыталась прислушаться к ответу Таегана. Но, уже будучи на выходе в гостиную, заметила лишь открывшийся в сад далёкий тёмно-синий прямоугольник дверного проёма, а в нём необыкновенно яркий огонёк — Никас открыл дверь и поднял свечу.

— Как ты узнала, что я здесь? — спросила Аня у Кристал, нисколько не сомневаясь, что именно она разбудила брата, испугавшись за старшую сестру.

— Меня Конгали позвала к тебе и показала, — тоненьким, срывающимся голоском ответила Кристал — чувствительно на грани слёз.

Прикосновение Конгали ощутимо холодное. Пару раз Аня ощущала его, когда нечаянно прикасалась к призрачной девочке... Понятно, как она разбудила сестрёнку, а потом и позвала за собой, чтобы показать плачущую Агни.

До гостиной Аня и Кристал дойти не успели: хоть коридор и короток, но ни одна не сообразила взять с собой свечу. Вот и шаркали по полу, чтобы не наткнуться на стены. А на самом деле не успели дойти по одной, довольно странной причине: за спинами Никас вдруг громко расхохотался! Так, слишком громко, смеются мужчины, внезапно увидев что-то очень уж неожиданное и забавное для них. Мало того!.. В паузах, когда Никас набирал воздуха для нового взрыва неудержимого хохота, отчётливо слышалось, как Таеган говорит что-то негромко и чуть ли не жалобно. А потом захохотал и он, видимо увлечённый заразным смехом Никаса.

Так что и Аня, и Кристал резко замерли на месте, оглянувшись на конец коридора и пытаясь понять, что же там происходит.

Они там что — анекдоты травят?!

Вздохнув, теперь уже Аня поторопила Кристал:

— Пойдём, зажжём свечи на столе!

Уже на выходе в гостиную услышали знакомый тихий стук — закрылась дверь на улицу. Услышали, потому что Никас перестал смеяться, а сразу за закрытой дверью в коридоре замельтешило пламя свечи в его руках — более ярко, чем недавно, потому что брат повернулся идти следом за сёстрами. И слышались не только его шаги. Никас ведёт Таегана в дом?! Зачем?!

— Мы поднимемся на второй этаж? — прошептала растерянная Кристал.

— Не оставляй меня одну! — испугалась Аня. — Подождём немного!

— Агни, в доме дина Вилея произошло что-то ужасное? — осмелилась-таки спросить девочка.

— Потом расскажу, — пообещала Аня, насторожённо глядя на пока ещё тёмный вход в коридор.

Сначала вошёл Никас со свечой. За ним Таеган — насквозь мокрый, аж вода капала: и поплавал, и под дождь попал, пока бежал к дому. Мокрый, смущённый, с каким-то мешком в руках. Остановился, увидев Аню с Кристал. Никас дошёл до стола и, приглушив зевок ладонью, высказал сразу:

— Дин Вилей застал его за подготовкой к побегу и помог незаметно выбраться из дома. С тамошними дамами Таеган обещал разобраться завтра. — И хмыкнул: — При свете дня. Так что... Кристал, идём спать. Агни покажет дину Таегану его комнату. — И, снова едва не зевнув, добавил: — И никаких разговоров сейчас! Будете разговаривать завтра, когда можно будет взглянуть на сегодняшний вечер со стороны. Спокойной ночи, Агни. Спокойной ночи, Таеган!

— Спокойной, Никас, — так же дружески отозвался ночной гость.

Хм. Между собой они давно без "динов" обходятся. Но сейчас опущенное обращение звучит как-то ещё более... дружественно. Никас... простил его?

Обняв смутившуюся (брат при чужом фамильярен!) сестрёнку за плечи, Никас вместе с ней начал подниматься на второй этаж.

Когда их шаги затихли в верхнем коридоре, Таеган поднял тёмные глаза на Аню и неловко пожал плечами. Он стоял на освещённом месте, и Аня наконец разглядела на полу следы от его мокрых босых ног — ботинки, небось, в том самом мешке? Следы, которые постепенно расплывались — вода с него всё ещё стекала, хоть и не так активно... И тут же мысленно охнула: сколько ему пришлось в таком виде сидеть на улице, на холодном каменном полу, под сильным холодным ветром? Она-то в коридоре сидела — и за временем не следила... Простынет ведь. Ещё не хватало потом за ним, больным, ухаживать!..

Пытаясь думать сердито, Аня взяла со стола канделябр и приблизилась к Таегану.

— Пойдём. Я проведу тебя в твою комнату.

Слава Богу, что он мокрый. Когда не знаешь, с чего начинать разговор, легче, когда можно заняться каким-то реальным делом.

В одной из тех комнат, которые предполагались для гостей, Аня велела ему снять мокрую одежду и переодеться в сухое, взятое с собой в кожаном саквояже. И отвернулась, дожидаясь, пока он выполнит её распоряжение. Забрав влажную одежду, она понесла её в бельевую, где быстро сполоснула рубаху и штаны в высоком тазу с набранной с утра водой, а затем, хорошенько выжав, повесила на растяжках-шнурах для сушки белья. К утру должно высохнуть: в доме влажность от долгих дождей пока не поселилась.

После бельевой быстро сбегала кухню и поставила греться чайник. В заварочном оставалась садовая трава, которую в последнее время смешивали с обычным чёрным чаем. Трава была полезная, из тех, что от воспаления. Таегану на ночь — самое то.

Когда вернулась, Таеган уже оделся в сухое и стоял у окна. Она быстро приблизилась — поставила чашку с горячим чаем на подоконник, перед ним, а потом неуверенно отошла к двери. Видела, что он жутко злится на себя, но всё же решилась:

— Никас прав. Лучше поговорить о том, что случилось, завтра. На свежую голову.

— Ты иногда говоришь странно, — заметил он, взяв чашку в ладони и наслаждаясь чайным ароматом. — Но как-то... правильно. Но всё же... Почему не сейчас?

Аня посмотрела на него спокойно. Если он принял её оценку ситуации, выраженную словами её мира, может примет и всё остальное? Очень и непривычно для него откровенное?.. Не воспримет ли, как слишком... бабское?

— Если я начну вспоминать, — медленно начала она, — что сегодня было на вечере у дина Вилея, я просто буду... плакать. И не сумею... подобающе принять твои слова, твоё объяснение. А завтра мы успокоимся и сможем разобраться во всём.

— Агни, скажи мне главное, — подался к ней Таеган. — Ты... не разорвёшь помолвку?

— Вообще-то, я думала, что такие вопросы решает мужчина, — слабо улыбнулась она.

Он порывисто шагнул с места. Расстояние между ними было приличное. Но Аня немедленно отшатнулась в коридор, благо стояла на пороге.

— Завтра, Таеган. Завтра. Мне ещё надо это.... пережить. И успокоиться.

И не уходила. Видеть его в своём доме, в комнате, принадлежавшей ей, было как-то... комфортно. Он словно почувствовал её состояние. Не глядя назад, попятился пару шагов и сел на кровать, отпил глоток из чашки. Простые движения уставшего человека... Погладил одеяло и слабо усмехнулся.

— Я... как военный беженец, добравшийся, наконец, до приюта.

Странно, но эти слова будто отпустили напряжение Ани.

— Спокойной ночи, Таеган, — тихо сказала она, закрывая дверь, но ещё успела услышать: "Спокойной ночи, Агни..." И, только дойдя до собственной комнаты, вспомнила, что не спросила его, во сколько его будить назавтра. Ведь ему тоже утром надо в город — заканчивать свои хлопоты по официальному восстановлению на службе. Насколько помнила их недавние беседы, на этой неделе он должен был получить на руки документы, а в конце недели — уехать в "командировку", первую после магической инвалидности... "Впрочем, сейчас не до всего этого", — засыпая на ходу, подумала Аня. И забыла, что её волновало...

... Ночь была странной. Аня вроде спала, а вроде не спала. Сознание утверждало, что у неё бессонница — и очень мучительная. А часы качали маятником и убеждённо показывали, что время-то пролетело — много и быстро. А значит, Аня спала-таки.

Несмотря на странные выверты сна и времени, проснулась в привычное время и быстро привела себя в боевую готовность: сегодня утром надо кормить не только своих мужчин, но и... Аня резко застыла на месте, а потом похлопала глазами на промелькнувшее в мыслях: но и личного мужчину!

Ещё одна странность. Тревожившее её в последнее время тяжёлое предчувствие куда-то пропало. И опять она удивилась: потому что Таеган здесь? Рядом? И можно не бояться неизвестности? Решила не думать об этом, пока не прояснятся непонятки со вчерашним вечером.

На кухне оказалась, как обычно, раньше Сайл и Бридин, так что престарелым дамам осталось только мыть овощи к салатам, а Аня сунула огромную кастрюлю с завтраком в подобие духовки — в нижнюю часть плиты, которая уже была не только разогрета, но и хранила определённую, не слишком горячую температуру. Всё. Теперь осталось лишь время от времени поглядывать за тушением мяса одновременно с овощным гарниром. А приглядывать за ним можно и забегая на кухню, например, из мастерской.

Полчаса до пробуждения семьи. Аня сидела в мастерской с приоткрытой дверью и торопливо сшивала детальки кукольных платьиц. За окном частил серый дождь, из-за него было непонятно, раннее утро ли, или оно уже подходит к границе с днём...

В дверной проём тенью вплыла Конгали, и Аня улыбнулась ей:

— Доброго утра, Конгали! И спасибо, что привела вчера Кристал.

Девочка подплыла ближе и, серьёзно глядя на хозяйку дома, приподняла брови. Аня и без слов поняла её. Положила шитьё на колени и тихонько вздохнула:

— Мы с дином Таеганом вчера сильно поссорились. Поэтому я и плакала.

Конгали подняла голову, а потом снова уставилась на Аню. Та усмехнулась.

— Да, он остался, чтобы искупить свою вину. Хотя, честно говоря, его настоящей вины во вчерашнем происшествии нет. И я точно не скажу, долго ли он будет жить у нас.

"А если мать уговорит-таки его бросить службу? — промелькнула мысль. Аня ссутулилась, глядя на шитьё и не видя его. — Если она сумеет это сделать, это уже точно не будет мой Таеган. Он так любит своё дело. Если бросит — значит, уйдёт и от меня..."

Опомнившись, сама виновато взглянула на призрачную девочку, которой тоже хотелось общения. Но Конгали уже стояла рядом с кукольным стеллажом, но разглядывала не кукол, а два портрета. Причём, заметила Аня, больше всего её волновал второй портрет — тот, где Греди нарисовал её спящей.

Отложив кукольное платьице, Аня встала и взяла картонку со здешними буквами.

— Конгали, почему тебя интересует этот портрет?

Она побаивалась, что призрачная девочка не захочет отвечать.

Но Конгали взглянула на картонку с буквами и покачала головой, а потом, почти без паузы, провела указательным пальцем по своему лицу — от лба до подбородка. И тем же указательным повторила тот же жест на рисунке с собой спящей.

Не совсем поняв, что она хочет объяснить, Аня встала рядом с призраком и вгляделась в портрет. Потом взглянула на Конгали... Понадобилось несколько минут, чтобы уяснить: девочка на портрете гораздо старше призрачной. Изумлённая, даже отвлёкшаяся от личных проблем, Аня попробовала объяснить хотя бы себе, в чём разница: лицо призрачной девочки по-детски округло, в то время как на портрете лицо вытянуто — так, как бывает у быстро растущего подростка. Или выросшего. Если у призрака слегка полные щёчки, то у рисованной девочки слишком отчётливо выпирают скулы, а щёки давно опали... Аня собралась с мыслями и спросила:

— Конгали, ты понимаешь, что нарисовал Греди?