|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Всю зиму 1923-1924 года — начиная с января месяца, командированные металлурги из "Акционерного Общества Российского Среднего Машиностроения" (АО "Россредмаш") — бывшего "Приокского горного округа", сменяя друг друга учились лить из ульяновского чугуна безрамные остовы для трактора "Мужик". Дыренков Николай Иванович — Председатель Совета директоров этого объединения, тоже частенько у нас зависал — не брезгуя самолично встать у плавильной печи и испачкать свои ручки. К весне это, уже так у них стало здорово получаться — что годной для сборки трактора, оказывалась едва ли не каждая третья отливка.
Невероятное достижение — учитывая то, с чего пришлось начинать мне!
В марте, будущие тракторостроители уехали в Выксу — обогащенные освоенной технологией и, забрав с собой все годные готовые изделия — весь свой задел на первое полугодие. Всего же по моему плану, в 1924 году — "Россредмаш" должен изготовить не менее трёхсот тракторов.
"Блины" же — получившиеся "комом", остались у нас. Прижимисто-хозяйственный Председатель кооператива "Красный рассвет" Клим Крынкин, лично тщательно осматривал и измерял моими "роялистыми" инструментами каждый брак — прежде чем пустить его под копр-дробилку, а затем в переплав в вагранке:
— С жиру, никак, товарищи из Выксы бесятся...
— Нет, Клим! Это называется — "технологическая культура".
— "Культура...", — бурчит, — "культурных" развелось много — аж работать некому.
Вполне разделяю его чувства — ни один из его трёх сыновей не пошёл по его стопам. Старший подвизался в бухгалтерах-финансистах общества взаимного кредита (ОВК) "Красная взаимопомощь" у деда Мартимьяна, средний пошёл по комсомольской линии (многообещающий товарищ — далеко пойдёт!), а младший так вообще — в артисты подался и сейчас играет главные роли у Певницкого Аристарха Христофоровича в Ульяновском "Театре рабочей молодёжи".
По-дружески подначиваю его:
— Клим! Помнишь, ты плакался: куска хлеба, мол заработать не смогут — "жоп...порукие"? Так ведь — зарабатывают же и, не только на "кусок хлеба"!
Молчит угрюмо, сопя в две дырки...
Извечная проблема отцов и детей, описанная ещё Пушкиным — в его "Капитанской дочке".
Таким образом, после учебной практики выксуанцев, "условно-годных" каркасов-остовов для трактора оказалось у нас — аж целых пятнадцать штук и, за год — каждый из них со временем был снабжён недостающими деталями, пополнив авто-тракторный парк транспортной лже-артели "Красный путь".
К весне, моими понуканиями и стараниями того же Клима — было готово навесное оборудование. Это прежде всего пятитонная телега на стальных колёсах, четырёх— лемешный плуг и дисковая борона... Всё это в необходимом количестве экземпляров, конечно.
А вот с сеялками-косилками-молотилками, посовещавшись на Совете председателей артелей кооператива "Красный рассвет", решили не связываться — те, проще будет купить готовыми. В конце концов — мы не единственное предприятие в России и, другим надо тоже что-то делать — чем-то на житие зарабатывать.
Да и невозможно объять необъятное!
* * *
С началом весенне-полевых работ начались и успешно завершились окончательные испытания нашего трактора — перед передачей его в серию на АО "Россредмаш". После полевых испытаний были выявлены все огрехи — к счастью незначительные и, сделаны соответствующие изменения в конструкции — их устраняющие.
Две единицы этой техники по договору проработали в совхозе "Горемыкинский" — выращивающим лён и коноплю на экспорт.
Не... Из последней технической сельхозкультуры — здесь пеньку делают, а вовсе не курят её. Испокон веков, наряду с мехами пенька — традиционный предмет российского экспорта.
Совхоз "Горемыкинский" — входящий в "Госсельсиндикат", как бы оправдывая своё название — находился в конкретной, довольно глубокой заднице — отчаянно нуждаясь в квалифицированных кадрах, рабочих руках и особенно в тягле. Стоит ли удивляться поэтому, что его "вусмерть" обрадованный директор — после небольшого намёка с моей стороны, выделил нам "делянку" под картофель. Правда при этом, он как ильфо-петровский "голубой" воришка Альхен — покраснел и извинился:
— Вы уж извините, что на неудобьях — лишней земли у нас нет! С востока — болота, а с других сторон — крестьянами-единоличниками окружены, как шведы под Полтавой! А мне план надо выполнять — иначе снимут.
Лукавит конечно!
Мне доподлинно известно, что совхоз за время своего существования — плана ни разу не выполнял, но тем не менее — директора ещё ни разу не снимали.
Не без труда добравшись по весне на своём "Форде" до "неудобий", я только лишь и промолвил:
— Мда... "Бери убоже — что нам негоже"!
Ну, а что делать?
Ульяновску по моим планам — ещё расти и расти. А ныне хоть и нет голода, но и полного изобилия продовольствия, тоже пока — даже в упор и, в очках — не наблюдается.
К примеру, три четверти всех школьников — хоть и питались три раза в день, но вместо завтрака и ужина — только пили чай. Только у менее чем двадцати процентов учащихся — в рационе питания ежедневно присутствовало молоко и, только у пяти процентов — сливочное масло.
А впереди ведь ещё и "лихое" начало 30-х годов!
Введение продовольственных карточек в городах и прочие прелести "Великого перелома".
Удастся мне что-то изменить или нет, в любом случае — собственный "подхоз" (подсобное хозяйство) городу не помешает. Начнём с того, что попроще — с картошки, а там видно будет.
Нашедшийся в Ульяновске старенький агроном — вышедший на заслуженную "пенсию" ещё задолго до эпохи "исторического материализма", долго ковылял на полусогнутых за пашущим трактором, как пресловутый "старый конь" раздувал ноздри и вдыхал давно было забывшийся запах свежей земли, для чего-то ковырялся в ней палочкой и, зачерпнув жменю растирал землю в ладонях и внимательно её рассматривал.
— Не будет толку, — наконец прошамкал он беззубым ртом, — "сам на сам" или в лучшем случае — "сам на полтора" получится...
— Как же так, — искренне недоумеваю, — ведь картофель — нетребователен к почве и урожаен даже на истощённой земле?
— Эту землю угробили напрочь! Гумуса вообще нет — ни одного дождевого червя не попалось.
— "Дождевого червя", говорите?
— Его самого! Дождевой червь — вернейшее средство определения урожайности землицы. Эта земля — мертва!
* * *
Вспахав и проборонив трактором, посевную провели "по-советски": согнали всех свободных горожан — лопаты в руки и вперёд!
Впрочем, народ уже привык к подобным "субботникам" и не обижался: с шутками, с прибаутками горожане — бросали в борозды семенной картофель и потом заравнивали его граблями. Для подобных выездов на природу, нашлась полевая кухня армейского образца и ударно проработав до обеда — расстелив прямо на земле брезент, участники мероприятия уселись "пировать". После обеда, работы уже практически не было: многие взяли с собой "для настроения", подняв его — сбегали в ближайшее село за "добавкой" и к вечеру назюзюкались до горизонтального положения.
В общем, всё до боли знакомое и родное — как в собственной юности "там" побывал!
Ну, ничего: "вторая смена" продолжила посевную в следующую субботу, а третья — успешно завершила её.
В тот же вечер после разговора со старым агрономом, я писал объявления во все газеты:
"На ОЧЕНЬ(!!!) высокооплачиваемую работу срочно требуется специалист по дождевым червям. Обращаться в Бюро по трудоустройству "Шанс". Адрес: г. Нижний Новгород, улица...".
* * *
На широких просторах Страны Советов, "специалистов" по дождевым червям — оказалось как грязи в Египте после разлива Нила!
На объявления откликнулось более двухсот "кандидатов", из которых я тщательно изучив "резюме" — отсеивая по малейшему подозрению, вызвал на собеседование в Нижний Новгород пятерых человек — обещая при любом стечении обстоятельств оплатить билет в оба конца, трёхдневное проживание в гостинице, плюс "пансион".
Однако, меня ожидал весьма неприятный сюрприз: никто из них и понятия не имел, что такое "красный калифорнийский дождевой червь" !
Я тоже был знаком с ним чисто по рыбалке: в место свалки отходов нашего картонно-рубероидного завода, кто-то (намеренно или случайно) запустил эту культуру и вскоре она так размножилась — что проблем с этой живой насадкой для рыбалки в нашем городе не стало. И копать не надо — ходи по свалке заброшенного после 1991 года завода и, собирай червей на поверхности. Кто ленился сам собирать — мог купить их перед самой рыбалкой на рынке, в рыболовных магазинах или на выезде из города у вездесуще-предприимчивых пацанят.
С тремя кандидатами из пяти я распрощался в немалом раздражении, пока четвёртый не переспросил:
— Может, Вас устроит "красный маньчжурский червь"?
— "Может — на двое ворожит"...
Сперва хотел его нагнать взашей и положить хер на всю свою затею с червями, потом решил погодить:
— Что за зверь ваш "манчжурец", рассказывайте!
— Маньчжурский дождевой червь более прожорлив по сравнению с другими, не дохнет при повышенной кислотности почв, устойчив к перепаду температур — лучше выносит как высокие, так и низкие температуры. Плодится очень хорошо, наконец — более достойный червь для рыбалки — так как более упругий, чем остальные.
Смотрю на него уже более заинтересованно:
— Это что ж: придётся на Дальний Восток за ним ехать?
— Абсолютно верно, товарищ!
А где гарантия, что он "маньчжурских червей" в ближайшей же навозной куче за городом не накопает? А гроши мои — себе в карман.
Ладно, что-нибудь — да придумаю.
Беседуем...
Во время неспешного разговора по теме, выясняю, что во-первых — он фанат этого вида... Ээээ... Насекомых, а во-вторых: он — лох, что касается всего чего другого на этом "Шарике", причём — от слова "конкретно".
— ...Во времена Средневековья, в Западной Европе мазь из высушенных дождевых червей клали на раны для их заживления, — возбуждённо тёр он мне по ушам, — порошок или настойка на порошке применялась при туберкулёзе и раке, отваром лечили боль. Червями, сваренными в вине врачевали желтуху, настоянным на червях маслом — боролись с ревматизмом.
— ДА, ВЫ ЧТО?!
Представил себе варёных червей и чуть не стошнило недавним сытным обедом.
Вельми польщённый моим вниманием, тот продолжил:
— А Вы знаете, что в китайской традиционной медицине порошок из высушенных дождевых червей входил в составе снадобья для избавления от атеросклероза?
Что-то мне, ваше поплохело.
— Да, откуда...?
— А в русской народной медицине жидкость — истёкшую от посоленных и разогретых дождевых червей, закапывали в глаза при катаракте...
Чувствуя, что теряю сознание от подступившей к горлу тошноты:
— Вы это серьёзно?
— Крупные виды дождевых червей употребляются в пищу австралийскими аборигенами и некоторыми народами Африки...
— Достаточно!
— ...В Японии есть народное поверье: если помочиться на дождевого червя — то из-за этого распухнет причинное место.
— ХВАТИТ!!!
В пылу, как "на автомате" закончив, он недоумённо посмотрел на меня:
— Вам, разве не интересно?
— УЖАСНО(!!!) интересно, но у меня — как-бы это Вам объяснить, более "приземлённые" планы на дождевых червей. Да и Вы, если приложите определённые усилия — сможете стать родоначальником нового направления в агротехнике...
Мучительно вспоминаю "вертящиеся на языке" название:
— Вен... Вер... Верни... Да, блин — как же это назвать, то?
— Может — "верми"? Наука о дождевых червях — называется "вермикология".
Несказанно обрадовано, восклицаю:
— Точно — "ВЕРМИТЕХНОЛОГИЯ "!!!
Рассказываю про свой бизнес-проект и вижу горящие неистовым огнём глаза фанатика. Однако, одна небольшая проблемка: данный товарищ — без всякого сомнения имеет впечатляющие задатки учёного, но в практических делах — он конкретный лох. Посылать его с деньгами на Дальний Восток — это надо заранее и навсегда с ними и с их "носителем" попрощаться.
Не самое безопасное место, кстати, во все времена — а не токмо, через пару лет после окончания Великой Российской Заметни!
* * *
Ещё раз вызываю и беседую со всеми пятерыми.
Рассказываю про свои смелые задумки, сулю радужные перспективы в случае нашей общей удачи, одновременно знакомлюсь с каждым и стараюсь заразить безудержным энтузиазмом в отношении вермитехнологии:
— Друзья! Наши черви помогут нам накормить Матушку-Россию досыта! А благодарный народ за это и, особенно его вожди — воздадут нам должное за наши с вами труды тяжкие...
Слушают с сыновьей почтительности — "Нью-Васюки", да и только! До чего же доверчив здешний электорат, не перестаю удивляться.
— А там глядишь и международная общественность заценит, — снижаю голос до шёпота, — учредив Нобелевскую премию в области сельского хозяйства и наградив ею... Хм, гкхм... Самых достойных!
Люди, в принципе достаточно образованные и грамотные. Но никто из них и подумать не мог, что я жулик. Жулик деньги вымогает, а я наоборот — предлагаю.
Поэтому энтузиазмом их заразить удалось сравнительно легко — по крайней мере четверых из пяти.
Трое из них не считая "фанатика", действительно — ищущие куда приткнуться вермикологи. А кому нужны в наше "интересное" время специалисты по беспозвоночным?
Четвёртый — пожилой, хозяйственный, тёртый жизнью мужичок — от жизненной безнадёги решившийся на авантюру. Он наспех прочитал пару книжек про червей, вызубрил с десяток терминов и, выдал себя за вермиколога — в надежде получить "высокооплачиваемую" работу.
Прикинув хрен к носу, я решил: такой — в любом случае не помешает "в хозяйстве".
Пятый "фрукт" был поинтересней: от двадцати пяти до тридцати лет, хоть и три дня небритое — но открытое, простодушное лицо, внешность — располагающая к доверию.
С эти я решил побеседовать отдельно — "тет-а-тет", так сказать.
По образованию биолог или медик: так и сыпет латынью через слово — носа не подточишь (разве что недоучка, возможно), но по всему видно — тип тёртый и крученный жизнью.
Но, хотя как Кису Воробьянинова — звали его Ипполитом, все замашки Остапа Бендера — налицо и, даже туфли носит подобно тому — без носков на босу ногу. Решил видно выжать с меня всё, что выжмется — особо не нарушая закон и, мне же — "сделать ручкой".
Беседуя с ним, я как-то незаметно для себя перешёл на какой-то "остапо-бендеровский" язык, когда доподлинно убедился что передо мной обыкновенный — хотя и очень способный прохвост:
— ...Вы дворянин? В каком полку служили?
— Я Вас не понимаю.
А, глазёнки то забегали...
— Это от отсутствия технических навыков — не будьте божьей коровой. Так Вы — вермиколог, говорите?
— Да, представьте себе, — не моргнув отвечает, — а Вы чем, извиняюсь, занимаетесь?
— Свободная профессия. Собственная мясохладобойня на артельных началах в Самаре.
Недоумевает:
— Не понимаю, зачем тогда Вам дождевые черви?
Глаза навыкат и по полтиннику:
— Строгий секрет! Государственная тайна!
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
