Минимально необходимое воздействие

Минимально необходимое воздействие

Книга 1

Необходимое, не значит достаточное.

Глава 1.

— Глебушка, просыпайся.

— Сейчас, мам. Сколько времени? — я с трудом продрал глаза.

— Полшестого.

— Почему так рано? Я ещё немножко посплю.

— Не надо было читать до полночи. Меня срочно вызвали в больницу, неотложная операция. Шурик ещё спит, еду подогреешь вчерашнюю, не пропусти пастуха и не забудь погасить лампу. — Уже собравшаяся мать быстро вышла из комнаты и через несколько секунд хлопнула входная дверь.

Вот чёрт, и в самом деле поспать не получится, да и книгу эту я зачем-то взялся вчера читать. Нет, Жюль Верн мне всегда нравился, но седьмой том с "Гектором Сервадаком" поначалу совсем не пошёл. Он пролежал после получения месяца четыре, а вчера совсем нечего было читать и я просидел за ним до полночи, пришлось даже керосин в лампу доливать. Скоро уже должен прийти восьмой том двенадцатитомника, интересно, что там будет.

Ладно, встаю. Зябко, уже пятое апреля, а утром всё ещё холодно, пожалуй, затоплю печку, на ней и вчерашнюю картошку подогрею. И не забыть Машку подоить как только посветлеет, иначе к подходу стада могу не успеть.

Печку растопил одними дровами, не то что уголь загружать не стал, а даже и саксаулину не добавил, всё равно нам с Шуриком к полдевятого в школу идти. Тем временем за окном посветлело, можно и Машкой заняться. Подоил её, только руки и вымя пришлось холодной водой обмывать. Только отнёс в сени наполненное едва ли на четверть ведро с молоком, а уже слышно му-у, му-у, и это не наша корова мычит, еле успел её за ворота, к подходящему стаду выгнать. Пастух Тимка только кнутом с коня щёлкнул, показал, что увидел.

Позавтракали варёной картошкой с молоком и сладким чаем с хлебом, так Шурик ещё и кусок рафинада выпросил, повадился его во рту на ходу рассасывать.

— Здорово, Глеба! — догнал меня друг Серёга по дороге в школу. — А это правда, что у тебя имя фашистское?

— Здорово, кто тебе эту фигню про моё имя сказал?

— Мать, она говорила, что оно произошло от немецкого имени Готлиб, по немецки гот — бог, либен — любить.

— Что на немецком эти слова значат я и без тебя знаю, но Глеб и Готлиб не слишком похоже. Так и твоему имени можно какой-нибудь смысл придумать, а что Сергей — сэр и гейс. Знаешь, что это значит?

— Ну, сэр — каждый знает, а что такое гейс?

— У ирландцев это зарок, клятва, которую нельзя нарушить, чтобы не разгневать богов, так что твоё имя — заклятый сэр.

— Да, фигня всё это. Слушай задачку: у тебя есть девять монет, из них одна более лёгкая, фальшивая. Есть весы без гирь. За какое наименьшее количество взвешиваний можно её найти?

— За одно.

— Что? Как?

— Ну, а ты думал за сколько?

— Если их по очереди сравнивать, то не больше, чем за восемь. Я думал, может раза за три можно эту фальшивку найти, но за один...

— Кто это нашему сэру такую задачку задал?

— Хватит меня так называть, ещё прилипнет. Отец задал и обещал рубль, если я её решу.

— Наверное, ты её неточно пересказал. Если определить нужно с гарантией, то потребуется два взвешивания. Отложил три монеты в сторону, остальные бросил по три штуки на весы. Если вес одинаковый, то фальшивая среди трёх отложенных, любые две на весы, какая легче — фальшивая, ну, или третья фальшивая, если эти одинаковые. Понял?

— Да. А за одно взвешивание как?

— Любые две взвесил, более лёгкая — фальшивая.

— Постой, а если они одинаковые?

— Тогда тебе не повезло. Ты же спрашивал, за какое количество взвешиваний можно её найти, так вот, если повезёт, то можно за одно, — немного подумав, я добавил, — с вероятностью где-то две девятых.

— Такой вариант Батя не примет, правильно будет за два взвешивания. Откуда ты узнал, что вероятность можно числом задавать?

— Наука такая, теория вероятности, в библиотеке есть книга с этим названием.

— В школьной?

— Нет, в ДК.

— Ну, это только ты будешь в ДКшной библиотеке дополнительные учебники читать, мне и школьные учить, не переучить.

— Чего их учить, просто там всё. Так что, Серёга, говоришь, знаешь, как фальшивую искать? Скажи, сколько потребуется взвешиваний, чтобы гарантированно найти её среди 27?

На лице друга отобразилась интенсивная работа мысли, через некоторое время оно просияло: Три взвешивания.

— Правильно. Понял, да? Если количество монет степень тройки, то количество взвешиваний как раз этой степени и равно. Интереснее случай, когда число произвольное, тогда при каждом делении на три может быть остаток один или два. Сейчас я прикину общую формулу. Кстати, при достаточно большом числе монет, не факт, что надо делить на равные части, если хотим, чтобы количество взвешиваний было наименьшим. Нужно учитывать вероятности попадания фальшивки в каждую из групп монет.

Сергей, потерявший нить рассуждений своего задумавшегося приятеля, занялся его младшим братом: Шурик, сосать сахар вредно, зубы испортятся.

— Я не Шурик, я Саня. Не испортятся, я их вечером почищу.

Остальную дорогу, почти до самой школы, компания прошествовала в молчании.

— Всё, я вывел общую формулу для произвольного n, и с какого n целесообразно делить монеты на неравные доли. Серый, ты знаешь, что такое золотое сечение?

— Это если рассечь золотой самородок топором? — Сергей посмотрел на удивлённое лицо приятеля. — Да, шучу я, шучу. Побежали быстрее, по-моему, скоро звонок будет.

Продолжить разговор удалось только после урока русского на большой перемене.

— Вот, Серый, окончательные формулы, граничные значения и промежуточные выкладки, — я протянул другу исписанный с двух сторон тетрадный листок.

— Да-а, умеешь ты из простого вопроса сделать чёрт знает что, ни в жисть батя не поверит, что я всё это сам замастырил, даже если своим почерком перепишу.

Положение разрядил Генка Епишин, недавно прочитавший книгу Алексея Толстого, со своим собственным проектом гиперболоида: Как думаешь, Глеб, получится, если взять отражатель большого прожектора и фару от мотоцикла?

— Нет. В книге вообще выбран неправильный отражатель, вместо гиперболоида лучше было взять параболоид, он точнее фокусирует параллельные лучи в одной точке. Давай, докажу это на бумаге.

— Не надо, и так верю, — Гена отлично знал репутацию своего приятеля, и тратить время на изучение занудного доказательства не собирался. — Ну, а с параболоидом будет работать?

— Нет, луч в воздухе быстро рассеется, да и строгой параллельности не добиться, знаешь, что любая поверхность имеет шероховатость? И ещё одна штука, в книге Гарин малым гиперболоидом легко прорезал лист стали толщиной полдюйма, то есть 12,7 миллиметра, а источник энергии маленькая горючая пирамидка. Положи такую пирамидку на такой стальной лист и подожги, думаю, что никакой дырки не образуется. Пока она горит, сталь ещё и остужаться будет. Вот если бы она мгновенно выделила всю энергию, тогда да, — Немного подумав, я добавил. — Или свет должен копить её энергию, пока она горит, а потом мгновенно выдать, но это, наверное, невозможно.

После короткого раздумья Генка негромко пробормотал, скорее себе, чем приятелям: Попробую магний на железке поджечь.

Научно-исследовательская беседа временного творческого коллектива закончилась звонком на урок. Продолжить на следующей, обычной перемене не вышло, надо было найти младшего брата, у которого уроков сегодня на один меньше.

— В общем так, если мамы дома нет, ключ сам знаешь где, печку топить не надо, лампу тоже не зажигай, поешь хлеб с молоком.

— Можно я хлебом в сахар буду макать, немножко? — Саня, Шуриком дозволялось его называть только брату и матери, просительно посмотрел на меня.

— Ладно, можно, если немножко, — я посмотрел вслед повеселевшему второкласснику, никакого риска, что он объестся сладким не было, сахар-песок у нас почти закончился.

Идти опробовать Серёгин поджиг я с сожалением отказался, нам сегодня должны подключать электричество, последний месяц по всей улице ставили столбы и тянули провода. Мама была уже дома, а вот монтёра ещё не было.

— Как прошла операция?

— Нормально, успели вовремя, до перитонита дело не дошло. Борис Абрамович сказал, что ещё буквально несколько часов, и всё.

— Мам, у меня тут палец воспалился. Крошечную занозу не вытащил, а сейчас он, похоже, загноился, — я показал указательный палец на левой руке с вздувшейся на кончике и пожелтевшей кожей.

— Да, гнойник, придётся вскрывать.

Мать достала стеклянную бутылочку со спиртом и смоченной ваткой протёрла палец. Потом принесла флакончик с пенициллиновым порошком, ножом отковыряла фольгу, сняла синюю резиновую пробку и капнула в него кипячёной водой из чайника. Для операции хватило большой портняжной иглы, также продезинфицированной. Вскрытие, осторожное выдавливание гноя и промывка раствором пенициллина. Смоченный тем же пенициллином ватный тампон на кончик пальца и маленький кусочек бинта, вот и вся операция. По опыту я знал, что через пару дней об этом гнойнике и вовсе забуду.

— Мама, а почему ты не пошла в медицинский институт, сейчас бы врачом была, а не фельдшером?

— И хирургической сестрой по совместительству. Когда я могла это сделать? До войны только фельдшер-акушерские курсы успела закончить, а вместе с войной ты родился, было не до институтов. В 44-м похоронка на Славу пришла, и мы остались одни. Твоя пенсия за отца всего 180 рублей, это помощь, конечно, хорошо, что учишься на пятёрки, не нужно за твою учёбу в 8-м классе платить, и даже "Огонёк" с приложением выписали. После войны в 46-м совсем худо с продуктами было, на учебную карточку не прожить, меня иногда после дежурства качало. Борис Абрамович несколько раз мне вместе с больными даже глюкозу прописывал, двадцатиграммовым шприцем её делают. А потом Шурик появился, и вообще стало не до того.

— Хорошо, что папа в 44-м погиб, а не в 41-м, когда было очень много без вести пропавших, вон у тёти Тони мужа только недавно признали погибшим.

— Что ты сказал!?

Только увидев потемневшее лицо матери, я понял, что сказал: Прости, пожалуйста, мама, я не имел в виду, что хорошо, что папа...

— Ладно, понимаю я всё...

В дверь постучали: Ау, хозяева!

— Да-да, иду, — наконец, прибыл долгожданный монтёр.

— Лестница есть?

— Есть, как не быть. Глеб, покажи дяде монтёру.

"Дядя" монтёр, которому было едва ли двадцать лет, управился быстро, вбил пониже конька, у показанного подростком места входа, пару железных крючьев, присобачил на них большие фарфоровые изоляторы и протянул с ближайшего столба провода.

— Мамку позови, скажу, что дальше делать.

— В общем так, — продолжил монтёр после прихода хозяйки, — пробное включение будет через шесть дней. Разводка внутри дома за счёт хозяев. Как всё купите, можете обращаться ко мне.

— Разводку мы сами можем сделать, — вмешался я.

— Не положено.

— Нам дядя Ваня Старцев поможет.

— А-а, ну тогда ладно, вот здесь распишитесь... и до свидания.

— Ну, вот, мама, теперь будем со светом, заживём!

— Да, Глебушка, только за него ведь тоже надо платить.

— Не так уж и много, и я ночами постараюсь не читать. К тому же керосина можно меньше покупать. Схожу, позову дядь Ваню, спрошу, согласится ли он помочь с проводкой, — ругая себя за длинный язык, я пошёл на соседнюю улицу.

Заходить к дяде Ване во двор я не стал, он сам, сколько себя помню, ко мне относился очень хорошо, но его жена, Мария Михайловна, маленькая крикливая женщина со всегда надетой на голову косынкой, меня, как и Шурика, не жаловала. Только став старше, я понял почему, ведь у Шурика должен был быть папа, а родился он в 1947 году, когда моего отца уже больше трёх лет, как не было.

К счастью, дядя Ваня возился во дворе и увидел меня почти сразу, я давно уже понял, что он почти всегда замечает происходящее вокруг, хотя кажется, что по сторонам не смотрит. Как он говорил, разведчик — это навсегда, когда его списали из армии по ранению в 45-м, он был командиром разведроты, и шутил, что всего три месяца не дотянул до победы.

Махнув рукой, показал, что увидел меня, отирающегося на другой стороне улицы, и пошёл к умывальнику. Громко крикнул что-то жене и минут через пять догнал меня, стоять около его дома я, разумеется, не стал: Здравствуй, Глеб, что-то случилось?

— Здрасте, нам электричество подключили, но монтёр сказал, что я не имею права делать проводку в доме, согласился, если вы поможете.

— Пошли, посмотрим.

— Здравствуй, Иван.

— Здравствуй, Надя, вот пришёл с электричеством вам помочь, хотя твой орёл говорит, что и сам справится. Рулетка у вас есть?

— Нет, только портновский метр.

— Дядь Вань, я сам всё измерю, где будет вход с улицы, известно, с розеткой и выключателями разберёмся.

— Где вы хотите ставить розетки?

— Розетка нужна на кухне, — это мать присоединилась к разговору.

— И всё? Розеток нужно несколько, по две в каждой комнате и на кухне.

— И что, Иван, мы в них будем включать?

— Это сейчас нечего, А настольная лампа, электрический утюг, и ещё много разных причиндал я видел в домах в Германии.

— Когда ещё они у нас появятся...

— Обязательно появятся, электричество ведь появилось. В общем, рассчитывай на восемь розеток, когда Глеб всё измерит, берите провод с полуторным запасом, пригодится.

— Сделаем. Дядь Вань, я хотел ещё насчёт груши спросить.

— А, ну пойдём.

Груша у меня была сделана из двойной мешковины, набита песком и привязана к перекладине самодельного турника. Собственно, с подачи дяди Вани, который до войны участвовал в областных соревнованиях по боксу, я её и повесил.

— И в чём проблема? — мужчина коротко ударил грушу здоровой левой рукой, на правой у него остался только большой палец, и к тому же, не хватало части ладони.

Груша отлетела, слегка закрутившись вокруг оси, и немного погодя вернулась обратно. Остановив её лёгким тычком той же руки, бывший боксёр дал совет: Нужно зафиксировать и нижний конец тоже. Вбей что-нибудь в землю и привяжи его верёвкой, а лучше чем-нибудь пружинящим, я посмотрю у себя в артельной мастерской.

Скрипнула дверь дома, выпустив наружу мать: Глеб, чуть не забыла, сегодня почтальон был, ты чуть-чуть с ним разминулся. Принёс твою пенсию и извещение, надо Жюль Верна твоего выкупить, какой там уже том?

— Восьмой, дай деньги, сам за ним схожу, — внутри себя я предвкушающе потёр руки, будет что сегодня и завтра почитать.

— Дядь Вань, я сбегаю за книгой пока почта не закрылась.

— Беги, конечно.

Развернул книгу только дома, и не удержался, открыл содержание. Так, что там, "Черная Индия", "Пятнадцатилетний капитан", "Пятьсот миллионов бегумы". Ни одного знакомого названия, если, например, "Двадцать тысяч лье под водой" я уже читал и раньше, до этого собрания сочинений, то здесь все книги новые.

Пролистнул титульные страницы, и вот заголовок: Няня. Книга 1. После него странный эпиграф, напоминающий дразнилку " Маленький мальчик нашёл...".