Жажда магии

Вступление от автора

Здесь будут изложены мысли о мире Варкрафта и его героях, а потому читать эти строки совершенно не обязательно, однако именно здесь я изложу причины, почему персонажи моей книги повели себя именно так, а не иначе, а события получили именно такой ход.

Начну с того, что мир Варкрафта необычайно ярок и красочен, наполнен множеством рас, видов магии и героев, и я по-настоящему уважаю тех людей, кто его создал. Решив написать фанфик по этому миру, я озаботился прочтением книги о нем, к счастью, я выбрал период самого начала истории — время существования Источника Вечности, а значит, мне всего и требовалось, что прочитать трилогию Ричарда Кнаака "Война Древних". И вот тут я и понял, что нам с каноном не по пути...

Отчего так? Объясню. Дело в том, что я вполне нормально отношусь к существованию в книгах деления на темную и светлую сторону и даже не имею никаких предубеждений к светлым, однако в данной книге хорошие не просто хорошие, они наделены всеми возможными положительными качествами. Малфурион, Тиранд, Кенариус обладают добротой, справедливостью, храбростью, милосердием, решительностью в достижении своих целей, любовью ко всему живому и всеми существующими добродетелями. Кенариус... Я так и вижу горько плачущего в уголке Дамблдора, который осознает, что ему никогда не достичь той мудрости и ясности ума, что имеет этот полубог, чьи мотивы и стремления совершенно не ясны.

Но ладно бы это. Подобные выверты я бы пережил. Вот только если перечисленные выше персонажи и все их последователи лишены недостатков, то в то же время их собратья, использующие арканную магию, в них просто купаются. Высокомерие, презрение к окружающим, регулярно подлые поступки... Особенно в этом плане досталось Иллидану. Ричард Кнаак, кажется, задался целью каждый поступок данного эльфа показывать как проявление эгоизма, тщеславия, ненависти или ревности. А еще все высокорожденные обладали еще одним значительным недостатком — любовью к ярким цветам. Нет, серьезно, автор так часто в книге обращал внимание на этот факт, что это действительно воспринимается как что-то значительное. И да, пусть они лучше называются высокородными, а то высокорожденные звучит как-то странно и не совсем понятно, что вообще означает.

При этом неясно ведет себя и главная напасть будущих высших эльфов — жажда магии. В книге ею нестерпимо страдает Иллидан, ей подвержены и другие маги, но при этом попытка восстания высших эльфов происходит только спустя тысячелетия и показана как очередное проявление эгоизма высших.

Вообще такое разделение в книге порой доходило до абсурда. Мне особенно запомнился один момент в седьмой главе 1 книги, когда на отряд высокородных ночных эльфов напали создания Кенариуса. Что характерно — напали без особого повода, просто потому, что им нужны были захваченные отрядом Ронин и Кориалстраз. В той ситуации положительный герой Ронин подумал о том, "как удивительно, что ночной эльф совсем не проявлял уважения к природе". К той самой, что напала на того эльфа! И успешно убила спустя минуту! Но разве такие мелочи важны? Мы ведь знаем, что это были высокородные, а их не жалко.

Также в полное непонимание меня вводит поведение приближенных королевы Азшары и ее самой. В каноне уже есть версия о ментальном воздействии на нее, но в книге Ричарда Кнаака ничего подобного нет! Азшара просто поверила обещаниям Саргераса и всего спустя несколько дней, не получив по сути ничего, впустила его армию в свои земли, позволив их безнаказанно разорять. И это великая интриганка, правившая своим народом тысячелетия?

Все сказанное выше и побудило меня провозгласить АU. Обещаю, что характеры персонажей взяты за основу канонные, а те изменения, что я внесу, будут опираться на уже описанные в каноне черты характера. То же самое, просто иная интерпретация. Изменение событий также будет изначально таким, что при определенных обстоятельствах оно могло бы привести к тем же итогам. В частности, процесс обработки Саргерасом королевы Азшары и ее окружения будет растянут на несколько лет, но результат будет таким же, как и в каноне. Впрочем, это не все изменения, и впереди Вас будет ждать сюрприз, надеюсь, достаточно неожиданный.

P. S. Мои слова про сюрприз совершенно никто не оценил, и я решил пояснить подробнее — сюрприз означает внезапный отход от канона, он будет, можете не сомневаться, а то этот вопрос — наиболее частая критика в адрес данного фанфика.

Книга 1. Часть 1. Королевство калдораев. Глава 1

Покой и умиротворение царили в лесном царстве, в которое не могло проникнуть никакое зло, где вечность текла неторопливо и одновременно быстро, где пение птиц и шепот листвы наполняли мир безмятежностью. Этот край не ведал тревог, был первозданен и, казалось, существовал неизменно с начала времен.

Вот только меня это умиротворение нисколько не коснулось, я вот уже несколько минут смотрел на жалкий кустик, который по заданию учителя должен был вырасти вширь и вверх, и с каждой минутой все больше терял терпение. Потому что это дрянное растение совершенно не желало делать то, о чем его просили. Оно с удовольствием и радостью жрало предоставляемую энергию, но при этом почти не изменялось.

— Молодец, Малфурион, ты отлично справляешься, — проговорил, как всегда, мудрым и удовлетворенным голосом Кенариус, и раздражение в моей душе подскочило на новую высоту.

Разумеется, Малфурион справляется, он ведь невероятно талантлив, у него все великолепно получается, и Тиранд смотрит на него чаще! Вот я снова увидел, как она посмотрела в сторону брата и радостно ему улыбнулась, и почти с физически ощутимой ненавистью уставился на проклятый бездной куст.

— Расти, тварь! — это я проговорил очень тихо, почти шепотом, так как не сомневался, что обращаться к растениям следует немного иначе. Ответом мне был ярко вспыхнувший куст, обратившийся в пепел всего за мгновение. Определенно, результата я достиг и даже привлек внимание Тиранд, вот только не ее одной.

— Иллидан, что ты сделал? — голос Кенариуса больше не лучился добротой и участием, собственно, я уже давно заметил, что учитель любит растения и животных куда больше, чем эльфов, не случайно же ходили слухи о не совсем обычных пристрастиях полубога, результатами которых были дриады, кентавры и другие странные создания. Так что нет ничего удивительного в том, что гибель какого-то кустика разозлила наставника.

— Разозлился, — коротко ответил я. Объяснять что-то не хотелось, так как я был абсолютно уверен в том, что учитель не поймет.

— Ты должен сдерживать свои эмоции, быть терпеливее, ведь только так ты сможешь освоить искусство друидизма. Понять природу, проникнуться ее красотой и спокойствием, ощутить биение жизни, желание и потребности растений, окружающего тебя мира, стать частью его. Жизнь бесценна, и ты должен радоваться каждой ее частице, сопереживать ей, с радостью делиться с ней своей силой, и тогда она поделится ей с тобой...

Я задумчиво сидел на траве, подобранной веткой разгребая пепел от сгоревшего кустика, и делал вид, что слушал слова Кенариуса. Почему делал вид? Потому что такие лекции, или, правильней сказать, проповеди, я слушал уже не раз и не два, а, возможно, десятки, и все они повторяли друг друга. Быть терпеливым, спокойным, раствориться в окружающем мире, стать его частью и тогда со временем сможешь освоить искусство друидизма — вот был их смысл. Вот только чем больше проходило времени, тем меньше я верил в то, что справлюсь. Во многом потому, что видел, как стремительно развивается мой брат. Если еще пару лет назад, когда мы только начали осваивать данное искусство, наши возможности были приблизительно равны, то сейчас Малфурион в разы превосходил меня, демонстрируя невероятный талант. Однако это не вызывало бы во мне столь бурную смесь ярости, горечи и обиды, если бы за нашими успехами не наблюдала Тиранд.

Тиранд... В какой-то момент я осознал, что ранее просто веселая девчушка, что была нашей с братом напарницей в играх, изменилась, превратившись в прекрасную девушку, и с этого момента понял, что влюблен в нее. А еще понял, что брат испытывает к ней те же чувства. Вот так, из-за девушки мы из верных братьев превратились в соперников, и было мучительно больно видеть, как Малфурион побеждает в этом противостоянии.

— Учитель, а как Вы считаете, я смогу сравняться в искусстве друидизма с братом? — вопрос этот пришелся как раз кстати, ведь Кенариус уже закончил проповедь и полагал свой долг исполненным, меньше всего он ожидал, что я подам голос.

— Сравняться? Возможно, и сможешь, если приложишь достаточные усилия и терпение, — ответил Кенариус после нескольких секунд молчания.

Я скривился. Возможно, именно это меня раздражало в учителе больше всего. Все эти общие слова, пространные рассуждения, глубокое философствование, что понятно было ему одному, а остальные должны были принимать его взгляды как единственно верные. Почему Кенариус не мог говорить прямо?

— Учитель, Вы ведь сами говорили, что Малфурион самый талантливый ученик из всех, что к Вам приходили, разве я обладаю таким же талантом?

— Быть может, и не обладаешь, но терпением и упорством многого можно достигнуть, — с прежней своей мягкостью и налетом тысячелетней мудрости начал вещать Кенариус. Его слова должны были успокоить меня, дать понять, что я на верном пути, вот только возымели обратный эффект. Я видел, что уступаю брату. Ночь за ночью* я прилагал усилия для того, чтобы с ним сравняться, но неизменно терпел поражение и с каждым днем, месяцем, годом я осознавал, что не смогу достичь успеха здесь, что останусь навеки братом Малфуриона, что потеряю Тиранд, которая и не посмотрит на такого бесталанного неудачника, как я.

— Вы ошибаетесь.

Эти мои слова прозвучали словно гром среди ясного неба. Интересно, как давно кто-то говорил подобное Кенариусу? И говорил ли когда-нибудь? Хотя наверняка говорил, не стоит собой излишне гордиться.

— Ошибаетесь, — продолжил я спустя мгновение, — я никогда не смогу сравниться со своим братом в друидизме, он искуснее меня уже сейчас, а я не желаю быть его жалким подобием! Уж лучше я поищу иной путь!

— И какой же путь ты хочешь найти, Иллидан? — голос Кенариуса по-прежнему излучал доброту и спокойствие, и единственное, что в нем изменилось — мягкое предостережение. — К каким силам ты хочешь обратиться?

— К арканной магии, например, у меня к ней талант, по крайней мере так говорят.

— Арканная магия? Ты хочешь стать одним из тех, кто мнит себя богом, просто из-за того, что использует силы Колодца Вечности? Кто отвернулся от природы, кто извращает законы этого мира в угоду своих низменных желаний? Подумай, ты действительно этого хочешь? — произнес учитель, сохраняя все тот же невыносимо спокойный и мудрый тон.

Чего бы не добивался Кенариус своими речами, сказанное лишь разжигало во мне злость. Обидно было слышать такие слова о своей расе, ведь большинство ночных эльфов использовали именно арканную магию. Пусть большую часть своей жизни я с братом и провел в небольшой деревушке, где жители использовали друидизм, но у меня было и множество знакомых арканных магов. В свое время я побывал на границе, регулярно участвуя в стычках с троллями Гурубаши, и в той обстановке смог познакомиться с теми, кого Кенариус так порицал. Это были обычные эльфы, кто-то хуже, кто-то лучше, а еще они обучали меня своему искусству, и выходит, что Кенариус утверждает, будто и я себя мню богом? А он что, конкуренции боится?

— Да что плохого в арканной магии? Чем она хуже друидизма? Как Вы можете порицать моих сородичей за ее изучение и почему я не имею права ей овладеть? — спокойствие давалось все с большим трудом, хотелось уже не говорить, а рычать.

— Если ты так поступишь — перестанешь быть моим учеником, — веско припечатал Кенариус, а я неожиданно ощутил... облегчение. Словно только и ждал этих слов.

— Хорошо, так я и поступлю, — ответил я.

— Постой, Иллидан, не спеши, — ко мне обратилась Тиранд, и ее слова, как всегда, заставили меня прислушаться, — ты ведь знаешь, что порой совершаешь необдуманные поступки, ты уверен, что не делаешь ошибки?

На миг я почувствовал колебания, и главным в них было то, что я понял, если сейчас уйду — встречи с Тиранд станут реже и большую часть времени она станет проводить с моим братом. Подобного я боялся и во многом поэтому медлил ранее с решением, вот только мои колебания были успешно отброшены, когда я услышал голос Малфуриона.

— Тебе не стоит изучать арканную магию, брат, если не хочешь стать таким же, как эти высокомерные ублюдки. Лучше добиться посредственных результатов в искусстве друидизма, чем стать таким, как они, — он стоял со спокойным и величественным видом, совсем рядом с Тиранд, будто все для меня уже потеряно, и с осуждением взирал на меня.

— Я все же сделаю это. Я не буду посредственностью, брат, даже не мечтай, я превзойду тебя, — едва ли не прорычав, произнес, после чего, не оглядываясь, устремился прочь от поляны. Кипящая во мне ярость требовала выхода, и я обернулся в тигра, после чего на всей доступной скорости устремился в лесную чащу. Хорошо, что эти два года не прошли для меня совсем впустую и хоть чему-то я научился.**

* * *

Мимо проносились стволы деревьев, порой ветки кустарников преграждали мне путь, но я их не замечал, затуманенный от ярости разум только и мог, что требовать бежать вперед, на полной скорости, выбиваясь из сил. Полурык-полувопль прозвучал из пасти, а в голове проносились обрывки мыслей, общий смысл которых складывался в слова:

— Я превзойду брата, я покажу Тиранд, кто из нас лучше!

Но даже самая безудержная ярость когда-нибудь заканчивается, иссякла она и во мне, бег мой постепенно замедлился, и вскоре я и вовсе остановился. Ярость ушла. Впрочем, желания исправить совершенное, вернуться и попросить прощения не появилось. Почему-то в душе было твердое убеждение в том, что я совершил верный поступок и осталось теперь найти свой путь. А раз уж я отказался от друидизма, в лесу я "свой путь" точно не найду.

К счастью для меня, заблудившийся в лесу ночной эльф был темой для анекдота, но никак не чем-то возможным, а я и вовсе большую часть своей жизни проводил отнюдь не в городах. Сотни признаков того, где я оказался и куда мне следует держать путь, предстали передо мной, хотя достаточно было и одного — звездного неба над головой. Ведь звезды для ночного эльфа — словно книга, что он начинает читать с первых лет своей жизни. По древним традициям младенец впервые должен покинуть дом именно ночью в ясную погоду, чтоб быть открытым пред взором Элуны. Вот и я прошел такое воспитание, и сейчас без труда мог понять знаки, прочтенные в небе.

Оторвавшись от звездного неба, я, не колеблясь ни мгновения, устремился на север, в сторону ближайшего поселения эльфов. Конечно, звезды не могли показать мне дорогу настолько точно, но я надеялся, что чуткий нюх мне поможет.

В пути у меня была возможность обдумать все спокойно, тем более, что лес во владениях Кенариуса был достаточно безопасен, особенно для друида, к каковым меня можно причислить, пусть и с большой натяжкой.