Волчица и пергамент. Том 5

Исуна Хасэкура

ВОЛЧИЦА И ПЕРГАМЕНТ

Том 5

Перевод с японского на английский: Жасмин Бернардт

Иллюстратор: Дзю Аякура

Перевод с английского: Гугл, О.М.Г.

ПРОЛОГ

Время послеобеденного отдыха. Девушка-подросток растянулась животом вниз на кровати и напевала, постукивая в такт ногами по кровати. Перед ней лежала вощёная дощечка, на которой она сосредоточенно что-то царапала. Подобранный в городе щенок сидел у самого её лица и с большим интересом наблюдал за её занятием.

Огромное голубое небо заглядывало в открытое окно — несомненный знак того, что холодная зима, наконец, подходила к концу. Первый весенний ветерок приносил с собой звуки шумного города.

В какой-то момент до молодого человека дошло, что уже не слышно постукивания ног и пения, вскоре он услышал тихое сопение. Голова щенка, смотревшего на дремлющую девушку, покачнулась, после чего он решил тоже улечься и поспать.

Момент тихого спокойствия и мира.

Молодой человек убрал пряди волос, налипшие на щеку девушки, и провёл деревянным гребнем по волосам на её голове, и тогда ответно задёргались её большие острые уши, похожие на щенячьи. Он также не мог пропустить великолепный мех её хвоста, обдуваемый ласковым лёгким ветерком.

Теперь оставалось только очистить гребень от забившейся в него зимней шерсти девушки-волчицы, у которой к весне, как и всегда в это время, началась линька. Молодой человек и сам чуть не зевнул, но, неловко улыбнувшись, удержался.

Глава первая

— Бра-тик! Сюда!

Голос Миюри прорезал шум оживлённого, набитого народом порта, и Коул, обернувшись в её сторону, еле успел заметить, как она машет ему рукой с противоположной стороны толпы. Он стал пробираться через толчею, лавируя между повозками, переполненными живой рыбой, и перешагивая через привязанных там и тут кур, пока не добрался до своей спутницы, уже возобновившей переговоры с торговцами.

— Нам нужно 180 саженей льняного полотна и 120 шерстяного от Саава. А как насчёт ткани от Йорда? Сможете ли вы обеспечить саженей 90? — бойко тараторила Миюри, стоя лицом к лицу с тремя толстыми торговцами средних лет, обвешанных образцами тканей разных сортов.

Она внимательно проверяла один за другим образцы и перечисляла по очереди привлекшие её внимание.

— Ещё мне бы 120 саженей из необработанной белой шерсти заодно... и не могли бы вы накинуть ещё 60 саженей конопляной?

Когда она всё высказала, глаза торговцев округлились, они торопливо заспорили, нависая над хрупкой девушкой своими мощными телами. Однако Миюри не выказывала никаких признаков страха.

— Что? Дерьмо... ну, ладно. Тогда я куплю красных и пурпурных тканей где-нибудь ещё, — сказала она, сворачивая договор в рулон. — Давай, брат, идём в следующее место.

И она схватила Коула за руку и быстро пошла прочь. Ошарашенные торговцы ненадолго перевели взгляды на Коула. Одетый торговцем, как он обычно и ходил по городу, Коул на первый взгляд мог показаться главным над Миюри. Однако зоркие торговцы без труда распознали, что решения принимала как раз девушка. Переглянувшись, они принялись её звать, чуть не умоляя не уходить.

Миюри, стоя спиной к торговцам, сверкнула улыбкой, которую мог видеть лишь Коул, затем остановилась и развернулась.

— Хорошо, я закажу и красную, и пурпурную ткань, а также золотую и серебряную нити, так что добавьте ещё 90 саженей конопляной!

Торговцы поджали губы, но пурпурная ткань, окрашенная внутренностями моллюсков, стоила ужасно дорого и, следовательно, приносила высокий доход. Малиновую краску делали из коры особого дерева, её привозили из дальних стран, а потому красная ткань также была весьма дорогой, торговцам было бы стыдно упустить такую возможность.

Трое торговцев тканями были готовы на коленях умолять Миюри ограничиться хотя бы 60 саженями дополнительной ткани. Уверенная в себе Миюри отвечала нехотя, уклончиво, но решительно, в итоге они сговорились на 78 саженях.

Удовлетворившись этим, она получила подписи торговцев и заключила договор.

— Хорошо, что там у нас дальше? — спросила она, с удивительной лёгкостью разгромив нескольких закалённых в боях торговцев, и заложила перо за ухо.

В одежде посыльного компании вместо своего обычного наряда, она вполне создавала впечатление полноценного торговца.

Обход порта продолжался, Коул следуя за Миюри, быстро почувствовал головокружение от кипения жизни, наполнявшей Раусборн. Он терялся перед огромным числом людей, наполнявших второй по величине портовый город королевства Уинфилд, и потом — это был его первый выход в город за долгое время. Ослепляющий солнечный свет, знаменовавший окончание холодного времени, безусловно, тоже играл свою роль.

Но яркое настроение города создавалось не только лучами солнца и изобилием людей, Коул понял, что сияющие лица горожан были самой важной его частью. Куда ни пойдёшь, всюду раздавался смех, даже обычный для порта рёв недовольных напоминал, скорее, выступление комедиантов. Трудно поверить, что именно здесь не так давно сходились в вооруженных стычках сборщики налогов и торговцы. Когда сборщики налогов собрались перед собором для открытого восстания, важные торговцы, организующие торговлю с далёкими странами, собрались в особых комнатах таверны, а король Уинфилда отправил свою армию, и тогда очень много людей с болью и отчаянием стояло лицом к лицу.

Глядя на город, Коул ощутил искреннюю радость от того, что они разгадали назревавшее столкновение. И, возможно, ему, частично ответственному за нынешнее положение дел, было допустимо испытывать какую-то гордость.

Да снизойдёт на всё мир, — вознёс он молитву, глядя на море и сводя руки в благодарности Богу и за это оживление в городе, и за чудесную погоду.

— Брат! — обратилась Миюри и ткнула его в грудь новым договором. — Смотри! У меня уже есть оловянная посуда!

— О-о, да, вижу. Отлично справляешься.

Он посмотрел в договор, там приводилось подробное описание нескольких десятков наборов посуды, приобретаемых по необыкновенной цене.

— Ты, я думала, что мы сможем наконец-то в первый раз за всё время в этом городе немного повеселиться, но ты все это время был как оцепеневший.

На самом деле, не всё время, подумал Коул, но потом прикинул, как может выглядеть в глазах Миюри, без передышки бегавшей по переполненному порту.

— Знаешь, ты мог бы хотя бы похвалить меня за всё то, что я купила, или даже обнять меня, вот. На самом деле мне-то самой этого всего не нужно вовсе! — с укором сказала она, уперев руки в боки и пристально глядя на него.

Излишне говорить, что Коул был ей очень благодарен, в то же время он ощущал себя немного виноватым.

Ходили по городу и покупали всевозможные товары не для того, чтобы подготовиться к дальнейшему путешествию или помочь какой-либо компании. Всем этим они занимались ради будущего монастыря, об основании которого договорились, когда утихомиривали волнения в городе.

Гильдия сборщиков налогов Раусборна, объединившая тех, кого не признали и отвергли собственные отцы-служители Церкви, ворвалась в собор в дерзком акте возмездия. Гнев их можно было понять, но папа, глава Церкви, был бы наверняка оскорблён беспрецедентным нападением собор, принадлежавший его организации. А с учётом разрешения на сбор налогов, выданного королевством Уинфилд гильдии сборщиков налогов, того самого разрешения, что было использовано как основание действий против собора, этот инцидент мог разжечь пожар войны между папой и королевством.

Чтобы избежать войны, чтобы оправдать вторжение мятежников в собор, Коул додумался лишь до одного решения: объявить нападение на собор подачей прошения, осуществлённой с излишней страстностью. Сборщики налогов действительно поддерживали детский приют, но это не могло поддерживать его финансовое положение на необходимом уровне. Коул придумал подать ситуацию так, будто всякое терпение сборщиков лопнуло, и тогда они решили обратиться к собору с прошением разрешить построить монастырь для приюта и исполнили это с чрезмерной горячностью.

Обман обманом, но Шарон, заместитель главы гильдии сборщиков налогов, и Кларк, священник небольшого прихода, поддерживавший Шарон, действительно тратили свои деньги на содержание приюта. Вместе с тем в приюте содержались незаконнорожденные отпрыски священнослужителей, и потому собор чувствовал некоторую вину перед лицом столь явного свидетельства проступков своих служителей и даже сам вносил приюту пожертвования.

В итоге, основываясь на изрядной доле правды во всей этой истории и максимально расширенно трактуя некоторые её обстоятельства, удалось положить конец беспорядкам. Всё успокоилось, оставалось только построить монастырь.

Было решено, что Кларк станет настоятелем собственно монастыря, а Шарон будет управлять приютом при этом монастыре, таким образом, они, будучи сами такими же отвергнутыми детьми, совместными усилиями продолжили бы помогать детям, которым некуда было податься.

— Итак, эта надутая курица и твоё куда более бледное подобие будут жить в монастыре долго и счастливо... Замечательно! — резюмировала Миюри с несколько неестественной силой и многозначительно посмотрела на Коула.

Тому было отчего отвести взгляд.

— Вот если бы только мой брат построил монастырь для меня. Тогда и мы могли бы жить долго и счастливо! — добавила она громче, чем обычно говорят самим себе, и в подтверждение своих слов она прижалась к Коулу.

Миюри отправилась в это путешествие, потому что любила Коула не просто как старшего брата, её чувство было намного глубже. И она не стеснялась говорить ему об этом. Однако Коул видел в ней лишь свою младшую сестру. Более того, в своём стремлении стать полноценным священником он не мог честным образом жениться на ней. Казалось, Миюри в какой-то момент смирилась с этим, но затем перед ней замаячил этот монастырь. Судя по всему, она полагала, что монастырь сможет не только дать сбыться мечте Коула стать священником, но и принесёт ей с ним что-то вроде семьи, какую она всегда себе представляла.

Коул же в монастыре мог видеть лишь благословенный загон для агнцев Божьих и, что ещё важнее, не был способен даже подумать о столь нечистом побуждении для его постройки. И в любом случае, ему ещё хватало дел, чтобы не торопиться укрываться за каменными стенами.

Все больше и больше народу именовало его Предрассветным кардиналом, и, нравится ему это или нет, его действия вызывали волны, расходившиеся по всему миру. Он был обязан, по крайней мере, довести дело до конца, прежде чем взяться за собственное будущее.

Коул объяснял это Миюри снова и снова, но она всё равно не прекращала провоцировать его при каждом удобном случае, это постоянство беспокоило его больше, чем бы хотелось.

Он всё ещё пытался внести ясность в их отношениях и, не достигнув этой цели, был не вправе выносить решение. В этом путешествии Миюри постоянно показывала ему серьёзность чувств уже тем, что, не задумываясь, рисковала ради него своей жизнью. Принимал ли Коул её чувства или нет, он знал свою ответственность за выяснение значимости Миюри для него, за устройство такого её будущего, которое она сочла бы приемлемым.

Но когда бы он ни начинал задумываться об этом и планировать свои действия, перед ним возникало непреодолимое затруднение.

— Ну что ж, если полностью впрячься в монастырскую жизнь, тогда выбраться в большой город вроде этого станет в следующий раз нелегко, — сказала Миюри, прекратив его дразнить.

Может быть, именно поэтому она никогда по-настоящему всерьёз не настаивала на монастыре.

— Попасть в город по какому-либо случаю не было бы невозможным, но монастыри обычно действительно строят на отшибе.

— Я б там задыхалась, — пожала плечами Миюри. — А тебя, бьюсь об заклад, это бы не опечалило. Но ты плесенью покроешься, если целыми днями будешь запираться в своей комнате, понимаешь?

При этих словах она похлопывала его по спине.

Сейчас, в одежде торговца, одолженной у Хайленд, Коул выглядел вполне прилично. Но он и в самом деле в последний раз выходил на улицу почти неделю назад.

Когда удалось покончить с беспорядками в Раусборне и решить вопросы, связанные с решением строительства монастыря, Коул тут же с головой втянулся в рутину неизбежных подготовительных работ. Чтобы должным образом основать монастырь, требовалось соответствовать определённым правилам, например, иметь обязательный к исполнению монашеский устав. Именно на это он направил свои усилия, так как и выделение на это денег, и осуществление самого строительства было вне его возможностей.

Когда с этим было покончено, ему не удалось сделать перерыв из-за поступившей из собора просьбы. Архиепископ Ягине просил продолжить перевод Священного Писания на общий язык, надеясь, что Коул успеет это сделать за время пребывания в Раусборне. У Коула уже давно не было возможности заняться переводом, и вряд ли такая возможность представится, когда он отправится в следующий город. Поместье, в котором остановилась Хайленд, идеально подходило для подобной работы, а город Раусборн был не слишком велик и беспокоен, чтобы запрещать Миюри свободно разгуливать по нему. Казалось, все звёзды сошлись, чтобы предоставить возможность продолжить работу над переводом, и Коул отдал этому всего себя.

Лишь прошлой ночью он, наконец, закончил перевод. Точнее, глубокой ночью, когда почти все живые существа крепко спали. Он залез в кровать, Миюри в которой не оказалось, она отлучилась по каким-то делам. Впервые за несколько дней Коул уснул не за своим столом. Когда он проснулся, Миюри была уже рядом, и она сказала, что расплачется, если он немедленно не выйдет с ней в город. Так он оказался на улицах города.

— Чисто из любопытства, сколько нам ещё надо закупить?

— Мм? Так, по списку... Мы почти закончили.

Коул оценил толщину пачки бумаг, которую она ему показала, потом просмотрел огромный список провизии.

Некоторые могут подумать, что для монастыря достаточно построить каменное здание и заполнить его текстами Священного Писания да свечами, но это совсем не так. Простая, казалось бы, одежда монахов разнилась в зависимости от их положения в монастыре как пошивом, так и цветом поясов. И потому ткани на пошив требовалось должным образом отличать, да и нити, используемые для этих тканей, также были разными. Сочетания различий требовали заказа множества разновидностей одежды. Меж тем если взять из множества необходимых предметов лишь подсвечники и благовония для проведения служб, уже получится много того, что требовалось заказать.

Деньги на покупку всего необходимого для монастыря, предоставила, конечно, Ив, но она не собиралась изо всех сил вникать лично во все мелочи, поэтому за эту работу взялась Миюри.

К этому моменту она успела вычеркнуть закупленное, отметив количество, стоимость и имя торговца или ремесленника рядом с каждым пунктом.

— Из тебя уже вышел изрядный торговец, — пробормотал Коул.

Её брови чуть приподнялись, затем она гордо ухмыльнулась — Хех.