Тетрадь 70

ТЕТРАДЬ СЕМИДЕСЯТАЯ

* * *

Один за другим шли праздничные, необыкновенные, сумасшедшие дни. Двадцать пятое, двадцать шестое, двадцать седьмое... Мягкий, щекочущий щёки снег, неожиданно приятный мороз, редко проглядывающее от того ещё более приятное солнце. И каждый день что-то неожиданное, новое...

Сразу после завтрака решили сходить поздравить бабу Фиму. Собрали нарядный пакетик гостинцев, Женя накинула на плечи свою золотую шаль, Алису всунули в ботики и пальтишко поверх нового платьица. И пошли.

Коридор был уже наполнен снующими из квартиры в квартиру людьми, двери жилых квартир то и дело хлопали и даже будто вовсе не закрывались. Носилась празднично разодетая ребятня. Алиса шла, держа Эркина и Женю за руки и поздравляя всех встречных с Рождеством сразу на двух языках.

Крохотная — кухня и жилая комната — квартирка бабы Фимы была такой зелёной от множества цветов, что Эркин даже не сразу выглядел маленькую ёлочку и не на крестовине, а, как и остальные цветы, в горшке. Неужели... живая?

— Живая, живая, красавица моя, — перехватила баба Фима его взгляд. — Второе Рождество вместе встречаем. Ну, спасибо, милые мои, уважили старуху. Вот и чайку из самовара сейчас попьём.

Чай из самовара был необыкновенно вкусным, и Эркин укрепился в мнении, что им самовар нужен и после праздников стоит если не купить, то хотя бы присмотреться. Пока пили чай, к бабе Фиме заглянули из соседних квартир ещё две старушки. Одна — маленькая, как баба Фима, но сухонькая, а другая — большая, осанистая. Баба Лиза и баба Шура. Посидели немного все вместе. Алиса спела про рождественские колокола, сама пела, Эркин чуть-чуть подтягивал, чтобы не сбивалась, а так как бабушки не знали английского, то пересказала — с маминой помощью — на русский. Бабушки умилились и восхитились. И заговорили о церкви, о церковном пении, какой там хор, ну, прямо ангельский. И церковь хорошая, тесно было, правда, но уж в светлый-то день грех не пойти. А уж пели-то, пели как...

И при первой удобной паузе Женя встала, а за ней сразу и Эркин с Алисой. Ещё раз поздравили друг друга и попрощались.

— Мам, — спросила Алиса, когда они шли уже по своему коридору, — а мы в церковь пойдём?

— А тебе хочется? — ответила Женя вопросом.

— Ну-у-у, — неопределённо протянула Алиса и покосилась на Эркина.

Его лицо не выразило ни малейшего желания такого похода, и Алиса решила, что идти туда не стоит.

— Не-а, не хочу.

— Ну, — пожала плечами Женя, — тогда и говорить не очем.

Эркин согласно кивнул. В самом деле, это ж не Джексонвилль, а если здешний поп и припрётся к ним, так ничего сделать им не сможет. Не прежние времена.

На центральной площади — все её так называли, хотя на всех указателях и табличках было написано, что это площадь Победы — стояла высоченная ёлка с большими игрушками и лампочками вместо свечей. И там в полдень представление для детей, а вечером, когда стемнеет, представление и танцы для взрослых.

Они решили пойти на детское. И уже возле магазинчика Мани и Нюры нагнали Тима, тоже со всей семьёй. И ещё шли от их дома. С детьми. И всё туда же.

Эркин удовлетворённо отметил, что Женя и Алиса одеты не хуже других, и сам он — вполне на уровне. И перехватил такой же удовлетворённый взгляд Тима. И улыбнулся. Тим понимающе кивнул.

Так все вместе и пришли на площадь. Там, где-то в толпе, играла гармошка и было столько взрослых и детей, что Алиса крепко ухватилась за руки Эркина и Жени. Но Дим вырвался у Тима, схватил Катю за руку и ввинтился в толпу, волоча сестру за собой и звонко крикнув:

— Алиска! За мной!

— А ты не командовай! — завопила Алиса.

И, бросив Эркина с Женей, помчалась вдогонку.

— Ох, и боевой же парень, — сказал кто-то рядом с Тимом.

— Тихим будешь — так забьют, — возразил мужчина в ватной рабочей куртке с закутанным в платки до шарообразного состояния малышом на руках.

— Забьют, не забьют... — тут же возразили.

— А кто смел, тот и два съел...

Но Тим уже лез к ёлке, и Зина едва поспевала за ним, держась за его полушубок. Рядом туда же, но не отодвигая людей, а протискиваясь между ними, пробивался Эркин, заботливо проталкивая Женю.

Когда они продрались к ёлке, там уже крутился детский хоровод, которым командовал седобородый старик в синем длинном... халате, что ли? Вообще-то он походил на Санта-Клауса, но женщина рядом с ним в бело-голубых шубке и шапочке и с длинными светло-жёлтыми косами, это кто? На гармошке играл парень в клоунском костюме. Алиса, Дим и Катя упоённо прыгали в общем кругу, и Эркин с Тимом одновременно перевели дыхание.

Теперь они вчетвером стояли рядом и с неменьшим интересом смотрели представление.

Эркина сзади хлопнули по плечу. Он резко обернулся и увидел Кольку-Моряка.

— Привет, с Рождеством вас!

— Привет, — улыбнулся Эркин. — И тебя с Рождеством.

— Свою привёл?

— Ну да, вон прыгает.

— Ага, вижу.

— А ты чего?

Колька ухмыльнулся.

— Вон, видишь, колобок катается. В моём ремне.

— Ага, — кивнул Эркин, найдя взглядом маленькую и действительно круглую фигурку, перетянутую ремнём с якорем на пряжке.

— Братишка мой, — самодовольно сказал Колька. — Во, какой пацан!

Колька улыбнулся Жене и за локоть потянул Эркина к себе.

— На два слова.

— Ага, — Эркин отошёл за Колькой. — Чего случилось?

— Слушай, мы завтра стенку заводим. Придёшь?

— А чего ж нет? — кивнул Эркин.

Что такое "стенка" он уже представлял и не видел причин для отказа.

— Тогда к полдню на пруду.

— А он где?

— За Старым городом. Найдёшь.

Эркин кивнул.

— Идёт.

— И вот что, — Колька хитро подмигнул. — Все всё знают, но не звони. Усёк?

Эркин улыбнулся.

— Ежу понятно. К полдню буду.

Когда он вернулся к Жене, она, словно не заметив, что он отходил, самозабвенно смеялась над двумя клоунами. Хоровод уже распался, и Алиса с Димом и Катей были тут же. Тим быстро искоса посмотрел на Эркина, но ничего не сказал.

После представления они ещё немного погуляли по площади все вместе. Посмотрели, чем торгуют в палаточках и с лотков, выпили по стакану горячего, пахнущего мёдом и пряностями, напитка — он назывался сбитнем, и, к удивлению Тима и Эркина, Зина с Женей тоже впервые его попробовали. Купили шарики со снежинками — Кате зелёный, Диму красный, а Алисе синий. Шары, чтоб не потерялись и не улетели, привязывались за конец нитки к пуговице на пальто. Больше ничего покупать не стали, хотя глаза так и разбегались, но нельзя же все деньги в один день потратить, и всю площадь за раз тоже не закупишь.

К себе, в "Беженский корабль" возвращались удовлетворённые и немного усталые. Впереди, держась за руки, шли Дим, Алиса и Катя, Дим посередине, крепко держа девчонок. Зина и Женя следом, вполголоса обсуждая какие-то кухонные проблемы, и Тим с Эркином невольно на шаг отстали от них.

— Ты про стенку слышал? — тихо спросил Тим.

Эркин кивнул и улыбнулся.

— Позвали, что ли?

— Пойду завтра, — не очень уверенно ответил Тим и неохотно пояснил: — Сорваться боюсь.

— Я тоже перед олимпиадой трухал, — как и Тим, Эркин перешёл на английский. — А оказалось... Когда без злобы и голова ясная, руку удержишь. Не проблема.

— Ну... Может и так, — задумчиво сказал Тим. — На тренировках же редко когда увечили, если только... — и оборвал себя.

Но Эркин понял и про себя закончил фразу: "Если только хозяин велел". Но Тиму его понятливость не понравилась, и он, уже насмешливо, спросил:

— Не сдрейфишь беляку двинуть?

— А я против тебя встану, — сразу ответил Эркин.

Тим изумлённо посмотрел на него и тут же кивнул.

— Точно, тогда без проблем.

Они прибавили шагу, нагоняя своих. Тем более, что малыши затеяли возню, толкая друг друга в сугробы, и их пришлось разобрать по взрослым. Всю заснеженную Катю Тим отряхнул и взял на руки. Алиса немедленно и очень выразительно посмотрела на Эркина и была тут же вознесена к нему на плечо. Дим презрительно, явно кому-то подражая, хмыкнул:

— Девчонки-неженки.

И завёл светскую беседу с Женей о том, кто, по её мнению, главнее: Дед Мороз или Санта-Клаус. Женя с удовольствием хохотала, слушая его рассуждения, что Санта-Клаус приходит на Рождество, а Дед Мороз на Новый Год, но, в общем-то, старики живут дружно и специально так поделили, чтоб не толкаться зараз у одной двери. Когда Дим убежал вперёд, Женя сказала:

— Умненький какой мальчик.

Зина гордо улыбнулась и ответила:

— Да уж. Мне бы в жизни до такого не додуматься. Выдумщик он у нас, — и оглянулась. — Правда, отец?

— Это да, — улыбчиво хмыкнул Тим.

Вокруг, то обгоняя их, то навстречу шли люди, знакомые и незнакомые, и все поздравляли друг друга с Рождеством, желали здоровья и счастья.

А уже совсем возле дома они повстречали ряженых и немного постояли, посмотрели и посмеялись, и уже окончательно пошли домой, сердечно распрощавшись на лестнице у дверей в коридор второго этажа.

А когда вошли в квартиру, вдруг увидели, что день-то уже кончается.

Пока Женя раздевала и переодевала Алису, Эркин поставил разогреваться обед. Ужин был вчера, конечно, необыкновенный, и завтрак тоже. Так что обед может быть и простеньким.

Раскрасневшаяся от мороза Алиса сначала болтала без умолку, а потом чуть не заснула прямо за столом, и Женя увела её спать. Эркин знал, что ему надо встать убрать со стола, но не мог заставить себя подняться. Приятно горело лицо, истома во всём теле. Он сидел, положив руки на стол и глядя на синеющее окно, на фиалку на подоконнике. Синий сумрак в кухне... Это не усталость, совсем другое это...

Неслышно сзади подошла Женя, положила руки ему на плечи, и он, медленно поворачивая голову, поцеловал эти руки.

— Устал, милый?

— Нет... — так же медленно ответил Эркин. — Не знаю.

По-прежнему стоя за ним, Женя обняла его, скрестив руки на его груди. Эркин обеими руками прижал её ладони к себе...

— Ох, — вздрогнул Эркин. — Убрать же надо. Я сейчас....

— А гори оно синим огнём, — беззаботно отмахнулась Женя. — Успеем.

— Мгм, — не стал спорить Эркин и легко встал, так ловко повернувшись, что Женя оказалась в его объятиях.

Женя тихо засмеялась, обнимая его за плечи. Эркин подхватил её на руки и понёс в спальню.

В спальне он поставил её на кровать — Женя по дороге совсем по-детски болтала ногами и, конечно, потеряла тапочки. И из шлёпанцев он шагнул к ней на кровать. Женя, всё ещё смеясь, стала расстёгивать на нём рубашку. Эркин подставлял себя её рукам и сам, мягко водя ладонями по её телу, расстёгивая, развязывая, сдвигая и распахивая, помогал ей, когда она не сразу справлялась, скажем, с его пряжкой. Кровать пружинила под ними, раскачивала их, а Женя всё смеялась, и голова у него кружилась от этого смеха, от чего же ещё, как не от этого? Ногой Эркин незаметно столкнул на пол сброшенную одежду.

Они не задёрнули штор, но и не зажгли света, и в синем сумраке белые хризантемы на окне казались голубыми, а тело Жени... нет, он не знает, как это называется ни по-русски, ни по-английски. Нагнувшись, Эркин поцеловал её в ложбинку между грудями. Руки Жени на его плечах. Она гладила его, целовала, вздрагивала и потягивалась в его объятиях, но он чувствовал сонную тяжесть в её теле. Женя хотела спать, но ещё не понимала этого. Страшным усилием удержав себя на грани, за которой его настигала горячая чёрно-красная волна, Эркин не стал будить её тело. Они топтались на кровати, и, незаметно для Жени, Эркин ногами собрал и столкнул на пол ковёр, выгреб из-под подушки край одеяла, сдвинул его и, мягко потянув Женю вниз, уложил её и укрыл.

— Ка-ак это у тебя? — удивилась Женя.

Эркин тихо засмеялся, вытягиваясь рядом.

— Хорошо?

— Ага-а, — совсем как Алиса согласилась Женя, обнимая его за шею.

Эркин счастливо вздохнул, натягивая на себя край одеяла. Женя заботливо укутала ему спину, тоже вздохнула и заснула, уткнувшись лицом в его плечо. Эркин медленно распустил мышцы, вдохнул окутывающий его запах Жени и погрузился в тёплую мягкую темноту...

...Проснувшись, Женя не сразу поняла, который час. Темно как ночью, а шторы... приподнявшись на локте, она посмотрела на Эркина: вроде спит. Ну и пусть спит. Который же всё-таки час? И Алиски чего-то не слышно. Невольно встревожившись, она мягко, чтобы не разбудить его, отстранилась от Эркина и вылезла из-под одеяла. Господи, опять разгром! Её платье, нарядные брюки Эркина, рубашка, бельё... — всё на полу. Ну да, опять они — Женя, отыскивая в шкафу на ощупь халатик, хихикнула — порезвились.

Сквозь сон Эркин слышал, как Женя встала, походила по спальне и вышла. Чего это она? Совсем мало времени прошло, вечера ещё нет, к Алисе, что ли...? Не открывая глаз, он поёрзал под одеялом, пока не коснулся щекой вмятины от головы Жени на подушке.

Алиса безмятежно спала. Женя задёрнула в её комнате шторы и пошла на кухню. Надо всё-таки убраться, а то они всё так и бросили. А спальню потом, а то ещё Эркина разбудит.

Она только-только собрала и сложила в раковину посуду, когда в кухню вошёл Эркин.

— Я разбудила тебя? — огорчилась Женя.

— Нет, я сам проснулся.

— Ты иди, поспи ещё, — предложила Женя, быстро обмывая тарелки.

Эркин молча покачал головой. Спать совсем не хотелось. Словно за этот час с небольшим выспался как... как за целую ночь. Женя с улыбкой оглянулась на него.

— А не хочешь спать, тогда одевайся, — сказала она с той же "воспитывающей" интонацией, как и Алисе.

Эркин убрал руки за спину — трусов он не надел, зная, что Алиса спит, и до этого момента прикрывался ладонями — и склонил голову.

— Слушаюсь, мэм.

Женя фыркнула, и Эркин удовлетворённо покинул кухню. Женя слышала, как он прошлёпал в спальню и закрыл за собой дверь.

В спальне Эркин задёрнул шторы, включил свет и стал убирать. Поднял и повесил платье Жени, собрал и разложил бельё, повесил свои "парадные", каких называет Женя, брюки, рубашка... нет, ещё раз её вполне можно надеть, а вот трусы всё-таки в грязное, достал и натянул чистые трусы, надел старые джинсы и красно-зелёную — ещё с перегона — ковбойку и стал убирать постель. Расправил, уложил, застелил ковром. Здорово ему тогда в борьбе повезло, в последней схватке на волоске всё висело, если б, как его, да, Джордж тянулся всё лето, то по-другому всё бы повернулось. Но... повезло.

Он полюбовался на спальню. Ещё бы на пол ковёр... и Женя как-то о лампе говорила, ночнике. Если его на трюмо поставить, чтоб коридоры освещал... здоровско будет. Что ж... это тоже после праздников. И стол на кухню он заказывал... но это потом.

— Эркин, — в спальню вбежала Женя, — знаешь, что я придумала?

— Что? — с готовностью обернулся к ней Эркин.

— Сейчас узнаешь, — Женя метнулась к шкафу, порылась, достала трусики, натянула. — Ну вот, пошли.

Хотя Эркин и не думал сопротивляться, она за руку отвела его на кухню и усадила за стол, уже вытертый и накрытый поверх клеёнки скатертью. На столе лежала одна из подаренных Алисе на Рождество книг. Эркин узнал её по картинке на обложке: девочка и мальчик стоят рядом и держат книгу, а на её обложке опять мальчик и девочка с книгой... дальше было уже неразличимо.