Неучтенная переменная

Неучтенная переменная

Роулинг Джоан "Гарри Поттер", Первый мститель (кроссовер)

Джен, PG-13

Завершён

Пэйринг и персонажи: (Б.Рамлоу!)Сириус Блэк III, Брок Рамлоу

Размер:мини

Жанры: AU, Мистика,Повседневность,Попаданчество,Экшн

Предупреждения: ООС, Отклонения от канона, Смерть второстепенных персонажей

Другие метки: Попаданцы: В чужом теле

Описание: Ни один план не выдерживает столкновения с противником, а в любое уравнение может попасть неучтенная переменная.

Посвящение: Всем вам, мои прекрасные!

Примечания автора: Спасибо читателям, наталкивающим меня на умные мысли!

Публикация на других ресурсах:только в виде ссылки

— Ну, что, закончили? — среднего роста маг в мантии с глубоким капюшоном, в глубине которого царили тени, повернулся к своему собрату, явному близнецу: та же мантия, те же тени.

— На сегодня... М... Думаю, да, — решительно кивнул второй маг, брезгливо разжимая руку в перчатке. Пускающий слюни арестант, бессмысленно пялящийся пустыми глазами куда-то в сторону, свалился на грязный каменный пол мешком, содрогнулся, и его вывернуло желчью прямо на блестящий ботинок мучителя.

Маг слегка повернул голову, явно рассматривая чуть дышащее тело, фыркнул, обдал себя целым каскадом очищающих заклинаний и равнодушно вышел вон вслед за товарищем. Молчаливые служаки подхватили арестанта под тощие руки и поволокли в камеру, но не ту, которую несчастный обживал уже второй десяток лет, а другую, на четыре этажа выше, почти под крышей. Стылый северный ветер свистел между узкими бойницами-окнами, превращая страдальца в ледышку. Узник трясся, по-собачьи поскуливая, а к миске горячей баланды полз из последних сил.

Через день его уже никуда не волокли для странных манипуляций, а просто посетили по месту жительства.

Маги равнодушно парализовали забившегося в угол, скалящего зубы мужчину, один до скрипа сжал пальцами бородатый подбородок, второй, изредка сверяясь с записями на листе бумаги, монотонно проговаривал слова-ключи, вбивая их в сознание узника. Мужчина, поначалу дергающийся и рычащий, резко успокоился, а затем заскулил от непереносимой боли, из зажмуренных глаз потекли слезы, размывая грязь на щеках.

Закончив, маги, даже не удосужившись снять паралич, степенно направились прочь, провожаемые затравлеными и ненавидящими взглядами редких на этом этаже заключённых.

Узник, с трудом зашевелившийся после того, как через несколько часов паралич спал, забился в угол, пуская изо рта пену. Носящиеся над крышей дементоры высасывали остатки соображения, мужчина, постоянно бормочущий под нос, даже не реагировал на попытки остальных докричаться до него, пока сидящий в последней камере старик не начал оживлённо переговариваться с соседом, обсуждая охоту.

— Эх, я тогда такого оленя собаками затравил... — мечтательно вздохнул старик. — Королевский! Такие рога! Славный был ужин...

Его сосед тут же поддержал тему, вспоминая, как ходил с пикой на кабанов, два охотника начали активно обсуждать трофеи, пытаясь хоть так противодействовать навеваемой бесконечно вьющимися над крышей дементорами унынию, но узник не слушал. Он покачивался, то и дело бормоча:

— Собаки... Собаки... Олени... Сохатый. Сохатик!

Чем дальше, тем больше в глазах Блэка разгоралась какая-то мысль.

* * *

— Ну что? — седобородый старик впился глазами в неприметного мага.

— Сделано, — отрапортовал мужчина. — Блэк обработан, к визиту Фаджа как раз дойдет до кондиции.

— Не сорвётся?

— Нет. Порядок действий и коды легли как родные.

Из рук в руки перекочевал увесистый мешочек, заглянув в который, маг удовлетворённо прищурился.

— Приятно было с вами поработать.

Старик исчез, маг довольно подкинул мешочек на ладони, подмигнув вынырнувшему из-за толстенного дерева сообщнику. Глаза устремились на виднеющиеся вдали шпили Хогвартса.

— Приятно было иметь с вами дело, господин директор, — хихикнул один из магов. — Денежно.

— А доступ в особняк Блэков нам тоже не помешает, — потёр ладони второй. — Главное, чтоб он до него дошел, а там хоть трава не расти.

— Когда там у Фаджа запланирован визит?

— Через неделю.

— Хорошо. Время подготовиться есть. На вдумчивый обыск — нет.

— Значит, будем хватать все подряд, — пожал плечами маг. — А теперь пошли, наша смена. Нельзя опаздывать.

* * *

Блэк поднял голову, подползая к окошку. Расположенное на уровне глаз, узкое, без стекла или ставен, просто бойница в толстой стене.

— Сохатик... Сохатик...

Повторяя, как заведённый, одно и то же, Блэк попробовал подтянуться, но ослабевшие за время заключения мышцы отказывались поднимать истощенное тело. Он подпрыгнул, упираясь ступнями в стену, но ноги в развалившейся обуви скользили, теряя опору. С каждой неудачной попыткой он все больше распалялся: грудь ходила ходуном, мышцы дрожали, Блэк все чаще не бормотал, а гавкал, пока не упал на четвереньки, ослабев. Разум окончательно погас, мужчину выломало в трансформации, превращая в жутко истощенного ирландского волкодава. Собака поднялась, встала на задние лапы и принялась карабкаться, пытаясь пролезть в окно.

Для человека эта бойница была непреодолимым препятствием, но собака сначала просунула голову, потом пропихнула самое широкое место — плечи, а дальше бывший Блэк вывалился сквозь бойницу, полетев в студёную морскую воду.

Он греб и греб, но силы таяли, лапы еле шевелились, и пёс, последний раз вдохнув воздух, пошел на дно, пуская пузыри из пасти.

Его тянуло вниз, но неожиданно по телу прошла судорога, другая... И пёс заработал лапами, как сумасшедший, окружённый еле видимыми алыми всполохами. Он греб и греб, пока волной не выбросило на берег.

* * *

Огонь рвал на части его тело, и Брок, скалящийся от осознания того, что сумел уйти достойно, натянув нос по самую жопу и Гидре, и Щиту, и Мстителям, и даже лично Роджерсу, мог думать и ощущать лишь одно.

Боль. Невыносимая боль и невыносимый жар, он мечтал о воде, пока его несло в стену в огненном коконе, но удара и взрыва Брок уже не почувствовал. Тело сковало холодом, шокировав организм, но угасающие алые искры, покусывающие кожу, вернули в сознание, Брок вынырнул и погреб почему-то по-собачьи. Разум, все ещё кипящий в агонии, никак не мог уловить странность происходящего, считая все вокруг бредом и агонией, но он не умел сдаваться, и в конце концов его выбросило на берег, на острые камни узкого пляжа.

* * *

Бешено хохочущие и воющие узники, наблюдающие попытку побега, в конце концов привлекли внимание дементоров. Твари спустились ниже, буквально пируя на всплеске эмоций, не в силах оторваться, пока узники не затихли. Охрана и не подумала хоть как-то реагировать, поэтому пропажу одного заключённого и трупы остальных обнаружили на третьи сутки, когда служка, разносящий обед, сообразил, что миски остаются полными не потому, что узники объявили голодовку.

* * *

**

Брока рвало водой, выворачивая наизнанку, а перед глазами виднелись почему-то не руки, а волосатые тощие лапы. Он отдышался, соображая, что же, черт возьми, происходит, что за глюки: неужели остатки обезболивающих и наркоты, которыми его щедро пичкал черный доктор, сработали?

Но не до такой же степени!

Выблевав воду, он попытался подняться, и тут кошмар ситуации дошел до него окончательно: это не лапы вместо рук, он весь лохматый. Ужас стегнул кнутом, он страстно захотел, чтобы это все прекратилось, чтобы он снова стал собой, и вдруг резко изменилось зрение, лапы стали руками, он весь — человеком, почему-то тощим, как узник концлагеря, и самое странное — без шрамов от ожогов. Он не видел их ни на руках, ни на выступающих рёбрах... Лицо на ощупь оказалось заросшим, но тоже целым.

А ещё его буквально гнало вперёд, в какое-то совершенно определенное место.

Брок даже сделал шаг вперёд, с трудом поднявшись на трясущиеся ноги... И остановился.

Это желание, зудящее на задворках сознания, очень сильно походило на действие вбитых магами или гипнотизёрами приказов, ему случалось испытывать такое не раз, и повторения он не хотел. Абсолютно. А значит...

Брок развернулся в противоположную сторону и поковылял вперёд, пытаясь сообразить, что же происходит, в реальности ли это или просто бред умирающего сознания.

Для бреда было слишком больно и холодно. Кроме того, не соответствовал не только антураж, но и он сам. Тело явно не его: пусть и пережив падение на него здания, огонь, долгую реабилитацию и краткий плен у поймавших его подчинённых давно покойного Пирса, Брок все равно был сильным, с хорошими мышцами, пусть и немного потерявшим форму от свалившихся на него испытаний.

Это тело голодало последние хрен знает сколько лет, не мылось, не стриглось и не брилось, оно было истощенным, вонючим — хотя купание в ледяной воде чуточку помогло, — и чужим. На руках и рёбрах отсутствовали привычные шрамы, зато чернели странные символы, вытатуированные непонятно кем и когда.

Список странностей все рос и рос, но Брок, очухавшийся и сообразивший, что на ад это мало смахивает, решил разбираться по мере возможности и явно не сейчас: вдали показались редкие домики чахлой деревушки или поселка, и он, обретя от предвкушения возможности прикоснуться к цивилизации второе дыхание, поковылял вперёд с удвоенной силой, впрочем, не теряя головы. Вокруг опускались сумерки, а значит, можно тихонько залезть в пустующий домишко — Брок не мог представить себе настолько отмороженно-гостеприимного хозяина, пустившего на порог этакое чудо.

Пришлось сидеть в чахлом подлеске на краю рыбацкой станции: Брок видел лодки, да и рыбой воняло изрядно. Зажигались окна, несколько домов так и остались темными. Трясущийся от жуткого холода Брок, проваливаясь босыми ступнями в траву, добрел до двери и принялся дергать и тянуть в надежде на чудо, но с каждой неудачей внутри лишь разгоралась злость. Неожиданно крепко запертая дверь плавно открылась, и Брок скользнул внутрь.

* * *

*

Альбус раздражённо барабанил пальцами по столешнице, обдумывая так некстати свалившуюся неприятность. Ну как неприятность... Скорее заминка. Совсем одуревший в Азкабане Блэк окончательно особачился и совершил эпичный подвиг: сбежал. Вот только недалеко. Парочка простейших и не совсем проверок показала, что Блэк мертв. Утоп в попытке выполнить вбитую в него программу, собака страшная.

А ведь он был нужен, очень нужен: пришлось расстаться с круглой суммой и кое-каким компроматом, чтобы два наемника, изображающие из себя невыразимцев, как следует покопались в мозгах этого кобеля.

Блэк должен был пробыть на верхнем этаже до приезда Фаджа, перед визитом его бы поселили в прежнюю камеру. А там... Триггер в виде крысы на снимке должен был у этого сумасшедшего идиота стимулировать мозговую деятельность. Охрана его перевезет через залив, аппарация, и вот он дома, в особняке, в который никак не удавалось попасть, ждёт указаний.

Блэк должен был поманить Избранного мыслью о семье, а потом, выполнив все возложенные на него функции, героически умереть, так, чтобы дать ещё один повод для ненависти и горя. И что теперь?

Эта скудоумная тварь мертва, а использовать оборотное не получится: зелье работает только с живой основой. Актер? Тоже никак. Слишком велик риск провала, кто-то что-то да заметит. Неприемлемо.

Значит, придется перекраивать планы.

А жаль... Потраченных времени и денег. Такая б хорошая легенда вышла: эпичный побег из Азкабана благодаря анимагии! Обывателям самое оно, сказка для тупых. Обернуться в стенах замка возможно, но и только, потому как анимагия относится скорее к физическим процессам, являясь естественной частью личности. Если б можно было сбежать в виде животного, то тюрьма давно б опустела. Азкабан пропускает только настоящих животных, без крошки человеческого разума.

Недаром узники не пытаются облегчать себе существование превращением в зверя. Азкабан — это не курорт, оскотинишься быстро.

Жаль. Хорошая была бы сказка и ловушка для простаков.

Впрочем, туда Блэку и дорога. Раз замок его отпустил, человеком он уже не был, абсолютно. И тут никакие закладки и коды не помогут.

* * *

Броку везло, как никогда раньше. Домик оказался пустым — хозяева отсутствовали — и с некоторым количеством запасов. А ещё там имелись электричество и небольшая чугунная печка, которую окоченевший Брок готов был целовать взасос, а также дрова. Плюнув на конспирацию, он затопил печку, мигом прогревшую все небольшое помещение, и с блаженным вздохом сел рядом, пытаясь выгнать остатки холода из организма. Отогревшееся тело размякло, но Брок недаром столько лет воевал: воля у него была железная, он стиснул зубы и, накинув висящий на нем мешком чужой плащ, выскользнул на улицу, набрать ещё дров и воды, заодно убедившись, что дым из трубы смешивается с густым туманом и не виден.

Домик представлял собой одно помещение с небольшой выгородкой, где прятался биотуалет в виде ведра со стульчаком и символ цивилизации — цинковая ванна. Электричество поступало, как понял Брок, от ветряка, и это было единственной уступкой современности. Деревушка явно была или временной стоянкой, на оборудование которой тратиться никто не собирался, или перевалочным пунктом контрабандистов, которые тем более не хотели тратиться. Его это не интересовало, Брок не собирался здесь задерживаться. Пользоваться электричеством открыто было опасно, пришлось замотать лампочку обрывками шмотья и искать свечи, которые нашлись на столе. Нагрев на печке ведро с водой, он со стонами залез в маленькую ванну, буквально чувствуя, как размякает и отваливается кусками наросшая за годы грязь. Мытьё превратилось в экстремальное удовольствие, но Брок, таская и грея воду в единственном ведре, справился, отмыв нового себя до блеска. После чего вытерся старым полотенцем, нашел кусок зеркала, лежащий у стены, и принялся осматривать лицо.

Понять хоть что-то под спутанной мочалкой бороды было невозможно. Бритвы не нашлось, зато имелся небольшой ножик. Точить его пришлось о камни порога, зато через полчаса Брок уже смог обозреть свою физиономию во всем великолепии.

Что ж... Подозрения оказались не беспочвенными. Это был не он. Единственное, что роднило со старым вместилищем Брока Рамлоу, так это цвет глаз, ставший ещё более выраженным жёлтым, янтарным, и волос, сильно траченых сединой. Где бы ни провел последние годы этот мужчина, здоровья ему это явно не прибавило.

Белая, с явно сероватым оттенком, как у долго болеющего или сидящего взаперти человека, кожа, украшенная татуировками. Старыми татуировками, сделанными хорошими чернилами — четкими, не выцветшими, — и опытной рукой. Крест, кельтский, какие-то круги, напоминающие солярные знаки, странные символы, рунные надписи. Вся грудь покрыта и руки. Зеркало позволило убедиться, что и спина разрисована: вдоль позвоночника цепь кругов, ещё надписи.

Сделав отметку в памяти разобраться, что это вообще, Брок пошел шарить по шкафам в поисках съестного и полезного. Консервы показались манной небесной, небогатый набор шмотья, повисший, как на пугале, был старым, но целым и почти его размера. Даже древние ботинки оказались впору.