Неучтенная переменная

Неучтенная переменная

Роулинг Джоан "Гарри Поттер", Первый мститель (кроссовер)

Джен, PG-13

Завершён

Пэйринг и персонажи: (Б.Рамлоу!)Сириус Блэк III, Брок Рамлоу

Размер:мини

Жанры: AU, Мистика,Повседневность,Попаданчество,Экшн

Предупреждения: ООС, Отклонения от канона, Смерть второстепенных персонажей

Другие метки: Попаданцы: В чужом теле

Описание: Ни один план не выдерживает столкновения с противником, а в любое уравнение может попасть неучтенная переменная.

Посвящение: Всем вам, мои прекрасные!

Примечания автора: Спасибо читателям, наталкивающим меня на умные мысли!

Публикация на других ресурсах:только в виде ссылки

— Ну, что, закончили? — среднего роста маг в мантии с глубоким капюшоном, в глубине которого царили тени, повернулся к своему собрату, явному близнецу: та же мантия, те же тени.

— На сегодня... М... Думаю, да, — решительно кивнул второй маг, брезгливо разжимая руку в перчатке. Пускающий слюни арестант, бессмысленно пялящийся пустыми глазами куда-то в сторону, свалился на грязный каменный пол мешком, содрогнулся, и его вывернуло желчью прямо на блестящий ботинок мучителя.

Маг слегка повернул голову, явно рассматривая чуть дышащее тело, фыркнул, обдал себя целым каскадом очищающих заклинаний и равнодушно вышел вон вслед за товарищем. Молчаливые служаки подхватили арестанта под тощие руки и поволокли в камеру, но не ту, которую несчастный обживал уже второй десяток лет, а другую, на четыре этажа выше, почти под крышей. Стылый северный ветер свистел между узкими бойницами-окнами, превращая страдальца в ледышку. Узник трясся, по-собачьи поскуливая, а к миске горячей баланды полз из последних сил.

Через день его уже никуда не волокли для странных манипуляций, а просто посетили по месту жительства.

Маги равнодушно парализовали забившегося в угол, скалящего зубы мужчину, один до скрипа сжал пальцами бородатый подбородок, второй, изредка сверяясь с записями на листе бумаги, монотонно проговаривал слова-ключи, вбивая их в сознание узника. Мужчина, поначалу дергающийся и рычащий, резко успокоился, а затем заскулил от непереносимой боли, из зажмуренных глаз потекли слезы, размывая грязь на щеках.

Закончив, маги, даже не удосужившись снять паралич, степенно направились прочь, провожаемые затравлеными и ненавидящими взглядами редких на этом этаже заключённых.

Узник, с трудом зашевелившийся после того, как через несколько часов паралич спал, забился в угол, пуская изо рта пену. Носящиеся над крышей дементоры высасывали остатки соображения, мужчина, постоянно бормочущий под нос, даже не реагировал на попытки остальных докричаться до него, пока сидящий в последней камере старик не начал оживлённо переговариваться с соседом, обсуждая охоту.

— Эх, я тогда такого оленя собаками затравил... — мечтательно вздохнул старик. — Королевский! Такие рога! Славный был ужин...

Его сосед тут же поддержал тему, вспоминая, как ходил с пикой на кабанов, два охотника начали активно обсуждать трофеи, пытаясь хоть так противодействовать навеваемой бесконечно вьющимися над крышей дементорами унынию, но узник не слушал. Он покачивался, то и дело бормоча:

— Собаки... Собаки... Олени... Сохатый. Сохатик!

Чем дальше, тем больше в глазах Блэка разгоралась какая-то мысль.

* * *

— Ну что? — седобородый старик впился глазами в неприметного мага.

— Сделано, — отрапортовал мужчина. — Блэк обработан, к визиту Фаджа как раз дойдет до кондиции.

— Не сорвётся?

— Нет. Порядок действий и коды легли как родные.

Из рук в руки перекочевал увесистый мешочек, заглянув в который, маг удовлетворённо прищурился.

— Приятно было с вами поработать.

Старик исчез, маг довольно подкинул мешочек на ладони, подмигнув вынырнувшему из-за толстенного дерева сообщнику. Глаза устремились на виднеющиеся вдали шпили Хогвартса.

— Приятно было иметь с вами дело, господин директор, — хихикнул один из магов. — Денежно.

— А доступ в особняк Блэков нам тоже не помешает, — потёр ладони второй. — Главное, чтоб он до него дошел, а там хоть трава не расти.

— Когда там у Фаджа запланирован визит?

— Через неделю.

— Хорошо. Время подготовиться есть. На вдумчивый обыск — нет.

— Значит, будем хватать все подряд, — пожал плечами маг. — А теперь пошли, наша смена. Нельзя опаздывать.

* * *

Блэк поднял голову, подползая к окошку. Расположенное на уровне глаз, узкое, без стекла или ставен, просто бойница в толстой стене.

— Сохатик... Сохатик...

Повторяя, как заведённый, одно и то же, Блэк попробовал подтянуться, но ослабевшие за время заключения мышцы отказывались поднимать истощенное тело. Он подпрыгнул, упираясь ступнями в стену, но ноги в развалившейся обуви скользили, теряя опору. С каждой неудачной попыткой он все больше распалялся: грудь ходила ходуном, мышцы дрожали, Блэк все чаще не бормотал, а гавкал, пока не упал на четвереньки, ослабев. Разум окончательно погас, мужчину выломало в трансформации, превращая в жутко истощенного ирландского волкодава. Собака поднялась, встала на задние лапы и принялась карабкаться, пытаясь пролезть в окно.

Для человека эта бойница была непреодолимым препятствием, но собака сначала просунула голову, потом пропихнула самое широкое место — плечи, а дальше бывший Блэк вывалился сквозь бойницу, полетев в студёную морскую воду.

Он греб и греб, но силы таяли, лапы еле шевелились, и пёс, последний раз вдохнув воздух, пошел на дно, пуская пузыри из пасти.

Его тянуло вниз, но неожиданно по телу прошла судорога, другая... И пёс заработал лапами, как сумасшедший, окружённый еле видимыми алыми всполохами. Он греб и греб, пока волной не выбросило на берег.

* * *

Огонь рвал на части его тело, и Брок, скалящийся от осознания того, что сумел уйти достойно, натянув нос по самую жопу и Гидре, и Щиту, и Мстителям, и даже лично Роджерсу, мог думать и ощущать лишь одно.

Боль. Невыносимая боль и невыносимый жар, он мечтал о воде, пока его несло в стену в огненном коконе, но удара и взрыва Брок уже не почувствовал. Тело сковало холодом, шокировав организм, но угасающие алые искры, покусывающие кожу, вернули в сознание, Брок вынырнул и погреб почему-то по-собачьи. Разум, все ещё кипящий в агонии, никак не мог уловить странность происходящего, считая все вокруг бредом и агонией, но он не умел сдаваться, и в конце концов его выбросило на берег, на острые камни узкого пляжа.

* * *

Бешено хохочущие и воющие узники, наблюдающие попытку побега, в конце концов привлекли внимание дементоров. Твари спустились ниже, буквально пируя на всплеске эмоций, не в силах оторваться, пока узники не затихли. Охрана и не подумала хоть как-то реагировать, поэтому пропажу одного заключённого и трупы остальных обнаружили на третьи сутки, когда служка, разносящий обед, сообразил, что миски остаются полными не потому, что узники объявили голодовку.

* * *

**

Брока рвало водой, выворачивая наизнанку, а перед глазами виднелись почему-то не руки, а волосатые тощие лапы. Он отдышался, соображая, что же, черт возьми, происходит, что за глюки: неужели остатки обезболивающих и наркоты, которыми его щедро пичкал черный доктор, сработали?

Но не до такой же степени!

Выблевав воду, он попытался подняться, и тут кошмар ситуации дошел до него окончательно: это не лапы вместо рук, он весь лохматый. Ужас стегнул кнутом, он страстно захотел, чтобы это все прекратилось, чтобы он снова стал собой, и вдруг резко изменилось зрение, лапы стали руками, он весь — человеком, почему-то тощим, как узник концлагеря, и самое странное — без шрамов от ожогов. Он не видел их ни на руках, ни на выступающих рёбрах... Лицо на ощупь оказалось заросшим, но тоже целым.

А ещё его буквально гнало вперёд, в какое-то совершенно определенное место.

Брок даже сделал шаг вперёд, с трудом поднявшись на трясущиеся ноги... И остановился.

Это желание, зудящее на задворках сознания, очень сильно походило на действие вбитых магами или гипнотизёрами приказов, ему случалось испытывать такое не раз, и повторения он не хотел. Абсолютно. А значит...

Брок развернулся в противоположную сторону и поковылял вперёд, пытаясь сообразить, что же происходит, в реальности ли это или просто бред умирающего сознания.

Для бреда было слишком больно и холодно. Кроме того, не соответствовал не только антураж, но и он сам. Тело явно не его: пусть и пережив падение на него здания, огонь, долгую реабилитацию и краткий плен у поймавших его подчинённых давно покойного Пирса, Брок все равно был сильным, с хорошими мышцами, пусть и немного потерявшим форму от свалившихся на него испытаний.

Это тело голодало последние хрен знает сколько лет, не мылось, не стриглось и не брилось, оно было истощенным, вонючим — хотя купание в ледяной воде чуточку помогло, — и чужим. На руках и рёбрах отсутствовали привычные шрамы, зато чернели странные символы, вытатуированные непонятно кем и когда.

Список странностей все рос и рос, но Брок, очухавшийся и сообразивший, что на ад это мало смахивает, решил разбираться по мере возможности и явно не сейчас: вдали показались редкие домики чахлой деревушки или поселка, и он, обретя от предвкушения возможности прикоснуться к цивилизации второе дыхание, поковылял вперёд с удвоенной силой, впрочем, не теряя головы. Вокруг опускались сумерки, а значит, можно тихонько залезть в пустующий домишко — Брок не мог представить себе настолько отмороженно-гостеприимного хозяина, пустившего на порог этакое чудо.

Пришлось сидеть в чахлом подлеске на краю рыбацкой станции: Брок видел лодки, да и рыбой воняло изрядно. Зажигались окна, несколько домов так и остались темными. Трясущийся от жуткого холода Брок, проваливаясь босыми ступнями в траву, добрел до двери и принялся дергать и тянуть в надежде на чудо, но с каждой неудачей внутри лишь разгоралась злость. Неожиданно крепко запертая дверь плавно открылась, и Брок скользнул внутрь.

* * *

*

Альбус раздражённо барабанил пальцами по столешнице, обдумывая так некстати свалившуюся неприятность. Ну как неприятность... Скорее заминка. Совсем одуревший в Азкабане Блэк окончательно особачился и совершил эпичный подвиг: сбежал. Вот только недалеко. Парочка простейших и не совсем проверок показала, что Блэк мертв. Утоп в попытке выполнить вбитую в него программу, собака страшная.

А ведь он был нужен, очень нужен: пришлось расстаться с круглой суммой и кое-каким компроматом, чтобы два наемника, изображающие из себя невыразимцев, как следует покопались в мозгах этого кобеля.

Блэк должен был пробыть на верхнем этаже до приезда Фаджа, перед визитом его бы поселили в прежнюю камеру. А там... Триггер в виде крысы на снимке должен был у этого сумасшедшего идиота стимулировать мозговую деятельность. Охрана его перевезет через залив, аппарация, и вот он дома, в особняке, в который никак не удавалось попасть, ждёт указаний.

Блэк должен был поманить Избранного мыслью о семье, а потом, выполнив все возложенные на него функции, героически умереть, так, чтобы дать ещё один повод для ненависти и горя. И что теперь?

Эта скудоумная тварь мертва, а использовать оборотное не получится: зелье работает только с живой основой. Актер? Тоже никак. Слишком велик риск провала, кто-то что-то да заметит. Неприемлемо.

Значит, придется перекраивать планы.

А жаль... Потраченных времени и денег. Такая б хорошая легенда вышла: эпичный побег из Азкабана благодаря анимагии! Обывателям самое оно, сказка для тупых. Обернуться в стенах замка возможно, но и только, потому как анимагия относится скорее к физическим процессам, являясь естественной частью личности. Если б можно было сбежать в виде животного, то тюрьма давно б опустела. Азкабан пропускает только настоящих животных, без крошки человеческого разума.

Недаром узники не пытаются облегчать себе существование превращением в зверя. Азкабан — это не курорт, оскотинишься быстро.

Жаль. Хорошая была бы сказка и ловушка для простаков.

Впрочем, туда Блэку и дорога. Раз замок его отпустил, человеком он уже не был, абсолютно. И тут никакие закладки и коды не помогут.

* * *

Броку везло, как никогда раньше. Домик оказался пустым — хозяева отсутствовали — и с некоторым количеством запасов. А ещё там имелись электричество и небольшая чугунная печка, которую окоченевший Брок готов был целовать взасос, а также дрова. Плюнув на конспирацию, он затопил печку, мигом прогревшую все небольшое помещение, и с блаженным вздохом сел рядом, пытаясь выгнать остатки холода из организма. Отогревшееся тело размякло, но Брок недаром столько лет воевал: воля у него была железная, он стиснул зубы и, накинув висящий на нем мешком чужой плащ, выскользнул на улицу, набрать ещё дров и воды, заодно убедившись, что дым из трубы смешивается с густым туманом и не виден.

Домик представлял собой одно помещение с небольшой выгородкой, где прятался биотуалет в виде ведра со стульчаком и символ цивилизации — цинковая ванна. Электричество поступало, как понял Брок, от ветряка, и это было единственной уступкой современности. Деревушка явно была или временной стоянкой, на оборудование которой тратиться никто не собирался, или перевалочным пунктом контрабандистов, которые тем более не хотели тратиться. Его это не интересовало, Брок не собирался здесь задерживаться. Пользоваться электричеством открыто было опасно, пришлось замотать лампочку обрывками шмотья и искать свечи, которые нашлись на столе. Нагрев на печке ведро с водой, он со стонами залез в маленькую ванну, буквально чувствуя, как размякает и отваливается кусками наросшая за годы грязь. Мытьё превратилось в экстремальное удовольствие, но Брок, таская и грея воду в единственном ведре, справился, отмыв нового себя до блеска. После чего вытерся старым полотенцем, нашел кусок зеркала, лежащий у стены, и принялся осматривать лицо.

Понять хоть что-то под спутанной мочалкой бороды было невозможно. Бритвы не нашлось, зато имелся небольшой ножик. Точить его пришлось о камни порога, зато через полчаса Брок уже смог обозреть свою физиономию во всем великолепии.

Что ж... Подозрения оказались не беспочвенными. Это был не он. Единственное, что роднило со старым вместилищем Брока Рамлоу, так это цвет глаз, ставший ещё более выраженным жёлтым, янтарным, и волос, сильно траченых сединой. Где бы ни провел последние годы этот мужчина, здоровья ему это явно не прибавило.

Белая, с явно сероватым оттенком, как у долго болеющего или сидящего взаперти человека, кожа, украшенная татуировками. Старыми татуировками, сделанными хорошими чернилами — четкими, не выцветшими, — и опытной рукой. Крест, кельтский, какие-то круги, напоминающие солярные знаки, странные символы, рунные надписи. Вся грудь покрыта и руки. Зеркало позволило убедиться, что и спина разрисована: вдоль позвоночника цепь кругов, ещё надписи.

Сделав отметку в памяти разобраться, что это вообще, Брок пошел шарить по шкафам в поисках съестного и полезного. Консервы показались манной небесной, небогатый набор шмотья, повисший, как на пугале, был старым, но целым и почти его размера. Даже древние ботинки оказались впору.

Жутко хотелось остаться передохнуть, но рисковать не хотелось: Брок убрал следы своего пребывания, собрал в рваный рюкзак консервы и максимум полезных мелочей и выскользнул вон.

Теперь осталось только найти транспорт куда угодно прочь из этой дыры, а дальше он определится, где находится и что будет делать.

А ещё не давали покоя собачьи лапы — это ему точно не привиделось.

* * *

*

Путешествие к ближайшему очагу культуры затянулось. Брок то шел по очень условным дорогам, от одного поселка к другому, то путешествовал автостопом, попутно подворовывая все, что плохо и хорошо лежало. Естественно, пришлось окорачивать пару раз слишком подозрительных типов, причем смертельно, впрочем, жалость у него давно купировали.

Постепенно выяснилось, где он находится: Ютландские острова. Какого хрена он тут оказался? Впрочем, мало ли куда могла закинуть ведьма, вот только тут сработал кто-то другой: слишком сильно промахнулась Алая, посылая его в стену больницы. Особенно во времени.

На дворе стоял июнь девяносто третьего года, и осторожная болтовня с людьми дала понять, что его родной реальностью это не является.

А ещё напрягало, что время от времени он видел то, на что попутчики внимания не обращают. То покрытая мхом груда камней встанет и пойдет своим ходом, став подобием человека. То под мостом зыркают полные голода глаза. То идущая по улице самая натуральная ведьма в длинных одежках и остроконечной шляпе надменно кивнет, седлая метлу.

Брок каталогизировал эти случаи, пытаясь не впадать в истерику, хорошо хоть, тянуть зверски в определенном направлении перестало. Он обзавелся нормальными вещами, разжился наличкой и выдавал себя за туриста, путешествующего в поисках вдохновения и новых впечатлений. И все было гладко, пока Брок не перебрался в Норвегию.

Столица на Брока впечатления не произвела — северные красоты дитя юга не впечатляли. А вот крайне необычно выглядящие личности — очень даже, тем более что некоторые на него странно посматривали. Брошенная в подозрительном пабе газета добавила вопросов: там явно был опубликован некролог, потому как в траурной рамке бесилась его нынешняя рожа, с поправкой на истощенность, заросли на щеках и колтуны на дурной башке. Впрочем, удивило не это, а то, что фотография двигалась, как живая, повторяя движения снова и снова, и на голограммы Старка это не походило совсем.

Норвежского Брок не знал, но выпивка — универсальная валюта, он завязал разговор с мужиком в роскошных мехах, чьи волосы отчётливо отливали зеленью, и через час уже имел некоторые сведения. Тело Брока когда-то звали Сириусом Орионом Блэком номер Три, он отсидел ни за что в Азкабане, где и помер, безвинно осуждённый, на радость врагам. Потому как друзей, чтоб горевать, у него не было.

Как следует поблагодарив переводчика выпивкой, Брок снял комнатку тут же в пабе, решив отоспаться, отьесться и сориентироваться в местных реалиях. Он уже понял, что попал в мир с волшебниками, на магов аборигены не тянули, а вот на колдунов и разную нечисть — очень даже. Да и сам он теперь представитель волшебного народа.

Это надо было переварить, и Брок отпустил себя, устроив своеобразный отпуск. Он спал, ел, читал газеты, слушал сплетни... Следовал советам, оплаченным шуршащими бумажками: местное население простых благ и прочего не чуралось. Посетил старушку-травницу, отсыпавшую ему пахучего сена.

Картина вырисовывалась удручающая. На возраст Христа эта начинающая поправляться тушка не тянула, правда, свежий воздух, обильная еда и умеренные физические нагрузки оказывали свое положительное воздействие. Впрочем, физику Брок выправит, опыт имеется, куда хуже дело обстояло с лирикой. Как удалось разузнать, то, что Сириус Блэк помер, ещё ничего не значило. От описания муторного и невнятного противостояния Бобра и Осла у Брока сводило зубы. То, что в Англии преподносилось чуть ли не борьбой против вселенского агрессора, их соседи, не чинясь, обзывали войной террористических группировок за власть. Да и вообще все это воняло разложившимися трупами.

Новость о том, что у Блэка есть живой почти родственник — местный Избранный, над которым за границей ржали все, кому не лень, Брок встретил скептически. Может, он и попал в тушку Блэка, вот только им не являлся, а брать на себя чужие обязательства не собирался, особенно если перспектив отдачи не предвиделось. Добраться до счетов покойного не было возможности, да и Брок не собирался делать этакую глупость: как ему заявила старуха Марта, с которой Брок сошёлся на почве любви к холодному оружию, сомнительно, чтоб там что-то осталось в сейфах, да и банкиры запросто могут стукнуть властям и всем желающим, что кто-то слишком умный пролез к золотишку.

Кроме того, взяв чужое золото, пришлось бы его отрабатывать, а этого ему и даром не надо. Да и вообще в Англию он не собирался: Брок разобрался наконец, куда ж его так сильно тащило чуть ли не на верёвке, и лезть в пасть крокодила не желал. А крестник... Это был крестник Блэка. Не его.

* * *

*

Постепенно Брок обжился, знакомство с Мартой, хозяйкой паба для волшебного люда, оказалось крайне выгодным. Старушка не справлялась с хозяйством, пятый век уже, не девочка, ей требовался надёжный помощник. Брок и помогал, взамен учась новому и интересному бытию колдовской братии. Постепенно он изучил язык, отъелся, привел себя в порядок, нарастив мышцы, выправил документы на свои привычные имя и фамилию, начал копить денежку. Для умного и умелого наемника всегда найдется работа, особенно если ему помогает магия.

И никакие палочки для этого были ему не нужны. Магия пела в крови, подчиняясь воле хозяина, через два года Брок уже не выглядел узником концлагеря, да и вообще напоминал гибрид Блэка и того, прежнего, Рамлоу: волосы почернели, потеряв серебро седины, кожа потемнела, пусть и не до итальянской смуглоты, наросли мышцы, полностью изменив тощую прежде фигуру.

Но больше всего радовало то, что Брок считал настоящим чудом.

Когда к Марте в паб ввалились несколько троллей-полукровок, начав громить заведение, Брок и не понял, как от дикого, животного бешенства встал на четыре лапы. Наглые вонючие твари влезли в его владения, его логово, а такое карается смертью. Марта, защищающая хозяйство здоровенным топором, только крякнула, когда мимо нее промчалась, рыча, росомаха размером с бурого медведя.

Зелёная кровь и ошмётки вонючей плоти уляпали даже потолок.

* * *

То, что пришло время отрабатывать вторую жизнь, Брок понял, когда прочёл в газете о возвращении Темного лорда. Суровые потомки викингов наглых англичан не жаловали и жизнь на Оловянных островах расписывали без прикрас. Брока от игрищ местных Пирса и Фьюри тошнило, да и "почти родственника" так поливали грязью, что становилось противно. Сейчас они его помоями обливают, а потом на руках носят, и наоборот. Надо было что-то решать. И Брок решил. За них, этих тупых обывателей и слишком хитрожопых начальников.

* * *

Второе противостояние далось тяжелее. Альбус умирал, рука почти не ощущалась, сжираемая проклятиями. Тут он, конечно, сплоховал, потеряв осторожность от жадности, заполучив в руки Кольцо.

Впрочем, это уже неважно. Готов эликсир вечной молодости, новое тело, сильное и здоровое, постоянно рядом, под приглядом. Гарри победит после долгих мытарств заигравшегося в царя горы Тома, получив нужный старт для карьеры, а там — пара ритуалов, и Альбус в облике Избранного вновь вернётся на вершину. И будет жить очень долго и счастливо.

А сейчас будет дуэль, где он...

Грудь разорвало, а потом свет потух окончательно.

* * *

Брок нежно огладил винтовку, заряжая отлитыми из лунного серебра, укреплёнными рунными цепочками пулями. Красотка его не подвела, цели падали, как подкошенные, одна за одной. Брока не волновало, кто там правый, а кто виноватый, он валил всех, невзирая на лица, не трогая только невесть как очутившихся среди матёрых отморозков парочку подростков. Антиаппарационные орбы не давали магам сбежать, и они метались курами с отрубленными головами, потеряв весь свой гонор, пока не полегли все.

Обыватели, окружившие площадь перед банком, чтобы полюбоваться героическим сражением, с визгами прятались по щелям.

Отработав обязательную программу, Кроссбоунс решил откатать вольную и принялся выцеливать пытающихся пробиться внутрь купола слишком умных идиотов. Закончив развлекаться, Брок уменьшил винтовку, спрятал в карман разгрузки и ушел вальяжной походкой, попутно отменив действие орбов. О том, что его найдут или что начнется антимагловская истерия, Брок и не думал. Пули уже разложились, а с уровнем образования местного населения о дальнобойной снайперке типа "Марлин" никто и не помыслит.

А его ждёт дом, любимая работа и охота в густых норвежских лесах.

* * *

*

Гарри не знал, что и думать. То, что казалось войной, неожиданно превратилось непонятно во что. Одновременная гибель почти всех Пожирателей, Орденцев, Фаджа и Дамблдора с Волдемортом полностью перекроили политику Англии. Кругом царили хаос и разруха, все занимались собой, и Гарри неожиданно оказался на обочине. Обывателям он стал резко неинтересен, в министерстве его никто за разумное и полезное существо, даже не человека, не считал, да и всех остальных интересовал не он, а его слава и деньги. Деньги в первую очередь.

Он этого поначалу даже не понимал, потом нашлись несколько добрых душ, разъяснивших ему политику партии, и Гарри не знал, что и делать. Хорошо хоть, каникулы, и он сидит в доме у ненавидящих его Дурслей. Петуния тоже на этот раз не смолчала, высказав все свои страхи и основания для ненависти, и Гарри рухнул в депрессию, разрываемой противоречивыми чувствами.

Щёлкнула дверь, Вернон взревел, чтобы Гарри принес почту.

Среди конвертов со счетами оказался один, адресованный ему. Гарри спрятал его, распечатав только вечером. Там лежали буклет, порт-ключ и приглашение в летний лагерь военного типа для молодых магов и не только их, полностью оплаченное. И записка:

"Гарри! Ты можешь и дальше сидеть и заливаться соплями или можешь собраться и стать человеком. Решать только тебе.

Тот, кто так и не стал твоим родственником".

Сначала его захлестнула паника, но потом, когда Гарри успокоился, он начал думать. Если раньше он мог опасаться за свою жизнь, то теперь он никому не нужен. Только мешает. При всем своем наивном непонимании происходящего Гарри мог это признать. А значит...

Он открыл буклет и погрузился в описание лагеря, расположенного на одном из островов Норвегии.