Убить менестреля Часть 1

УБИТЬ МЕНЕСТРЕЛЯ

Д.В. Петров

Первая глава

Небольшой плот легко скользил по течению. Грахель деловито орудовал длинным шестом, удерживая плот посреди реки, стараясь ускорить его и без того быстрое движение. Мимо проносились тёмные ели, торжественные буки и светлые, праздничные берёзовые рощи. Но Дон старался даже не смотреть в их сторону, чтобы подёрнутые пеплом времени угли воспоминаний не вспыхнули огнями тоски. Дон смотрел в небо.

А в небе пылал закат. Солнце уже закатилось за горизонт, лишь лёгкие пушистые облачка ещё отражали солнечный свет, играя в вышине яркими красками. Но с каждым мгновением красок становилось всё меньше, они размывались и тускнели, ибо с противоположного края неба наступала тьма ночи. Дон не мог оторвать глаз от этой вечной борьбы дня и ночи, заставляющей небо каждый день лучиться всевозможными красками — от ярко-красной до тёмно-фиолетовой. Тьма разрасталась, ширилась, захватывала всё больше места, и вскоре только несколько горящих красным цветом облаков противостояли безудержному наступлению ночи.

— Именно это происходит и со мною, с нами всеми, — негромко молвил Дон. — Мы пытаемся остановить, удержать грядущее наступление тьмы... но это невозможно. Это не в силах человеческих. Точно так же, как облака не могут разогнать ночной мрак. Тьма скоро поглотит их, сделает их частью себя...

— Это страшно, — отозвался гном. — Страшно не погибнуть — страшно быть изменённым, потерять свою сущность, превратившись в нечто иное. Облакам легче — ведь после заката обязательно наступит рассвет. Но для меня, как и для всех нас — это слабое утешение.

Ночная тьма закрыла собою почти всё небо. Лишь на самом краю горизонта светилась узенькая голубая полоска, и основным источником света сделались облака, продолжающие озарять мир своим тёмно-красным цветом. Мир преобразился, словно застыл в мрачной и торжественной неподвижности, и Дон вздрогнул. Ему на какой-то миг показалось, что эльфийский лес объят пожаром, доспехи гнома раскалены до ярко-красного свечения, а река состоит не из воды, а из крови. Дон тряхнул головой, стремясь избавиться от невыносимого ужаса, которым наполнили его эти видения, и они исчезли. Лес стал обычным, река и доспехи — тоже. Только где-то в глубине живота остался ледяной клубок мрачного предчувствия.

Что это было? — смятённо подумал человек. — Это мне показалось, померещилось, я сам это выдумал — или... Или всё это — будет?

— Горько то, что наша борьба ничего не изменит, — вздохнул Грахель, выводя человека из мрачного оцепенения.

— Я уже голову сломал, пытаясь придумать способ остановить это... Не могу, — всё ещё не в силах забыть увиденное, печально произнёс Дон. — И иной раз кажется, что наше сопротивление оркам, стремящимся погрузить наш мир во тьму — это полная бессмыслица, неспособная ничего исправить и ничего добиться, кроме пролития рек крови...

Дон вспомнил реку в своём видении, и его опять пронзила игла страха.

— Ты ошибаешься, — уверенно возразил Грахель. — Потому что рассвет, несмотря ни на что, рано или поздно, придёт.

— Но мы его не увидим...

— Зато увидят другие! Ведь останутся, обязательно останутся те, кто даже в условиях оркской "свободы" и вседозволенности сохранят в себе внутренний стержень. И мы с тобой можем поддержать их, своим примером напомнить, что есть в жизни нечто превыше оркского примитивного стяжательства!

— Как эти облака напоминают нам о Солнце...

— Верно! Пусть знает тьма, что вскоре наполнится росою трава, разбудят воздух трели предрассветного соловья, и окрасится зарёю восток!

Дон приподнялся на локте. Он нашёл, наконец-то, ответ на мучающий его вопрос:

— И пусть замолчат те, кто толкует, что людям не под силу выстоять против оркских миротворцев; пусть увидят орки, что высокие движения души неистребимы; пусть шлют новые полчища и пусть знают, что, если даже их миротворческие операции превратят Королевство Людей в сплошное кладбище, люди всё равно останутся Людьми!

И, словно в ответ на эти слова, плот подбросило вверх и с шумным плеском ударило об воду. Дон едва успел ухватиться за бревно плота — иначе его бы просто сбросило в воду.

— Налетели на мель? — обратился он с вопросом к гному, непоколебимо застывшему на краю плота с шестом в руках.

— Если бы... — тоскливо-неприятным голосом протянул Грахель, остановившимся взором вглядывающийся в нечто за левым плечом Дона. Человек проследил за его взглядом и обомлел. На фоне тёмного леса отчётливо проступало видение внутреннего убранства некоего дома — судя по обилию зелени, эльфийского. Но гнома испугало не появление этого видения, а эльф, склонившийся в его центре, так что был виден лишь его затылок. Эльф поднял голову, и сердце человека резко дёрнулось — это был Элл. Дону хотелось завопить что-то вроде "попался, голубчик!", но слова замерли у него на устах. В руке эльфа сиял звёздным светом Сильмарилл.

Элл что-то говорил, судя по движению его губ, но до человека с гномом не доносилось ни звука. Красивое лицо эльфа исказила мстительная улыбка, и он резко взмахнул рукой. В тот же миг на плот обрушилась огромная волна. Плот заскрипел, но выдержал. Дон едва успел ухватиться за щель между брёвнами — и ему пришлось напрячь все силы, чтобы не быть унесённым огромной массой воды. Эльф рассмеялся, и на этот раз его было слышно. Дону очень не понравился его смех с проскакивающими в нём истерическими нотками. Он уже слышал подобный смех. Так смеются воины — в последние минуты перед боем. Когда готов убивать, и время почти пришло — мало кто остаётся бесстрастным. Дон хорошо понимал, что эльф, скорее всего, не собирается отпустить их живыми.

— Давай к берегу! — негромко бросил он гному и, выхватив арбалет из висящего на боку чехла, сноровисто принялся его заряжать.

— Ну что вы стоите, как мокрые курицы! — голос эльфа, доносящийся до них, был немного искажён, но вполне узнаваем. Не дождавшись ответа, он ещё раз взмахнул рукою. На этот раз волна ударила гнома, невозмутимо орудующего шестом. Грахель покачнулся, но устоял.

— Да вы никак решили сбежать! — за этими словами последовал ещё один взмах руки.

Река в том месте, где в неё входил шест, стремительно покрылась льдом. Гном резко дёрнул шест к себе, но опоздал — послышался треск, и в руках гнома остался небольшой обломок длиной около двух локтей.

— Пришла пора умирать, не так ли, Дон? — задорно выкрикнул эльф. — Не стоило тебе покушаться на чужую собственность!

— Миралисса не собственность! — Дон вскочил на ноги, направив арбалет прямо в лоб Эллу. Щёлкнула тетива.

Дон видел, как болт влетел в лоб эльфу, как ни в чём не бывало, пролетел сквозь него, и исчез в переплетении ветвей.

— Эх ты, дубина, — улыбнулся ничуть не пострадавший эльф. — Это канал для энергетических, а не физических воздействий. Иначе бы вы оба уже умирали, — Элл небрежно кивнул в сторону своего огромного лука, прислонённого к стене.

— Ты трус! Выходи и сражайся, один на один, любым оружием! — Дон сунул бесполезный арбалет в чехол и выхватил меч.

— Такой тип сражения, как сейчас, мне нравится больше, — манерно произнёс Элл и взмахнул рукой. — Он намного безопаснее и эффективнее.

Плот ударила и завертела ещё одна волна. И ещё одна. И ещё.

Дон вцепился в плот намертво. Хуже всего было то, что только одной рукой, а для надёжной хватки этого было явно недостаточно. Вторая по-прежнему сжимала меч, который теперь спрятать в ножны не было никакой возможности. Но расставаться с подарком любимой Дон не собирался. Он предпочитал утонуть. Плот жалобно скрипел под ударами волн, то становясь на дыбы, то проваливаясь куда-то вниз.

Над плотом нависла ещё одна огромная волна.

Похоже, это всё, — отрешённо подумал Дон. — Нам конец.

Всесокрушающий водяной вал ринулся на плот, но тут в него ударила каменная глыба сравнимого размера, заставив волну разлететься на мелкие и безопасные брызги. Дон обернулся. Посреди плота стоял Грахель. С его мокрой бороды стекала вода, а в кулаке был зажат Сильмарилл.

Лицо эльфа потемнело от ярости. Он злобно потряс Звёздным Камнем, и на плот обрушилась очередная серия волн. Их постигла та же участь — разбитые гранитными глыбами, они лишь орошали плот своей влагой.

— Ты неплохо справляешься, гном, — прошипел Элл. — Но не забывай, что ты далеко от своей стихии Земли, и полностью во власти Воды — моей стихии!

Руки эльфа сплелись в сложном жесте, и из воды поднялась новая волна. Необычная. Небывалая. Узкая — толщиною с руку человека — она поднималась всё выше и выше, стремительно теряя прозрачность. Ещё миг — и волна обрела блеск зеркала, в котором отразились встревоженные лица гнома и человека. А в следующий миг волна обрушилась на плот.

Брошенный гномьим заклинанием камень вырвал из неё фрагмент — но остальная часть волны продолжила свой путь, рухнув в аккурат на Грахеля. Раздался громкий металлический звон. Бревно под ногою гнома оглушительно треснуло. Зато зеркальная волна разбилась на мириады осколков, не нанеся ущерба плоту. Гном медленно опустил щит, которым за мгновение до удара успел прикрыть голову. В нём красовалась изрядная вмятина.

Эльф усмехнулся и повторил жест. Вторая волна попыталась ударить гнома в бок. Третья — в спину. Грахель не заметил её, и на пути волны стал Дон, рубанув её эльфийским клинком. Дон ожидал, что меч легко пройдёт сквозь воду, пусть даже необычную — но вышло совсем не так. Ощущение от удара было сравнимо лишь с ощущением при ударе о железную гору. Волна разбилась на осколки, но меч с такой силой отлетел назад, что Дон его не удержал — блеснув лезвием, он вонзился в самое крайнее бревно плота.

Сверкающие серебром волны обрушивались на Грахеля всё чаще. Он с огромным трудом успевал отмахиваться от них всем, чем только мог — молотом, щитом, магией... Но ему было совершенно ясно, что одна-единственная ошибка, которую он рано или поздно допустит, станет в его жизни последней. Будь под ногами земля, столь родная и желанная для него сейчас, как никогда ранее — гном бы успешно потягался в магическом поединке с эльфом, с серьёзными шансами на успех. Но земля была далеко, поэтому каждое заклинание требовало намного больше сил, чем обычно.

В этот момент Грахель пропустил сильнейший удар волны в спину, бросивший его на колени. Подняться не было ни времени, ни сил. Без особой надежды на успех, надеясь лишь отсрочить гибель, гном сжал Сильмарилл обеими руками. Вокруг плота вспухла полусфера Гранитного Щита — о который ударилась одна волна, вторая, третья... и разлетелись в дребезги. Щит держался. Эльф громко выкрикнул замысловатую фразу — и из воды поднялась огромная волна, толщиной с тело человека. Она нависла над гранитной полусферой — и бросилась на неё.

Дон услышал раздирающий уши громкий звук — и в тот же момент Гранитный Щит лопнул. Сила отката заклинания ударила по Грахелю, так что тот уронил Звёздный камень и был буквально сметён магической силой за пределы плота. Дон ринулся было к нему, но опоздал; хотя гном справился сам. Ловко извернувшись в полёте, он вбил молот в крайнее бревно и так и рухнул в воду, не выпуская оружия из рук. Казалось, что навершие молота сейчас выскользнет из образованной ударом вмятины — но тут подоспел Дон и ударом ноги глубоко вколотил молот в древесину.

Плот дёрнулся, и гном, подтягиваясь за рукоять, высунул голову из воды.

В таком доспехе не поплаваешь, — пронеслось в голове человека. — Будь он даже самым великим пловцом на свете, доспех утащил бы его на дно вернее, чем лезвие топора заставляет утонуть деревянное топорище!

— Сзади! — выкрикнул гном и вновь ушёл под воду.

Дон резко отскочил в сторону, с трудом разминувшись с очередной серебристой волной.

— Теперь мы один на один! — ухмыльнулся Элл и встряхнул кистью. В сторону человека полетело сразу несколько волн.

Дон ничего не ответил — сжав зубы, он метался по узким брёвнам, уворачиваясь от налетающих водяных валов. Поднырнув под очередную волну, он разминулся со следующей, перепрыгнул ещё через одну... На этом везение закончилось. В прыжке было трудно изменить положение тела — и полностью разминуться с налетевшей волной ему не удалось. Волна лишь слегка, по касательной задела нагрудник — но он вмялся, как от удара гномьего молота. Ощущение Дона было похожим — внутри всё сжалось, и его отбросило в сторону. По иронии судьбы — как раз на воткнутый в бревно эльфийский клинок.

Дон мог извернуться, разминувшись с мечом — но в этом случае он неминуемо упал бы в воду. Человек хорошо понимал, чем ему это грозит — ведь стоило ему очутиться в воде, как он оказался бы в полной власти эльфа. Поэтому Дон изо всех сил вцепился в рукоять меча, налёг на него всем телом, получая раны, но гася скорость полёта. Меч изогнулся дугой, но выдержал.

— Дон! — гном вновь поднял голову над водой. Даже не отдышавшись, он выкрикивал срывающимся голосом:

— Возьми Сильмарилл! Используй... Это шанс! Возьми...

Вокруг Грахеля вода вспенилась и забурлила, подчиняясь воле эльфа. Холодной змеёй она сдавила тело гнома, постепенно сминая прочнейший доспех.

— Но я же не маг! — в отчаянии крикнул Дон.

— Всё равно... Магия — в камне... Ты — лишь проводник!

Грахеля вновь утащило под воду. Серебристых волн больше не было — судя по всему, Элл полностью сосредоточился на борьбе с гномом. Поэтому Дон беспрепятственно перекатился к центру плота. Спустя мгновение его пальцы сомкнулись вокруг Звёздного Камня.

Дон поднялся на ноги, чувствуя себя очень глупо. Он совершено не представлял себе, что следует делать дальше. Память услужливо подсказала, что для работы с магическими артефактами следует полностью сконцентрироваться, отрешиться от всего, что вокруг — а вот этого Дон как раз сделать не мог. Понимание того, что друг в смертельной опасности, что время уходит и нужно его спасать — пресекало на корню любую попытку сосредоточиться.

Эльф, глядя на него, рассмеялся:

— Ну что, ждёшь своей очереди? Правильно, жди. Сначала я покончу с гномом, потом займусь тобой, а потом очередь дойдёт и до Миралиссы...

— Ты собрался убить её?! — ярость, захлестнувшая Дона, не поддавалась описанию. Будучи трансформированной в магическую энергию, она бы испарила реку до дна. Рука столь мощно сжала Сильмарилл, что любой другой камень на его месте обратился бы в пыль. И Звёздный Камень ответил, заворочавшись в кулаке, как живой. Дон ощутил, что от камня к нему переходит энергия.

— Убить? — расхохотался эльф. — Не в прямом смысле. Она мне нужна для другого. Совсем для другого...

Эльфу очень нравилось это представление, он получал живейшее удовольствие, втаптывая соперника в грязь и возвышаясь за счёт этого в собственных глазах.