Воздух мучительно больно наполнил лёгкие, когда я сделал вдох. От неожиданности я судорожно вцепился в одеяло и открыл глаза. Утренняя сонливость прошла, словно её и не было. Тело плавилось от странного жара, казалось, я сгораю изнутри, пока мои кости выкручивает какая-то адская машина. Даже в мои худшие похмельные дни пробуждение было приятнее. Где-то в стороне раздавался странный рокот. Чуть погодя я понял: разговаривали. Женский голос что-то обеспокоенно, но деловито втолковывал собеседнику.

Мой следующий вдох вышел не таким удачным. Воздух втягивался внутрь с громким булькающим хрипом. Нехорошо я дышу, не к добру это. Разговор затих. А потом на периферии мелькнуло что-то желтое.

— You have to sleep — тихо произнёс молодой мужчина, ловко разжав мне зубы. В рот полилась противная жидкость. Врач — а кто ещё будет пичкать незнакомых людей всякой гадостью — тут же зажал мне нос, заставляя проглотить лекарство. Как же меня угораздило попасть в больницу? Вдруг захотелось спать, и я снова провалился в черноту, кажется, даже не успев закрыть глаза.

* * *

— С твоим сыном всё в порядке. Обошлось без осложнений, проклятие его едва задело, но и этого хватило, чтоб уложить его в койку на месяц.

— Ох, — кто-то шумно выдохнул и упал на стул. За ширмой повисло молчание. Мальчик, лежащий на больничной койке, уже проснулся, но не спешил открывать глаза. Было интересно послушать.

— Чем ты думал, Лайелл? — снова заговорил тот же голос. — Держать оборотня в комнате, на которой только стандартные заклинания! Естественно, они долго не протянули, когда волчонку вздумалось погулять. В центре города, чёрт бы тебя побрал! Чудом обошлось без жертв! — голос набирал обороты и становился громче.

— Я усилил чары, этого должно было хватить. Всегда хватало. К тому же он ещё ребенок...

— В первую очередь он десятилетний оборотень! — жёстко проговорили за ширмой.

— В первую очередь он мой сын, Игнатиус! — веско сказал второй.

— Я помню об этом, — послышался тихий вздох. — Поэтому от меня о природе моего пациента никто не узнает. В этот раз. Но если будет ещё один инцидент...

— Не будет, — уверенно сказали в ответ.

— Тот маг, что запустил в твоего сына проклятием. Уверен, что он сообщит в министерство о разгуливающем по городу оборотне. Комиссия по обезвреживанию не кабинетные крысы. Эти ищут, пока не найдут.

— Не сообщит, — собеседник целителя был немногословен.

— Что? Неужели тихоня Лайелл решился нарушить закон? — голос весело хмыкнул.

— Обливейт пока не входит в список запрещённых, — собеседник явно пожал плечами. — Когда он очнется? — спросил он после недолгого молчания.

— Действие зелья закончится с минуты на минуту, впрочем... — но договорить доктору помешали.

— Целитель Пруэтт, у нас новенький. Неудачная трансфигурация, — бойко защебетала какая-то девушка.

— Я понял, Мэри. Можешь остаться здесь, я предупрежу дежурного, — это уже Лайеллу.

Притворяться спящим смысла больше не было, и ребенок зашевелился, устраиваясь поудобнее. Последнее ему плохо удавалось: все тело болело. Ширму отдернули так резко, словно она просто испарилась.

— Ремус! — мужчина тихо улыбнулся и аккуратно присел на край кровати. — Как ты? — спросил он с плохо скрытым беспокойством.

Мальчик внимательно его рассматривал. Голубые глаза смотрели серьёзно и настороженно. Стало ясно, что он совершенно не помнит сидящего перед ним человека. Мужчина — очевидно, его отец — рассеянно пригладил взъерошенные светлые волосы. Похоже, он забыл причесаться. В палате было тепло, и верхняя одежда аккуратно висела на спинке стула, отчего мальчику удалось заметить на поясе странные ножны для палочки и короткий кинжал. Кинжал ребенку почему-то не понравился. Мужчина создавал впечатление человека, обычно спокойного и собранного, несмотря на немного помятый вид, как будто он спал в одежде. А ещё он выглядел очень уставшим. Морщинки вокруг глаз появились давно, как и складка между бровей.

— Ремус? — он с беспокойством окликнул сына. Имя Ремус мальчику показалось знакомым. Ну так и должно быть, это же его имя. Его, ведь так?

— А? Да, я в порядке... — на лице мужчины появилась теплая улыбка. — Где я?

— В больнице святого Мунго. Помнишь, я тебе рассказывал, где работает дядя Игнатиус?

— Нет, — ребёнок попытался покачать головой, но шея отозвалась тянущей болью. — Я не помню.

— Да, давненько это было, — согласно кивнул головой Лайелл, — но ты его ещё не раз...

— Мистер, — тот, кого назвали Ремусом, собрался с духом, — я вообще... плохо помню.

— Рем... — мужчина побледнел, — всё будет хорошо, — он осторожно сжал руку ребёнка и опрометью выскочил из палаты. — Целителя Пруэтта сюда! Срочно! — доносился из коридора его взволнованный голос.

Мальчик рассеяно перевел взгляд с потолка на дверь. Почему-то ему было даже немного стыдно. Когда за тебя так волнуются незнакомые люди, поневоле чувствуешь себя неловко. Ремус вздохнул и попытался вспомнить хоть что-нибудь. По потолку медленно ползла какая-то мошка. Мальчик поймал себя на мысли, что уже некоторое время бессмысленно её разглядывает. Он помнил только сегодняшнее пробуждение. И ещё предыдущее, но оно было таким размытым, и ему тогда было так больно, что едва ли это можно считать нормальным воспоминанием.

Это утро его пугало. Оно было пустым и странным или до странности пустым. Ремус задумался, подбирая более точные слова. Они перекатывались во рту и казались совершенно чужими. Как будто он должен говорить на совершенно другом языке. Но понять на каком мальчику мешало мягкое жжение, всё это время скрывавшееся где-то под лопатками. Жар снова начал расползаться по телу. Кости гудели и чесались. Казалось, что по ним что-то движется. Словно жаркие змеи ползали у него внутри. Мальчик закусил губу, стараясь не расплакаться. Перед глазами мелькали цветные пятна, мешая нормально видеть. Но, кажется, в палате кто-то был. Во рту появился знакомый горький привкус зелья. Его точно снова чем-то напоили, решил Ремус перед тем, как заснуть.

— Итак, молодой человек, что вы о себе помните? — спросил целитель, которого Лайелл представил как "дядю Игнатиуса".

— Ну... я вроде оборотень. Наверное...

— Вспомнил?

— Нет, слышал разговор, когда проснулся, — честно ответил Ремус.

— Что помните именно вы? — целитель терпеливо повторил вопрос, переглянувшись с отцом мальчика.

— Своё имя. Оно мне кажется знакомым.

— Больше ничего? — мистер Пруэтт задумчиво замер. С кончика пера на пергамент у него на коленях упала здоровая клякса. Почему они пишут перьями? По неизвестной причине маленькому пациенту это показалось откровенно странным.

— Нет... А почему вы пером пишете? — всё-таки не удержался он от вопроса.

— Почему? Это дань традиции, которая, поверьте мне, возникла не на пустом месте., — медленно проговорил целитель. — Если в будущем вас всё ещё будет интересовать этот вопрос, то можете потребовать подробностей у вашего отца. А сейчас, прошу вас, полежите спокойно. — В руке "дяди" откуда-то взялась короткая указка, которой он начал выводить в воздухе над кроватью странные узоры. В этот момент Ремус усомнился, что действительно попал в больницу. Доктор странно выглядел. Задумавшись о том, стоит ли об этом ему сказать, мальчик невольно начал следить взглядом за кончиком указки. Вот только это не указка. Это... волшебная палочка!..

Ремус даже вскрикнул от неожиданности, когда в его голове маленьким салютом разорвались воспоминания. Вот отец хитро подмигивает, и осколки разбитой мальчиком тарелки снова срастаются вместе. Отец перекрашивает старые обои в гостиной. Ворох крохотных покупок снова вырастает от взмаха волшебной палочки. Серьёзный отец стоит перед окном в комнате Ремуса и шепчет заклинания, а комнату заглядывает полная луна. И снова за закрытой дверью слышно такой же шепот. Картинки мелькали всё быстрее. Стук палочки по кирпичной кладке. Пестрая толпа. Вокруг волшебство. Магия. Маги! Мальчик крепко зажмурился, схватившись за голову.

— Ремус, посмотри на меня, — из потока образов его выдернул мягкий голос врача. Нет — целителя. Мальчик поднял на него ошарашенный взгляд. Тёмные глаза вдруг оказались совсем близко, а в голове снова замелькали картинки. Только в этот раз их как будто смотрел кто-то другой.

— Всё хорошо, Лайелл, — успокоил отца мистер Пруэтт. — Гораздо лучше, чем могло быть, — они куда-то вышли из палаты, а ребенок никак не мог собраться с мыслями. "Мои воспоминания," — эта фраза приятным холодком отдавалась где-то внутри. Его зовут Ремус Люпин, и он настоящий волшебник! Но противно зудело и мешало обрадоваться странное чувство. Того, что он помнит, не может быть. Мальчик не знал, почему так решил, но этого быть не может. Потому что не может быть никогда, ни при каких обстоятельствах.

* * *

— Вот ты где, маленький паршивец! — раздалось прямо над ухом. Несмотря на нарочито грозный вид, молоденькая нянька совершенно не вызывала опасений. Опасные люди детей не лечат, был уверен мальчик.

— И сколько ты будешь от меня бегать? Ну что с тобой поделать, — укоризненно качала она головой, аккуратно, но на удивление крепко держа его за руку.

— Но я же ефть хошшу, — печально вздохнул Ремус, дожевывая булочку.

— Мистер Люпин, вы обедали полчаса назад, — строго сказала молоденькая целительница. Но он мог поклясться, что она втайне ему сочувствует. Недаром же Ремусу в который раз удается так просто улизнуть из палаты. Впрочем, не желая её расстраивать, он старался каждый раз придумать новый план побега. Люпин-младший считал себя чертовски умным для своих лет. Правда, временами это чувство странно разрасталось и заполняло всю его голову. Ему казалось, что на самом деле он гораздо старше, просто смотрит на мир глазами детской куклы. Тогда он пытался проснуться, чтобы прогнать дурацкий сон и вернуться в реальность. Потому что магия — это выдумка. Ремуса это пугало. Дядя Игнатиус говорил, что это просто последствия проклятия и не о чём волноваться. Но через день к нему приходит мистер Аддерли и заставляет делать какие-то дурацкие упражнения. Мистер Аддерли здесь главный по психам, как узнал мальчик. Если бы с ним было всё в порядке, разве он стал бы приходить? Наверное, поэтому его никак не выпишут.

Он здесь уже три недели. И с тех пор как пошел на поправку, ему все время хочется есть. Хорошо хоть буфет всего этажом выше. Палата Ремуса на пятом, где лечат болезни от заклятий. В соседней лежит бедняга, которого сглазила жена. У него теперь по всему телу пчелиные крылья, отчего его койку окружает весёлое гудение. Он сказал, что их можно только вручную удалять по одному. Радуется, что сзади уже всё удалили, а то два дня висел, подвешенный заклинанием. А они ещё и отрастают. Девушки -это зло.

Дальше по коридору лечится горе-заклинатель. Парень придумал новые чары и не решил ничего лучше, как опробовать их на себе. Второй месяц тут лежит, а на человека пока похож не очень.

Мальчик подождал, пока за дверями не затихнет шум, и мышью проскочил в палату напротив. Лежащий на койке человек откровенно скучал. Услышав шаги, он настороженно скосил на него глаза — единственное, что на его лице не было скрыто бинтами.

— Доброе утро, дядя Аластор, — поздоровался Ремус, устраиваясь на кровати.

— Что ты делал в пятницу вечером? — вместо приветствия спросил тот.

— У вас по кроватью прятался, — честно ответил ребенок: он уже знал эту игру.

— А почему?

— К вам целитель пришел и палочку забрал, когда вы в него хотели оглушающее кинуть.

— Ну тогда привет, мелкое недоразумение. Принёс чего?

— Ага, — улыбнулся Ремус, доставая из-за пазухи припрятанную булочку.

С соседом он познакомился во время второй вылазки в буфет. Его слишком усердно ловили, наверное, потому, что он пропустил сеанс с мистером Аддерли. Спасаясь от злого специалиста по психам, мальчик юркнул в ближайшую дверь. И здорово удивился, когда лежащий на койке пациент устроил ему настоящий допрос.

Дядя Аластор работал аврором. И Ремус теперь точно знал, какую профессию не выберет никогда в жизни. За свою недолгую карьеру мистер Грюм собрал целую коллекцию шрамов и, кажется, немного свихнулся. Но зато у него можно было узнать кучу интересных историй. Жутковатых, правда.

— Постоянная бдительность, мелкий. Вот что убережёт твою шкуру вернее сотни заклятий, — привычно начал он разговор. — Знаешь, откуда у меня этот шрам? — показал широкий рубец поперёк туловища.

— Нет, — Ремус помотал головой.

— Ну, конечно, не знаешь. Дело было лет пять, да ровнёхонько пять лет назад, — начал новую историю дядя Аластор, а мальчик устроился поудобнее. — Я тогда уже мнил себя бывалым борцом со всяким отребьём. Разучил десяток новых заклинаний и думал, что лучше меня никого не найдётся. Вызвали нас, помню, в какие-то трущобы зачистить одну банду, которая нехорошими делишками промышляла. Настолько, знаешь, нехорошими, что наш командир сказал, что неплохо бы, если кого из них при задержании того... — аврор весело хмыкнул. — В общем, начали мы всё, как по учебнику. Эта шваль так и разбегалась. Сложнее всего с местными было. В трущобах, конечно, хорошие люди не живут, но гражданских трогать не хорошо, — дядя Аластор красноречиво скривился, даже под бинтами заметно, показывая, что он думает о таких гражданских. — Так вот, добили мы почти всех, а тут глянь — в подворотне девчонка рыдает. Мелкая, почти как ты. Я тогда молодой был, жалко всех. К ней, а она личико зарёванное на меня поднимет... — новый знакомый сделал красноречивую паузу, — и как вспорет мне брюхо ножом! Я только и успел, что свою требуху ручками-то попридержать. Хорошо, ребята успели. Да портключом меня сюда же и привезли. Так-то. Оказалось, то их главарь был под обороткой. Понял, гад, что не убежать, вот и решил схитрить. Разве помог мне тот десяток заклинаний? А ты, небось, думаешь, дядя Аластор совсем свихнулся.

— Нет, я так не думаю, — заверил Ремус аврора. Только булочку отложил подальше. После аврорских историй у него всегда аппетит пропадает.

— Правильно, будет из тебя толк, — тот одобрительно похлопал ребёнка по плечу.

— А в этот раз вы почему здесь?

— Да оборотень в Лютном подрал, когда я там новеньких выгуливал. И не полнолуние, а поди ж ты, паршивец, — мальчик так и не понял удивляется или восхищается тот этим фактом.

— Вы что, сильно не любите оборотней?

— А чего их любить-то? — удивился аврор. — Твари, они твари и есть. Хотя если... — дверь открылась и в палату зашла моя нянька.

— Вот ты где, — довольно кивнула она, увидев Ремуса. — А вам, мистер Грюм, должно быть стыдно. Только и можете, что всякие ужасы рассказывать. У ребёнка шоковое состояние, ему уход нужен! — ведьма сердито сверлила дядю Аластора взглядом. Люпин послал ему виноватый взгляд и пожал плечами. Потребности в каком-то особенном уходе он не ощущал ни капли.

— Будет тебе, Мэри, — примирительно прогудел мистер Грюм. Та ничего не ответила и потянула ребёнка к выходу. Аврор только подмигнул ему напоследок. Девушки — загадочные существа, поэтому их лучше слушаться.

123 ... 789

↓ Содержание ↓