Голод и Хлеб

Скачать книгу в PDF можно здесь: https://disk.yandex.ru/i/yVeu3aR-f7wQDQ

В RTF здесь: https://disk.yandex.ru/d/LkH35oTn_PntWg

Предисловие

Эта небольшая книга — художественная. Но в ней очень мало выдуманных моментов. Факты взяты из воспоминаний или отчетов того времени, и нанизаны на одну нить путешествия героев. Названия деревень изменены, чтобы не трогать чувств их современных жителей. Иностранные слова в книге не переведены, поскольку русскому крестьянину 20х годов, они были совершенно непонятны.

Отдельная благодарность историку, кандидату социологических наук, — Циденкову Григорию Геннадьевичу. Всем, кому интересная история родной страны, настоятельно рекомендую его журнал — https://d-clarence.livejournal.com. Отуда я почерпнул много информации для этой книги.

Также сердечно Благодарю Наталью Кривцову, за помощь с немецким языком, и его диалектами.

Лев Соколов.

Голод и хлеб.

Фрол долго лежал в забытьи. Реальность накатывала и отступала, будто волны, приходящие на берег. Волна приходила — и он слышал ровный перестук колес, гудки паровоза, ощущал спиной ритмичную раскачку вагона. Волна уходила, — и он проваливался в безвременье бессвязных образов и обрывочных мыслей.

Но в какой-то момент, он проснулся с ясной головой. Ощупал руками жухлое лежалое сено, пол вагона, открыл глаза. Поднял слабую руку, и ощупал лоб. Жара не было. Не шумел и не раскачивался вагон — поезд стоял. Где-то вдалеке послышались неразборчивый окрик. Он с натугой приподнялся на локте, огляделся. Вагон был пуст. Сквозь щели в рассохшемся дереве пробивался солнечный свет. Был день.

Лязгнул засов. Окатилась с грохотом дверь, ослепив его солнечным светом. В проеме встал силуэт.

— Ты кто? — Спросил человек.

— Прохожий, обшитый кожей. — Буркнул сухими губами Фрол. — Солдат демобилизованный. Еду домой.

— Не шибко ты похож на солдата.

— А ты будто похож, — Фрол, щурясь с отвычки к свету, окинул взглядом человека. Лапти. Крестьянские штаны некрашеного сукна. Затертый пиджак с заплатами на локтях. Единственным военным предметом снаряжения у человека была винтовка, да патронташ на веревке, взамен поясного ремня.

— Я милиционер. — Человек оторвав руку от шейки приклада, показал на красную нарукавную повязку на левом рукаве. — Вылазь!

— Зачем это? Еду тихо, не делаю лиха. Вагон не тяготю; — он железный.

— Вылазь говорю! — Человек решительно боднул воздух винтовкой. — К начальнику станции пойдем.

— Ладно...

Фрол кряхтя поднялся с пола. Отряхнул потерявшее белый цвет исподнее белье. Подошел к распашной дверине, и держась за ручки, спустился из вагона. Получилось неловко. Сил не было, руки едва удержали.

— Не балуй! — Строго предупредил милиционер. — Держа между собой и Фролом винтовку.

— Чтоб баловать, надо девок видать... — А ты на красную девицу не больно-то похож.

— Но-но! Туда иди!

— Куда?

— К зданию станции.

Фрол огляделся, и пошел к зданию станции, осторожно ступая босыми ногами.

— А что за станция? Спросил Конвоира Фрол.

— Гамалеевка. — Откликнулся Конвоир.

— Никогда не слышал...

— Шагай давай, географ.

— Испить бы, — Испросил конвоира Фрол.

— Испить можно. — Разрешил тот, и махнул рукой — Там вон, отхлебни.

Фрол подошел к месту, где в лучше дни, видать, стоял станционный самовар. Теперь самовара не было. Стояло ведро с кружкой — спасибо и на том. Фрол наклонился к воде, принюхался, — выбираться не приходилось. Набрал кружку, опрокинул ее в рот, чувствуя, как вода оживляет тело. Выпил и вторую.

— Ну, попил? — Осведомился конвоир.

— Как в рай заглянул. — Утер губы Фрол. — Благодарствую.

— Шагай тогда давай.

Конвоир завел Фрола в станционное здание, довел до кабинета. Приоткрыл дверь, засунул в щель голову, а свое тело с винтовкой оставив в коридоре. Фрол меланхолично подумал, что будь охота, — конвоиру можно было влегкую прищемить дверью башку, и овладеть его винтовкой.

Товарищ начтанции, — крякнул за дверью конвоир. — Вот тут. Задержанный. Снял с вагона.

— Давай сюда, — ответил конвоиру решительный голос.

— Заходи, — конвоир отворил дверь на всю ширину, и сделал шаг в сторону.

Фрол оправил, рубаху, отряхнул как мог портки, и шагнул внутрь.

Кабинет был почти пустой. Стол, пара стульев, шкаф. У угловой печи лежали кипами газеты, видать еще с прошлого холода.

Хозяин кабинета стоял у окна. В военной форме, с галифе. Коренастый, квадратный, коротконогий. В волосах были большие залысины, а расстояние между носом и верхней губой было таким, что не носи он усы, — было бы лицо смешным. На портупее висела шашка с необычайно богато изукрашенными ножнами. Фуражка человека лежала на столе. Человек пытливо оглядел Фрола.

— Красивая шашка — наконец сказал Фрол, мотнув головой на изукрашенные красными камушками ножны.

— Подарок освобожденных бухарских товарищей. — Хлопнул по ножнам ладонью хозяин кабинета. — Проходи. Садись.

Фрол уселся на скрипнувший расшатанный стул. Сел напротив и хозяин.

— Кто таков? — Спросил начстанции.

— Демобилизованный. — Повторил Фрол.

— Из какой армии?

— Из рабоче-крестьянской.

— Был доброволец, или по призыву?

— По призыву. Еще в царскую.

— Из кого будешь?

— Из крестьян.

— Партийный?

— Сочувствующий.

— Сочувствующий, — передразнил начстанции. Знаем мы таких сочувствующих. К нам попал — нам сочувствует. К белым — белым. А бандитам — так и бандитам.

Фрол смолчал.

— А с одеждой что? — Поинтересовался начстанции.

— Ограбили.

— Документы есть?

— Найдется маленько...

Фрол вытянул рубаху из пояска кальсон, и вытряс оттуда замотанную в тряпицу бумагу. Развернул ее, и протянул начальнику.

Тут взял бумагу в руки, и наклонившись поближе, принялся читать.

— Справка... Дана товарищу. Асееву Фролу Ивановичу... Военкоматом города Ростов... в том, что он действительно демобилизован из рядов рабоче-крестьянской красной армии... по ранению, несовместимому с дальнейшей службой... Настоящая справка выдана для представления... 3 мая тысяча девятисот двадцать первого года... — Начальник распрямился. Ну и где ж твои увечья, — инвалид?

— Рассосалась помалу.

— Объясни.

— Шибануло меня в спину. Не в кровь, а ушибом. Стоять не мог. Ноги отнялись. Даже не чуял их. Товарищи спровадили до госпиталя. Там сказали, — контузия. Отправили в Ростов. Сам повернуться не мог. Ходил под себя. Два месяца пластом пролежал. Тогда и списали.

— А потом?

— А потом три калики перехожих к госпиталю подошли, и говорят — вставай Фрол, чего дальше валяться? Начала помалу чувственность возвращаться. Только начал ногами шевелить — пневмония. Еще малость на больничной койке поблаженствовал. Когда встал, пошел в управление, — там сказали, отвоевался. Война кончилась, а бандитов уже без тебя добьём...

— Да уж, кончилась война. — Покривился хозяин кабинета. — А у нас тут по губернии банды в тысячу рыл, да при собственной артиллерии шляются... Куда теперь едешь?

— Домой, а куда еще.

— И гдеж твой дом?

— Деревня Горка. Белавинская Волость. Новгородская губерния.

— Ну, это тебе почитай еще полстраны... — Прикинул начстанции. — Ждет тебя кто там?

— Как не ждать? Родители. Если живы... Жена. Если еще жена... Перед самой мобилизацией женился. Я там не был с 16го года...

Начальник оглядел теряющее белый цвет исподнее Фрола.

— А ограбили тебя где?

— В этом самом поезде и ограбили.

— Это чтож? Одежду сняли, а документы тебе оставили?

— Прихватил я где-то по дороге горячку. Слёг. Едва дохал. Попутчики напугались, — думали тиф. Хотели меня сперва с вагоны выбросить на ходу. Да потом пожалели. Последние вагоны состава прицепные, порожняком шли. Все в другие вагоны ушли. Остался один доброхот. Сказал — не боится, потому как уже болел, и привычку имеет. Да я и сам горячкой разной уже болел. Может, потому и выжил... А этот — он мне воды дал. Только не бесплатно. В обмен забрал портсигар, одежду... Так-то выходит, что он меня вроде не ограбил, а вроде честно обменял.

Начстанции скрипнул зубами.

— Я бы такими честными — паровозные топки топил... А потом?

— А что потом. Когда забрал — тоже ушел. Я — ничего. Лежу, колеса стучат. В голове прояснилось. А тут и твой милиционер меня снял.

— А ты кем служил? — Уточнил начстанции.

— Водитель блиндированного автомобиля. Восьмой броневой отряд управления автобронетанковых войск. Начотряда Янковский. По крайней мере был, когда меня тюкнуло...

— Иди ты! — Воодушевился Начальник. — Водитель? А откуда автомобили знаешь? Ты ж деревенский.

— А что, у нас, у деревенских, — голова по-другому к шее прикручена? — Поинтересовался Фрол. — Попал в петроградский гарнизон. Сперва на ремонтный завод, на подай-принеси. Там автомобили увидал. Спасибо рабочим — поприлежал к технике. И про политику освоил кое-что. Узнал, как ангелы небесные бензин в карбюраторе крыльями мешают. Освоил мотор. Потом и водить начал. С пятнадцатого подзатыльника научился сцепление выжимать. Потом и броневик водить наладился. Ничего сложного. Только с поднятым бронелистом не видно ни хрена. Едешь по пролетарскому чутью, молишься, чтоб бог колеса отвел от оврагов да воронок...

— Как же тя тюкнуло — в броневике-то?

— Бронетюкалкой и тюкнуло. Это уже после Врангеля. Под Ростовом. Там бандиты артиллерией не хуже ваших богаты. Машину навылет, а меня по хребту...

— Слушай, — да ты ценный человек. — Обрадовал начальник. — Знаешь чего — я тебя снова мобилизую!

— Иди в дупло. — Благодушно ответил Фрол.

— Я серьезно.

— Я тоже. Я со своими довоеваться хотел. Мой экипаж. А здесь мне что — курей ваших охранять? Не. Я свое отвоевал.

— Я тебя в приказном порядке!

— А я при первом случае сбегу.

— Да... — Начальник расстроился. — Многие бегут. Как горох рассыпаются. — Хм... Да ты послушай. Я ж тебя добром прошу. У тебя ж ни еды, ни вещей. Даже порток нет. Сменять на еду ничего не сможешь. Ты ж не доедешь никуда — помрешь с голодухи.

— Ничего-о. Руки чай, не к жопе приделаны. Поработаю по пути на местных, — так и прокормлюсь.

— На местных? Да ты хоть знаешь дурка, — куда ты попал?

— А куда? Конвойный твой сказал — Гамалеевка.

— Верно Гамалеевка. Бузулукский Уезд. Самарская губерния.

— И чего?

— Как чего? Ты что — газет вообще не читаешь?

— Каких газет? Я сперва от Днепра сюда кочую. У меня персонального почтальона нет.

— Балда. Да у нас тут голод. По всему Поволжью. Неужто не слышал?

— Как будто что-то слыхал... Точно, видел на одной из станций. Собирали помощь голодающим в Поволжье... Это что, Поволжье и есть?

— Ну а что еще, если река-Волга рядом?

— Да-а... И что, сильный голод?

— Сильный? Царь-голод! Тут люди не то что лебеду, — камни жрут. Тут такое творится... Никакой работы ты тут не найдешь. И не прокормишься. Сгинешь. Я тебя не пугаю, правду говорю. Ты ведь один во всем составе и остался. Другие давно загодя спрыгнули. А ты...

— Эко я заехал... С моим счастьем...

— Слушай. Я тебе временно мобилизую. На паек поставлю. Соглашайся.

— Ну... разве только на паек. — Замялся Фрол, чувствуя, как засосало в слипшихся кишках. И... какой паек?

— Скудный. Но лучше, чем ничего. Хлеб. По два резанных куска. Иногда лепешки. Иногда даже чай бывает.

— Так... А обмундирование?

— С этим туго, — поскучнел начальник. — Сам видишь, в каком виде ходим. Но постараемся что-нибудь придумать.

— Слушай, начальник. Ты меня как девицу замуж заманиваешь. Что тебе надо? Не крути.

— Чего крутить? Плохи дела. Голод лютый. Народ мрет, как мухи. У нас тут иностранцы приехали помощь оказывать, из разных организаций. Так бандиты на это слетелись, как на саранча. Банды такие, что больше армий. Пять дней назад опять пропала связь со станцией Сорочинской. Последнее, что оттуда сообщили — бандиты подступают. День назад пропала связь с Ново-Сергиевкой. Твой состав — последний, что прошел. Дорога перекрыта с обеих сторон. Мы аккурат посередке. Доберутся и до нас. У нас тут была миссия красного креста, со своей автоколонной. И еще квакеры.

— Кто-кто?

— Это североамериканцы такие. Квакают и правда на своем языке непоятно что. Но нам с едой очень сильно помогли.

— А-а, кого только на свете не живет...

— Так вот, ЧОНовцы от греха загрузили их авто зерном и продуктами, взяли людей, и под своим конвоем ушли по обычной дороге. Будут в обход прорываться к нашим, чтоб хлеб бандитам не достался. Мой приказ — оборонять станцию, если будет возможность. Если нет — уходить. А у меня людей... Половина из конвойных уже разбежалась.

— Так ты чего, для героической обороны пустой станции меня вербуешь?

— Станция еще не пустая. Вт том-то и дело, что не все смогли вывезти. Но тебя беру для другого. У нас тут застрял грузовик из АРА.

— А это кто?

— Тоже американцы, — только другие. Не квакеры.

— Которые АРА — это не квакеры. А которые квакеры — не АРА... Попытался запомнить Фрол.

— Эти тоже людей кормят, — поклон им до земли. Короче, — сломался он тут. Потому с колонной и не ушел. Но водитель молодец — как-то починил. Мне нужно этот грузовик и отставших, тоже отправить. А людей — в самый обрез. Я бы тебя на него посадил. Ты же сам автомобилист

— И какая задача?

— Проведи его в Бузулук. Местный уездный город. Там наши. Сдашь иностранцев и мешки с зерном им — и свободен. Главное — зерно. Иностранцы говорят, зерно не простое, — высокоурожайное. Привезли его чтоб как раз на засев. Только так можно прекратить голод, понимаешь? Засеять зерно на будущий урожай здесь, — в самом уезде. С нашими разбитыми железными дорогами, да бандитами, — мы ввозить продукты не поспеваем. Эти мешки — спасение тысяч людей. Их нельзя дать сожрать. И потерять нельзя. Понимаешь?

— Понимаю. Чай сам из крестьян. Знаю, что такое, когда нечем землю обсеменить. Оружие дашь?

— И оружие, и мандат дам. Только довези.

— Эх-ма! — Фрол откинулся на стуле. — А я-то уж думал, — отвоевался.

— Вот и дело! — Обрадовался Начальник. — Вот и ладненько! — Он повернулся к двери и гаркнул — Васюков! Васюков!

Через минуту в дверях появился тощий как оглобля Васюков.

— Чего?

— Не "чего". А явился по вашему приказанию.

— Явился, явился... — Отмахнул Васюков. — Чего надо?

— У нас тут повторно мобилизованный товарищ. Надо бы его обмундировать. Что у нас есть?

— Ничего нет! — Решительно рубанул Васюков.

— Это понятно. — Кивнул начстанции — А ты все-таки найди что-нибудь. — Он поглядел через стол на Фрола. — На ноги особенно.

— Демьян у нас лаптей наплел впрок. — Пожал плечами Васюков. — Сейчас все равно никто не купит. Разве что они...

— Лапти — сгодится, — обрадовался Фрол.

— И порты. И оружие.

— Я что, — Иисус-чудотворец что-ли?! — Скривился Васюков. — Из воздуха тебе достану?

— Ты сильнее Иисуса. — Утвердил начстанции. — Ты — мой зам по хозчасти. Где хошь но достань что-нибудь.