|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Глава 1.0. Вселенская (не)справедливость
Мерный писк какого-то медицинского прибора, измеряющего пульс... За месяцы, проведенные в больнице, я успел возненавидеть этот звук.
Рука будто сама собой потянулась к пульту, из последних сил вдавливая единственную имеющуюся на нем кнопку — уже ставшее привычным действие, несмотря на то, что я прекрасно знал — доза поступающих в мою кровь лекарств уже максимальна. Еще хоть на миллиграмм больше — и я умру.
Сквозь плавающий в голове морфийный дурман и пробивающуюся сквозь него боль где-то в области живота донесся какой-то новый звук — тихий женский всхлип, наполненный безнадежной усталостью.
Тоже привычный звук — это плачет моя мама.
Открыв глаза, я чуть повернул голову в направлении звука. Из-за плавающих в крови наркотиков я почти ничего не вижу, но перед глазами словно сама собой рисуется картинка убитой горем семьи.
Мать, обхватившая руками плечи — исхудавшая, изможденная женщина, раздавленная свалившимся на нее горем. Рядом с ней, крепко сжав кулаки, сидит посеревший от усталости и недосыпа отец, уставившись немигающим взглядом в пространство где-то над моей головой.
Я еще помню, как все начиналось — боль в животе, легкая желтуха, сухость во рту, сильная жажда... Меня таскали по врачам, заставляли глотать килограммы лекарств, но становилось только хуже.
Ответ на уже ставший традиционным вопрос, который папа задавал каждому новому врачу: "Какого хрена происходит с моим сыном?!" нашли только тогда, когда меня начало рвать чем-то угольно-черным, похожим на растолченный активированный уголь.
Рак поджелудочной железы.
Как оказалось, так долго его не могли найти потому, что ранее считалось, что я не могу им болеть. То есть вообще, в принципе. Зона риска — люди после сорока, имеющие к тому же ряд вредных привычек вроде алкоголизма или курения.
Я, как вы понимаете, не отношусь к этой категории. Тогда мне едва стукнуло четырнадцать, и я ни разу в жизни не пробовал ничего крепче кефира и не приближался к курящим ближе десяти метров.
Эти идиоты в белых халатах все, как один, твердили, что это невозможно, напрочь игнорируя факты. Впрочем, как я узнал позже, даже если бы они поверили сразу, то все равно не смогли бы ничем помочь — я был обречен с самого начала.
И вот сейчас я здесь, в месте, от названия которого зябко ежатся все, кто имеет представление о том, что происходит в этих стенах, — в хосписе. Сюда приходят умирать те, кому не могут помочь достижения современной медицины. По моим венам бежит морфий пополам с кровью и все равно такое чувство, будто у меня в животе поселился маленький, но очень злой ежик.
Я открыл рот, пытаясь позвать маму, но все, что у меня получилось, это невнятный хрип, перешедший в осторожный кашель, заставляющий ежика внутри резко увеличиться в размерах.
— Я здесь, Сашка... — моя голова тут же оказалась зажата в ее руках, а лысый череп принялась ласково гладить нежная ладошка. — Я тут, рядом... Все будет хорошо.
Зачем же ты врешь мне, мама...
Но, как ни странно, стало немного полегче. Боль стала потихоньку угасать; яркий, немного режущий глаза больничный свет ослаб, погружая палату в приятный полумрак; из ярко освещенных еще секунду назад углов выползла мягкая ласковая тьма, медленно заполняя собой весь мой мир.
Тьма осторожно коснулась моих ступней, переползла на колени... когда она коснулась живота, я впервые за последний год расслабился — куда-то делась неотступная разрывающая на куски боль, к которой я уже успел привыкнуть.
На лицо помимо воли выползла слабая улыбка, а губы впервые за долгое время без усилий прошептали:
— Я люблю вас...
— Нет... Сашка!! Нет!!
И только в этот момент я понял, что означает эта ласковая тьма и отступившая боль.
Я умираю.
Прожив на этом свете всего пятнадцать лет, не успев влюбиться, закончить школу, поступить в университет, жениться, завести детей я... умираю.
Я закричал, но не услышал ничего — голос, да и уши заодно больше не существовали, растворившись в темноте.
У меня не было первого поцелуя, первого похмелья и первой драки. Я не бунтовал против родителей, не курил втихую первую сигарету, не...
Прежде, чем сознание отправилось вслед за телом, я все же успел закричать еще раз. Бросить обвинение в равнодушную пустоту, закричать об отвратительной истине в безумной надежде, что меня услышит кто-то, кто несет за это ответственность.
— Это несправедливо!!
До сих пор не уверен, что дальнейшее мне не привиделось. Задумчивый голос, доносящийся откуда-то из безумного далека:
— Да, пожалуй...
Глава 1.1. Чужой
Первое, что я ощутил, когда снова пришел в сознание, был жуткий холод, такой еще собачим называют. Контраст с абсолютным Ничто, в котором я пребывал до этого, был таким разительным, что я не выдержал и заорал в голос.
Вторым моим чувством было удивление — вместо привычного хрипа я услышал... пронзительный детский плач.
Рядом кто-то что-то сказал на незнакомом языке. Я ни черта не понял, но интонация была довольная.
Кто-то большой и сильный взял меня на руки и тут я наконец-то продрал глаза... только для того, чтобы тут же их захлопнуть и заорать еще раз.
Потому что на меня смотрело... существо. Синеватая кожа, немного похожая на чешую, удлиненный череп, тонкий безгубый рот, тускло светящиеся глаза без зрачков, чем-то похожие на гляделки насекомых... У существа не было носа и ушей и оно было... огромным. Пожалуй, одно только его лицо было размером с меня.
Натуральный инопланетянин, ей богу — он бы очень гармонично смотрелся в каком-нибудь фильме с неубиваемым Брюсом.
Чудовище опять что-то сказало и я почувствовал, что меня куда-то несут. Чья-то теплая и гладкая рука (точно говорю — чешуя это!) коснулась моего лба и я испуганно замер, лихорадочно пытаясь родить хоть одну мысль на тему: что же мне со всем этим делать?!
Но прежде, чем в моей голове созрел хотя бы один безумный план... я почувствовал, что в своей черепной коробке я больше не один.
Еще секунду назад я бы сказал, что бояться еще больше просто невозможно... так вот, все это чушь собачья! До сих пор не знаю, как у меня прямо там сердце не разорвалось на кусочки.
"Некто" в моей голове излучал волну спокойствия, будто уговаривая глупого ребенка не дергаться и дать сделать укол. И это даже начало действовать, как вдруг... "Некто" вспыхнул удивлением, потом неверием, а затем...
Державшие меня на весу руки разжались и я шмякнулся на пол. Не открывая глаз, я попытался было отползти в сторону, когда мощный удар швырнул меня о стенку. Распахнутые от резкой боли глаза выхватывают несколько расплывающуюся картинку: давешний инопланетянин в каком-то бредовом золотом халате что-то яростно объяснял двум другим инопланетянам, которые выглядели... рассерженными. Точнее не выглядели — ощущались. Откуда мне знать, как выглядят рассерженные чешуйчатые инопланетяне? Вот я и не знал — просто чувствовал, что так и есть.
Наконец, растолкав своих сородичей, тип в золотом халате подошел ближе и навис над съежившимся мной.
— Кто ты? — раздался у меня в голове его (а чей же еще?) голос.
И как мне ему ответить? Языка-то я его не знаю...
— Просто подумай. Я услышу тебя, чужак.
— Я... меня зовут Александр Фролов, — подумал я, изо всех сил стараясь не показывать, как я его боюсь. Подозреваю, что получалось у меня из рук вон плохо. — Я гражданин планеты Земля! Вы не имеете права меня похищать!
Даже для меня самого это прозвучало глупо. Я видел фильмы с инопланетянами — а тех из них, что не терпели крушение и не знакомились с маленькими мальчиками, никак нельзя было назвать хорошими парнями. И это я еще половины не видел — родительский контроль на подаренном планшете не позволял мне смотреть "взрослые" фильмы.
— Похищать?! — удивился инопланетянин. — Это ты захватил тело новорожденного! Это ты убил сознание моего сородича!
Чего?! Что за чушь он несет?
— На кого ты работаешь? Кто послал тебя?
— О чем вы вообще говорите?! Я просто очнулся здесь! Я... — и только тут я вспомнил, что же, собственно, произошло. Я ведь... — Умер... Я умер и очнулся здесь.
Инопланетянин некоторое время молчал.
— Странно, я не чувствую лжи... — некоторое время он молчал, сверля меня взглядом своих огромных светящихся зеленью глаз. — Ладно, в любом случае твою судьбу будут решать Тамплиеры.
Я облегченно вздохнул, осознав, что меня не собираются убивать прямо сейчас, но тут же напрягся, когда инопланетянин протянул руку и коснулся моего лба.
Последнее, что я запомнил, прежде, чем все заволокла липкая тьма беспамятства, был тихий, немного шипящий голос:
— Спи...
* * *
Мысленно перекрестившись и вполне по-настоящему зажмурившись, я подпрыгнул. Подождав для верности пару секунд, осторожно открыл сначала один глаз, а затем и второй. Потом подпрыгнул еще раз.
Две жутковатого вида турели, висящие над массивной стальной дверью, послушно заходили вверх-вниз, чуть слышно скрипя механизмами.
— Тупые железки, — я счел совершенно необходимым сообщить моим стражникам свое мнение о них. Голосок у меня был что надо — шипящий и чуть посвистывающий на гласных.
Развлекать себя глупыми выходками получилось недолго. Вскоре непривычные к таким нагрузкам ноги жалобно заныли, напоминая о своем нежном возрасте, и я решил передохнуть.
Переместившись подальше от турелей, я присел в углу, подтянув ноги к груди и положив подбородок на скрещенные на коленях руки. Скосив глаза, помахал в воздухе четырехпалой конечностью, обтянутой мелкой чешуей.
Да, я теперь чертов инопланетянин! Синий, безносый, безухий и с недостатком пальцев на руках и ногах!
Не то, чтобы я жаловался — все лучше, чем смерть, но все же... что, не нашлось незанятого человеческого тела, что ли?
В который раз полюбовавшись на свою инопланетную культяпку, я закрыл глаза, погружаясь в уже привычную апатию.
За тот месяц, что я провел в этой комнате с мягкими (!) белыми стенами такое состояние стало привычным. А что удивительного, если все, чем я мог здесь заняться — это мельтешить перед турелями и изучать собственное тело?
Которое, к слову сказать, очень быстро развивалось. Если я правильно помню, тот тип в золотом халате сказал, что я нахожусь в новорожденном... Человеческие дети, насколько я помню, первые годы своей жизни совершенно беспомощны и могут только есть, орать и гадить. Я же впервые встал на ноги уже на третий день своего заключения.
Еда в виде некой безвкусной кашицы (больничная еда одинакова на любой планете, да) и питье в виде ядовито-синего напитка, по вкусу напоминающего молоко, всегда оказывалось передо мной, стоило мне только проснуться. Туалет выдвигался из стены ровно три раза в сутки четко по расписанию — если бы у меня были часы, я бы сверял по нему время.
Но, как я уже говорил, единственное развлечение, которое у меня осталось — это проверять границы терпимости двух проклятых турелей над дверью. Вспомнив, как чуть не обделался, когда они впервые активировались после резкого движения, я не смог подавить тихий смешок.
Интересно, а что они будут делать, если я начну колотить в дверь?..
Если завтра (то есть когда я в следующий раз проснусь) ничего не изменится — проверю...
Словно в ответ на мою "угрозу", дверь с тихим шорохом отъехала в сторону и в проеме показался очередной инопланетянин. Новый персонаж был закован в, опять же, золотистые доспехи, со светящимися тут и там синими кристаллами, разбросанными, в, казалось, хаотичном беспорядке.
— Меня зовут Тассадар, чужак. И я буду решать твою судьбу.
Глава 1.2. Смотри, Тассадар!
Человеческое сознание — удивительная вещь. Жалкие несколько мгновений назад я мечтал о том, чтобы произошло хоть что-нибудь. А сейчас, когда я, съежившись в углу под прицелом двух орудийных турелей, смотрю на огромного чешуйчатого пришельца в сверкающей броне, словно сами собой вспоминаются два матерных слова (единственные, что я знал) и давящая скука заключения кажется манной небесной.
Я не ответил, — только еще сильнее вжался спиной в мягкую стену.
Тассадар медленно подошел ко мне, будто опасаясь спугнуть и, присев передо мной на корточки, некоторое время всматривался в меня своими светящимися глазами без зрачков.
— Кто ты? — прошелестел у меня в голове его тихий спокойный голос.
— Меня зовут Саша... — ответил я, чтобы хоть что-то сказать. — Я человек... То есть был им.
— Человек, значит... — Тассадар кивнул каким-то своим мыслям, а я очень надеялся, что не подписал себе смертный приговор. — Как люди узнали о нас?
— Они не знают! — заверил я, но тут же засомневался в своих словах. В голове тут же всплыли названия "Зона 51" и "Секретные материалы".
Что не могло укрыться от моего собеседника.
— Ты не уверен. Зачем ты здесь?
— Я не знаю, зачем... я умер и очнулся здесь — это все, что я помню.
Может быть, если бы мы говорили вслух, у меня и получилось бы скрыть дрожь в голосе, но, увы, инопланетянин читал меня, как раскрытую книгу. Он видел мой страх.
— Мне жаль... Саша... я не могу так просто тебе поверить.
— Но вы же телепаты! — выдал я свой самый главный козырь, изобретенный за месяц заточения. — Вы знаете, что я не лгу!
— Не лжешь. Но это не значит, что ты говоришь правду.
Пару мгновений я молчал, пытаясь осознать выданную Тассадаром смысловую конструкцию.
— Я ничего не понял...
— Даже я могу создать одну личностную матрицу поверх другой, а изначальную загнать так глубоко, что без полного сканирования не вытащишь.
Ответом ему было мое озадаченное молчание, и на сей раз инопланетянин не стал дожидаться, когда я распишусь в собственном интеллектуальном бессилии.
— Ты можешь быть искусственной личностью, созданной, чтобы прикрыть настоящего диверсанта.
Я — искусственная личность? Все мои воспоминания: мама, папа, дворовые приятели... да вся моя жизнь — выдумка? Да это же...
— Бред какой-то...
Тассадар ничего не ответил. Вместо этого он присел справа от меня и, прислонившись к стене, уставился куда-то в пространство, а я неожиданно почувствовал, как сильно ему не нравится происходящее. Это было как воспоминание о собственных эмоциях... только в реальном времени и не имеющее ко мне никакого отношения.
Ну да, все верно... раз я теперь один из них, то и телепатией владею, так ведь?
Я скосил на него глаза и обнаружил, что чешуйчатый инопланетянин смотрит на меня. Я видел в огромных глазах свое отражение — крохотное голое существо, костлявое и трогательно-беззащитное, съежившееся в углу, словно в ожидании удара. Что он видел перед собой? Ребенка, нуждающегося в защите.
А родительский инстинкт — он везде одинаков, будь ты человеком или непонятным инопланетянином из далекой-далекой галактики.
— Вы сказали "без полного сканирования"? — словно со стороны услышал я свой голос.
— Да... Сейчас я читаю только верхний слой твоего сознания... Что несложно — ты совершенно не умеешь защищаться. Чтобы убедиться в том, что ты не представляешь для нас опасности, мне нужно забраться глубже... намного глубже.
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
