Увидел это прекрасное видение на пороге гостильни — залюбовался, тут любой залюбовался бы: фигурка супер, личико — картинка, глазки-бровки-губки — все такое... не просто красивое, а завораживающее... волшебное...

А потом она открыла рот.

И волшебство растаяло.

Осталось непреходящее удивление, сколько на свете ду... альтернативно мыслящих. И насколько альтернативно они могут воспринимать простейший текст!

Девица Нести (предки Анастасией назвали, пфе, некавайно!) уже час выедала мне мозг, причем впечатление, что даже не чайной ложечкой орудовала, а сразу целым совочком.

Ничего не слушая, ни на минуту не усомнившись в своей правоте, красавица требовала даже не немедленного возвращения домой, это бы я еще понял. Но ее интересовало совсем другое! Что — я уже говорил. И она желала, чтобы я срочно (вот ну прям счас, она, мол, за срочность доплатит!) сгонял в Москву и все это приволок!

— Зая, пойми, я не могу ждать, мой пусик очень ревнивый! День-два он еще без меня потерпит, а потом? Приедет и будет отрывать голову! Он меня так любит!

Дурдом. А может, без головы ей будет лучше? Мозга-то там все равно нет! А у меня есть? Что-то я уже сомневаться начинаю. Может, его уже весь и выклевали?

— Любит — значит, не оторвет, — попробовал утешить я, размышляя, куда это сокровище деть.

Небесные очи хлопнули наращенными ресничками:

— Зая, ты не в материале! Любит он меня! А голову оторвет — тебе.

Ну, спасибо! Всю жизнь мечтал ревнивых идиотов отваживать. Голова уловила грядущее на себя покушение и отреагировала предсказуемо — в висках ощутимо заныло. Да-а... отвык я тут от таких девушек. Забыл даже как общаться, не нарываясь.

— Так что тебе лучше соображать побыстрее! — победоносно закончила свою мысль девица.

— Сама соображай! — обозлился я. — Сказал же, в объявлении ни слова не было о поставках товаров! Там речь шла о возвращении домой! Домой, поняла?

Я хотел добавить, что даже это под большим вопросом, что мы просто хотели помочь тем попаданцам, которые из-за неведомого приборчика загремели сюда и попали в беду, дать жилье, поделиться информацией, помочь с работой или лечением, если надо.

Но Нести снова хлопнула ресничками и посмотрела снисходительно:

— Зая, ты дурак?

— Чего?!

— Домой, ха! Нашел дуру! Тут у меня пусик, он меня любит и все для меня делает, тут у меня особняк, прислуга, мне все девочки в городе завидуют! Потому что я самая модная и красивая, вот. Вот я счас я прям все это брошу и помчусь в Москву ЕГЭ сдавать! А потом еще пять лет в каком-то вузе горбатиться, чтобы папа дальше на работу выпихнул? Щас! Пусть обезьяны ишачат! Им за это бананы дают!

Я не нашелся что сказать на такую незамутненность. Вот откуда у красивых девчонок такая непробиваемая уверенность, что им всегда и все должны? Только потому, что талия шестьдесят сантиметров, бюст больше девяноста и хорошенькая мордочка? Мол, к этим неоценимым сокровищам нужно только добавить побольше наглости — и мир ляжет к ногам без сопротивления. Даже как-то жалко стало ее "пусика". Он-то мне ничего плохого не сделал, за что я спустил на этого бедолагу неотразимую Нести?

— Послушай...

— А сервис у вас отвратительный! — тут же перебила меня мстительная девица.

Я даже забыл, что собирался сказать.

— Что?

— Сервис, говорю, ни к черту! Сопровождающего не дали, в отеле удобства — сплошной ужас, про кредитки никто не в курсах, если б не пусик, мне бы пришлось мыть посуду, чтобы отрабатывать проживание, представляешь?

Я не представлял. Нести и посуда монтировались в воображении так же, как и стадо мамонтов и Крабовая туманность. Мне вообще всегда было некомфортно разговаривать с такими. Дурацкая история с моей первой щенячьей влюбленностью пнула в свое время под вздох так, что надолго отшибло даже интерес к девушкам вообще, включая и тех, с "пониженной ответственностью". Потом прошло, конечно... но и потом свихнутые мозги при общении с любой более-менее красивой в первую очередь оценивали ее одежду, сумку и прикидывали, на чем ее можно наколоть. Может, надо было Славке с ней поговорить? А то, чувствую, конкретно с этой землячкой мы не поладим.

— Я даже жалобу на вас подать хотела, но теперь передумала — живите. Если заказ доставите. И вообще, ты тут кто, менеджер?

Э-э... ну, можно, наверное, и так сказать?

— Почти.

По-моему, я упал в ее глазах еще ниже.

— Почти-и? — сморщила хорошенький носик любимая девушка пусика. — Знаешь, займись чем там тебе положено, кофе что ли, принеси. А мне начальника позови.

Голова удвоила старания, намекая, что от источника беспокойства желательно удалиться. И подальше. Желательно сразу в столицу. Там меня в худшем случае тихо отравят или спалят, но хоть мозг выносить не будут!

— Здесь нет кофе.

— Как?!

Я поискал доступную для нее формулировку.

— Перебои с поставками.

Девушка что-то посоображала. И выдала:

— А зачем тогда рекламу рассылаете?

Где там Пятеро богов? Не помню, кто там из них отвечает за терпение, но сейчас оно мне очень срочно нужно и в больших количествах! Ниспошлите, милостивые! Реклама, вы подумайте! Хорошо, Славка не слышит...

Нет, к Славке это дивное создание подпускать не стоит. И вообще, кого-кого, а ее-то ведь спасать не надо? Она здесь как та самая рыба в воде. Ага, пиранья, в Амазонке. Попробуешь спасти — сожрет и не подавится. Значит, задача какая? Вежливо спровадить, взяв телефончик... тьфу, адрес.

Ага.

Мобилизовав память, нервы и включив сильнейшую мотивацию, я таки выпроводил несказанную красоту к ее ревнивому пусику. Рассыпался в комплиментах, обещал ей эксклюзивную косметику (надо будет узнать, что тут из этого есть и где его можно достать), пообещал, что она сможет поразить своего любимого до глубины души, только поставка будет всего одна в этом году, а желающих много, и все надо держать в секрете. Подарил зажигалку, кое-что из украшений, раз уж она такая модная, коробочку пастилы...

Вроде прониклась. Но уходить не спешила. Видно, какой-то из комплиментов все-таки попал в цель, и меня перевели из категории "тупая обслуга", повысив до "мелочи, достойной болтаться в свите". Меня милостиво убрали из "зай" и назвали "котиком". И даже попытались очаровать. Не всерьез, скорее так, для коллекции. Купился бы — стал бы "козел, которому только одно и нужно". Не купился — получи ярлык гада и импотента. Вот это мне точно не было надо!

Я напрягся и намекнул, что она супер, секси, самая-самая... и я даже готов принять от нее жалобу на моего начальника, хоть он не только не "котик", но даже не "зая". И вообще личность нечуткая, дуб дубом. Но есть проблема: жалобы принимаются только в центральном офисе, но для этого надо туда вернуться. Домой, то есть. В Москву девица не захотела. И наконец, стала собираться.

Когда она в пятый раз вернулась что-то дописать в список, голова уже болела всерьез. Голова тоже не хотела в Москву. Тут эта Нести одна, а там такие стаями бродят. Ничего не понимаю. У нее же все-таки есть мозг, как она ухитряется не думать? Или думает, но как-то очень альтернативно?

Как она пароль только назвала? Ну, Москва, положим, понятно. Но Пушкин? Может, просто повторила, как попугай?

Когда Нести, нагруженная подарками, все-таки добралась до дверей гостильни, я не выдержал:

— Слушай, Нести, а ты откуда слово Пушкин знаешь?

Девушка подпрыгнула:

— А ты почему спрашиваешь? Ты и их можешь достать?

Кажется, я чего-то не понимаю.

— Кого — их?

— Ну Пушкина же! Это мои любимые конфеты!

— Что?

— Ну да, трюфели ручной работы! Вкууууусные! Котик, если ты их достанешь...

Трюфели меня добили. На автомате выпроводив землячку, я вернулся в гостильню, напрочь забыв, что меня там ждет еще один... попаданец. Но он, точнее, она, завоевала мое внимание мгновенно. Дело в том, что рядом с ней на низкой длинной лавке восседали две громадные серые зверюги, которых я узнал моментально.

Кавказцы. Те самые, которые псы.

Хм...

Тахко.

Туннель был великолепен.

Ирина даже залюбовалась. Ровный, с плавно закругляющимися к своду потолка стенами, с гладким, как тротуар, полом. Высокий — дракон пройдет свободно. Разумеется, перемещать грузы драконами — это немного слишком, но возможность такую стоит заложить, на всякий случай. Любопытно, такие параметры туннеля Дари спланировал, или это заложено в его возможностях?

Увы, спросить некого. Самый большой специалист по повадкам и обучению Земных драконов в Тахко, как выяснилось, Яночка! И ее мальчик, Риник. Только у них хватило запала полезть обучать дракона совершенно чуждой стихии. Влезть туда, где уже расписались в своей беспомощности драконы Гнезда, драконоверы и маги. И ведь обучили же, что невероятно!

Кто бы мог подумать, что все проблемы бедного паренька от недостатка фантазии? Ирина запоздало подосадовала на себя: маги Руки ведь догадывались о причинах, побудивших вельхо ссылать юных личинок в Горькую пустыню. Говорили, что Земные обладают очень устойчивой психикой. Их трудно обмануть, заставить поверить во что-то эфемерное, в то, что нельзя увидеть и потрогать руками. На них трудно воздействовать. Оттого они хуже других принимают на веру слова воспитателей и старших, и оттого на них с трудом ложатся Зароки...

И плохо держатся. Пилле Рубин очень сожалел, что нет возможности добраться до статистики и узнать, сколько вельхо сорвались с принесенных обетов. Сколько из них погибли, скольких выжали до капли магии и вышвырнули к простякам, сколько подалось в преступный мир. Он считает, что большинство из них — потенциальные Земные.

Земные с трудом меняют свое мнение, для этого нужны кризисные условия, сильное потрясение, эмоциональный надлом. Может, пустыня была еще и по этой причине? Не все же там гибли, наверняка раз в несколько месяцев члены Круга могли навестить ссыльных и отобрать среди них несколько мальчишек и девчонок, безмерно благодарных за спасение, безгранично верных, беспредельно преданных...

Своих собственных хиви.

Ох. Не стоит об этом сегодня. Радостный ведь день. У ребят получилось. Туннель есть. Все обязательно сложится. Вот встанет Дари — и пусть теперь сам обучает-воспитывает свою стайку. Отрядим к нему этих... юных педагогов-искусников, и пусть втроем стараются. Пусть делятся опытом, как поднять пять городских кварталов среди ночи и устроить общегородскую тревогу.

Ирина невольно улыбнулась, вспомнив три расстроенные мордочки в окружении примчавшихся из-за тревоги магов. Горожане разной степени одетости пытались узнать, что тут творится, кто разнес кухню и что с этим нехорошим существом делать. А три виновника переполоха грустно каялись — причем каждый доблестно брал всю вину на себя.

Яна подпрыгивала на месте и с жаром доказывала, что это она начала, Риник терзался, что недосмотрел, а Дари объяснял, что он тут самый взрослый и должен был сам соображать, что строить туннель надо было на полигоне...

Тут народ, наконец, обратил внимание на свежепростроенный туннель и очень обрадовался. Слишком обрадовался, пожалуй. Всех только и хватило, что дотерпеть до полигона. А потом они так ревностно принялись проверять, насколько Дари управляется с новым умением, что участок примерно с треть полигона стал похож на сыр (с кучей дырок).

Остановились только, когда все рухнуло.

Сначала полигон — видимо, какие-то туннели наползли друг на друга или как-то неудачно пересеклись, потому что масса земли просто ссыпалась внутрь себя, образовав котлован очень странной формы. А пока все отплевывались от щедро брызнувшей грязи, рухнул Дари. Слишком выложился в первый раз, оперируя непривычно большим количеством энергии.

Как она не подумала?

Хорошо, что обошлось, что Дари не перегорел. Лежит теперь в местной больничке, там теперь пристроили шикарную палату для драконов в их, так сказать, природном виде. Вместо коек настил с возможностью подогрева, устланный специальными травами — Гнездо поделилось. Травки были разные, с успокоительным, ранозаживляющим и дезинфицирующим действием, так что неудивительно, что раньше первого дракона в новой палате обосновался неукротимый Пилле Рубин. Никто не удивился: ну как же исследователь всего и вся мог пройти мимо такого? А когда к травкам добавились порошки и лекарь-дракон, а потом добавился еще и стопор, то Пилле Рубин, кажется, готов был запросить там политического убежища и обосноваться навеки.

Выгнать его из драконолазарета удалось только Вииво. Повариха простила Дари разрушение любимой кухни (маги в скоростном режиме все восстановили лучше, чем было!) и на радостях принесла "больному парнишке" каких-то особых пирожков. Пирожки пахли так, что Пилле Рубин припомнил: последний раз он ел прошлым вечером. И, наконец, отстал от несчастного больного со своими расспросами. Обратно его пока не пустили.

Он, кстати, и рассказал Ирине эту историю, на утреннем... (или все-таки ночном?) экстренном совещании. Максимушке бы понравилось, он такие совещания называл "веселенький сумасшедший домик". Порой и правда похоже. Особенно когда речь зашла о порушенной кухне и не менее порушенном полигоне. Как выяснилось, Вида прекрасно освоил словосочетание "техника безопасности" и с потрясающим упорством, переходящим в истинное занудство, обошел всех разрушителей, соучастников и даже свидетелей данных происшествий и дал прочитать инструктаж. Под роспись. Ирина мигом ощутила себя в родном учреждении, и градус бреда ощутимо повысился...

Макс. Вот кому бы инструктаж прочитать. Умеет же парень влипнуть на ровном месте. То его "накрыло" не где-нибудь, а на площади вражьей столицы. То немногочисленные местные преступники с сомнамбулической точностью навелись именно на его лавку. То пошел выпить со старым безобидным алкоголиком, а нарвался на магическое отравление и до квартиры добрался чудом. Нет, ему бы инструктаж точно не повредил. Только толку. Ведь даже не дослушает, поперечная душа! Хорошо, с ним Славушка. Подстрахует. Хотя, справедливости ради, в местную "Варфоломеевскую ночь", в пожары и драки с вельхо они влипли вместе. Слава даже по отчету через шкатулку виноватым выглядел. А Макс...

Ирина прикрыла глаза, и улыбка сбежала с ее лица. Что-то не так. Опять из будущего дохнуло холодом. Что-то не так, что-то случится. Что-то плохое. Что-то...

Холод дохнул в лицо. Какой, к черту, холод, мороз! Мороз и лед. Только не закрывать глаза! Только...

Облачко дыхания поплыло перед лицом, в этом светлом облачке протаяло и развернулось мягкое серебро зеркала, и женщина торопливо-плавным жестом подняла и соединила ладони перед лицом, это иногда помогало... Помогло. Серебро будто растворило в себе человеческую кожу и налилось цветом и глубиной. Из серебряной дали проступили очертания... и Ирина едва не разомкнула руки — на нее смотрело лицо Макса.

Нет, не смотрело. Он смотрел мимо нее невидяще-безразличным взглядом, и что-то в болезненно-горьком изломе губ, в наклоне головы, в том, как страшно-спокойно смотрели в никуда его зрачки, подсказывало: уже ничего не важно. Оно уже случилось — то, что не исправить, никак и никогда не исправить. И больше ему ничего не нужно, не нужно сейчас и вообще никогда. Поздно, уже навсегда и непоправимо поздно...

↓ Содержание ↓