Пролог
— А может, сходим в кино? — ныл в трубку ухажер, пыхтя, как будто взбирался на Эверест. — Комедия новая идет!
— Э-э... — неопределенно протянула я, болтая ложечкой в чашке с горячим шоколадом.
— Очень смешная, Васька ходил, говорил, что чуть не умер!
— Рот треснул? — помимо воли поинтересовалась я.
— А? Нет, от смеха! Ну, давай сходим, а?
"А заодно и мне под юбку наконец-то залезем!" — мысленно закончила я.
— Извини, некогда. Сессия на носу!
— Лизочка, ты же лучшая на курсе! — заныл парень. — Неужели не можешь на один вечер вырваться?
Я как раз вырвалась и сейчас сидела в кафе с Викой, не ощущая никакого желания менять горячий шоколад и кофе на попкорн и пиво. Собственно пиво, а точнее излишняя любовь к нему и послужила причиной моего отказа приставучему кавалеру. Ну и то, что низкопробные комедии я не очень жаловала.
— Именно поэтому я — лучшая на курсе! — отозвалась я и туманно пообещала: — Созвонимся.
Вика красноречиво фыркнула в чашку с чаем. Поскольку на тарелке перед ней вот уже полчаса мариновался салат, я заключила, что у подруги очередной заскок насчет фигуры. То ли опять с моделями пообщалась, то ли взвесилась на полный желудок.
— Лиза, — лукаво протянула девушка. — Ты почему парня динамишь?
— Солнышко, а ты зачем мне его сосватала? — не осталась в долгу я.
— Тебе нужно крепкое, мужское плечо! — излишне пафосно сообщила Вика, уныло гоняя по тарелке помидор.
— Проблема в том, что в наших отношениях крепкое плечо предоставляла я! — раздраженно буркнула я, отправляя в рот ложку шоколада.
— Может, в спортзал со мной сходишь? — оживилась подруга. — Там парни не ноют.
— Ага, они там сплошь рыцари и протеиновые принцы.
Вика уже хотела что-то сказать, но её перебил мой телефон. "Коля" высветилось на экране и я поспешно поднесла трубку к уху.
— Ало?
— ... да и... тут...
— Ало, Коля! — повысила я голос, перекрикивая шум помех. — Ты где?!
— ...арии!!!
— Где?!!!
— ... ейцарии! — выкрикнул друг.
— Ты в Альпах?! — воскликнула я. — Коля, какого черта ты там делаешь?
— ... аться на сноубор...
— Убью!
— Лиза? — от моего бешенства даже помехи в трубке утихли.
— Коля, ты не умеешь кататься на сноуборде! Ты не Беар Гриллс!
— ... и научусь! — заявил друг, ничуть не смущенный. — Тебе что-то... Лиза? Привести?
— Себя! — рявкнула я и друг расхохотался.
— Пока... лую! Целую!
— Кретин, — емко высказалась я, бросая телефон на стол.
— Что на этот раз? — поинтересовалась Вика, уловив на моем лице выражение унылой обреченности.
— Он в Швейцарии, учится кататься на сноуборде.
— А в чем прикол?
— Да он с лыж падать умудряется! Он себе шею поломает!
— Зато ты точно будешь знать место, где он лежит.
— И место это будет на кладбище!
— Успокойся, ты ему не мать родная, чтобы всю жизнь за ним бегать.
Но я уже терзалась мрачными раздумьями, представляя, что может случиться с этим кретином на склоне. В моем богатом воображении носились переломы, вывихи, кровотечения и вертолеты скорой с бездыханным телом внутри. Я помассировала виски, приходя в себя, и залпом выпила кофе, не почувствовав вкуса.
— Все будет хорошо, — приободрила меня Виктория, положив руку поверх моей. — Он большой мальчик и со всем справится.
Хотелось бы верить.
— Скажи лучше, почему от тебя Петька удрал?
Я только плечами пожала, не горя желанием объяснять, почему кавалер сбежал от меня под предлогом родов у маминого пекинеса. Да, не срослось. Как и с двумя предыдущими. Не те, кто мне нужен. Но Вику явно не устраивал такой ответ, она желала устроить мою личную жизнь и лучилась энтузиазмом, который меня немного пугал. Все у подруги было прекрасно, но уж больно деятельной особой она была. От предыдущего сосватанного ею кавалера я три дня пряталась у родителей, отключив телефон и заперев дверь в комнату. Кавалер стенал под окнами и мне пришлось просить Колю поговорить с ним по-мужски. Друг слегка приподнял парня над полом, тряхнул и поставил обратно. Этого хватило.
— Лиза, нельзя страдать вечно, — тоном заправского психоаналитика заявила подруга.
Она относилась к той категории девушек, сбить которую с пути удалось бы не каждым БТР. В свои двадцать два Виктория уверенно получала второе высшее, помогала отцу вести дела, была в курсе всех сплетен в мире, изучала третий иностранный и летела на стажировку в Лондон. Когда в этом дурдоме подруга умудрялась спать, я не знала. Иногда мне казалось, что она сумела отыскать магический аналог кофе или умеет бодрствовать сутками: объяснить её энергию другими вещами мне пока не удавалось.
— Вика, — я бросила попытки отстоять собственное личное пространство и попыталась объяснить. — У меня внутри что-то сломалось. Как будто кусок души отломился и ... и я больше не могу никому доверять.
— Ну, мне-то можешь!
— Ну, ты-то не изменяла мне с крашеной блондинкой, которая носит джинсы на два размера меньше задницы и красится отвратительной розовой помадой!
— М-да, — Вика почесала затылок, все еще пребывая в недоумении от поступка моего бывшего. — На что он там польстился?
У меня было предположение на этот счет, но я предпочла промолчать. Обсуждать подробности личной жизни я не собиралась даже с лучшей подругой. Как и признаваться, что мне предпочли доступную дуру, с которой можно было писать классические анекдоты. Говорили мне тети: "Женщина не должна быть умнее мужика", а я, дура, не верила. Точнее быть-то должна, но вот показывать нет.
— Ладно, пошли домой, папа надеется на ужин.
То есть на то, что я его приготовлю. Вика кухню могла только украшать — у прирожденного микробиолога пригорала даже кипяченая вода. Не то чтобы подружка была криворукой, но при виде плиты и кастрюли тут же улетала в свои, микробиологические дали, а когда возвращалась, варенная картошка как раз успевала дожариться. Я в жизни столько напоминалок и таймеров не видела, как у неё на кухне, но не помогала ни одна: увлекшаяся девушка не обращала внимания ни на один из мерзких звуков.
Сейчас Виктория шагала по гололеду на шпильках так, будто под ногами у неё была красная дорожка. Мне всегда казалось, что однажды она свернет себе шею.
— Ладно, — девушка даже рукой взмахнула, будто отрезая тему разговора. — Пусть катятся твои кавалеры, у тебя еще сто таких козлов в жизни будет!
— Еще сто? — ужаснулась я. — Да за что?
Я проехалась каблуком по ледяной — наверное, несколько дней дети раскатывали! — дорожке, удержала равновесие и поспешила вперед.
Вика фыркнула, будучи уверенной, что парней нужно менять раз в месяц, когда прежний надоедает. Мне бы так. Увы, я была из той породы девушек, что тяжело привыкают к людям и еще тяжелее от них отвыкают. Даже если очень хочется.
— Ну, давай я попрошу папу, он ему устроит.
— Вика, не смей! — не на шутку встревожилась я, представив телохранителя её отца, поджидающего моего бывшего в темном переулке. — Я сама с ним разберусь.
— Только посмей простить! — на сей раз разнервничалась уже подруга. — Подарки ты ему в лицо швырнула? Вот и продолжай в том же духе.
Я представила, что на очередной звонок отвечаю полным любви голосом, и передернулась. Разумеется, некоторые заслуживают второго шанса, но это явно не тот случай. Когда он мне изменял, он был и трезвый и веселый. Вот теперь пусть побудет пьяным и несчастным.
Подруга, успокоившись на мой счет, начала оглядываться в поисках такси.
— Не хочу уезжать, — пробормотала она. — У меня плохое предчувствие.
— Не уезжай.
Я молниеносно выбросила вперед руку. Мгновением спустя Вика споткнулась и уцепилась за неё.
— Надо,— девушка отряхнула короткую шубку и заприметила изрядно заснеженную машину.
— Это только на месяц, — попыталась утешить её я. — Ты же так мечтала об этой стажировке. Англия, Лондон, куча новых парней, интересные курсы...
— У меня плохое предчувствие.
— Ну, не уезжай, — повторила я. — Поедешь летом.
— Предчувствие не из-за стажировки, — пояснила подруга. — Что-то другое должно произойти. И мне оно не понравится.
— Что?
Вика картинно закатила глаза.
— Понятия не имею.
Н-да, чем дальше в лес... Но и меня неприятно царапнуло, словно что-то действительно должно было случится. Что? Когда? Где?
Эх, если бы знал, то соломки бы подложил. Впрочем, я бы все равно не изменила своего решения ни сейчас, ни спустя столетие.
Ночью мне приснился странный и страшный сон. Я стояла перед огненной стеной и протягивала руки, словно пытаясь развести огонь. Там за ним, за огненным адом, в конце длинного коридора лежал человек. Кто-то, кто был мне дорог, кто-то за кого я бы без раздумий отдала жизнь.
Я вытерла рукой слезы и ступила в огонь. Идти было тяжело, словно я несла груз. Внезапно огонь полыхнул особенно ярко и на меня понесся настоящий огненный вал. Руками я инстинктивно прикрыла самое дорогое. Живот. Изнутри меня пихнули маленькой ножкой и я проснулась...
Долго лежала без сна, пытаясь выровнять дыхание. Смотрела на облезлый потолок и пыталась понять, кто ждал меня в конце коридора. За кем я, беременная, пошла в огонь. Разве бывают такие решения? Разве бывает такой долг, что женщина решится рисковать собственным дитем?
Но я знала, что тот, кто ждал меня за огнем, стоил моей жертвы. И еще я знала, что он не одобрил бы мой выбор.
Глава 1
— Что значит, не похож на доброго мага?!
Почему плащ черный? Где волшебная палочка?
Девушка, вы задаете очень неудобные вопросы.
День не задался с самого начала: ночью мне снились кошмары, в которых присутствовали разнообразные монстры, потом я проспала и вынуждена была пожертвовать завтраком, потом забыла дома контрольную, потом возвращалась за ней под снегопадом, потом закономерно опоздала на пару, потом... В общем, день не задался.
К концу пар я была зла, как собака, а недоброе предчувствие не только не собиралось успокаиваться, но и нашептывало, что основные неприятности еще впереди. Словно Вика заразила меня своими страхами.
— Елизавета! — преподаватель перехватил меня в последнюю минуту, когда до спасительных дверей оставалось жалких пять шагов.
— Да, Павел Сергеич? — я неубедительно изобразила восторг от встречи, жизнерадостно улыбнувшись.
— Вот, — листок мне вручили настолько торжественно, что складывалось полное ощущение — там (как минимум) именная благодарность ректора, а то и (как максимум) самого президента.
Я без особого восторга его развернула и наткнулась на тему реферата, которая грозилась занять страниц двадцать печатным шрифтом. Улыбка основательно увяла. Вот только этого мне не хватало!
— Павел Сергеич, — тоскливо попыталась воззвать к его совести я. — Мне некогда.
— Значит, найди время, — он воздел вверх толстый палец, наглядно помахал им у меня перед носом и покатился дальше. — На тебе ответственность перед всем курсом.
Кто считает, что грозная и неуправляемая стихия — это лавина, сошедшая с гор, тот просто не знаком с этим толстячком. У него студенты бегали как подстреленные зайчики с первого и по последний курс. Как говорится, оставалось только расслабиться и получать удовольствие.
Творящееся на улице можно было охарактеризовать одним словом — и слово это было весьма неприличным. И сверху добавить... "этажей". Сапоги разъезжались, каблуки с визгом выбивали изо льда крошки, сверху падал пушистый снег, а маршрутки ехали с черепашьей скоростью — даже таким лихачам, как их водители хотелось жить. Так что домой я добралась гораздо позже запланированного, злая, вспотевшая, голодная и заснеженная, как елка в зимнюю ночь.
— О, черт! — весьма эмоционально воскликнула я, оказавшись на снегу. То место, на котором принято сидеть, отозвалось болью. Синяк будет — поняла я. Хороший такой, синенький, краси-и-ивый!
Зима в этом году то и дело подкидывала вот такие подлые сюрпризы. Мороз, ударивший сразу после дождя, превратил город в филиал катка и переломы случались на каждом шагу.
— Цела? — стоящий рядом сосед поспешно протянул мне руку.
— Да вроде, — я с трудом поднялась. — Спасибо.
— Да не за что, — отмахнулся мужчина, прочертив сигаретой замысловатую траекторию. — Я утром тоже упал, чуть руку не сломал, — он выбросил окурок и поспешно предупредил: — Ты на лестнице осторожней, там лед сплошной.
— Ага, — я поспешила воспользоваться ценным советом и вцепилась в перила. Уборщица, которая должна была этот лед сбивать, или хотя бы посыпать песком и солью, сломала ногу, споткнувшись об собственную недоделанную работу.
Лифт не работал, но к этому моменту мне на такие мелочи было уже плевать. То есть испортить мне настроение еще больше, они уже были не в силах, так как количество мелких проблем достигло критической точки. Можно сказать, я смирилась с невезением и теперь покорно ждала белой полосы в жизни. По отдельности все проблемы, конечно же, были решаемы, но вместе грозились погрести меня под неподъемным завалом, имя которому "быт".
Основной проблемой был предстоящий ремонт. Раньше квартира принадлежала бабушке, но я совершила бартер и она переехала к родителям. Я счастливая по уши вселилась сюда, но вопрос с ремонтом вскоре встал ребром. То есть дверцей кухонного шкафчика, которая свалилась мне на голову одним из тихих вечеров, когда я собиралась приготовить себе вечерний чай.
Квартира представляла собой военный полигон, где велись бои насмерть. Половина выключателей не работала, другая включалась вниз, вбок, чуть наискось ...то есть во все стороны, кроме задуманных инструкцией. В кухне тек кран с холодной водой, в ванной — с горячей. Диван скрипел и стонал, как под влюбленной парочкой, при моем малейшем движении. Вздумай я пригласить в гости любовника — соседям пришлось бы затыкать уши. Выцветшие обои радовали глаз разноцветными картинками. Некоторые, из которых рисовала в детстве я, некоторые еще папа. Над выключателем обнаружился четкий оттиск детской печатки, которой я игралась во втором классе.
Сентиментально конечно, но я никогда не носила в карманах разных мелочей, не держала под подушкой ошейник давно издохшего пса и вообще была на редкость рациональным экземпляром современного мира. Знакомые шутили, что я вообще не способна на высокие чувства, а единственный парень, который у меня был, навевал мысли о том, что любить мне и нельзя. Чревато.
Сейчас рациональность горячо нашептывала, что ремонт — вещь первоважнейшая, иначе в одно прекрасное утро диван подо мной таки развалится и тогда я, несмотря на хорошие отношения с соседями, до конца жизни не избавлюсь от их шуточек.
Здравый смысл был полностью согласен с рациональностью, но рационально предлагал подождать весны. Я же категорически не хотела портить предстоящие каникулы оклейкой обоев и заменой сантехники. По-моему, как родители двадцать лет назад отсюда выехали, так здесь ничего не менялось. Разве что в коридоре прибавилось вбитых гвоздиков с висящей на них мелочевкой. На один я вешала ключи, на второй наушники, на третий соломенный оберег, удачно прикрывающий дыру в обоях.
