Глава 40. "техасская рулетка"

Глава 40. "Техасская рулетка".

Билеты на поезд удалось приобрести только через сутки — стало быть имеется достаточно времени довести свою задумку со скальпами "невозвращенцев" до конца: подбросить коробку с ними "голубому резиденту" и позвонить в полицию.

И не только коробку.

Воспользовавшись образцом почерка из корзины, я на скорую руку создал целый архив переписки товарища Отто с товарищем Ягодой и приплёл ещё сюда до кучи генералов Кутепова и Миллера из РОВС.

Не знаю, что из всего этого выйдет в конечсном итоге — но говнища из-под вентилятора достанется всем!

В тот же день ранним вечером, зашёл в знакомый четырёхэтажный дом на площади Madeleine. В первый раз, в своём истинном обличии, уже привычно предъявив визитку мсье Андре Айвена — я к своему крайнему удивлению, получил "ответку". То бишь записку от того на русском:

"Товарищ Свешников! Срочно зайдите ко мне!".

Вспоминаю образец его писанины из мусорной корзины:

"Что-то почерк какой-то неровный...".

Но быстро нахожу объяснение и успокаиваюсь:

"Нервничает должно быть из-за убийства тех шестерых. Я б на его месте тоже нервничал, это однозначно!".

Жестами пытаюсь объясниться с консьержем:

— Мсье Андре Айвен у себя?

— Oui, oui, monsieur! Il n'est pas seul, il a des invités.

Что он сказал?

Одно хорошо понял — этот педрило дома.

Блин, это уже хуже — расчитывал, что тот как обычно задержится до полуночи в каком-нибудь злачном заведении для себе подобных. Ладно, ничего страшного — подкину вещьдоки, когда они там с "партнёром" угомонятся.

Ещё бы спросить его — принёс ли тот записку сам или передал через кого-то... Но в моём франко-русском "словаре" таких жестов нет.

Тычу в наручные часы и показываю на пальцах, в буквальном смысле:

— Передайте этому гомику — приду через три... Понимаешь? Через три часа! Понял, жабоед?

— Oui, je comprends — tu seras de retour dans trois heures.

— "Уи, уи...", — передразниваю, — ты тоже небось, какой-нибудь "заднеприводный".

— Excusez-moi, monsieur, je ne vous ai pas compris...

— Русский учи, — бурча выхожу, — пригодится.

* * *

Через час, загримировавшись и одевшись во второй квартире под графа Дрякулу, уже поздним вечером, вновь появился здесь. Выйдя из такси и задрав голову, присмотрелся: свет в интересующей меня квартире горит, причём — сразу во всех комнатах. Чё это с ним, интересно? Ни хрена энергию не экономит — а цена на неё у буржуинов, весьма "кусается"...

Неуж у него там — какая-нибудь супер-грандиозная оргия и, он просто звал меня к ней присоединиться? Третьим?

Хахаха!

Попав в съёмную квартиру, первым делом прижавшись ухом к стене — прислушался минут пять... Вроде у соседа тишина. Жуткая тишина. Потом, как будто отдалённо что-то тяжёлое деревянное упало на пол.

Стул уронил?

Зрение — основной орган чуств у человека, с помощью которого мы получаем практически всю информацию.

Пока своими глазами не увидишь — не поймёшь, что происходит!

Снял пиджачок, туфли, надел тонкие перчатки и босиком (надеюсь, по отпечаткам пальцев ног меня вычислят) по скольской крыше мансарды пробрался к первому окну (спальни) квартиры где проживал резидент ИНО ОГПУ в Париже.

Осторожно глянул...

Вроде бы в спальне никого нет, но какой здесь бедлам!

Как будто целое стало павианов-гомосеков резвилась.

Принюхался... Хоть не насрано?

Чем-то нехорошим определённо пованивает. Ладно, я сюда ненадолго.

Потихонечку открыл окно и прислушался... Из зала явно слышится какое-то пыхтение, приглушённые стоны, неясное бормотанье, какой-то жалобно-писклявый лепет — перебивающийся чьим-то-то тихим, но злобным шёпотом.

Что у них там? Ролевые игры с искусственным членом?!

БУГАГАГА!!!

Стараясь не издать ни звука, перелезаю через подоконник, ползу на четвереньках путаясь в свисающей с кровати чёрной простыне...

Что это?!

БЛЯТЬ!!!

Да, здесь труп!

Под простынёй — уже остывший, абсолютно голый труп незнакомого мужика, с неестественно вывернутой на бок — чуть ли не за спину, головой. Из зала продолжается какой-то бубнёж, какая-то подозрительная возня...

Блин, мне это — всё меньше и меньше нравится!

Глаза боятся, сердце колотится, руки трясутся, но мозг требуя — "надо доделать дело", включает силу воли. Загнав под шконарь инстинкт самосохранения — требующий от тела "рвать отсюда когти" и как можно скорее, засовываю под "траходром" картонку со скальпами и, шарю руками, чтоб достав чемодан — подложить туда "архив".

Его тут нет. Чемодан с архивом резидента и его резиновым членом беследно изчез.

Чёрт, с ним!

Потея как в бане, подползаю к шифоньеру и приподняв тощую стопку постельного белья на нижней полке, засовываю папку с бумагами туда.

Уффф!

Дело сделано, пора выбираться...

Когда полз обратно, непроизвольно глянув в сторону полуприкрытой двери в зал.

МАТЬ ТВОЮ!!!

Встаю и на цыпочках подхожу поближе: до боли знакомая могучая спина, склонившаяся над кем-то голым, привязанным к стулу.

Прислушался к вполголоса произносящемуся:

— Если он не придёт через час, я сломаю тебе ещё один палец, понимаешь?

Плаксиво, с дрожью и болью:

— Что я могу сделать, Давид? Он не придёт! Он никогда сюда не приходил...

— Думай, как вытащить сюда эту сволочь! НУ!!!

— Я не знаю...

Оглушительная плюха:

— ДУМАЙ!!!

Я аж глаза три раза протёр и больно ущипнул себя...

Но это был Давид Лейман и никто другой. А под "сволочью" — он подразумевал меня и никого более.

Я, даже чуть было не сорвался в крик:

— Да ты что, сцуко, бессмертный штоль?!

Как в кошмарном сне или фильме ужасов: ты убегаешь, а "оно" всюду следует за тобой...

* * *

Также на цыпочках пробрался к окну, затем чуть не сверзившись с крыши, перебрался к себе. И собирая манатки, шипел как рассерженный питон:

— Значит, говоришь — от немецкого полицая ушёл, да? Ну красава, Давид... Посмотрим теперь, как ты теперь уйдёшь от французского ажана и тётушки Гильотины!

Однако, уже подойдя к двери и взявшись за ручку подумал:

"А если опять вывернется? А если поедет за мной в Союз? Там мне с ним совладать, на несколько порядков сложнее будет".

Что делать?

Посидев, подумав я сказал сам себе:

— Если не можешь победить какое-то явление, поставь его себе на службу. А не провернуть ли мне с помощью этого "неубиваемого" парня ещё одну грандиозную аферу, не корысти ради — а во славу попаданческого дела?

Инстинкт самосохранения что-то вякнул против, но мы, с вылезшей на Белый свет моей личной "жабой" — быстренько загнали его под плинтус.

Приняв окончательно решение, не раздумывая более снял накладную бородёнку, усы и парик и выкинул их в окно... Нищих в Париже много — утром подберут.

Смыл грим, оделся в "парадное" и, держа туфли в руках снова перебрался по крыше в спальню квартиры Резидента. Обувшись, вытащив из-под кровати и взяв в руки картонную коробку со скальпами, осторожно заглянув в приоткрытую дверь...

Ба, да у них здесь веселье в полном разгаре!

Товарищ Лейман, поставив голого и связанного товарища Отто в удобную для себя позу — прицеливался резиновым самотыком в одно из его, так сказать — "естественных отверстий":

— Ну и где он? Я, счас тебе жоппу порву!

Тот, плакство, всхлипывая:

— Прошу тебя — не надо! Консьерж сказал — через три часа... Давай, ещё подождём, Давид!

— Уже четыре часа прошло! Сцука, счас я тебя...

Однако, надо спасать резидента.

Поколебавшись минуту, с великим усилием отогнав довольно навязчивый собственный образ — оказавшийся в точно-таком же "интересном" положении, решительно открываю нараспашку дверь, и:

— Это ничего, что я без стука, друзья? Извиняюсь за опоздание: должно быть виной — разность в часовых поясах...

* * *

"Немая сцена", как на широко известной и весьма популярной в народных массах картине Репина "Приплыли"...

Или, "Не ждали"?

Товарищ Отто, более известный в миру как Мсье Андре Айвен, резко взбледнув (побледнев как смерть) как-то подозрительно ойкнул, закатил глазки и обмяк... Должно быть, чувств лишился от радости меня лицезреть. Давид Лейман напротив — ликом начал красно-свекольно багроветь.

Воспользовавшись замешательством, по-шурику проскочил к балкону, отдёрнул плотную штору, открыл дверь и уселся задницей на перила, свесив ножки.

Сравнительно быстро опомнившись, реальный Давид взревел библейским Голиафом:

— ТЫ?!

И, с грацией орангутанга — удивительной для столь громоздкой туши, вмиг оказался подле меня, потрясая огромным резиновым членом в не менее громадном кулаке...

Предупреждающе качнувшись назад на перилах, восклицаю:

— СТОЙ!!!

Он, в нерешительности замер.

— Ближе не подходи, а то рискуешь не узнать много чего интересного!

Здесь, в такой ситуации — только дрогни-сморгни и ты пропал!

Он вновь, словно глазам своим не веря:

— ТЫ?!

Судя по его реакции — порвёт голыми руками, даже не прибегая в помощи резинового самотыка — всё ещё находяшегося в руке.

Однако, я с такими типами имел дело ещё в наши "Лихие-90-е, там даже покруче изредка попадались, поэтому уставившись своими наглыми зенками в его выкатившиеся бельма:

— Да, это я! А кого ты ужидал увидеть, Давид? Иакова с сыновьями, что ли?

Уставившись в сторону спальни, ошарашенно-недоумённо:

— Откуда?

— Оттуда!

Не давая опомниться, сую ему под нос картонку из-под шляпы и несколько дурашливо, приложив ладонь к "пустой" голове:

— Разрешите доложить, товарищ командир: задание выполнено!

Тот, явно сбит с толку и растеряно:

— Что это?

— Отчёт о проделанной работе для твоего Ягодки.

С подозрением на меня глядя, принюхивается:

— Воняет...

Я, с брезгливой гримасой на лице:

— Как говорил Цезарь: "Труп врага хорошо пахнет"... Кстати, если не секрет — что вы с товарищем Отто не поделили?

— Не люблю пидарастов... Особенно среди товарищей.

Поискав глазами куда бы положить фаллоимитатор и не найдя лучшего — как метнуть его в товарища Отто, угодив тому со шлепком плашмя по голой тощей заднице. Затем, вновь подойдя, взяв из моих рук коробку и взвесив её в руках, он не был бы евреем — если бы не не спросил:

— Где деньги?

Маякнув на "третьего лишнего":

— Только не в присутствии человека — работающего как минимум на три разведки и РОВС.

Леймана, это не интересовало. Напряжённо уставившись мне в очи, с нажимом:

— Но их можно будет заполучить? Так?

Раслабленно-спокойно, как отвечая на хорошо выученный урок:

— Конечно это будет трудно... Но теперь, когда нас двое — вовсе не нереально, сделать.

За этим стояло: "Без меня ты, Давидка, до этих грошей не доберёшься. Поэтому если у тебя в отношении меня имеются какие-то гнусные помыслы — отрекись от них ещё на стадии робких замыслов".

И он это отчётливо понял!

Здесь, надо ещё учитывать один немаловажный нюанс...

Из нашей "троицы" прибывшей в Берлин накануне происшествия в отеле, архитектор-немец Рудольф Вульф — почти не таясь открыто демонстрировал свой культурно-европейский антисемитизм. Наш же Александр Александрович Прасолов, конечно же, тщательно скрывал свою дико-пещерную русскую жидофобию...

Но "шила в мешке не утаишь"!

Неприязнь того к Давиду Лейману, читалась в каждом его взгляде, каждом слове, каждом жесте и даже на спине — демонстративно к нему повёрнутой при каждом подходящем случае.

Я же, проживая уже вторую по счёту жизнь — ещё в первой половине первой понял: открыто показывать человеку своё неприязненно-отрицательное отношение — есть самая непроходимая глупость, из всех возможных. Поэтому, отнюдь не набиваясь в друзья, всегда помня об своём подчинённом положении, я тем не менее — всячески являл нашему нежданно-нежелательному попутчику самое благоприятное отношение.

И уверен — Давид Лейман это ценил.

* * *

Однако, непонятки между нами ещё остались:

— Это были твоих рук дело? Там — в берлинском оттеле...?

Вижу, он на грани нервного срыва — значит, ответ для него однозначен и врать бесполезно. В том, что он догадался про мою роль в своём гипертрофированном сексуальном возбуждении — приведшем его в немецкую кутузку, ничего удивительного. Ведь, это я маячил последним возле его ужина в тот вечер и, значит только я мог подсыпать туда какое-то средство — приведшее к такому "необнозначеому" результату.

И никто другой.

Моё скорбное молчание он понял правильно — поэтому больше с укоризной, чем с угрозой взревел:

— ...ЗАЧЕМ?!

С простодушно-покаянной улыбкой на роже лица, состроив как можно более невинные глазища, я:

— Как говорил в таких случаях один мой хорошо-шапочно знакомый: "Хотели как лучше, а получилось как всегда!". Видя, как та "блонди" воротит от тебя свою арийскую мордашку, я из самых благих пожеланий — подсыпал в твой ужин противоротное зелье...

Тяжело вздыхаю, и:

— Но видно неверно "на глазок" определив твой вес — неправильно подсчитал разовую дозу... Прости, если сможешь, Давид...

Тот, сперва онемев, затем разразился бурной тирадой — общий смысл которой был такой:

— "Приворотное зелье"? Что за бред?! Ты — круглый дурак, если считаешь меня идиотом!

Несколько обиженно:

— Может я и "дурак", может и совершенно "круглый" — как глобус Украины... Но за остатки зелья — срубил с одного американского туриста три тысячи долларов.

Упоминание про заработанный гешефт, всегда заставляет еврея серьёзно относиться к вашим словам. Лейман, разявив рот:

— "Три тысячи долларов"?!

— Конечно! Тот, сперва тоже не верил, но после того как мы с ним за ночь перетрахали один парижский бордель...

Последняя проверка:

— Название борделя! БЫСТРО!!!

Я практически без заминки, отчаянно грассируя и безбожно искажая — произнёс французское название "весёлого заведения", где мы были с Иохелем Гейдлихом и, тот заметно расслабился.

Крайне заинтересованно спрашивает:

— Где взял?

— В Нижнем Новгороде, у одного старика-китайца. Забавный тип! Учит драться ногами и лечит иголками — втыкаемыми в тело...

— Зачем тебе было "приворотное зелье"?

С нескрываемо-жгучей завистью, как будто в первый раз, оглядев с ног до головы его могучую аполлоно-геркулесовскую фигуру:

— Конечно, тебе этого не понять, Давид! На тебя девушки и так — штабелями вешаются... Не считая, конечно лезбиянок и расисток — вроде той... Хм, гкхм... Не к ночи будет упомянута.

Повожу ладонью по собственной лысой головушке и поникшим голоском, демонстрируя коплекс размером с внешеее кольцо Сатурна:

— Мне же, с моей ничтожной внешностью и крохотным размером полового члена... Даже моя родная мать говорила, что с таким пенисом — мужчину способна любить только его собственная мама.

Вижу — проникся. Ведь евреи сентиментальны и очень любят свою еврейскую матушку...

По-моему, ему даже стало меня жаль!

* * *

Траурно помолчали и первым его вопросом было, крайне заинтересованое: