Глава 40. "техасская рулетка"

Глава 40. "Техасская рулетка".

Билеты на поезд удалось приобрести только через сутки — стало быть имеется достаточно времени довести свою задумку со скальпами "невозвращенцев" до конца: подбросить коробку с ними "голубому резиденту" и позвонить в полицию.

И не только коробку.

Воспользовавшись образцом почерка из корзины, я на скорую руку создал целый архив переписки товарища Отто с товарищем Ягодой и приплёл ещё сюда до кучи генералов Кутепова и Миллера из РОВС.

Не знаю, что из всего этого выйдет в конечсном итоге — но говнища из-под вентилятора достанется всем!

В тот же день ранним вечером, зашёл в знакомый четырёхэтажный дом на площади Madeleine. В первый раз, в своём истинном обличии, уже привычно предъявив визитку мсье Андре Айвена — я к своему крайнему удивлению, получил "ответку". То бишь записку от того на русском:

"Товарищ Свешников! Срочно зайдите ко мне!".

Вспоминаю образец его писанины из мусорной корзины:

"Что-то почерк какой-то неровный...".

Но быстро нахожу объяснение и успокаиваюсь:

"Нервничает должно быть из-за убийства тех шестерых. Я б на его месте тоже нервничал, это однозначно!".

Жестами пытаюсь объясниться с консьержем:

— Мсье Андре Айвен у себя?

— Oui, oui, monsieur! Il n'est pas seul, il a des invités.

Что он сказал?

Одно хорошо понял — этот педрило дома.

Блин, это уже хуже — расчитывал, что тот как обычно задержится до полуночи в каком-нибудь злачном заведении для себе подобных. Ладно, ничего страшного — подкину вещьдоки, когда они там с "партнёром" угомонятся.

Ещё бы спросить его — принёс ли тот записку сам или передал через кого-то... Но в моём франко-русском "словаре" таких жестов нет.

Тычу в наручные часы и показываю на пальцах, в буквальном смысле:

— Передайте этому гомику — приду через три... Понимаешь? Через три часа! Понял, жабоед?

— Oui, je comprends — tu seras de retour dans trois heures.

— "Уи, уи...", — передразниваю, — ты тоже небось, какой-нибудь "заднеприводный".

— Excusez-moi, monsieur, je ne vous ai pas compris...

— Русский учи, — бурча выхожу, — пригодится.

* * *

Через час, загримировавшись и одевшись во второй квартире под графа Дрякулу, уже поздним вечером, вновь появился здесь. Выйдя из такси и задрав голову, присмотрелся: свет в интересующей меня квартире горит, причём — сразу во всех комнатах. Чё это с ним, интересно? Ни хрена энергию не экономит — а цена на неё у буржуинов, весьма "кусается"...

Неуж у него там — какая-нибудь супер-грандиозная оргия и, он просто звал меня к ней присоединиться? Третьим?

Хахаха!

Попав в съёмную квартиру, первым делом прижавшись ухом к стене — прислушался минут пять... Вроде у соседа тишина. Жуткая тишина. Потом, как будто отдалённо что-то тяжёлое деревянное упало на пол.

Стул уронил?

Зрение — основной орган чуств у человека, с помощью которого мы получаем практически всю информацию.

Пока своими глазами не увидишь — не поймёшь, что происходит!

Снял пиджачок, туфли, надел тонкие перчатки и босиком (надеюсь, по отпечаткам пальцев ног меня вычислят) по скольской крыше мансарды пробрался к первому окну (спальни) квартиры где проживал резидент ИНО ОГПУ в Париже.

Осторожно глянул...

Вроде бы в спальне никого нет, но какой здесь бедлам!

Как будто целое стало павианов-гомосеков резвилась.

Принюхался... Хоть не насрано?

Чем-то нехорошим определённо пованивает. Ладно, я сюда ненадолго.

Потихонечку открыл окно и прислушался... Из зала явно слышится какое-то пыхтение, приглушённые стоны, неясное бормотанье, какой-то жалобно-писклявый лепет — перебивающийся чьим-то-то тихим, но злобным шёпотом.

Что у них там? Ролевые игры с искусственным членом?!

БУГАГАГА!!!

Стараясь не издать ни звука, перелезаю через подоконник, ползу на четвереньках путаясь в свисающей с кровати чёрной простыне...

Что это?!

БЛЯТЬ!!!

Да, здесь труп!

Под простынёй — уже остывший, абсолютно голый труп незнакомого мужика, с неестественно вывернутой на бок — чуть ли не за спину, головой. Из зала продолжается какой-то бубнёж, какая-то подозрительная возня...

Блин, мне это — всё меньше и меньше нравится!

Глаза боятся, сердце колотится, руки трясутся, но мозг требуя — "надо доделать дело", включает силу воли. Загнав под шконарь инстинкт самосохранения — требующий от тела "рвать отсюда когти" и как можно скорее, засовываю под "траходром" картонку со скальпами и, шарю руками, чтоб достав чемодан — подложить туда "архив".

Его тут нет. Чемодан с архивом резидента и его резиновым членом беследно изчез.

Чёрт, с ним!

Потея как в бане, подползаю к шифоньеру и приподняв тощую стопку постельного белья на нижней полке, засовываю папку с бумагами туда.

Уффф!

Дело сделано, пора выбираться...

Когда полз обратно, непроизвольно глянув в сторону полуприкрытой двери в зал.

МАТЬ ТВОЮ!!!

Встаю и на цыпочках подхожу поближе: до боли знакомая могучая спина, склонившаяся над кем-то голым, привязанным к стулу.

Прислушался к вполголоса произносящемуся:

— Если он не придёт через час, я сломаю тебе ещё один палец, понимаешь?

Плаксиво, с дрожью и болью:

— Что я могу сделать, Давид? Он не придёт! Он никогда сюда не приходил...

— Думай, как вытащить сюда эту сволочь! НУ!!!

— Я не знаю...

Оглушительная плюха:

— ДУМАЙ!!!

Я аж глаза три раза протёр и больно ущипнул себя...

Но это был Давид Лейман и никто другой. А под "сволочью" — он подразумевал меня и никого более.

Я, даже чуть было не сорвался в крик:

— Да ты что, сцуко, бессмертный штоль?!

Как в кошмарном сне или фильме ужасов: ты убегаешь, а "оно" всюду следует за тобой...

* * *

Также на цыпочках пробрался к окну, затем чуть не сверзившись с крыши, перебрался к себе. И собирая манатки, шипел как рассерженный питон:

— Значит, говоришь — от немецкого полицая ушёл, да? Ну красава, Давид... Посмотрим теперь, как ты теперь уйдёшь от французского ажана и тётушки Гильотины!

Однако, уже подойдя к двери и взявшись за ручку подумал:

"А если опять вывернется? А если поедет за мной в Союз? Там мне с ним совладать, на несколько порядков сложнее будет".

Что делать?

Посидев, подумав я сказал сам себе:

— Если не можешь победить какое-то явление, поставь его себе на службу. А не провернуть ли мне с помощью этого "неубиваемого" парня ещё одну грандиозную аферу, не корысти ради — а во славу попаданческого дела?

Инстинкт самосохранения что-то вякнул против, но мы, с вылезшей на Белый свет моей личной "жабой" — быстренько загнали его под плинтус.

Приняв окончательно решение, не раздумывая более снял накладную бородёнку, усы и парик и выкинул их в окно... Нищих в Париже много — утром подберут.

Смыл грим, оделся в "парадное" и, держа туфли в руках снова перебрался по крыше в спальню квартиры Резидента. Обувшись, вытащив из-под кровати и взяв в руки картонную коробку со скальпами, осторожно заглянув в приоткрытую дверь...

Ба, да у них здесь веселье в полном разгаре!

Товарищ Лейман, поставив голого и связанного товарища Отто в удобную для себя позу — прицеливался резиновым самотыком в одно из его, так сказать — "естественных отверстий":

— Ну и где он? Я, счас тебе жоппу порву!

Тот, плакство, всхлипывая:

— Прошу тебя — не надо! Консьерж сказал — через три часа... Давай, ещё подождём, Давид!

— Уже четыре часа прошло! Сцука, счас я тебя...

Однако, надо спасать резидента.

Поколебавшись минуту, с великим усилием отогнав довольно навязчивый собственный образ — оказавшийся в точно-таком же "интересном" положении, решительно открываю нараспашку дверь, и:

— Это ничего, что я без стука, друзья? Извиняюсь за опоздание: должно быть виной — разность в часовых поясах...

* * *

"Немая сцена", как на широко известной и весьма популярной в народных массах картине Репина "Приплыли"...

Или, "Не ждали"?

Товарищ Отто, более известный в миру как Мсье Андре Айвен, резко взбледнув (побледнев как смерть) как-то подозрительно ойкнул, закатил глазки и обмяк... Должно быть, чувств лишился от радости меня лицезреть. Давид Лейман напротив — ликом начал красно-свекольно багроветь.

Воспользовавшись замешательством, по-шурику проскочил к балкону, отдёрнул плотную штору, открыл дверь и уселся задницей на перила, свесив ножки.

Сравнительно быстро опомнившись, реальный Давид взревел библейским Голиафом:

— ТЫ?!

И, с грацией орангутанга — удивительной для столь громоздкой туши, вмиг оказался подле меня, потрясая огромным резиновым членом в не менее громадном кулаке...

Предупреждающе качнувшись назад на перилах, восклицаю:

— СТОЙ!!!

Он, в нерешительности замер.

— Ближе не подходи, а то рискуешь не узнать много чего интересного!

Здесь, в такой ситуации — только дрогни-сморгни и ты пропал!

Он вновь, словно глазам своим не веря:

— ТЫ?!

Судя по его реакции — порвёт голыми руками, даже не прибегая в помощи резинового самотыка — всё ещё находяшегося в руке.

Однако, я с такими типами имел дело ещё в наши "Лихие-90-е, там даже покруче изредка попадались, поэтому уставившись своими наглыми зенками в его выкатившиеся бельма:

— Да, это я! А кого ты ужидал увидеть, Давид? Иакова с сыновьями, что ли?

Уставившись в сторону спальни, ошарашенно-недоумённо:

— Откуда?

— Оттуда!

Не давая опомниться, сую ему под нос картонку из-под шляпы и несколько дурашливо, приложив ладонь к "пустой" голове:

— Разрешите доложить, товарищ командир: задание выполнено!

Тот, явно сбит с толку и растеряно:

— Что это?

— Отчёт о проделанной работе для твоего Ягодки.

С подозрением на меня глядя, принюхивается:

— Воняет...

Я, с брезгливой гримасой на лице:

— Как говорил Цезарь: "Труп врага хорошо пахнет"... Кстати, если не секрет — что вы с товарищем Отто не поделили?

— Не люблю пидарастов... Особенно среди товарищей.

Поискав глазами куда бы положить фаллоимитатор и не найдя лучшего — как метнуть его в товарища Отто, угодив тому со шлепком плашмя по голой тощей заднице. Затем, вновь подойдя, взяв из моих рук коробку и взвесив её в руках, он не был бы евреем — если бы не не спросил:

— Где деньги?

Маякнув на "третьего лишнего":

— Только не в присутствии человека — работающего как минимум на три разведки и РОВС.

Леймана, это не интересовало. Напряжённо уставившись мне в очи, с нажимом:

— Но их можно будет заполучить? Так?

Раслабленно-спокойно, как отвечая на хорошо выученный урок:

— Конечно это будет трудно... Но теперь, когда нас двое — вовсе не нереально, сделать.

За этим стояло: "Без меня ты, Давидка, до этих грошей не доберёшься. Поэтому если у тебя в отношении меня имеются какие-то гнусные помыслы — отрекись от них ещё на стадии робких замыслов".

И он это отчётливо понял!

Здесь, надо ещё учитывать один немаловажный нюанс...

Из нашей "троицы" прибывшей в Берлин накануне происшествия в отеле, архитектор-немец Рудольф Вульф — почти не таясь открыто демонстрировал свой культурно-европейский антисемитизм. Наш же Александр Александрович Прасолов, конечно же, тщательно скрывал свою дико-пещерную русскую жидофобию...

Но "шила в мешке не утаишь"!

Неприязнь того к Давиду Лейману, читалась в каждом его взгляде, каждом слове, каждом жесте и даже на спине — демонстративно к нему повёрнутой при каждом подходящем случае.

Я же, проживая уже вторую по счёту жизнь — ещё в первой половине первой понял: открыто показывать человеку своё неприязненно-отрицательное отношение — есть самая непроходимая глупость, из всех возможных. Поэтому, отнюдь не набиваясь в друзья, всегда помня об своём подчинённом положении, я тем не менее — всячески являл нашему нежданно-нежелательному попутчику самое благоприятное отношение.

И уверен — Давид Лейман это ценил.

* * *

Однако, непонятки между нами ещё остались:

— Это были твоих рук дело? Там — в берлинском оттеле...?

Вижу, он на грани нервного срыва — значит, ответ для него однозначен и врать бесполезно. В том, что он догадался про мою роль в своём гипертрофированном сексуальном возбуждении — приведшем его в немецкую кутузку, ничего удивительного. Ведь, это я маячил последним возле его ужина в тот вечер и, значит только я мог подсыпать туда какое-то средство — приведшее к такому "необнозначеому" результату.

И никто другой.

Моё скорбное молчание он понял правильно — поэтому больше с укоризной, чем с угрозой взревел:

— ...ЗАЧЕМ?!

С простодушно-покаянной улыбкой на роже лица, состроив как можно более невинные глазища, я:

— Как говорил в таких случаях один мой хорошо-шапочно знакомый: "Хотели как лучше, а получилось как всегда!". Видя, как та "блонди" воротит от тебя свою арийскую мордашку, я из самых благих пожеланий — подсыпал в твой ужин противоротное зелье...

Тяжело вздыхаю, и:

— Но видно неверно "на глазок" определив твой вес — неправильно подсчитал разовую дозу... Прости, если сможешь, Давид...

Тот, сперва онемев, затем разразился бурной тирадой — общий смысл которой был такой:

— "Приворотное зелье"? Что за бред?! Ты — круглый дурак, если считаешь меня идиотом!

Несколько обиженно:

— Может я и "дурак", может и совершенно "круглый" — как глобус Украины... Но за остатки зелья — срубил с одного американского туриста три тысячи долларов.

Упоминание про заработанный гешефт, всегда заставляет еврея серьёзно относиться к вашим словам. Лейман, разявив рот:

— "Три тысячи долларов"?!

— Конечно! Тот, сперва тоже не верил, но после того как мы с ним за ночь перетрахали один парижский бордель...

Последняя проверка:

— Название борделя! БЫСТРО!!!

Я практически без заминки, отчаянно грассируя и безбожно искажая — произнёс французское название "весёлого заведения", где мы были с Иохелем Гейдлихом и, тот заметно расслабился.

Крайне заинтересованно спрашивает:

— Где взял?

— В Нижнем Новгороде, у одного старика-китайца. Забавный тип! Учит драться ногами и лечит иголками — втыкаемыми в тело...

— Зачем тебе было "приворотное зелье"?

С нескрываемо-жгучей завистью, как будто в первый раз, оглядев с ног до головы его могучую аполлоно-геркулесовскую фигуру:

— Конечно, тебе этого не понять, Давид! На тебя девушки и так — штабелями вешаются... Не считая, конечно лезбиянок и расисток — вроде той... Хм, гкхм... Не к ночи будет упомянута.

Повожу ладонью по собственной лысой головушке и поникшим голоском, демонстрируя коплекс размером с внешеее кольцо Сатурна:

— Мне же, с моей ничтожной внешностью и крохотным размером полового члена... Даже моя родная мать говорила, что с таким пенисом — мужчину способна любить только его собственная мама.

Вижу — проникся. Ведь евреи сентиментальны и очень любят свою еврейскую матушку...

По-моему, ему даже стало меня жаль!

* * *

Траурно помолчали и первым его вопросом было, крайне заинтересованое:

— А скажи, Серафим: того приворотного зелья больше не осталось?

— Увы! После того досадного недоразумения, я решил от него избавиться.

Сожалеюще цокнув языком, добавил:

— Согласен, я — идиот! Мог бы раскрутить этого пиндоса и на три с половиной штуки баксов.

Тот, непонятно к чему относящемуся, угрожающе:

— Ну, если соврал...

Не объяснив к каким именно моим словам-утверждениям, он испытывает сомнения и как собирается проверять их правдивость, зато заметно успокоившись, Давид буркнул:

— Ладно, заходи — не трону.

Вернувшись с балкона в гостиную, он поставил картонку на обеденный стол, развязал шнурки, снял крышку, и... Вскрикнув что-то по-еврейски, что-то типа "О, Боже мой!", он восхищённо-опасливо — как обращаясь к кобелю бойцовой породы:

— Это сделал ты, Серафим?

Косясь на "товарища Отто", мол — опасаясь откровенничать в его присутствии:

— Нет, это сделал вовсе не я. Мне эти "вещдоки" в трамвае подкинули — пока я кемарил.

Ответил честно, правдиво — но таким тоном, что он мне явно не поверил.

Не став выяснять подробности, Лейман деловито пересчитал скальпы и, несколько недоумённо вопросил:

— Этих пятерых я знаю... Кто, кем был этот седой?

— Так, "статистическая погрешность", — с деланной небрежностью маньяка, — сам знаешь, Давид: "лес рубят — щепки летят".

Почесав голову:

— Зачем?

— Для доказательства. Ведь, в вашей "конторе" — на слово не верят.

— Вот здесь ты прав, — посмотрев в глаза, — но лучшим доказательством были бы деньги...

— Прекрасно это сам понимаю! Но товарищ Иванов из Посольства сказал, что приоритетным — является наказать отступников и, в приказной форме — потребовал их ликвидировать... Кстати, приказ тоже здесь — на дне коробки. Завонялся конечно среди этой падали, но если ты не шибко брезгливый...

Товарищ Лейман брезгливым не был. Достав приказ и прочтя, он воскликнул в сердцах:

— Старый дурак!

Срывая злость, Лейман изо всех сил пнул лежащего ничком Резидента.

Я, очень осторожно:

— Может он и дурак — тебе видней. Но кроме этого досадного обстоятельства, товарищ Иванов ещё — старый революционер и представитель ИНО ОГПУ. К словам которого — таким как я, надо прислушиваться, а приказы — бесприкословно выполнять.

— Да, я тебя не обвиняю.

Несколько раз глубоко вздохнув и успокоившись, помолчав и подумав, Лейман покосившись на подозрительно неподвижного Резидента:

— Ладно, давай про деньги.

Смотря в том же направлении, предлагаю:

— Может, на балкон выйдем?

— Говори здесь — этот уже остывает... Должно быть, разрыв сердца случился — после того, как ты из спальни — где покойник, вышел.

"Ага... Вали теперь всё на меня!".

— Ты уверен?

Он, со знанием дела:

— Что я — свежих покойников мало видал?

Приглядываюсь:

— Вроде точно — зажмурился товарищ Отто... Так сказать — погиб на боевом посту.

— Да пидорас он, а не товарищ! Был всегда пидарасом — пидарасом и подох.

Изрядно покоробило такое отношение к смерти — пусть даже и пидараста, но всё же человека:

— Давид! Про мёртвых только хорошее или ничего.

— А что хорошего можно про него сказать?

— Ну... Может, он пролетарского происхождения?

Возмущённо:

— Ты, что? Издеваешься?

— Нет. А что — похоже?

Ну да ладно, это их — чекистов-нелегалов "тусовка" и, мне туда со своим "уставом" — лезть не след.

Давид Лейман становится несколько назойлив:

— Так что там с нашими деньгами?

Приятно удивляюсь, захлопав ресницами:

— Эти деньги уже стали "нашими"? Нашими с тобой, Давид?!

Резко:

— Даже не думай! Эти деньги принадлежат...

Глядя на забегавшие карие семитские глазки, я разочаровано:

— Понятно... Эти деньги того — кого надо, деньги.

— Совершенно верно. Так, где они?

— Не знаю, как там у вас — евреев, а у русских — неприличного говорить о деньгах при покойнике. Выйдем на балкон или отнеси его в спальню.

Лейман предпочёл второе, как оказалось позже — у него был страх высоты. Когда он как пушинку вскинул то, что когда-то — буквально десять минут назад, было Андре Айвеном на плечи, появилась новая идея:

— Постой-ка минутку, Давид...

— Что ещё?

— Нужно подготовить "место происшествия" для полиции. Чтоб направить расследование на ложный путь.

— ...???

— Ты развяжи его как можно быстрей — пока не закоченел и, сняв люстру — на какой-нибудь верёвке подвесь труп за шею к потолку в спальне. О, кей?

— Зачем?

— Типа, повздорив с любовником, наш резидент свернул ему шею, а сам повесился... Смекаешь?

— А сломаные пальцы?

Пожав плечами:

— Всякое средь этой публики бывает... "Садо-мазо", например, или ещё какие половые совращения. Но в таких случаях — следователи в первую очередь обращают внимание на задницу, что даст нам время свалить куда подальше...

Восхищённо цокнув языком:

— Ну, голова... Однако, "шито белыми нитками".

— Согласен, но возможно — пару суток нам с тобой удасться выиграть.

Подобрав с пола невесть как оказавшийся носовой платок, я аккуратно хотя и не без брезгливости поднял "самотык" и положил его в коробку со шляпами.

Давид, пуча гляделки:

— А зачем эту "штуку" туда?

— Ещё не знаю для чего, но чую — пригодится. Не нам с тобой, так товарищу Ягоде. Слышал — любит он всякие буржуйские диковинки.

Недоумённо пожав плечами, типа — "тебе видней", Лейман движением плеч подкинув поудобней, понёс труп экс-резидента в спальню.

* * *

Когда Лейман вернулся, я встретил его сидящим в кресле и вопросом:

— Интересно, каким образом тебе удалось уйти из берлинских застенков? Ты часом — не ученик Гудини?

Тот, несколько бахвалясь:

— Гудини — просто мелкий поц! Толпа антисемитов бросилась громить полицейский участок чтоб линчевать меня. Под шумок я придушил полицейского и сбежал. Ну а там товарищи помогли уехать в Париж.

Тоже, устроившись поудобней напротив меня, перевёл стрелки на более интересующую его тему:

— Так, где деньги?

Глаза в глаза, отвечаю без запинки, как на духу:

— У некого товарища Рейха. Якова Самуиловича Рейха. Знаешь такого? Он же — "товарищ Томас" или "Джеймс".

Тот, аж подскочил:

— Что ты брешешь?!

Я, абсолютно спокойно и, бровью не моргнув:

— Собака брешет! А я, "за что купил — за то продаю"! И сам подумай — откуда бы я тогда, вообще узнал это имя? В захолустной дыре под названием "Ульяновск", откуда я к вам с Ягодкой приехал — такие имена, ещё реже птичьего молока встречаются.

Встав, подошёл к коробке со скальпами и, старась не касаться резинового члена — двумя пальцами за длинные волосы вытащил один из них:

— Вот этот сказал (извини, не запомнил — как звали-величали), что товарищ Томас взяв деньги обещал перевести их на счета в шверцарском банк.

— Его звали Иосиф Гури... А, другие что говорили?

Пожав плечами:

— А "других" — не было времени и условий "интенсивно" допрашивать. Чай, не у нас где-нибудь... Хм, гкхм... В вполне определённом "подвале" на Лубянке. Всё приходилось делать впопыхах!

В местных газетах, действительно: сообщалось лишь об одном трупе — имеющего следы зверских пыток. Остальные жертвы, видать и без применения методов интенсивного "потрошения" "кололись" специалистам из бывшей белогвардейской контрразведки и, были всего лишь "не больно" убиты и оскальпированы.

Посыпалось множество вопросов "на засыпку", на одни из которых — я уверенно отвечал, на другие — не менее уверенно, но язвительно, обещал:

— Извини, в другой раз буду всё протоколировать!

В общем — пролезло.

* * *

Лейман, глубоко задумался:

— Похоже на правду. Товарищ Томас, представитель Коминтерна в Германии — жулик ещё тот! Бывший представитель. После комиссии Крестинского — обнаружившую крупную недостачу средств, был отозван в Москву...

Это пятьдесят лямов марок — "крупная недостача"?!

Да это больше, чем двести тысяч рублей николаевскими червонцами — более ста килограмм чистого золота.

Это — хищение у государства в особо крупных размерах, за которое — надо не просто расстреливать...

На кол голой жоппой сажать!

— ...Последнее что я про него слышал — он ищет работу.

В моём "позлезнинии", про товарища Томаса или иначе — Якова Самуиловича Рейха, сказано: "пропал за границей".

Так, оказывается — он напоследок успел в Москве побывать!

Не иначе, как в ожидании следующего "транша". А когда не обломилось — решил "пропасть".

Прищуриваюсь и многозначительно:

— Или, ищет способ свалить из Москвы "за бугор"?

Лейман внимательно посмотрел на меня и в глазах его вспыхнуло озарение:

— "Свалить" он может только в Германию, конкретно в Берлин — там у него имеются конспиративные квартиры и нужные связи. И я знаю — через кого, нам его можно там найти.

Он сказал "нам" ...

Ликование в душе:

"КЛЮНУЛО!!!".

Вслух:

— И это надо делать как можно быстрее. Прежде чем до товарища Томаса дойдёт весть об смерти этой "пятёрки".

Тот заполошно засуетился:

— И ты опять — прав! Заляжет же на "дно", сцука!

Вдруг, светлое лицо моего поддельника омрачила унылая тень:

— Мне нет хода в Берлин... Сам понимаешь...

Ещё раз оглядев его с ног до головы, заострив внимание на лице, вопрощаю:

— Почему? Изменим тебе внешность, попросим у товарища Иванова "чистые" документы.

С досадой хлопнув ладонью об колено:

— Товарищ Иванов стал сущим бюрократом! Он, сперва даст запрос в Москву...

Соглашаюсь, добавив негативчика:

— С учётом того, что Советское посольство буквально вчера подверглось вандальскому разгрому белоэмигрантами — на это уйдёт не менее недели, а то и месяца. Может даже — пара месяцев.

Того, эта новость буквально сразила наповал и схватившись за голову:

— Да, ты что?!

— А я, что? Своими глазами видел, сам едва спасся — буквально вырвавшись из лап молодчиков генерала Кутепова!

Вкратце, но несколько преукрашивая и нагоняя жути, рассказал всю историю. Естественно, умалчивая про свою роль в ней.

* * *

Товарищ Лейман, совсем было пал духом и опустив руки, растеряно спросил:

— Что делать?

Беру инициативу в свои руки:

— Начиная играть в незнакомую "стратегию", первым делом изучи и используй местные рессурсы... Ты проводил обыск у этого гомосека?

— Конечно! А чем я по-твоему здесь почти трое суток занимался?

"Трое суток?! То-то, тот "жмур" в спальне уже слегка пованивал...".

— И что нашёл? Не может такого быть, чтоб этот гнусный тип не приготовил для себя полный комплект документов... На всякий случай.

— Всё что нашёл — в этом чемодане.

Действительно, по полу раскиданы бумаги, а в углу стоит уже знакомый чемоданчик из отличной кожи.

Озадаченно-озабоченно:

— Вот что, Давид... Ты бы — здесь и в других комнатах прибрался. Не горничную же звать, в самом деле! А то полиция сразу решит, что здесь было не убийство из ревности и последующие самоубийство в порыве раскаяния — а преднамеренное убийство с целью грабежа. Зачем облегчать задачу криминалистам? Займись, а я пока изучу что ты там надыбал... Хорошо?

— Хорошо...

Удивительно, но он послушался!

— Все документы, все бумаги мне на стол! Понял?

— Понял, понял.

Впрочем, ничего удивительного. Взрослый человек, если он достаточно умный конечно и, знаком хотя бы с основами психологии — всегда переиграет ребёнка. А кто такой двадцатишестилетний Давид Лейман, в сравнении со мной? Имеющим "обший стаж", как бы уже не в восемьдесят годков?

Да, суший сопляк!

* * *

Гомосятского белья в чемодане уже не было — оно Давиду было ни к чему, а сам сей предмет путешествий — он явно собирался прихватить с собой.

Так, так, так... Что тут у нас?

Естественно — деньги, всяческие мужские аксессуары типа бритвенного станка, подтяжки для брюк, нескольких пар носков, подтяжки для носков... "Деревянные" франки, немного твёрдой валюты — фунтов и долларов... Личный архив — письма, счета... Андре Айвен, оказывается — из семьи ещё дореволюционных эмигрантов. То-то произношение у него хромает...

Хромало!

"...Они все путают и имя и названия

И ты бы "Ваня", у них выл "в ванне я"".

Эх! Лучше Владимира Семёновича никто не скажет.

В принципе, ничего интересного или полезного я не нашёл.

Тем временем, Давид собирал по всей комнате разлетевшиеся бумаги и складывал их на стол. Несколько из них меня заинтересовали.

Так, так, так...

По ходу, товарищ Отто собирал компромат на сотрудников посольства с целью их шантажа.

Задумался... Воспользоваться самому?

Решил не заморачиваться этим делом и предоставить его французской полиции. Поэтому, незаметно засунул компромат под скатерть.

Ух, ты!

По ходу, наш покойничек собирал компромат на своё вышестоящее начальство — товарищей Трилиссера и Ягоду... Ничего, впрочем серьёзного. Так — галимая бытовуха и моральное разложение.

Но пригодится!

Скосив глаза — не видит ли "напарник", незаметно кладу во внутренний карман.

Однако, ничего похожего на документы не было!

"Да, не может того быть... Покойник конечно был дурак, но не настолько же! По крайней мере водить за нос ИНО ОГПУ — ума у него хватало".

Внимательно осматриваю гостинную.

Так, где они?

"Хочешь, чтоб не нашли — положи на самое видное место".

На самом "видном" месте стоя громоздкий старинный граммофон с коллекцией пластинок на специальной тумбочке. Судя по некоторым признакам, Давид искал под ним, под тумбочкой, среди пластинок...

А в самой трубе?

Дождавшись, когда он уйдёт прибираться в спальню, залез рукой...

"Эврика!".

"Нашёл", стало быть — в переводе с древнегреческого.

Один за другим извлёк из раструба граммофонной трубы два свёртка.

В первом оказалась твёрдая валюта — американские доллары и английские фунты стерлингов...

Достаточно внушительная сумма!

Не пересчитывая сунул их в карман: поддельнику достаточно будет и "деревянных" французских франков в чемодане покойника. Половины "деревянных": их и чемодан в целом — придётся оставить и даже возвратив в него гомосятской направленности нижнее бельё.

Документами же занялся плотную и, когда Лейман вышел из спальни, обрадовал его:

— Давид! Теперь, ты теперь у нас — турецко-поданный армянин!

У того, аж глаз захлопал:

— Почему именно "армянин", да вдобавок ещё и "турецко-поданный"?

Задумчиво-озабоченно:

— Конечно, можно было пробовать сделать тебя финном, прибалтом или ещё каким-нибудь "шведом"..., — печально-удручёно качая головой, — но твой нехарактерный для северных народов шнобель никуда не денешь. А вот для армянина — в самый раз!

Здесь были документы многих европейский стран — кроме великих держав, конечно — чьи заграничные паспорта были куда как добротней и, главное — имели фотографию с печатью. Этот же, так называемый "нансенский паспорт" — выдающийся после Первой мировой войны беженцам и прочим перемещённым лица.

— Так что ты теперь армянин — бежавший из Османской империи в 1915 году от резни и теперь постоянно проживающий в Германии. Что-нибудь по-турецки или по-армянски бельмекаешь?

— Нет, ни слова.

— Тогда называйся армянским евреем турецкого происхождения — такие тоже встречаются... Наверное.

Морщу лоб:

— Конечно, всё одно — придётся кое-что подтереть-исправить. Но это уже на моей квартире, — раскладываю всё по карманам, — теперь же давай думать, как отсюда выбираться.

* * *

Думали не особо долго, особенно я.

Перебравшись через крышу в свою квартиру, я через фойе провёл в неё Давида, а затем заперев изнутри жилище Анри Айвена, проделал это ещё раз. После чего, ровно в четыре часа утра организовав небольшой — но дюже дымный пожарчик на первом этаже. Воспользовавшись возникшей суматохой, вместе с толпой постояльцев объятых лютой паникой, громче всех крича: "Feu! Feu!", мы смогли незаметно выскочить на улицу.

Добрались ко мне на квартиру, уже практически утром.

Сперва съедил к Прасолову и забрав у него оба железнодоржных билета, дал ему денег и особо ничего не объясняя: "Так надо, Александр Александрович!", приказал добираться до Гамбурга в гордом одиночестве.

Сам же наскоро "подретушировал" Давида Леймана, "подтёр" ему год рождения — ибо нам достался паспорт какого-то шестидесятилетнего старика.

Где-то с полчаса свободного времени оставалось, которые я убил на обучение новоявленного "армянина" правильно выговаривать слово "ара" и, втыкать его через слово — к месту и не к месту...

Ну, всё — пора на вокзал!

* * *

Сперва хорошенько выспавшись в двухместном купе, всю дорогу читал купленные в последний момент на вокзале в Париже газеты — конечно, большей частью русскоязычные. Но и "Юманите" прихватил и, даже "Фигаро" — которые мне переводил с французского Давид. Не только свежие, но и недельной давности.

Тот, то и дело хватался за свою кучерявую головёшку:

— Да, что такое на них нашло, ара?!

И матерился матерным матом.

Я каждый раз шипел:

— Давид! Не так громко по-русски! Ты же у нас — армянский еврей турецкого происхождения, не забывай. И ты, по определению не можешь знать такие слова. Неужели, на своём иврите не можешь выразиться?

— У нас — "таких" слов нет, ара... Мать, перемать... Да, что на них всех нашло?!

— Буржуи, что с них взять?

— Золн дайнэ байнэр зих брахн азай офт, ви ди асарэс хадибрэс!

— Чего?

— Чтоб их кости ломались так часто — как нарушаются Десять заповедей, ара!

— Чё ты злой такой?!

Во французской прессе — сенсация за сенсацией!

Торгпредство при Советском посольстве, почитай разгромлено. К счастью, вопреки ожидаемому — пострадавших на удивление мало. Убито трое сотрудников — в том числе и товарищ Иванов, ранено свыше пятнадцати. Полицией задержано около сотни человек: как нападавших — так и "оборонявшихся". Кроме того, имеются неподтвеждённые пока официально слухи, что агентами французской контразведки — найдены очень(!) интересные документы, касаемые замыслов Коминтерна.

До сих пор жуются-обсасываются подробности убийства агентами ГПУ шестерых отступников-перебежчиков, с каждым номером обрастая всё более и более жуткими подробностями.

Целые полосы, нередко целые газетные страницы посвящены "Дневникам Златы Лилиной", Запискам агента Коммунистического интернационала "Из царства ночи" и "Плану генерала Гофмана", не говоря уже про далеко идущие планы украинских национал-большевиков.

Мда... Газетчики на мне неплохо заработали, как бы не сгореть от жгучей зависти!

В печатных СМИ — плотный наезд на Французскую коммунистическую партию. Продажные буржуазные писаки обзывают её "наймитом Коминтерна", орудием национального порабощения шайкой интернациональных авантюристов-бандитов из Москвы, требуют запретить и изгнать коммунистов из Парламента. Своим "красным" припомнили все грехи — особенно недавние выступления против подавления французскими войсками национально-освободительных движений в Рифской области, в Морокко и в Сирии.

В главном печатном органе ФКП — газете "Юманите", самая настоящая паника.

Партию покидают интеллектуалы — дающие финансовые влияния сравнимые с коминтерновскими: Андре Бретон, Луи Арагон, Жордж Политцер и, прочие... Даже рабочие, массово переходили обратно в левое крыло Французской секции "Рабочего интернационала" (СФИО) — откуда и, произошла местная компартия.

В "реальной" истории, если моё "послезнание" не врёт, так или примерно так — произошло в феврале 1927 году, когда полиция нанесла решающий удар по обнаглевшей советской (на самом деле — коминтерновской) разведке во Франции, в открытую обзавёдшуюся даже собственной мощной радиостанцией.

Тоже — кем-то явно организованная и тщательно спланированная акция...

Но в этот раз, "режиссёром" был я!

* * *

Время в дороге прошло отнюдь не скучно и в высшей степени полезно.

Хотя после Минска, отведав моих "грибочков" — мой попутчик был в "глухой завязке" насчёт выпить, мне удалось разговорить его и вытянуть кое-какие сведения.

Я так восхищался Генрихом Ягодой, что тот не сдержавшись:

— Да "шестёрка" твой Ягодка!

— С чего бы это он был мной?! И на кого же он "шестерит", если не секрет?

— Какие могут быть секреты между своими? — но на всякий случай шёпотом, — Ягодка ходит под Авелем Енукидзе... Знаешь, такого?

Знать-то этого мутного типа по прозвищу "Золотая рыбка" — я знаю, но не могу понять какую должность в системе власти занимает этот педофил. Скорее всего, это "многостаночник": член президиума ЦКК, Член ЦК ВКП(б), Член Центральной контрольной комиссии ВКП(б), Председатель Комиссии по контролю за повседневной деятельностью Академии наук, Председатель Правительственной комиссии по руководству Большим и Художественными театрами...

Наконец — крёстный отец.

Нет, не мафии!

Крёстный отец супруги Сталина — Надежды Аллилуевой, что ещё хуже.

Ну и естественно — жертва заслуженных репрессий и незаконных реабилитаций, тут уж как водится.

— Да, откуда нам, дуракам... А под кем этот Авель "ходит"? Под Сталиным?

Давид, слегка презрительно:

— А кто такой Сталин?

Морщу лоб:

— Если не изменяет память — Генеральный секретарь...

— Вот именно, что "секрётарь"!

Мне стало обидно за лучшего друга всех советских ботанников и, я:

— А кто такой твой Авель?!

— "Кто такой Авель Енукидзе", спрашиваешь? — Лейман закатил глаза к потолку двухместного купе и восхищённо завыл, — ооо...! Это... БОЛЬШОЙ ЧЕЛОВЕК!!!

Здесь ещё раз подтвердилось, что каждый представляет власть со своей собственной "колокольни". Если словам Леймана верить, Авель Енукидзе — самый главный в Кремле. "Золотая рыбка", исполнял среди "кремлёвских" те же функции, что и Ягодка среди "гэбни" — был всемогущим завхозом, то есть. В эпоху тотального дефицита, это действительно — непреодолимая сила...

До поры до времени непреодолимая!

До той поры, когда всё будет решать не "блат" — а "кадры".

По словам мнимого армянина, Енукидзе мог достать для кремлёвских "небожителей" абсолютно всё: от деликатесов из-за границы на стол — до девочек из Большого театра в постель.

Словами Давида, Авель мог организовать всё что угодно: от банкета в честь какого-нибудь торжественного случая — до государственного переворота... Ибо, оказывется вовсе не Сталин ему был лучшим другом — как про то "наши" историки пишут, а Комендант Кремля Рудольф Петерсон — обеспечивавший безопасность правительственных учреждений.

"Ну ни фига себе расклад, — только диву даюсь, — или, он всё изрядно преувеличивает — или всё гораздо хуже, чем я даже предполагал".

— Ну, а ты под кем "ходишь", Давид? Под "Ягодкой" или "Золотой рыбкой"?

Однако, тот — поняв что и, так сболтнул много чего лишнего — заткнул "фонтан", лишь презрительно усмехнувшись на оба моих предположения.

"Однако, несмотря на всё своё "послезнание", — сделал вывод, — я об многом даже не догадываюсь".

* * *

Когда перед пересечением границы в вагон зашли французские таможенники и попросили предъявить к досмотру вещи и документы для проверки, я вскинул кулак в коммунистическом приветствии и, по-идиотски лыбясь — вокрикнул выученную фразу...:

— Vive l'amitié franco-soviétique, vive Albert Tran!

Что в переводе на руский означало: "Да здравствует советско-французская дружба, да здравствует Альбер Тран (Генсек ФКП)"!

...Пассажиры вагона от меня шарахнулись как от в дерьме перепачканного, а какая-то излишне впечатлительная мадам хлопнулась в обморок. За такое хулигантство, я тут же получил от жабоеда в форме — со стороны незаметный, но сильный удар под дых и получасовой шмон.

При этом, на сидевшего в углу "турецкоподанного армянина" с надменно поджатыми губами, с шляпной картонкой в руках, таможеннники почти не обратили внимание — лишь мельком глянув в его липовую "нансенскую" ксиву.

На немецкой стороне, достаточно было вскинув кулак — выкрикнуть с фанатичным блеском в глазах...:

— ФРОНТ В РОТ, КАМРАДЫ!!!

...Чтоб донельзя вежливые немецкие работники таможни, меня мурыжили с час — чуть ли не с "мелкоскопом" изучив мою "краснокожую паспортину", перешмонав все вещи в чемодане и саквояжнике, ощупав каждый шов одежды — даже на кальсонах... Осталось лишь судьбу благодарить, что не заставив снять оные — не потребовали нагнуться и предъявить к осмотру задний проход.

Хотя, такое желание на их лицах было явно написано.

Зато опять же, на насупленного Давида, с картонной коробкой в руках — ноль внимания и фунт презрения к его "липе".

В общем и целом, до Берлина добрались благополучно.

* * *

Приехав в столицу будущего Третьего Рейха, первым делом не теряя времени поехали в центр и погуляв с часок-два по одной из "штрассе", встретили одного лысеющего человека в очках и с донельзя умным лицом.

Как позже выяснилось, это был Александр Лазаревич Абрамов (Абрамов-Миров) — сотрудник Исполкома Коминтерна (ИККИ) в Берлине, курирующий деятельность спецлужбы этой организации — Отдел Международных Связей Исполкома Коминтерна (ОМС ИККИ) . Тот возвращался домой и несказанно "рад" был "случайно" встретить старого знакомого и, не менее рад был познакомиться со мной — представившимся как "товарищ Мюллер".

Дружеские объятия, крепкие рукопожатия, недолгая беседа и, вот мы с Давидом оказались в его достаточно шикарно обставленной квартире. Мда...

В очередной раз удивляюсь — умеют же жить борцы за всемирное счастье народов!

Как только мы убедились в отсутствии прислуги или других посторонних — разговор тут же стал менее "дружелюбным", а вечер — не таким "томным" для главы ОМС Коминтерна в Германии и всей Центральной Европе.

Давид, сперва более-менее спокойно:

— Где Томас?

Тот, сперва улыбнувшись:

— "Томас"? Да, кто его знает. Он ныне мне не подотчётен.

Я, играя роль "доброго следователя", честно предупредил товарища коминтерновца:

— Вам, лучше не злить его...

Но, тот не внял и, вскоре оказался в том же "положении" — что и парижский резидент ИНО ОГПУ (вечная ему память!): связанным, голым, раком и с занесённым над задницей "самотыком".

Осталось только порадоваться собственной предусмотрительности:

— Я ж говорил — пригодится эта "херовина"... Как в воду глядел!

Однако, в отличии от товарища Отто — товарищу Абрамову было что сказать и, он панически заверещал:

— Он здесь, он в Берлине!

Хлопнув этой резиновой "хернёй" (напоминающей скорее полицейскую дубинку для разгона демонстраций — чем человеческо-мужской половой орган), по начинающему лысеть лбу "собеседника", Давид:

— Где он? Адрес?

— Не знаю..., — услышав злобное рычание и ощутив прикосновение к заднице, поспешил добавить, — я скажу, где его можно найти в это время!

Послышалось плохо запоминающееся название какого-то центрового берлинского ресторана.

Давид развязал руки, а я сунул в них блокнот и карандаш:

— Пиши записку, чтоб срочно приехал сюда. Мол, Москва даёт новое назначение... В Швейцарию! Ферштейн зи? Шнель!

Заставив пленника подробно описать приметы Якова Самуиловича Рейха, мой напарник:

— Покарауль его, Серафим! А я съезжу, привезу эту гниду.

— Хорошая идея, напарник — один ты вызовешь меньше подозрений.

* * *

Пока туда-сюда, взялся обследовать территорию на наличие каких-нибудь полезных в хозяйстве ништяков. Ничего стоящего не нашёл — сравнительно немного денег в ящиках письменного стола, немного документов на русском и немецком и, довольно приличная коллекция холодного и огнестельного оружия — по большей части пистолетов.

Мимо сабель и кинжалов прошёл равнодушно, хотя среди них были и довольно богато украшенные, а вот на короткостволе ненадолго задержался... Никогда мне не нравившийся "Маузер" — мечта комиссара, убойный "Кольт", зачётные машинки — "Браунинг", "Люгер-Парабеллум" и, какая-то непонятно-неизвестная хреновина. Револьверы: британский "Веблей-Скотт" и наш родной "Наган" в каком-то "эсклюзивном" исполнении.

Нашёл и патрончики к оружию.

Всё это время Александр Лазаревич Абрамов, сидя голым и связанным в кресле за своим же письменным столом, за мной внимательно наблюдал и, сперва попросил пить. Я, не развязывая руки, напоил его водой из стакана и, тот наконец напрямки спросил:

— Товарищ Мюллер! Вам нужны деньги?

Умный человек судя по всему и прекрасно понимает — что уже не жилец на этом свете, поэтому будет пытаться меня подкупить. Ну, что ж... Поиграем в эту игру — чисто чтоб убить время.

Усаживаясь напротив него и красноречиво смотря прямо в глаза:

— А кому они не нужны?

— Я могу дать Вам их, если Вы меня отпустите.

Я, издевательски-недоумённо:

— Неужели, Вам так хочется жить?

— А Вам разве не хочется жить? — по-одесски ответил тот, — причём — жить богато, ни в чём не нуждаясь и позволяя себе того, что сейчас позволить не можете?

— "Жить — хорошо, а хорошо жить — ещё лучше", — философски спокойно замечаю, -согласен: всё продаётся, всё покупается... Но тем не менее, не всё можно купить за деньги!

Красноречиво помолчав, заметив упавший дух, подбадривающе кивнул:

— Но то, что нельзя купить за деньги — можно купить за большие деньги.

Товарищ Абрамов, с заметным усилием задушив в свою очередь душившую его внутреннею "жабу":

— Там в стене сейф, который Вы не нашли. Возьмите все деньги что там лежат — два миллиона марок...

Как будто не слышу.

— Фунты... Доллары... Золотые николаевские червонцы... Это — большие деньги!

После упоминания про империалы, отрицающе машу головой:

— Но не всё можно купить, даже за большие деньги. Например — жизнь.

После достаточно продолжительной паузы:

— А вот за ОЧЕНЬ(!!!) большие деньги... Ну...?

С того пот градом, трясётся как при лихорадке Эбола:

— Что Вы знаете о миллионере Второве?

Поморщив лоб с минутку, по-одесски вопрошаю сам:

— ..."Второв"? Это который при царском режиме?

Как и положенно "заклёпочнику", я знал про этого человека лишь то, что — он построил в Подмосковье первый в России завод по производству легированной стали, известный и "досель" под брэндом "Электорсталь". Поздновато, правда, хватился "пить боржоми": в 1916 году — когда таким как он, надо было уже не строить...

Строить подобные предприятия надо было лет на двадцать раньше!

...А бежать из России изо всех ног.

И тем не менее, товарищу миллионеру — огромное спасибо от забывших даже его имя потомков: давший первую плавку уже после Октября, в 20-е годы — завод единственным в СССР выпускал нержавеющую, магнитную и шарикоподшипниковую сталь и, у меня на него есть определённые виды.

Несколько презрительный взгляд полуголого связанного человека, и:

— Николай Александрович Второв был богатейшим человеком Российской Империи!

Я, изрядно обескуражен:

— Вот, как? А разве, не Николай Второй — Царь, Император, Самодержец Всероссийский и прочая, прочая, прочая...?

Второй тайно-презрительный взгляд, и:

— Это несравнимо! Второв был богатейшим частным предпринимателем России, добившийся огромно состояния собственным умом...

Перебивая, прищуриваюсь как стрелок перед расстрельной стенкой — целясь в привязанного к столбу приговорённого:

— А разве согласно Маркса, Энгельса, Каутского и Троцкого с Лениным — "огромные состояния" создаются не беспощадной эксплуатацией трудящихся? А ваш отец — московский купец, товарищ Абрамов — тоже нажил своё состояние "своим умом"? Или, всё-таки эксплуатировал?

Товар Абрамов тотчас заткнулся и обиженно надулся.

Я же, чисто из любопытства, продолжил тему:

— Императора расстреляли — и правильно сделали, а как же вашего "богатейшего" предпринимателя? Тоже "шлёпнули", сперва экспроприировав "собственным умом нажитое" или он успел вместе с "огромным состоянием" свалить "за бугор"?

Тот, спохватившись, что обижаться и дуться — не самый лучший стиль поведения в его положении и, охотно продолжил:

— Нет, его вовсе не расстреляли и, он отнюдь не сбежал после Октябрьского переворота за границу... Весной восемнадцатого года, Второв погиб при загадочных обстоятельствах в собственном московском особняке.

Иронически хмыкаю:

— "Загадочные обстоятельства"? Тень отца Маркса подкралась к нему спящему и пшикнула "Новичком" в труселя... Хм, гкхм... Накапала ипритом или фосгеном в ухо?

— Вовсе нет. Насколько мне известно, какой-то молодой человек — назвавшийся якобы побочным сыном, пробрался к нему в кабинет и застрелил его, затем — застрелившись сам...

Подумав, я вынужден был согласиться:

— Действительно — убийство произошло при очень(!) загадочных обстоятельстах.

Абрамов, спросил:

— Вы, те времена — хорошо помните? Период Военного коммунизма?

— Достаточного хорошо.

— Помните тогдашнее отношение Советской Власти к буржуазии?

Конечно же, я не застал те "славные" времена — они прошли ещё до моего появления в этом мире... Но воотчию видя отношение к нэпманам в годы относительно "либерального" НЭПа — даже никакого воображения не надо, чтоб представить — что творилось при Военном коммунизме, в разгар Гражданской войны.

— Как не помнить..., — отвечаю, — а, что?

— А то, что ещё более загадочным является то, что на похоронах Николая Александровича Второва — присутствовала почти вся большевиская верхушка, кроме разве что Ленина и Троцкого. А рабочие несли венок с надписью: "Лучшему организатору промышленности".

Я, только ахнул:

— Да, Вы что?!

* * *

Поахав да поохав, я:

— Всё это мне было интересно, просто до чёртиков... Однако, давайте вернёмся к теме нашего с Вами разговора, товарищ Абрамов. Кажется, Вы хотели купить у меня собственную жизнь... Или, это не так?

Про себя же, лениво-равнодушно подумал:

"Сейчас последует талантливо, но впопыхав придуманный рассказ о кладе миллионера Второва, спрятанном в его особняке. Сам он его добыть не может, якобы по причине нахождения там в данный момент, к примеру — американского посольства ... Но у него есть хитромудрый план с многоходовочкой. Что только люди не придумают, чтобы спасти свою задницу".

И здесь я попал пальцем прямо в небо!

Словами главы разведки Коминтерна, в странах Центральной Европы, в 1912 году — по плану крупнейших сановников страны и с одобрения самого Императора, группой российских промышленников был создан некий "Фонд индустриализации России". Цель фонда — выкуп у иностранных владельцев государственных и частных долговых обязательств, предприятий российской промышленности, банковского и страхового сектор.

Деньги фонда разместили в самом безопасно месте тогдашего финансового мира — в одном из швейцарских банков.

Однако, осуществить эти планы, сперва помешала начавшаяся Первая мировая война, затем слила в канализацию Февральская революция.

После Октября, Николай Александрович Второв вроде бы не против был сотрудничать с большевиками и передать им права распоряжаться "фондом" (при каких-то — вполне определённых условиях, конечно), но...

Но, как нам уже известно — он был убит "при загадочных обстоятельствах".

История вполне правдоподобная и готовность Второва сотрудничать с большевиками — отнюдь не удивляет и не звучит более дико, чем например — поступок Военного атташе в Париже генерала Игнатьева, перешедшего на сторону большевиков вместе с резидентурой и, передавшего им счета на 300 миллионов франков.

Вот только причём здесь я?

С нескрываемым раздражением:

— Вы мне предлагаете, объявить себя ещё одним "побочным" сыном самого богатого человека царской России, что ли? Поехать в Швейцарию и предъявить свои права на "Фонд индустриализации России"?

Отрицающе машет головой:

— Нет, даже у Дзержинского не удалось подобраться к депозитам "Фонда" во время его поездки в Швейцарию осенью 1918-го года. Но я знаю человека, которому Второв передал доверенность на управление активами.

— И кто же это?

— Сперва гарантии на то, что я останусь жив.

Как-то незаметно для нас обоих, мы с товарищим Абрамовым перешли на "ты":

— Сперва гарантии, что ты не брешешь — спасая свою шкуру. ...Ну?!

Молчит.

Я, ухмыляясь:

— Когда вернётся Давид Лейман, ты нам без всяких "гарантий" — всё расскажешь и всех поимённо назовёшь... Ты уж поверь мне, товарищ Абрамов!

И нагоняя жути, рассекал ему про "случай" произошедший в Париже с товарищем Отто с, естественно, с "небольшими" преувеличениями довольно "пикантных" подробностей в сторону откровенной чернухи.

Тот, облизнув губы, попросил ещё воды...

С самой благожелательной улыбкой, я ему отказал:

— Настоятельно не рекомендую в вашем положении есть или пить, Александр Лазаревич! Если не доводилось наблюдать, подскажу: после смерти (не говоря уже о пытках) гладкие мышцы раслабляются и человек "ходит под себя". Вам же не безралично, как будет выглядеть ваш труп, товарищ Абрамов?

Того, аж в жар-пот кинуло и, он торопливо затараторил:

— Хорошо, я скажу через кого можно добраться до депозитов Второва! Но полагаюсь на вашу порядочность...

Резко перебиваю:

— Сразу предупреждаю: это ты — зря. И как разведчик — сам должен это прекрасно понимать. Говори мне имя, а я подумаю и возможно... В любом случае — шанс уцелеть у тебя есть, хотя и самый минимальный. Итак, я жду?

Ещё раз облизнув губы, он ухватился за "соломинку":

— Борис Божанов.

— "Борис Бажанов"?!

Неправильно поняв моё замешательство, тот с готовностью подсказал:

— Это — личный секретарь Сталина... Сталин — это Генеральный секретарь ВКП(б).

Я, в дичайшей непонятке:

— Как, каким образом?!

— Обстоятельста поручительства именно Бажанову так же загадочны — как и смерть миллионера Второва. Сталин же, узнал имя распорядителя "Фонда" от Дзержинского — ездящего в Швейцарию на переговоры в конце восемнадцатого года, как я уже говорил.

Да, это — галимый "развод"!

С выражением высочайшего недоверия, на него глядя:

— А у Вас откуда такие "разведсведения"? Через "сарафанное радио"?

— Мне рассказал об этом Григорий Каннер... Ещё один личный секретарь Сталина.

Так, так, так...

Вспомнилось из мемуаров самого Бориса Бажанова:

"Постоянно работают в Секретариате три помощника Сталина: я, Товстуха и Каннер. Бажанов — личный секретарь Сталина по Политбюро, Товстуха — секретарь по полутемным делам, Гриша Каннер — по темным...".

Пока брешет складно.

— Он, эту занятную историю слышал лично от Бажанова?

— Нет, случайно подслушал разговор между Сталиным, Дзержинским и Бажановым...

Ладно, сделаем вид — что верим в такую "сказочную" версию. Тогда, ещё вопрос:

— А кто ты такой Григорию Каннеру, чтоб тот поведал тебе сию государственную тайну? Брат? Сват? Или супруг?

У товарища Абрамова забегали глазки:

— Он рассчитывает сам... Ну, сами понимаете! Но я объяснил ему, что без самого распорядителя "Фонда" ничего не выйдет и, предложил выкрасть Бажанова и вывезти в Швейцарию.

— А он что?

— Каннер сказал, что ничего хорошего не получится. Что Борис — фанатично преданный Сталину и Коммунистической партии большевик. Что он скорее язык себе откусит, чем...

Я не смог больше сдержаться и прямо-таки — жеребцом стоялым заржал-расхохотался ему прямо в лицо:

— БУГАГАГА!!!

Это, перебежчик и диссидент Борис Бажанов, то — "фанатично преданный Сталину и Коммунистической партии большевик"?!

— БУГАГАГА!!!

— ...Что он если и окажется на Западе, то только по личному ПРИКАЗУ(!!!) Сталина и Дзержинского.

И тут меня как быка — кувалдой в лоб: не сидел бы кресле — упал бы задрав все четыре "копыта":

— ЧТО?!

— Я сказал, что...

— Всё, заткнись! Я буду думу думать.

* * *

В голове с громким щелчком щёлкнула какая-то извилина и, всё выстроилось в стройную логическую цепочку — уже произошедших событий и, событий — которым ещё предстоит случиться в "реальной" истории: Фонд индустриализации — "странная" смерть Второва — взятие Сталиным личной власти в СССР в 1927 году — объявление курса на индустриализацию — "странный" побег Бажанова на Запад сразу после принятия этого решения — начало индустриализации...

...Вторая мировая война?!

Во время "перестройки и гласности" — читал-почитывал всякую-разную диссидентско-антисоветскую литературу, в том числе и книгу Борис Бажанова "Воспоминания бывшего секретаря Сталина", было дело... Да и позже пару раз перечитывал: когда "там" — сам стал пописывать АИ и, уже "здесь" — когда сочинял чернуху под видом "Дневников Златы Лилиной".

В первые разы меня несколько смущало резкое несоответствие бажановских "Воспоминаний" с прочей диссидентщиной, а в последний раз я задал себе прямой вопрос:

— А чего это он вдруг? Вроде по "ГУЛАГам" не сидел за дезертирство как Солженицин, не подвергался преследованиям за убеждения, как Сахаревич с супругою и, материально-финансово — ни вы чём не нуждался, как прочие беглецы в "свободный мир"... Чего это вдруг, он на Советскую Власть взъелся и лично на товарища Сталина?

Объяснения, что типа Бажанов внезапно прозрел, осудил на все гнусности, творившиеся коммунистическим режимом и прочее тому подобное — из разряда тех же на дурачка рассчитанных баек, типа — что жена Сталина якобы застрелилась в знак протеста против насильственной коллективизации крестьян, осуществляемой супругом.

Три раза "хахаха"!

Среди определённой части публики с девственно чистыми мозгами и паралельно-прямыми извилинами, этот вариант прокатит — на счёт "раз" и на "ура". А думающий человек — по крайней мере засомневается в мотивах побега.

Так какие мотивы для побега — кроме вышеприведённых "сказочных", конечно, могут быть у личного секретаря Сталина?

Сперва, давайте вспомним кто это такой.

Личность этого человека выбивается из ряда не только диссидентов-перебежчиков-невозвращенцев, но и кремлёвской партноменклатуры.

Борим Бажанов, 1900-го года рождения — ровестник 20-го века и моего "нынешнего" тела, то есть. Вступив в компартию в 19-ом году, он уже через три года входит в чрезвычайно ограниченный (не более дюжины человек) круг лиц, принимающий ключевые решения и вершащих реальную политику страны.

В этом — в 1925 году, Бажанов — занимает должность личного секретаря (по современной мне терминологии — секретаря-референта) человека — метящего в Вожди.

Поднимите мне веки и покажите ещё одного землянина — который сбежал бы на пике подобной карьеры!

В пределах обитаемой части нашей Галактики, вы такое разумное существо не найдёте.

Угроза жизни?

Не канает, от слова "вообще"!

1927-ой год — это вам не 1937-ой и, даже ни разу — не 1934-ый. Ещё не было ни процесса "Весна" — когда стали массово расстреливать военных специалистов, на дела "Промпартии" — когда взялись генцидить уже гражданских спецов.

Да и какое отношение имеет Бажанов к обоим группам? Он, относится к высшей политической элите страны, у него самые радужные перспективы карьерного роста. Таких тоже, пока не только не растреливали — но даже не садили.

Даже злейшего, непримиримого врага Сталина — Троцкого, просто выслали из СССР, дав возможность вывезти архив и снабдив средствами — позволяющими тому довольно безбедно жить и путешествовать по всему миру, вплоть до далёкой Мексики — где из колючих кактусов, потомки ацтеков и конкистадоров гонят забористую текилу.

В своих "Воспоминаниях", Бажанов честно рассказывает о полном доверии к нему "кровавого тирана". Тот якобы, даже давал ему читать доносы Генриха Ягоды на самого себя любимого и, они вместе — над ними и незадачливым гэбистом, угорали.

Что ещё? Какие ещё причины для побега можно привести?

...Финансово-материальные? Бажанов недоедал и, был так по-совдеповски нищ, что не мог купить себе — ни "тачку", ни "дачку" с "харнитуром", ни даже синих американских штанов с американскою же "жвачкой".

Даже не смешно!

Развитая западная демократия не могла ему дать больше, чем недоразвитый сталинский социализм.

Возможно, некоторые скажут, типа — секретари у Сталина трудились как рабы на галере, не имея даже возможности съездить на отечественный курорт, не говоря уже про заграницу...

А вот и не угадали!

Бажанов, выбивался даже из ряда личных секретарей Вождя — подобных Поскребышеву, вынужденных приноравливаться к рабочему ритму своего шефа-трудоголика.

С 1925-го году, он неоднократно свободно выезжал в страны "дальнего зарубежья", а через год изменил род деятельности — перейдя в Наркомфин, сохранив в то же время свободный доступ к Сталину и к государственным секретам.

Воистину уникально!

Сам побег Бориса Бажанова выглядит не менее странно.

Имея возможность выехать в любую страну Западу на вполне законных основаниях (по крайней мере, обстоятельств этому препятствующих в его книге не приведено), он тем не менее — выбирает нелегальный переход через советско-персидскую границу... Где его не только мог прирезать первый попавшийся на дороге бандит, контрабандист или запросто пристрелить какой-нибудь бдительный пограничник... Но ещё он, дитё городской европейской цивилизации — вполне мог банально сдохнуть от какой-нибудь тропическо-экзотической инфекции.

Не менее странно выглядит и то, что он сбежал не в одиночку — а в сопровождении чекиста!

Правда, у этого "чекиста" — родственника небезызвестного Якова Блюмкина, была весьма тёмная биография... Но вполне возможно, что от того чекиста сопровождающего Бажанова в его тернистом пути в "свободный мир" — к тому времени осталась лишь его имя и запятненная репутация, а на самом деле — это был совсем другой человек, вполне даже вероятно — не гражданин СССР.

Кто-то поспешить напомнить мне: а как-же гнусный антисоветчкий пасквиль, написанный этим изменником пролетарского дела?

Отвечу: а чем же ещё по-вашему должен заниматься диссидент-невозвращенец, чтобы якобы иметь средства к существованию? Возле Эйфелевой башни с протянутой рукой стоять, или в метро по карманам мелочь тырить?

Так что "мемуары" Бажанова — это операция финансового прикрытия.

Кстати, ничего больше кроме этих "Воспоминаний" он не написал, что тоже — говорит о очень многом.

Да к тому же, если хорошенько разобраться — ничего там особо компрометирующего про Сталина нет. Обычный путь человека к власти, вполне соответствующий букве и духу времени. Про Черчилля и Рузвельта можно написать тоже самое, с учётом национального "колорита", конечно.

Знаю скажите: ну, те то — демократы, а наш — диктатор и тиран!

"Наш" тоже до поры до времени был вполне себе демократом. Возможно, для многих это станет откровением — но подобно этим двум, Сталина выбирали вполне демократически — тайным голосованием на партийных съездах.

Чем хуже съезда Консервативной партии Британии, или сходняка выборщиков в Штатах?

По крайней мере до 1934 года — когда он проиграл Кирову и удержался в кресле Генсека, лишь из-за того, что Сергей Мирович взял "самотвод". После этого никаких "случайностей" в своей политической карьере, Иосиф Виссарионович уже не допускал.

Вопросы возникают и про жизнь Бажанова на Западе, конкретнее в Париже. Почему ОГПУ, а затем НКВД СССР — не объявило на него сезон охоты, как на Троцкого? Или, как на белогвардейских генералов — руководителей РОВС?

Сам Борис упоминает лишь об одном покушении, когда некто кинулся на на него с кинжалом...

Что-то, как-то несерьёзно для "кровавой гэбни", не находите?

В ликвидации украинского националиста Коновальца, напомню — было проявленно куда больше изобретательности и профессионализма.

Так что, прожил этот человек долгую, спокойную и даже в чём-то — скучную на события жизнь и скончался своей смертью в полных 82 года.

Но даже, судьба бренных остатков этого человека — уникальна и неповторима!

Борис Бажанов был похоронен не вместе с собратьями-эмигрантами на нищем парижском кладбище Сент-Женевьев-де-Буа — а на престижном Пер-Лашез, вместе с выдающимися людьми — учёными, политиками, литераторами, художниками, композиторами и актёрами...

За какие-такие заслуги, интересно?

За свой единственный "литературный шедевр", в котором он даже не смог как следует очернить Сталина?

Например, автор опуса под названием "История сталинских преступлений" чекист-перебежчик Александр Михайлович Орлов — явно имеющий больше заслуг перед западной демократией, таких почестей не удостоился.

* * *

Связанный и полуголый Александр Лазаревич Абрамов (Абрамов-Миров) истекал потом и страхом, а я продолжал "думу думати"...

Другой вопрос: а на какие извиняюсь — "шиши", Сталин провёл индустриализацию СССР?

Общепринято считать, что индустриализация была проведена за счёт грабежа крестьян, принудительно сгоняемых в колхозы. Мол отобрав у последних хлеб, устроив так называемый "голодомор", кровавый тиран продал его за границу и на вырученные деньги — купил оборудование, технологии и, оплачивал услуги заокеанских специалистов.

Одни историки, а за ними и читающие их труды обыватели за это Сталина — ругали-проклинали, другие — оправдывали его, его же словами "иначе на сомнут", третьи...

За неимением другой (не то чтобы правдивой — доказанной), я тоже как попугай был вынужден повторять эту версию.

Хоть и с оговоркой: не хлебом единным жив экспорт СССР!

Доля продажи зерна, не превышала тридцати семи процентов в (в рублёвом эквиваленте) 1924 году, снизилась до чуть более процента в "год великого перелома" (1929).

Всё правильно: с началом Великой депресии, цена на Чикагской бирже упала с 68 доллоров за тонну, до восьми(!).

Как провести индустриализацию, за счёт отбираемого у крестьян — но столь дешёвого на мировых рынках зерна, если услуги лишь одного Роберта Кана обошлись стране в два с лишним миллиарда долларов?!

...Молчите? Вот и я не знаю!

Так что коллективизация была проведена, не с целью дать средства для индустриализации — а всего лишь дешёвые рабочие руки для строительства гигантов первых пятилеток и продовольствие для строителей.

А откуда взялись денюжки? Из какой-такой "тумбочки"?

Конечно кроме зерна, за границу продавали другие товары. В основном — так называемого "традиционного экспорта", такие как: лён, пенька, пушнина, мёд, лес-кругляк, дёготь, нефтепродукты и так далее.

Но так было всегда!

Почему же тогда не было индустриализации?

Конечно же, историки — которые способны соображать, а не переписывать друг у друга "фэнтазийщину" с добавлением "отсебятины", ищут ответа на этот вопрос.

Каких только версий мне не приходилось читать!

Вплоть до того, что Сталин был человеком Рокфеллера...

ХАХАХА!!!

Упс...

Однако — всё мимо и факт остаётся фактом: если предположить, что одно предприятие в среднем "вставало" Советскому Союзу в тонну золота — что явно заниженная расценка, то вся Индустриализация — обошлась примерно в десять тысяч тонн "презренного металла ".

Откуда столько золота в прошедшей через две революции(переворота) и две разрушительные войны стране, если в 1923 году — даже ста пятидесяти тонн золота не нашлось на погашение государственного долга? Если вся золотодобыча была целенаправленно похерена (кремлёвские идеологи всерьёз считали, что после Мировой революции, золото потеряет значение эквивалента стоимости и, из него будут делать сельские нужники) и, даже в конце 30-х годах — огромные армии зэков и вольных старателей, добывали в совокупности всего лишь около 200-300 тонн золота ежегодно?

Другой вопрос: в каким в таком случае должен быть "Фонд индустриализации Второва", если весь золотой запас Российской Империи накануне Первой мировой войны — составлял порядка всего лишь тысячи шестисот тонн, с учётом ходивших среди населения николаевских империалов?

* * *

Вопросы, на которые нет ответа возникали один за другим...

А может, Фонд Второва был лишь "поводом для знакомства" Сталина с финансово-олигархической верхушкой Штатов?

А может, в какой-то момент — он трансформировался в "номер" счёта, через которую так называемая "мировая закулиса" банально переводила Сталину средства на модернизацию страны?

Если это так, то какой целью?

Да с той целью, что и Гитлеру: разрушить мировую колониальную систему чужими руками!

Нацисткая Германия под началом "Фюрера всех немцев", перед Второй мировой войны — тоже показывала чудеса экономического роста.

Именно так выращивают-двух бойцовых собак для поединка — на кону которого, будут стоять упомрачительные суммы.

Кто развязал Вторую мировую войну?

Чтоб ответить на вопрос о каком-то событии, всегда ищи — кому это в конечном итоге выгодно.

Вы подумали про то же, что и я?!

Ещё один нюанс...

Виктор Резун выдвинул версию, что Сталин якобы готовился напасть на Гитлера, а предупредлениям советских разведчиков не верил...

Почему тогда он верил в предоставляемые им сведения о явно завышенной численности Вермахта и многократно преувеличенного количества и качества техники на вооружении Люфтваффе и Панцерваффе?

Почему в ответ о наличии якобы германских толстобронных танков, снимается с производства "сорокопятка" и срочно разрабатывается 107-миллиметровая противотанковая пушка "М-60" и её аналоги — устанавлимые на бронетехнику?

Почему всерьёз ставится вопрос о снятии с производства новейших танков КВ-1 и КВ-2, срочно пилятся семидесятитонные КВ-3?

От сталинского недоверия разведчикам?

Сталин вовсе не был дурачком!

Если желаете полюбоваться на такового, откройте жизнеописание последнего российского недержанца — объявленной всеобщей мобилизацией развязавшего Первую мировую войну, неожиданно и вероломно вторгшегося в Восточную Пруссию и Галицию и, полюбуйтесь на портрет самого богатого и единственного курящего православного великомученника.

Прекрасно зная, что лёгкой прогулочки по германским автобанам не будет, Сталин не готовился первым нападать на Третий Рейх — отчётливо понимая, что русский мужик не будет воевать за то, чтобы "землю в Баварии крестьянам отдать"... Он, этого не понимает — земля в России всегда была общинной или барской, затем — колхозной или государственной. А менталитет русских крестьян — общино-артельным, а не жлобско-хуторским.

Зато за родные берёзки у крылечка, наш Ваня — порвёт любому "освободителю" хрип!

Поэтому спровоцировать нападение Гитлера, Сталин вполне мог — расчитывая на волне "ярости благородной", утвердиться хозяином в Европе.

А почему бы и, нет?

Если бы война началась и велась чуть удачней для нас, вполне реально, что русские танки дошли бы не только до Берлина и Вены — но и до Парижа и Мадрида, оккупировав таким образом всю Европу.

"А оно нам надо?", — спросите.

А двадцатилетняя оккупация Афганистана нужна была американскому народу?

Вот и я про то же!

Осенью 1941 года в Москве побывал личный посланник Рузвельта, который имел долгую личную беседу со Сталиным, так сказать — "без галстуков". О чём беседовали эти два джентльмена?

А фиг его знать!

Но сразу после этого, в свою очередь поехавший в Берлин Молотов, предъявил Гитлеру такие хотелки насчёт Финляндии (никель и лес), Румынии (нефть) и Болгарии (контроль над Балканами), что тот срочно отдал своим генералам приказ о подготовке к нападению на СССР.

Версия, не хуже самой распрастранёной — по которой Германия напала на СССР, чтоб якобы Британия — лишилась последней надежды и воли к сопротивлению.

Однако, это смеху подобно!

Черчилль с самого начала посматривал в поисках спасителя за океан, а не в сторону уральских гор. Вступление в войну СССР, было для него лишь лишним приятным бонусом — не больше.

Конечно, как и при каждом международном договоре, каждая из "высоких договаривающихся сторон", держит за спиной пальцы крестиком — расчитывая наипать другую "высокую договаривающуюся сторону".

Не мне, при моей скудной осведомлённости судить — кто и кого и, через что "кинул" в конечном итоге... Но не всё было гладко, для всех без исключения участников этого всемирного заговора.

Навряд ли Сталин мог даже в самом страшном сне подумать, что немцы дойдут до Москвы и, даже до Сталинграда и Грозного...

Гитлеру, даже под действием самых сильных галюцигеннов — никогда бы не привиделись русские танки в Берлине и разделённая Германия...

Стоящие за Рузвельтом "кукловоды", скорее всего не расчитывали что обескровленная Красная империя — будет "трепыхаться" супротив их воли после Второй мировой войны, да ещё так долго и, распадётся — лишь перед самым закатом самих Штатов как сверхдержавы.

Но, тем не менее!

После войны, оценивая вклад стран-союзниц по антигитлеровской коалиции, Сталин сказал:

— Англия дала время. Америка дала деньги. Россия дала кровь.

Он забыл, или не захотел сказать...:

— Германия дала повод.

...Или, просто не понял сути грандиозного "развода", беря деньги у тайных правителей мира на индустриализацию СССР.

Повод для передела мира, после которого колониальный период человечества закончился и начался нео-колониальный. Когда миром правили не через золото, канонерки и пулемёты "Максим" — а через бумажный доллар и политехнологии, которые очень удачно дополняли авианосцы и "ядрён-батоны".

И Советский Союз, как ни трепыхался, в конце-концов там же оказался — в "нео-колониях", никуда он не делся!

* * *

Осознав это, я шибко перепугался!

Ведь, не считая желания скинуть "с кошта" многочисленных и прожорливых дармоедов из Коминтерна — вся моя деятельность в Париже была направлена на то, чтобы хотя бы на два раньше привести Сталина к власти.

По моей логике, взяв единоличную власть не в конце 1927-го — а в конце же 1925-го, Сталин на два года раньше начнёт индустриализацию. В результате чего, к 1941 году, СССР — будет более готов к Второй мировой войне, чем в реале. Это, даже не считая "роялей", что я неприменно буду ему подкидывать.

Опять же, по моим прикидкам, индустриализация должна проводиться по способу "а-ля барон Мюрхаузен" — "вытаскивания себя за волосы из болота", с "опорой на собственные силы", под которыми я подразумеваю в первую очередь себя, мой компьютер с программами и "послезнанием" и, создаваемую мной подпольную промышленную "империю-корпорацию"...

И самый главный "рояль" в виде титано-циркониевых песков Лукояновского месторождения , находящегося под самым боком у меня в Ульяновске.

А теперь что получается?

Сталин во мне не нуждается?!

Это, выглядит примерно так:

Вы — тренер какого-нибудь популярного вида спорта... Представили?

Вы нашли перспективного парня из нищего простонародья, составили по всей науке программу его подготовки в олимпийские чемпионы и, мотивирую "вывести в люди", приступили к усиленным тренировкам...

А тот вдруг получает наследство от американского дядюшки-миллионера!

Конечно же юное дарование тотчас забивает вполне себе соответствующий "болт" на тренировки, пускается "во все" тяжкие и, в ответ на все ваши увещивания — снисходительно обещает специально для вас купить целый футбольный клуб, а на крайняк устроить швейцаром в личный бордель.

Не, вариант тоже неплохой...

Но мне, он что-то "не зашёл".

* * *

— Значит, жить хочешь? — спросил я Александра Лазаревича Абрамова (он же Абрамов-Миров).

Тот, вымученно улыбнулся:

— В данный момент мне больше хотелось бы закурить...

— Хорошо! Я сейчас развяжу тебя, дам тебе возможность одеться, попить водички и закурить — причём в любой последовательности. Но сперва расскажи мне как работает эта штука.

Из одного кармана выложив на писменный стол "одолженный" из коллекции хозяина квартиры револьвер системы "Наган", из другого — пистолет, не похожий ни на какие другие.

Тот, со знанием дела знатока, довольно охотно:

— Это австрийский "Roth Steyr M1907"...

Оказывается, эта хрень заряжается десятизарядными обоймами как "болтовая" винтовка или германский "Маузер С-96" — любимая игрушка комиссаров и, не имеет предохранителя.

— Забавная штуковина, — сказал я, — спасибо!

— Хотелось бы вместо "водички" попить кофейку, товарищ Мюллер... Да и Вам бы не мешала, не правда ли?

Знакомый психологический приём. Хочет меня "очеловечить"? Ну, пускай попробует:

— Без проблем, товарищ Абрамов. Но постарайтесь без глупостей! Ибо, у Вас будет всего лишь одна попытка, да и та заведомо неудачная.

Естественно сперва "оправив" естественные надобности, затем одевшись в отличный повседневно-выходной костюм, выкурив пару папиросок и попив со мной кофейка, мой пленник вновь расположился в кресле за своим столом, а я напротив него.

— Итак... Продолжим разговор. Кажется, мы остановились на цене вашей жизни, Александр Лазаревич и, сочли её достаточно высокой. Так?

— Так! Если вы с товарищем Лейманом вывезете Бажанова в Европу и доступными вам средствами — продемонстрированными на мне, "уговорите" его...

Я, так спокойненько вопрошаю:

— Газеты читаете? Знаете, что в последнее время творится?

— Да... Читаю, знаю... Происходит что-то непонятное, ужасное для...

Кулаком по столу, тот аж вздрогнул и рявкаю:

— ЧУШЬ!!!

Встав, через стол нависаю над собеседником:

— Лейман — фанатик не хуже вашего Бажанова и он действует по прямому приказу Сталина, собирая компромат на руководителей Коминтерна! Неужели Вы этого ещё не поняли? Сталин расчищает себе путь к личной власти.

Тот, разрумянившийся было от выпитого кофе, разом побледнел:

— Так значит...?

Развожу руками:

— Вы обречены в любом случае. Увы... Но это так!

Помолчав, траурно-похоронным тонном:

— Как и у товарища Отто и шестерых товарищей в Париже, у вас с Яковом Рейхом только два варианта: умереть очень мучительно при отказе сотрудничать, или умереть легко — подписав всё, что тот вам подсунет.

Тот, в панике:

— Заберите все деньги и дайте мне убежать!

Со всем присущим мне вульгарно-практичным резоном, отвечаю:

— Тогда на вашем месте окажусь я... А оно мне надо?

— Давайте убежим вместе! Денег, на двоих надолго хватит.

— Нет, такой вариант тоже не пойдёт: в отличии от вас с Рейхом — мне в России есть что терять. Считайте, что у Сталина и его людей в заложниках — самое для меня дорогое.

Схватившись руками за голову:

— Так что же делать?

Помолчав, недоумённо спрашиваю:

— Александр Лазаревич! Вы же добровольно, то есть — без всякого принуждения, стали революционером. И, даже в разведчики Вас никто не звал — сами пришли, возможно даже напросились... Неужели, Вы не знали, что это — довольно рискованная профессия? Что в любой момент Вас могут арестовать, пытать и убить? Почему же тогда, страх смерти вызывает у Вас столь животный ужас?

Глазами, полными от слёз на меня глядя:

— Я всегда готов к смерти от рук врагов...

— Ээээ, бросьте! Крестьянину "от сохи" или пролетарию от станка — ещё простительно по темноте их. Но Вы — как человек образованный должны прекрасно знать, что от рук "своих" во время Французской революции — погибло больше революционеров, чем от вражеских. Так, что хорош придуриваться, товарищ Абрамов! Сумейте умереть настоящим мужчиной, стойким борцом не дав себя сломить даже самыми страшными пытками...

"Верный ленинец", аж позеленел от страха.

Вполне его понимаю и ему сочувствую и, не строю из себя особенного героя: на его месте — я б ещё и "обделался" жидко.

Однако, в данный момент каждый из нас — на своём собственном месте!

* * *

Сидим, молчим — друг про друга всякую гадость думаем.

Посмотрев на часы: "что-то товарищ Лейман задерживается..." и, уловив новую волну паники в глазах пленника, зевнув подсказываю:

— У Вас один выход — уйти из жизни легко, красиво и напоследок громко хлопнув дверью.

Поднимает на меня поникший было к плинтусу взор:

— Как это?

Глаза в глаза:

— Вы, не в силах спасти себе жизнь, но в ваших силах — отомстить за неё уже после смерти.

В его потухшем, как пепел костра взгляде, загорелась едва видимая злая искорка:

— Объясните пожалуйста, как? Каким образом?

— Напишите письмо Зиновьеву, где Вы раскрываете план Сталина по установлению личной власти путём компрометации Коминтерна... Про участие в нём Авеля Енукидзе, Генриха Ягоды, Давида Леймана и всех прочих — чьи имена я Вам назову. Про распространяемые группой Сталина фальшивки за границей — вроде "Дневников Златы Лилиной" и "Записок агента". Мол тоже в этом "шабаше" участвовал — являясь тайным агентом стлинской тайной спецслужбы, но потом осознал, раскаялся и решил собственной кровью искупить вину. А перед тем разоблачить коварные планы этого перерожденца от большевизма... Как Вам такое, Александр Лазаревич?

Изрядно помолчав соображая, Абрамов с хорошо заметной подозрительностью, весома нелепо выглядевшей в его положении:

— А для чего это Вам надо, товарищ Мюллер?

Пожав плечами, мол — обыденное дело:

— Обыкновенный карьеризм, ничего более! Устранив вашими руками, к примеру — Ягоду, я вполне могу расчитывать на его должность в структуре ОГПУ.

Такое объяснение товарища Абрамова вполне устроило и, где-то за два часа мы с ним состряпали вполне приличный по объёму, весьма правдоподобно выглядящей посмертный политический донос.

Перечитав ещё пару раза, пока "автор" докуривал пачку папирос, положив его в бывший при себе саквояжник, зевнув:

— Полдела сделано, теперь надо выбрать способ "лёгкой смерти" — пока товарищ Лейман не вернулся. Если он явится без товарища Рейха — нам двоим места в этой квартире будет мало!

Пока тот забился в очередном приступе паники, ещё раз осмотрел кабинет: дом старинной постройки, с толстыми кирпичными стенами, да к тому же со стороны смежной квартиры обыт толстым персидским ковром...

Отличная звукоизоляция!

Подошёл к окну, отодвинул шторы и посмотрел на хорошо освещённую — но относительно безлюдную по причине позднего времени "штрассе" и, закрыл форточку.

Зарядив "Наган" одним патроном, провернув барабан в нужное для смертельного выстрела положение, протягиваю рукояткой вперёд... Не забывая "Стеером" контролировать "процесс":

— Предлагаю выстрел в висок: мгновенная и как говорят — безболезненная смерть.

Последовал вполне логичный вопрос:

— Кто "говорит"? Покойники?

— Нет, медики...

Посмотрев на потолок и масивный крюк люстры на нём:

— ...Впрочем, Вы можете предпочесть повешенье, но предупреждаю: из-за недостаточной высоты потолка — удушье будет довольно продолжительным, а сама смерть — мучительной и не красивой.

Нерешительно взяв револьвер:

— Может Вы меня сами застрелите, товарищ Мюллер?

Энергично протестую против такого варианта:

— Никогда никого убивать не приходилось и не намерен этого делать впредь! Впрочем, можете дождаться прихода товарища Леймана, ответить на все его вопросы, подписать соответствущие бумаги... И умретё легко и быстро! Наверное... Всё зависит от его настроения.

— Ни за что!

Прислонив револьвер к виску, закрывает глаза, и...

Бросает оружие — слёзы, сопли и упрёки:

— Вы обещали дать мне шанс, за историю с "Фондом Второва"!

Фффуууффф, как с вами — революционерами-разведчиками, тяжело.

* * *

— Вы правы — слово надо держать, — согласно киваю, — хорошо! Я дам Вам шанс остаться в живых, товарищ Абрамов... Верните мне "Наган"!

Получив оружие, прижав к предплечью, изящно-скользящим движением от сгиба локтя к кисти, верчу барабан:

— Поиграем в игру под названием "Техасская рулетка" — которой развлекаются американские трудящиеся-животноводы в салунах на Диком западе.

Как я уже говорил, мне было очень удивительно, что в этом мире "Русская рулетка" — якобы забава перепивших шампанского гвардейский русских офицеров, была совершенно неизвестна . Про "их благородий" и их "подвиги" после употребления в изрядных количествах "Мадам Клико", современники-очевидцы рассказывали много чего "дивного": придавленные толитаризмом советские офицеры — нервно курят за поребриком и, массово — как от световой вспышки "ядрён-батона", сгорают от лютой зависти...

Но столь на всю голову отмороженными, они отнюдь не были!

Объясняю правила:

— В барабане один патрон, как Вы сами уже знаете. Вертим его в произвольном порядке и поочерёдно стреляемся, — выкладываю из кармана патронную пачку, — если повезло обоим — добавляем по патрону и начинаем всё сызнова... Такой вариант годится?

Сперва опешив, но довольно быстро придя в себя тот с поспешной готовностью согласился:

— Годится!

А что ему ещё оставалось делать?

Однако, был ещё вопрос:

— Кто будет стреляться первым?

— "Кто будет стреляться первым"? — переспрашиваю и отвечаю, — как правило, такие вопросы среди ковбоев решаются методом жеребьёвки... Нет, самцы их мустангов здесь вовсе ни при чём.

Взяв со стола один патрон, под столом зажимаю его в правой ладони и протягиваю оба кулака сопернику по "ристалищу":

— ...Угадаете в какой руке — будете первым. Не угадаете — первым буду я.

Он не угадал.

— Ну, что ж... Значит, это — судьба!

Возможно этот мир "параллельный" — спорить не буду, но Александр Абрамов про "Русскую рулетку" тоже ничего не не знал. Самом собой понятно, что в отличии от меня — не знал он и, про некоторые манипуляции с "Наганом" — позволяющие с почти стопроцентной гарантией, обезопасить себя при этих игрищах самоубийц.

Почему "почти", спросите?

Что ни говори, но риск случайно "обдёрнуться" каморами барабана — перепутав заряженную с пустыми, всё же существовал. Тем более, я уже давно — после того случая с Мишкой Бароном, не практиковался.

Глубоко вздохнув и, вижу — Абрамов тоже затаил дыхание, прикладываю дуло ствола к виску и смотря прямо в глаза противника, нажимаю спусковой крючок...

ЩЁЛК!!!

Мы оба в унисон вздрогнули, затем так же разом выдохнули. Я с облегчением, тот с нескрываемым разочарованием.

— Видите? Это совсем не страшно — "щёлк" и всё!

Протягиваю револьвер и как можно строже:

— Теперь ваша очередь, Александр Лазаревич. И не вздумайте больше филонить!

Тот, уже более смело берет "Наган", копируя меня вертит барабан об рукав, прикладывает дуло к виску и, закрыв глаза и набрав побольше воздуха — как перед броском в ледянную прорубь, нажимает на спуск...

ЩЁЛК!!!

— Ну, что ж..., — подвожу итоги первого "раунда", — пока нам обоим чертовски везёт.

Заряжаю револьвер ещё одним патроном и, процедура повторяется по новой и с тем же результатом.

Потом — ещё раз и ещё...

Александр Лазаревич Абрамов, он же Миров-Абрамов — с каждым разом всё больше и больше смелел и даже уже не зажмуривался перед очередным выстрелом в себя.

Почему?

Во-первых, присущий всему живому элемент привыкания к опасности.

Во-вторых, возможно он не верил (и правильно делал!) что я — ради данного слова об предоставлении "шанса", подвергаю себя равной с ним опасности. А, следовательно — это всё какой-то розыгрыш с непонятными пока целями.

И в-третьих, самое главное: это уже не было, по его мнению — тупо безысходным самоубийством по принуждению более страшным и жестоким убийством, а являлось скорее поединком — когда шансы на жизнь и на смерть у всех равны.

Наконец, смерть в бою — более почётна, чем суицид!

* * *

Но, на пятом "раунде", вместо "шёлк", раздалось:

БАХ!!!

Везение товарища Абрамова закончилось, причём — самым радикальным способом из всех возможных...

Он умер!

Довольно неприятное зрелище, скажу вам, когда целая голова человека — с пока ещё живыми глазами, вдруг становится пробитой с одной стороны и вывороченной розовой костью с другой, а практически высковшие глаза — стекленея мертвеют. Слав те Господи, мозгов на стол выплеснулось сравнительно немного и совсем чуть-чуть крови брызнуло на шторы занавешивающие окна, вслед за пробившей их пулей.

А где же она сама? Звона разбитых стёкол вроде бы не слышал...

Подавив позывы рвоты — впрочем довольно слабые по сравнению с прошлыми в аналогичных случаях (должно быть привыкаю), подошёл к окну и раздвинул шторы.

А вот она — застряла в деревянной фрамуге.

Всё же патрон "Нагана" излишне мощный для короткоствольного оружия!

Присмотрелся в свете уличных фонарей: в направленни нашего дома шло двое, о чём-то по пути довольно оживлённо беседую. Одного из них, я узнал практически сразу: это бы Давид Лейман...