Глава 44. Лимит на беспредел

Глава 44. Лимит на беспредел.

В Нижний Новгород въезжали под фанфары, в самом буквальном смысле этого слова — под фанфары и другие медные трубы, торжественно играющие "Интернационал".

Демонстрация в честь прибывшей делегации немецких рабочих и руководителей "Межрабпрома" — какие в нашей губернии далеко не каждый день бывают, митинги на предприятиях, речи...

Наш Председатель промышленно-торгового кооператива "Красный рассвет", уж изрядно за дорогу наблатыкавшийся в общении с "власть предержащими" — за поддержку и помощь в развитии кооперативного движения Нижегородчины, вручил ярко-красный лимузин "Lancia Lambda" Первому секретарю Губкома ВКП(б) Андрею Жданову.

Подарил даренное, так сказать.

Тот так обрадовался, что, даже позабыв высказаться в адрес империалистических провокаторов и поджигателей войны, казалось бесконечно долго жал Климу его прокопчённую в кузнице "клешню" и, обещал и дальше всемерно "поддерживать, способствовать и укреплять".

После нашей ночной беседы на тему "Господь велел делиться", подкреплённой лекцией на предмет "жадность фраера сгубила" — тот же даритель стал щедрым аки библейский бессеребрянник и, после раздачи мифических "слонов" — началась раздача вполне себе реальных "бульдогов". Два "Мак-Бульдога" были переданы в дар коммунальному хозяйству города, два — заводу "Красное Сормово", пять — "Акционерному обществу Российского Среднего Машиностроения".

И остался я...

Четыре грузовика-пятитонки плюс спецтехника.

Ну, что поделать, как говорится: как пришли — так они и ушли. "Маркс дал — Маркс и забрал", иными словами. На обучении шоферов в Ульяновской автошколе хватит, а там коль Иохель Гейдлих не подкудьмит — следующая партия из Франции подкатит.

В Нижнем Новгороде — всеобщее ликование, как будто уже Мировая революция произошла, коммунизм в отдельной стране построили, или хотя бы — первыми спутник в космос запустили. Но, увы, я чувствовал себя лишним на этом празднике жизни...

* * *

Меня не было видно-слышно, пока после получения очередных очень плохих новостей из Ульяновска, подождав — когда все желающие охрипнут, выговорившись, я вылез на трибуну:

— Товарищи! Как Заведующий "Отдела главного технического консультанта" промышленно-торгового кооператива "Красный рассвет", предлагаю построить за наш счёт детскую железную дорогу в Нижнем Новгороде...

Да!

Только эта должность к тому времени, у меня и осталась.

— ...Такого, товарищи, нет — не только в нашей стране, но и во всём мире!

Собирающийся уже было уходить Жданов, оживлённо-заинтересованно глянув на меня, вспомнил:

— Свешников, Серафим Фёдорович? Заведующий оружием ОВО Ульяновского полустанка?

Стоящий рядом "человек в кубанке" — Матвей Самойлович Погребинский, Начальник губернского НКВД, что-то ему шепнул на ушко. Что-то нехорошее видимо, отчего Андрей Александрович несколько потемнел ликом... Но стоящая сзади, очень красивая и очень стильно одетая девушка, приподнявшись на цыпочки что-то шепнула в другое ухо и, после чего глава губернии всё же поинтересовался:

— Не расскажите ли про свою затею более подробно, тов... Хм, гкхм... Гражданин Свешников?

Как я уже рассказывал, правящая элита, неважно — центральная она или региональная, очень падка на нечто "эксклюзивное". Сознание того, что у него есть нечто "такое-эдакое", не имеющегося у других элитариев — весьма тешит самолюбие и является одним из стимулов для движняков представителей элиты по жизни.

Детских железных дорог, же — нет нигде в мире!

На это и весь расчёт.

Если кто не знал, а потом забыл — "детские железные дороги" (ДЖД) появились в СССР в конце 30-х годов. Это — уникальнейшая система профессионального обучения детей в формате "делаю, как взрослый". На ДЖД всё "по-взрослому": локомотивы, вагоны, рельсы, устройства сигнализации, централизации и блокировки — только в уменьшенном масштабе. Каждый заинтересовавшийся профессией железнодорожника школьник — имел возможность пройти все ступени карьеры: от простого обходчика или проводника — до директора железной дороги.

Всё это я вкратце рассказал Жданову, добавив реальное предложение:

— Среди подарков германского пролетариата, я заметил всё необходимое для этого строительства: "декавильки" — звенья быстросборной узкоколейки на десять вёрст, паровозы и вагоны.

Конечно, коммуникации в Ульяновской волости — это очень важно, но ещё важней собственную задницу спасти, которую ужё изрядно припекает.

Жданов всё сообразил быстро:

— Железная дорога, пусть и детская — это очень серьёзное дело. Срок?

Видимо Андрей Александрович вспомнил, что на носу XIV съезд Всесоюзной коммунистической партии (большевиков) — на котором можно было б похвастаться диковинкой:

Рублю рукой, как шашкой:

— Неделя! До годовщины пролетарской революции — должны справиться.

Жданов, прищурившись:

— Вы не переоцениваете свои возможности?

Председатель кооператива "Красный рассвет", стоящий на той же трибуне неподалёку от всего происходящего, бойко-задиристо:

— Наш Серафим, хоть и на всю голову контуженный на белопольских фронтах — зато шибко башковит мозгами: сказал за неделю сделает — значит сделает.

Смотря на присутствующего здесь же — зло-серьёзного, вмиг ставшего — как-то уж чересчур взрослым на вид Ефима Анисимова, продолжаю:

— Ничуть не преувеличиваю, товарищ Жданов! Строительством, могли бы помочь комсомольцы "Ударных комсомольско-молодёжных строительных отрядов", обучением курсантов и организацией работы "ДЖД" — товарищи железнодорожники.

Начальник местного управления Наркомата путей сообщения — с которым мы до этого неоднократно пересекались по разным железнодорожно-транспортным делам, с ходу ущучив полезность новинки, тут же меня поддержал:

— Товарищ Жданов! А ведь Свешников дело предлагает.

А что Ефим?

Перед ним встала во весь свой рост дилемма: если промолчит — стопроцентно останется главой нижегородских комсомольцев.

А вот если впишется за меня — то, как знать!

Тут уж, куда кривая вывезет...

После едва заметного тычка в спину Братом-Кондратом — Ефим решительно, как грудью на амбразуру:

— Нижегородские комсомольцы верят товарищу Свешникову и, в любой момент готовы поддержать его предложение делом!

Я, как уже об решённом:

— Видите, товарищ Жданов? Дело за площадкой под строительство. Вы уж нас не подведите... Хахаха!

Смех получился несколько нервным и его никто не поддержал.

Революционными шароварами покрасневший Погребинский, тычет в меня пальцем:

— Товарищи! Какая "Детская железная дорога"? Кого вы слушаете? Это же — бандит, преступник!

В контрреволюции он меня обвинить пока не решается, так как тогда будет разрушена моя "подпольная промышленная империя" — над которой Погребинский хочет всего лишь перехватить управление.

На трибуне онемели, от столь открытого обвинения, а снизу возмущённо зашумели. Сквозь гул, слышу громкий писк нашего "боевого хомячка" — Василия Васильевича Путина (Пупкина):

— Где ты был, Погребинский, когда нас хулиганы убивали? Когда товарищ Свешников повёл нас в бой с этим позорным явлением?

Его поддержали гласом народным:

— Он — прав!

— Сам ты — преступник!

— Явился на всё готовое — в самый безопасный от хулиганья и бандитизма город, а теперь на заслуженных товарищей клевещешь!

Звонкий девичий голос:

— Руки прочь от нашего Серафима!

Я, с каменным лицом:

— В нашей стране, назвать человека "преступником" — имеет право только народный суд. Вас не шибко заносит, товарищ?

Однако, Погребинский не сдаётся:

— Я удивляюсь наглости его появления здесь, средь нас — ведь, уже выписан ордер на арест!

Находящийся неподалёку Абрам Израилевич Кац, глядя в сторону, как бы нехотя уточняет:

— Не ордер, а всего лишь повестка к следователю.

Главный нижегородский мент настаивает, дико быча глаза:

— Я приказываю: арестуйте его немедленно!

— Без ордера или веских причин не могу — должна быть соблюдена социалистическая законность.

Сказав это отрешенно-механическим голосом, Кац шагнул в сторону и оказался вне зоны доступа.

Вовремя я подогнал Абраму Израилевичу "Ситроен 5 CV Trefle"!

Если Жданов не ведал происхождение своего "Lancia Lambda", то волостное начальство — прекрасно знало "откуда дровишки". Даже еврей, сбрендивший на карьере в органах и решивший идти по трупам — не может мгновенно стать неблагодарным. Для этого нужно какое-то время.

Погребинский, меча глазами гром и молнии, от осознания своего бессилия молча истекал потом из-под кубанки.

Ефим, кого-то ища глазами в толпе:

— Я и другие комсомольцы Ульяновска и Нижнего Новгорода, давно знаем товарища Свешникова как честного и преданного делу партии и Советской Власти комсомольца! Думаю, коммунисты Ульяновска тоже того же мнения.

После его речи, под одобрительные выкрики, грудью проломившись сквозь толпу разномастного губернского начальства, его родной папаша — Фрол Изотович Анисимов, встав рядом со мной сказал своё веское слово:

— Волостная партийная организация ручается за кандидата в члены ВКП(б) товарища Свешникова!

Местный глава ГубГПУ, которого я "шапочно" знал по "Делу Сапрыкина", переводил взгляд с одного выступающего на другого, пока не уставился пристально на переносицу Жданова. Тот, почувствовав это, не спеша, обдумывая каждое слово:

— С арестом придётся несколько повременить, товарищ Погребинский. Я считаю и уверен — товарищи меня поддержат, что надо дать шанс тов... Товарищу Свешникову, искупить свою вину перед Советской Властью и трудовым народом. Если такова имеется, конечно.

После паузы, он:

— А следствию за это время, придётся хорошенько поработать — поискав дополнительные доказательства его вины или напротив — невиновности.

Тот, возмущённо:

— Да он же подастся в бега!

Со всем презрением бросаю в его сторону:

— Не дождётесь, товарищ Погребинский! Я от белополяков и бандитов не бегал, не побегу и от Вас.

При последующей гробовой тишине, вынырнувший откуда-то Кац, негромко предложил компромисс:

— Пока оформим подписку о невыезде и пусть себе строит, не покидая пределы города.

— Пусть будет так.

Кивнул Первый секретарь и сошедши с трибуны, с очень заметным даже невооружённым глазом вожделением, направился к своей "итальянке" — возле которой крутился поджидающий его шофёр и, вскоре укатил "с ветерком" и секретарём-референтом.

* * *

Думаю, теперь самое время рассказать о том, какая чёрная как эфиопская ночь, "кошка" — перебежала между мной и Погребинским, героем моего так и не написанного "попаданческого" романа.

Матвей Самойлович, был человеком интересным и предприимчивым и, став руководителем Нижегородским ГПУ — решив выбить "клин клином", он для борьбы с преступностью сколотил "опергруппу" из самых настоящих уголовников. Бандиты остались бандитами со своей психологией и привычками и, получив "крышу" — занимались присущим им "ремеслом", чуть ли не легально. Конечно, они сдавали кое-кого из своих собратьев...

Если кто забыл, выяснилось это во время первого выезда на задание "Группы экспедиторов специального назначения имени товарища Вагнера".

Из показаний задержанного при налёте на товарную станцию бандита Васьки Кота, узнав о том, что не так давно назначенный Начальником губернского отдела НКВД Погребинский, сколотил из уголовников банду — промышляющую вымогательством и грабежом нэпманов, я сперва немного оторопел.

Предать этот вопиющий факт огласке?

Я не рискнул сделать это немедля: кто такой Васька Кот, кто такой я и, кто такой Погребинский — до этого занимающий пост помощника начальника Орготдела Административно-организационного управления ОГПУ при СНК СССР? Хороший знакомый Максима Горького и, то ли друг, то ли даже родственник Генриха Ягоды?

Он, в самом лучшем случае — отделался бы строгим выговором, проработкой на партсобрании и "поставкой на вид", а меня бы размазали — как детский пластилин тяжёлым катком по горячему асфальту.

Пока я думал-решал, он собственной персоной заявился в Ульяновск, посетил все его "достопримечательности" — Исправительно-трудовой лагерь с "Особым проектно-техническим бюро Љ 007" (ОПТБ-007), Воспитательно-трудовую колонию (ВТК) для несовершеннолетних им. Кулибина с уже начавшим работать "Заводом контрольно-измерительных инструментов", "Школу подготовки и переподготовки рядового и комсостава транспортной и ведомственной милиции" — (ШППРМКТВМ)...

Обычно, в нашей глуши начальство такого уровня — просто так не появляется и, я понял — что "он знает, что я знаю".

Погребинский побывал в артелях "Красного рассвета", в цехах Опытно-экспериментального завода при "ОПТБ-007", на занятиях в "Полицейской школе" и на полевых учениях вагнеровцев. Пообщался с простыми, с не очень простыми и с очень непростыми людьми — с волостным руководством. Особенно долго заседая в служебном кабинете с Абрамом Израилевичем Кацем.

Всё это время, он не переставал хвалить меня, с ходу въехав — кто на этом поле "главный суслик" и, в моём кабинете, шутливо грозя пальчиком — но очень с серьёзными глазами:

— Умно придумано, товарищ Свешников, очень умно... Практически подпольная организация.

Видимо, заметив мой непроизвольный испуг, он продолжил покровительственно-успокаивающе:

— Но не политическая — а экономическая.

Ффффуууффф...

— Скажите тоже, Матвей Самойлович! Никакого "подполья" — всё на виду и в полном соответствии с советским законодательством.

Тот, понимающе-восхищённо глянув:

— Да! Подкопаться очень непросто — у Вас и, своя юридическая контора имеется.

Подняв палец вверх:

— Это, если по закону... А если из соображений революционной целесообразности?

— Имеете в виду "по беспределу", Матвей Самойлович?

— "По беспределу" ..., — как будто смакуя новое для него слово, — какое совершенно точное определение!

Затем, как будто без всякой связи с вышесказанным, он пожаловался на очень трудное материально-бытовое положение нижегородских милиционеров. Действительно, те даже по виду — больше напоминали вооружённых бомжей, чем доблестных блюстителей порядка. За этим стояло: мол, пойми правильно — вынужден организовать банду, чтоб одеть-обуть и накормить своих подчинённых.

— Нехорошо, когда одни милиционеры бедствуют в обносках, а другие роскошествуют в обуви стоящей как полтора партмаксимума..., — вкрадчиво-убедительно говорил он мне, — ведь, все мы делаем одно дело — стоим на страже закона, и на защите советского народа. Или, Вы считаете, как-то иначе, товарищ Свешников?

Прямо не сказал, конечно, но ясно дал понять:

"Делиться надо — а то будут проблемы".

И сперва, да!

Нижегородская милиция была первой государственной организацией в стране, одетой в "пролетарки" и "камчатки" и, обутой в "берцы" и "дутоши". Вооружённой новенькими "Винторезами", а не "Наганами" с вытертым до дыр воронением. Вновь поступающие на службу в органы правопорядка, проходили обучение в "Школе" — опять же за наш счёт. Помощь "Группы Вагнер" в патрулировании, облавах и прочей мусорской текучке...