|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
#Обновление 28.07.2015
16. «Cuba libre!»
Людям верующим читать начало этой главы, до звёздочек, не рекомендуется. Их религиозные чуЙства могут быть оскорблены.
Летом и осенью 1958 года в ЦК КПСС в который уже раз обсуждались вопросы «борьбы с религиозным мракобесием». Хрущёв внимательно отслеживал ход дискуссии, но сам пока не вмешивался, старательно изображая, что занят другими делами. Он сверился с присланными документами, и вновь обнаружил, что и этот вопрос в той истории поставили ему в вину, повесив на него единоличную ответственность за разрушение десятков и сотен церквей и монастырей.
— Угу... — пробурчал он. — Решение ЦК приняло, как обычно, единогласно, а виноват, как всегда, Хрущёв. Ну, вот я вам теперь устрою...
Он изучил вопрос, с удовлетворением отметил, что после революции, к примеру, монастыри юридически регистрировались как трудовые артели, обратил внимание, что, в большинстве случаев, недовольство религиозных деятелей политикой Советской власти было связано с ограничением доходов церкви. Отметил для себя удачный опыт начавшегося внедрения «исламского социализма» в Саудовской Аравии, летом 1958 года подхваченный Ираном. (АИ, гл. 02-21, 03-10) Сделал себе отметочку о зародившейся в прошлом, 1957 году в Латинской Америке «Теологии освобождения».
Ситуация вокруг религиозных организаций в сентябре 1958 года изменилась резко и неожиданно. Победа Греции в греко-турецком конфликте, достигнутая при поддержке СССР и нескольких социалистических стран, и возвращение Константинополя православной греческой общине перевернули всё с ног на голову. (АИ, см. гл. 03-11)
Неожиданно набравший немалый политический вес константинопольский патриарх Афинагор посетил с официальным визитом Москву, встретился с патриархом Московским и всея Руси Алексием I и поставил вопрос о необходимости выразить особую благодарность греческой православной церкви Советскому правительству за оказанную поддержку (АИ).
В том же октябре 1958 г СССР посетил новый религиозный лидер Ирана, аятолла Талегани. (АИ)
Хрущёв же, как обычно, сделал совершенно неожиданный, невозможный, потрясший всех в ЦК манёвр. Он нанёс внезапный визит Московскому патриарху Алексию I прямо в его резиденции — Троице-Сергиевой лавре. (АИ)
Когда чёрный ЗиС-111 Первого секретаря ЦК в сопровождении нескольких машин с охраной подъехал к монастырю, там начался переполох. В лавре в это время гостил патриарх Константинопольский Афинагор. Хрущёв «застукал» обоих патриархов неожиданно. Разумеется, привратники лавры их предупредили о внезапном визите, но как-либо подготовиться церковные иерархи не успели.
Переполошившиеся монахи провели Первого секретаря ЦК по монастырским коридорам в покои патриарха. Идя по залам и коридорам, Никита Сергеевич поглядывал по сторонам, зорко подмечая все детали, подсчитывая, сколько монахов он встретил, как они выглядят, как одеты, чем заняты...
Алексий I принял Хрущёва в своём рабочем кабинете, здесь же находился и патриарх Афинагор. Он сориентировался даже быстрее, и после первых приветствий обратился к Никите Сергеевичу со словами искренней благодарности за помощь в освобождении Константинополя и спасении православных от турецкого геноцида.
— Мы, безусловно, не ожидали подобной отзывчивости от коммунистов, — признался в конце своей речи Константинопольский патриарх. — Приятно сознавать, что многовековые узы дружбы между русским и греческим народами не зависят от нюансов идеологии.
— Советский народ совсем недавно столкнулся с фактами геноцида со стороны немецко-фашистских захватчиков, — ответил Хрущёв. — Поэтому известие о творимой турками резне греческого населения вызвало живой отклик среди наших сограждан. Учитывая, что НАТО продемонстрировало свою полную несостоятельность и откровенное нежелание урегулировать конфликт мирным путём, хотя имело для этого все средства и возможности, мы были рады оказать народу Греции самую действенную и непосредственную помощь. Я рад, что наши совместные усилия завершились столь значимым успехом.
После этого обмена любезностями Никита Сергеевич перевёл разговор на монастырские порядки:
— Знаете, я ведь никогда ещё в монастыре не бывал. Для меня это всё совершенно ново. Нельзя ли чуть подробнее узнать, чем тут люди занимаются, что делают, как живут, каков у них распорядок, жизненный уклад? Может, они в чём-то нуждаются?
Слегка ошарашенный патриарх, как гостеприимный хозяин, тут же повёл Первого секретаря по всем хозяйственным помещениям лавры, демонстрируя, отчасти даже с гордостью, какие в монастыре есть редкие иконы, рукописные книги, чем заняты монахи, рассказал об их повседневной жизни... Хрущёв всё запоминал, подмечая каждую мелочь.
Пройдя вместе с обоими патриархами по всем помещениям лавры, Первый секретарь вернулся в патриаршие покои. Разговор естественным образом зашёл о месте и значении религии в современном обществе. Патриарх Алексий напомнил о майской встрече 1958 года, и достигнутом на ней взаимопонимании.
— Я надеюсь, что наш тогдашний разговор с вами, Никита Сергеич, возможно, сыграл свою, пусть небольшую, роль в принятии вами решения оказать помощь Греции.
Хрущёв не стал разубеждать патриархов, в момент принятия решения он думал о проливах, о развитии туризма, о вытеснении англичан с Кипра, но уж никак не о православии. Но, если им нравится так думать — пусть думают.
Патриарх тем временем припомнил обращение Сталина к РПЦ в 1941 году, посетовал на то, что после войны процесс примирения идеологий застопорился.
— Я уверен, Никита Сергеич, что русская православная церковь могла бы принести много пользы Советскому Союзу, будь у нас возможность шире участвовать в повседневной жизни русского народа, из которой религия после октября 1917 года оказалась вытеснена...
— Пользу приносить хотите? — Хрущёв, хитро сощурившись, посмотрел на патриарха.
— Конечно, ведь Русская Православная Церковь есть плоть от плоти русского народа... — завёл всё ту же тему патриарх. — Вот если бы мы могли активнее помогать людям...
— Прямо сейчас я эти вопросы обсуждать не готов, — мягко прервал его Никита Сергеевич. — Мой визит, хотя и несколько неожиданный — уж простите великодушно, занят я сильно, потому и пришлось сорваться внезапно — так вот, мой визит связан с пребыванием патриарха Афинагора в Советском Союзе, и носит, скорее, протокольный характер.
Патриарх Константинопольский расплылся в улыбке, польщённый таким вниманием и почтением со стороны не кого-то там, а лидера коммунистического мира, считавшегося у иерархов церкви главным безбожником и едва ли не живым воплощением дьявола.
— Но если Русская Православная Церковь в вашем лице готова продолжить диалог по поднятым вами вопросам, — сказал Первый секретарь, — я приглашаю вас, и вашего гостя, патриарха Афинагора, собраться в ближайшие дни в Кремле, и всё обсудить. Что скажете?
Крючок был заброшен, и рыба клюнула.
— Безусловно, буду рад встретиться с вами и обсудить любые вопросы по этой части, — заверил патриарх Алексий.
— Я с удовольствием приму участие в столь важной для будущего православия встрече, — поддержал его Афинагор.
— Вот и договорились, — подсёк Хрущёв. — С вами свяжется мой помощник, фамилия у него вам хорошо знакомая — Шуйский, Григорий Трофимыч. Расписание у меня плотное, но для вас пару часов постараюсь найти.
Как Никита Сергеевич и обещал, «пару часов» для разговора он нашёл. Уже на следующий день оба патриарха были приглашены в Кремль. Сюрпризы начались с первого момента, когда, войдя в кабинет Первого секретаря ЦК КПСС, патриархи обнаружили там бородатого мужчину в мусульманской одежде.
— Прошу, проходите, знакомьтесь, — Хрущёв, как гостеприимный хозяин, представил друг другу гостей. — Патриарх Московский и Всея Руси Алексий, Его Божественное Всесвятейшество Архиепископ Константинополя — Нового Рима и Вселенский Патриарх Афинагор, духовный лидер Ирана, Великий Аятолла Сейед Махмуд Элайи Талегани.
Иерархи церкви, оправившись от удивления, расселись в кресла.
— Я решил, пользуясь редким случаем пребывания в СССР нашего иранского гостя, провести нашу встречу в несколько расширенном формате, — сказал Никита Сергеевич. — Я знаю, что вы, перед приездом в Москву, посетили несколько городов советской Средней Азии. И каковы ваши впечатления, досточтимый аятолла Талегани?
Духовный лидер Ирана не спеша огладил бороду и заявил:
— Я, как говорят у вас, снимаю шляпу перед социализмом. Это невозможный рывок! Социальный, культурный, экономический, духовный. Я заявляю со всей ответственностью, специально для верующих: СССР ближе к царству Божьему, чем любая теократия и сама церковь. И практически совпадает с мусульманской уммой Мухаммеда. Социализм — естественный режим для ислама, русской крестьянской общины и русских православных ортодоксов (староверов). Если бы нам в Иране удалось за те же 40 лет достичь хотя бы десятой части того, что достиг Советский Союз, я умер бы со спокойной душой, сознавая, что жизнь прожита не напрасно.
После такого заявления патриарху Алексию было сложно обвинять в чём-либо советское руководство. Хрущёв, пользуясь случаем, поспешил развить тему.
— Мне известно, ваше святейшество, — обратился он к патриарху Константинопольскому, — что вы стремитесь к примирению православной и католической церквей и обеих ветвей христианства. Могу лишь приветствовать вашу подвижническую деятельность.
(Патриарх Афинагор содействовал примирению христианских церквей Востока и Запада. По инициативе Афинагора в 1964 году состоялась его встреча с папой римским Павлом VI в Иерусалиме — первая встреча предстоятелей Православной и Римско-католической церквей с 1439 г, после чего были отменены взаимные анафемы, существовавшие с 1054 года)
— Я, по мере своих ничтожных сил, пытаюсь привнести мир и согласие, — ответил Афинагор. — Иногда мне это удаётся.
— Я ценю вашу деятельность по сохранению мира, — заверил Хрущёв. — Полагаю, вы согласны с утверждением аятоллы Талегани?
— Возможно, не с каждым словом, но то, что я вижу вокруг себя, свидетельствует о его правоте, — согласился патриарх.
— Я хочу сказать, — пояснил Никита Сергеевич, — что мы с вами, по сути дела, идём к одной и той же цели, пусть и с разных исходных позиций. И вы и мы каждый по-своему боремся за справедливость. Ведь, как указал один из крупнейших теоретиков революции, князь Пётр Алексеевич Кропоткин, «учение о гегемонии пролетариата могло укрепиться и правильно пониматься только там, где люди воспитывались в культурной среде, проросшей из веры в гегемонию пролетария (плотника) Иисуса Христа.»
Оба патриарха хором икнули. Ещё никто в их присутствии не называл Христа пролетарием.
— Гм... — произнёс, наконец, патриарх Афинагор. — Звучит непривычно, но ведь не поспоришь — как-никак, выходит, что Иисус действительно пролетарского происхождения...
— Если Великая Книга утверждает, что пророк Иса — сын плотника, значит, так оно и есть, — степенно подтвердил аятолла Талегани. — Как я уже сказал, основные достижения социализма полностью соответствуют заветам пророка Мухаммеда, и отнюдь не противоречат Библии.
— Разница между нами лишь в том, — продолжал Хрущёв, — что церковь обещает человеку царство божие после смерти, а мы в жизнь после смерти не верим, потому как мы — материалисты. Отсюда и наше стремление построить коммунизм, как зримое воплощение царства божия на земле, чтобы каждый мог, как говорится, вкусить его плоды ещё при жизни.
Оба патриарха ошарашенно переглянулись. Чего они никак не могли ожидать, так это того, что «главный коммунист планеты» прямым текстом заявит, что коммунисты строят «Царство божие на земле».
— Это очень неожиданное утверждение, — выдавил, наконец, из себя, Алексий.
— Но то, что я видел по пути в Москву, полностью укладывается в это определение, — ответил аятолла Талегани. — Вам, ваше святейшество, стоило бы посетить Иран, чтобы посмотреть своими глазами, из какой бездны бедности поднялся ваш народ за прошедшие 40 лет. Сейчас в Иране творится примерно то же, что в России в 1917 году. Впрочем, полагаю, вы многое успели увидеть своими глазами, ещё в молодости. (Алексий I родился в 1877 г)
— Да... безусловно... — патриарх не хотел признавать очевидное, но другого выбора у него не было.
— Потому я хочу просить вас, ваше святейшество, — продолжал Хрущёв, обращаясь к Афинагору, — продолжать ваши усилия повлиять на католическую ветвь христианства, чтобы в итоге изменить негативное отношение католиков к социализму. Было бы очень желательно донести, к примеру, до папы римского, что коммунисты и христиане едят, условно говоря, одну и ту же сосиску с разных концов, и неминуемо встретятся на её середине.
Все засмеялись. Никита Сергеевич видел присланный на смартфоне детский мультфильм, где котёнок и щенок ели сосиску с двух концов, и этот образ ему очень понравился.
— В прошлом году в католической Бразилии появилось любопытное религиозное течение, — сказал Хрущёв. — Называется оно — «теология освобождения». Основные его принципы — это вопрос об источнике греха; и идея о том, что христиане должны использовать во благо таланты, данные им Богом, включающие интеллект и, в частности, науку. Многие из теологов освобождения приняли активное участие в политической жизни и считают, что Иисус Христос — не только Утешитель, но также и Освободитель угнетенных. Христианской миссии в их понимании даётся особая роль защиты справедливости для бедных и угнетенных, особенно через политическую деятельность.
— Мы с пониманием относимся к их позиции, поскольку она совпадает с нашими убеждениями, — продолжал Никита Сергеевич, — и предлагаем православной церкви, не только русской, но и греческой, также поддержать это религиозное направление, как идеологически, так и финансово. Это к вопросу о совпадении наших с вами интересов и желании приносить реальную пользу.
Патриарх Алексий ощутил священный ужас:
— Никита Сергеич, вы предлагаете православной церкви поддержать бунтовщиков?
— Они не бунтовщики, а борцы за справедливость, против капиталистического угнетения, — парировал Хрущёв. — Вот, к примеру, в Калькутте трудится на благо бедных одна святая женщина, зовут её мать Тереза. Так она прямо утверждает: «Я считаю учение Христа глубоко революционным и абсолютно соответствующим делу социализма. Оно не противоречит даже марксизму-ленинизму.» Вот как можно не поддержать столь правильный образ мыслей? Я уже обсуждал вопрос о поддержке деятельности матери Терезы с индийским премьер-министром господином Неру, а также с товарищами Тито и Белишовой. Они весьма заинтересовались и согласились помочь.
(Мать Тереза Калькуттская, настоящее имя Агнес Гонджа Бояджиу, родилась 26 августа 1910 года в македонском городе Скопье в семье албанцев.)
— Я считаю, что это предложение весьма правильное, — вдруг заявил аятолла Талегани. — Конечно, Иран — страна бедная, но мы помним о помощи, оказанной нам братским советским народом, и тоже постараемся помочь, чем сможем. В конце концов, и вы, и мы, и католики веруем в единого бога, только лишь славим его каждый по-своему.
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
