|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Глава 3.
Тахко. Макс
Знаете, какое у современного человека самое труднодоступное удовольствие? Ошибаетесь. Икра, крутой автомобиль и все остальные понты — это мелочи. Главное удовольствие, которого практически лишены представители вида "неоантропус" — выспаться. Потому что пока человек современный вкалывает, чтобы добыть деньги на остальные удовольствия, времени на сон-отдых остается все меньше и меньше. Ага, сам такой.
Вот и сейчас я проснулся и понял, чего мне не хватало эти бесконечные недели, пока мы сначала вкалывали на ограбление желтолицых браконьеров, а потом на чистку вельховских подвальчиков — возможности выспаться! Организм пребывал в эйфории — мягкая постель, никакого шума, отдых-отдых-отдых — и требовал "продолжения банкета". Славка жив и почти цел, мы сработали как надо и нигде не засветились, и вообще — все супер! От подушки пахнет свежими травами, щеку греет чужое тепло... ухо щекочут самые прекрасные в мире волосы. Можно расслабиться и в кои-то веки никуда не рваться, а подремать. Все хорошо...
Не открывая глаз, я тронул волосы Иррей. Погладил легко-легко, едва касаясь, чтобы не разбудить.
— Мррряу! — польщенно отозвалась соседняя подушка.
Я подскочил. Мой сосед по постели тоже.
Секунд пятнадцать мы мрачно мерили друг друга взглядами, потом кот фыркнул и подобрал пушистый хвост — видимо, на всякий случай. Больше в постели не было никого. Так, понятно.
— И куда девалась наша хозяйка?
Ответом меня не удостоили.
— Нечего мне отмалчиваться, вредина пушистая. Не устерег?
Зеленые глаза моргнули, видимо оценивая гнусный поклеп, и до меня донесся презрительный фырк. Кажется, у кота было собственное мнение, кто именно не устерег небесное совершенство, именуемое его хозяйкой.
— Ну, сбежала-то она от нас обоих, — из чистого принципа поспорил я.
Котофеич снова открыл глаза, демонстрируя всей своей усатой физиономией неприкрытый скептицизм к моим словам. Поразмыслил. И предъявил аргумент. В один прыжок слетев с кровати, кот скользнул к бочонку с лимонным деревцем и с торжеством вытащил из-за нее заботливо наполненную мисочку — то ли мясо, то ли рыба мелкими кусочками.
— Ня! — в голосе кошкина сына было неприкрытое превосходство.
— Выиграл... Бросили тут явно меня одного.
И даже знаю, из-за кого. Из-за тех магов, которые в Подвалах обнаружились. Больничка вся была в шоке, но Зеленые с из заморочками на жизни и живых просто в ужас пришли. И все, кто не был занят с посадками по вопросу "продовольственной безопасности", теперь экстренно осваивали основы целительства. И потрошили все доступные записи на предмет возможности регенерации. В принципе такая возможность существовала, именно поэтому Зеленые драконы не сходили с ума из-за покалеченных крыльев. Они верили, что рано или поздно эту возможность освоят. Но люди? Людей им было жаль.
Неудивительно, что Иррей ускользнула. Она у меня такая. Ладно, подъем!
Спать все равно уже расхотелось.
Тахко. Купол N1.
— Ваше имя?
— Хейки Юран, остай.
— Двухименный?
— Да, остай, моя семья была из доверенных людей Поднятого Вирру Мисо Айкина, правящего Альтой.
— Женаты?
— Нет.
— Род занятий?
— Мастер-зеркальщик.
— Сколько лет вы работаете в Подвалах?
— Шесть, — в негромком ровном голосе прорезалась едва заметная нотка недоумения.
Допрос был странным. Другое место, другие вельхо. Совсем другая еда. И нет работы. Впервые за много лет — нет работы. Нет ядовитых испарений. Не болят глаза, не болят ожоги. Только вопросы, вопросы, вопросы.
— Вы знаете, где находитесь?
— Нам сказали, что в Подвалах произошла диверсия и мастеров временно перевели на новое место.
— Вы знаете, кто устроил диверсию?
— Нет.
— Подозреваете?
— Нет.
— Прискорбная ненаблюдательность, — голос допросчика становится резким. — Где вы находились в миг диверсии?
— В своей комнате.
— Почему не на рабочем месте?
— Был наказан, отлеживался.
— Вот как... То есть в этот день вы не работали. И чем вы провинились? Испортили зеркало?
— Я предупреждал, что выданное нам серебро не дельное, остай. С ним невозможно сделать правильное зеркало.
— Допустим. Но это не первое ваше наказание. Я тут посмотрел... одиннадцать "процедур" за шесть лет, и большая часть на последние полтора года. Вы часто нарушали порядок. Бунтарь?
В последние полтора года. Одиннадцать процедур? Да, уже одиннадцать. Девять испорченных зеркал. У отца все чаще дрожат руки, возраст... хорошо, что пока удается брать вину на себя. Брату всего семнадцать, ему нельзя.
— Нет. Это было... были случайности. Мы стараемся работать добросовестно, остай.
— Допустим.
— За эти годы наша мастерская дала Нойта-вельхо товара на девятнадцать тысяч монет. Нигде больше нет зеркал такого крупного литья и такого чистого, пригодного под любые чары. У нас ничтожная доля брака. Мы добросовестно работаем, остай.
— Допустим. И все же: кто из вашей мастерской мог иметь связи с диверсантами?
— Никто, остай.
— Вы не спешите, подумайте.
— Никто. Я ручаюсь за своих.
— А из соседних мастерских? Это кто-то из них... или из вас. Подумайте. Должно быть хоть что-то. Может быть, это не явные преступления против порядка, может, просто какие-то мелкие нарушения. Но даже такие мелкие нарушения могут быть признаком преступных намерений.
Глаза у допросчика острые-острые — как осколки зеркала.
— Нет. И я, и мои соседи, настолько я знаю, ничего не нарушали.
— Еще раз подумайте. Если мы не получим никаких нитей для расследования, разговаривать придется по-другому.
В комнате нереально тихо.
В Подвалах никогда не было настолько тихо. Там даже ночью всегда есть какой-то шум — храп соседей, звон и жужжание ночных цехов... И так вежливо в Подвалах не разговаривали. Только почему-то от этого еще страшнее.
— Вы подумали?
— Подумал.
— И какие у вас подозрения? Ну же, Хейки Юран!
— У меня нет подозрений, остай.
Дверь за мастером-зеркальщиком закрывается тихо. Хорошо, что зеркальщик не видит, как напугавший его допросчик смотрит ему в спину. Взгляд темных глаз по-прежнему острый. Прицеливающийся.
Впрочем, он быстро опускает взгляд. Придвигает к себе лист с длинным списком имен. И медлит над недлинным "Хейки Юран".
Вторые сутки "фильтр" работал с полной нагрузкой. Мастера из знаменитых Подвалов были очень разными. Были те, за кого поручился Слава Зимин — с теми было просто, жаль, их немного. Но эти люди, в свою очередь, назвали тех, за кого могли поручиться они. Там проверки было немного — если уж человек прошел Подвалы и остался человеком, это о чем-то говорит. Были те, кто даже там ухитрялся воровать, вымогать и калечить, с ними было еще проще. Убивать таких никто не будет, увезут подальше да отпустят, только приложить придется. Есть такой рискованный Знак, по самому краю Зароков — помрачение сознания. Человек слышит, видит, понимает, но сознание — как при неумеренном потреблении "варенки". Вот пусть пока и "поспят". А там пару золотых в карман — и удачи в новой жизни.
Но больше всего было таких, как Хейки Юран. Безукоризненно послушных, безупречно правильных, идеально вышколенных — и закрытых на все замки. Выучкой напоминающих личиночий приют — последнего года обучения, когда уже похоронены "не поддающиеся обучению", а поддающиеся научились прятать чувства под пятью замками. И попробуй пойми, что там, за этой правильной маской.
Пришлось делить работу. Первым шел он, Вида. Он и один из недавнего пополнения, драконовер Ханс, взяли на себя роль устрашения — самый эффективный метод выявления доносчиков. После него — Пало и Ирина, они играли себя — спокойные и доверительные собеседники. За ними — Миусс и Ветерок, дотошно-въедливые и замечательно внимательные.
Мало, конечно. Завтра подтянутся еще шестеро помощников, но и все. Слишком ответственная работа. Слишком многое от нее зависит. Одна ошибка "фильтра", одно доверие не к тому человеку — и Тахко снова окажется под ударом.
Под ударом окажутся маги — по-настоящему сильные, бесценные маги. Драконы, от которых зависит это распроклятое Равновесие, само существование их мира. Живые, не сумасшедшие наконец, драконы! Огненные, Водные, Зеленые, Земные! Дети...
Нет. Спешить некуда. Место есть, а не будет, так Земные сделают еще. Время есть. Пусть медленней, но эту толпу они просеют до крупинки.
Мерзко это, пугать и так несчастных людей, но безразборная жалость — это не то, что они могут себе позволить.
Пришлось уже наслушаться.
"Нарушения порядка? А как же, господин надзирающий! Или старший надзирающий? Про диверсию не знаю, однако подсказать могу, кто знает! Сосед мой, кузнец, точно из этих. Как где какое нарушение порядка — так он там сразу. Я докладывал!".
Из списка вычеркивается имя Тернико.
"Здоровьичка вам, сталбыть, господин новый надзирающий! Краснодеревщик я, сталбыть, готовый служить чем есть и со всех, значит, силов! И, коли вы про этих дивер... двер... так я вам скажу: мастера моего поспрошайте, змея подколодного! Он опять порядок нарушал! Сам видел, он свою, значит, вкусность, ну добавку то есть, что вы ему приписали, вышивальщице отдал, Райке, с бабских мастерских! А то нарушение! Нельзя еству на сторону отдавать! И меня доносчиком обозвал и по уху въехал. Вы ж его на ремешки отправите? Чего он обзывается?".
Еще одно имя перечеркивается идеально ровной линией. Еще один человек очнется где-нибудь на побережье, обнаружит в кармане пяток золотых и будет долго гадать, как он там оказался.
"Что вы, господин надзирающий! Мы все как одна трудимся во благо Нойта-вельхо! Всемерно! Диверсия? Конечно, мы все расскажем про диверсию! Только не соизволит ли объяснить господин надзиратель, что это такое? У нас на кухне ни разу такого не готовили. Это северное блюдо? Нет, что вы, я не смею потешаться, я помочь хочу. Да я расскажу что хотите, только я ж ничего не знаю, мы ж при кухне круглые сутки обретаемся. А, может, вам про дерсин рассказать? Это когда в рыбе яйца запекают, а в яйцах... Злоумышленник? Да где ж у нас злоумышленники, у нас самое опасное — щука да зайцы, они против господ вельхо никак умышлять не могут. Уже иду. Доброго здоровьичка".
Поварша Анета. Перо невольно подчеркивает это имя в списке. У нее очень ясный голос, у Анеты — в нем очень трудно спрятать издевку. У нее не получается. И глаза такие честные-честные. Впрочем, она останется. Про нее он уже решил. Почему снова вспомнилась? Честные-честные глаза и язвительность, спрятанная за нарочитым послушанием...
Итак, Хейки Юран, мастер-зеркальщик. Перо заскользило по желтоватой бумаге расчерченной вручную таблицей. Одиннадцать наказаний, ни одной отметки о поощрении за донос, все премии, немногочисленные, кстати — только за "придумки", сиречь усовершенствования. У его отца и брата — отметок о дополнительных поощрениях больше. А наказаний, соответственно, меньше... интересно. Или наш зеркальщик тупее своих родичей, или? Или он их прикрывает. А судя по тому, что угрозу он понял, но оговаривать никого не стал, второе вероятнее. А раз на оговор не пошел, защищая даже не своих, а чужих, то ты нам подходишь, мастер-зеркальщик. Возможно.
Еще одно имя ложится в "белый список".
Через день повторим беседу, Хейки Юран, правда уже в другой обстановке.
И, надеюсь, я в тебе не ошибся.
Тахко. Макс
Весенний день встретил ясным солнышком и легким ветерком. По небу бодро плыли легкие облачка, к небу не менее бодро тянулись первоцветы и снежники, а рута уже выпустила душистые сережки и осыпала всех желающих и нежелающих ароматной пыльцой.
— Поберегись! — тут же добавил мне бодрости старушечий голос, и мимо, оглашая воздух предупреждающими возгласами, пробежала бабуля типа "божий одуванчик" с бревном на плече. Бабуля. С бревном. Пробежала. Что ж я тогда натворил своей магией? До сих пор удивляюсь.
Кроме меня, правда, никто не удивился, видно забег этой громогласной бабуси с бревнышками — это такие мелочи, не стоящие внимания. Народ спокойно расступался и снова продолжал свои дискуссии.
— Куда? Я же просил эти стволы к шкатулочникам, а не к мебельщикам!
— Шкатулочники забраковали, говорят, на этой древесине все резцы поломаешь! Твердая очень!
— Зеленые намудрили, что ли? Ладно, оставь эти стволы пока, сомневаюсь, что за такую твердость нам мебельщики спасибо скажут. Потом придумаем, куда их...
— Семена! Куда полетела, девчонка?! — кричит вслед девушке дед в распахнутой куртке. — Семена забыла! Что сажать будете, торопыги?
— Мы сегодня саженцы сажаем, семена завтра!
— Матушка, да что ж вы такое принесли?
— Дак краску! Вы ж сами хотели, чтоб новенькие были одетые все в одинакую одежу, чтоб стало быть, кажный видел: эти, значит, новенькие, помощь им оказывать, при случае.
— Но не в такой же жуткий цвет!
— И-эх! Взяли раз... взяли два...
— Поберегись!
— Вы уверены, что хотите взять на поруки пленного? Вы же знаете, сколько там сложностей!
— Так у нас семья большая, пригляд будет, да и парень неплохой...
— А третье опытное поле — сразу за Белым ручьем.
Не город, а муравейник. А ведь какой был сонный и тихий городок. Плохо ты, Макс, на народ влияешь. Вон как все разворошили. Столица и то поспокойней будет. Девять утра, а все при деле. Посмотреть приятно.
А красивый все-таки город. Из настенных ящичков, из желобов под крышами уже спешит-торопится навстречу солнцу зеленая поросль будущих цветов, на подоконниках все так же разливают аромат спокойствия снежники. Рутовые деревца, что растут, кажется, прямо из мостовой, уже дают первую тень. Почти отстроен разрушенный особняк у центральной площади, бывшая казарма для вельхо. Там решено сделать дом для гостей-драконов. Правда, одномоментно в центральном зале могут поместиться не больше двух Крылатых, но это если в натуральном виде. А в человечьем — милости просим, домик, кажется, распланирован на сто мест. Сегодня, кстати, Ритха хотела залететь. В смысле, прилететь в гости. Проведать братцев.
— Макс, Макс, погоди!
Меня догоняла девчонка из экспериментальной группы, Мирен.
— Макс, привет, все правильно? — и не ожидая ответа, затараторила, — Макс, ты говорил, что после налета на Подвалы зайдешь к нам, что обсудим расширение линейки товаров! Макс, а та девушка, лекарь, Катя, она рассказывала про "бюстики", это правда? Такое правда есть?
— Ну... э...
— А нарисуешь? Она обещала, а потом застряла на работе, и никак! Даже спит там. А у нас ведь швеи! Им же интересно!
— Э...
— А, ты спешишь! — спохватилась Мирен. — Иди-иди, мы тебя вечером ждем!
— Но...
— Ой, поняла! Некогда! Тогда мы сами забежим, у нас подарок для вас!
И умчалась, прежде чем я успел что-то сказать. Это как я буду рисовать "бюстики"? И кто это "мы", которые забегут к нам вечером?
Ладно. Разберемся.
— Макс! Мааааксик!
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
