Слива в цвету и дорожная пыль

Часть I. Красно-золотой змей

Милый мой друг!Обстоятельства складываются такимобразом, что я вновьбуду вынужден задержаться,даже зная, как этоопечалит твое сердце.Великодушно прошу проститьменя...<...>

Всегда твой, Ал. Май 1920 г.

* * *

Июль 1921 г.

С запада Шэнъян начинался почти незаметно. Еще за несколько дней путивдоль центрального тракта чаще появлялисьдеревни и даже маленькие городки; людей становилось все больше,ярмарки делались все ярче и пестрее. Наконец рисовые поля совсемпрекращали мелькать в просветах между домами; дорога покрываласьщебнем, а затем и булыжником, на ней возникали редкие автомобили, онараздавалась вширь, превращаясь в Западный Проспект Спокойствия; нагоризонте вырастали холмы, увенчанные стенами Старого города. Надними почти парил в выгоревшем от июльской жары небе Очарованныйдворец.Троица иностранцев изрядно выделялась из толпы пеших и тележныхпутников на подходе к блистательной столице. В отдалении от городовна них не то что показывали пальцем — целые селения сбегалисьпосмотреть на такое диво. Начать с того, что все они были высокого роста, а двое из трех к томуже отличались таким массивным сложением, что впору ставить на охрануворот вместо каменным демонов. Третий, стройнее и моложе, походил наученого. Жителям Сина в диковинку было видеть темную кожу одного изгромил, да и светлые волосы двух его спутников удивляли многих. Но в Шэнъяне привыкли уже и к торговцам, и к туристам, и к ученым изсопредельных государств, поэтому когда троица зашла на постоялый двори спросила две комнаты на ночь, хозяин и глазом не моргнул. Тольконазначил цену в три раза выше, чем для обычных гостей, и предложилодну комнату вместо двух.Путешественник покачал головой и произнес с тем самым акцентом, какимторгуются на Старом рынке:— Сдается мне, что справедливая цена будет десять женей.— Ээ, любезнейший, — хозяин постоялого двора отнюдь неутратил своей флегмы. — Так вы не знаете, что наш солнцеликийхозяин неба изволит жениться. Цены по всему городу или уже взлетели,или скоро взлетят. Потому и свободных комнат нет, как бы мне нихотелось вам угодить.Светловолосый иностранец покачал головой, поправил темные очки исказал:— Ладно, так и быть. Но завтрак за ваш счет.— Само собой, — кивнул хозяин гостиницы, — нагостеприимство Ми еще никто не жаловался, — и забыл опостояльцах или притворился, что забыл. В его случае это былопримерно одно и то же.Тем временем его постояльцы разделились: один (темнокожий верзила)отправился наверх, обустраиваться в выделенном номере, а другие двое— к ближайшему перекрестку, искать чудо, которым неимовернохвастались синцы даже в далеких от столицы уголках — телефоннуюбудку. Ни в одном из сопредельных государств, кроме отделеннойпустыней Аместрис, телефоны не устанавливались на улице.Приезжие слышали, что когда их только установили, к будкам собиралисьочереди из желающих позвонить хоть куда-нибудь. Сейчас уже ничегоподобного не было: будки стояли почти год, а телефонов в личномвладении по-прежнему было немного, и большинство шенъянцевпредпочитали решать свои дела по старинке, визитами.Светловолосый молодой человек, однако, зашел в будку уверенно,выдавая свое знакомство с современными технологиями. Плечистыйгромила остановился снаружи и изо всех сил делал вид, что он простообыкновенный путник или торговец.Его обходили по широкой дуге.Молодой человек достал из кармана длинного пальто сложенную внесколько раз бумагу — прекрасно выделанный чуть розоватыйлисток с водяными знаками, уже пообтрепавшийся по краям и на сгибах.Расправив его, он собирался, видимо, набрать указанный номер, но взамешательстве уставился на совершенно гладкий черный аппарат сединственной кнопкой.Сообразив что-то, он снял трубку, нажал кнопку и попросил:— Соедините меня с номером двадцать два сорок, пожалуйста.Через несколько секунд молодой человек проговорил в трубку, слегкасмущаясь:— Ланьфан? Это Альфонс Элрик. Я в Шэнъяне. Вернулся. Хотел быувидеться с Лином и с Мэй, если это возмо... Нет, мы остановились вгостинице "Тридцать три красных льва", на улицеСонная.... Да, все те же. Все целы, живы и здоровы... Не нужна, разветолько доступ в дворцовую библиотеку. Как всегда. Наоборот, я хотелспросить, со всей этой свадьбой... Отлично! Тогда жду тебя. Только,пожалуйста, не выбивай в этот раз окна и не похищай нас, ладно?Он повесил трубку.— Все прекрасно, — сказал он, выходя. — Всевеликолепно. Ланьфан встретится с нами в "Львах".— Ланьфан — это та маленькая железная леди? -уточнил громила, поправив очки в тонкой оправе.— Да, личный телохранитель и правая рука Императора, она.Говорит, у них тоже все замечательно. Так что можно не беспокоиться.Альфонс Элрик широко и лучезарно улыбнулся.— Лично я бы побеспокоился, — буркнул Зампано, а именнотак звали спутника молодого человека. — Свадьба и все такое.Альфонс вздохнул.— Даже не притворяюсь, что я понимаю это. Но такие уж у нихобычаи. Она ему служит. И она всегда знала, что он женится на ком-тодругом.— Я вообще-то о тебе говорю.— А я что? Я отлично.На обратном пути они прошли мимо магазина, в витрине которогокрасовались куклы в свадебных нарядах: молодой император Ли и егоневесты — Та-Инь из клана Бо и Мэй из клана Чань.

Дорогая Мэй!

Хотел бы я, чтобыты увидела разноцветныеберега Веселой гавани! Ихпрозвали так не потому,что на поверхность тутвыходят руды гранита икварца, и скалыразноцветные и блестят насолнце, а потому чтожители этих маленькихрыбацких деревенек, разбросанныхна расстоянии несколькихчасов пути друг отдруга, все время поют.У каждой деревни естьпесня, а когда онидва раза в годсобираются на условленномместе чуть повыше вскалах и заводят каждыйсвой тон, то кажется,будто раскроются небеса ина землю спустится одноиз ваших божеств. Вовсяком случае, так мнерассказывали, потому чтонам не удастсяпоприсутствовать на этом,без всякого сомнения,выдающемся представлении.Обстоятельства нашего путешествияскладываются благоприятно: ввидубогатырского сложения моихспутников нам придетсянанять не одну, ацелых две лодки, чтобыплыть на остров Сонро,а оттуда к льяса,но нам удалось отыскатьподходящих капитанов. Они,правда, сомневаются, стоитли брать предложеннуюплату: близится осень, инавигация в этих местахпод вопросом из-засезона бурь. Нодостопочтенный Анкаран (такзовут местного старейшину)уверен, что нам удастсяобвести фортуну вокругпальца. Очень надеюсь, чтоон прав: погибнуть, недобравшись до цели, былобы обидно.Как поживают наши общиедрузья? Как драгоценнаяСяомэй? У меня всееще при себе стихи,которые ты подарила мнев дорогу.

С уважением, Альфонс Элрик.Сентябрь 1917 г.

Уважаемый Альфонс!

Нельзя выразить словами, какваше письмо греет сердце.Получила его вчера ине могла заснуть, вседумала над ответом. Внаших тихих чертогах всепо-прежнему. Молюсь предкамо вашем благополучномплавании: вы в нихне верите, но этоне помешает им помочь.Знаю, что вам будетспособствовать здоровье иудача — невозможно представитьиначе! Мне доводилось читать очудесных берегах, которыевы описываете. Кимператорскому столу оттудапоставляют множество видоврыб, правда, в основномв соленом виде. Раньшевозили в бочках обычнымидорогами, потому чтоскоростные экипажи расплескиваютводу. Теперь Хозяин Небавсе больше говорит отом, что надо быстроить железные дороги. Нетолько из-за рыбы,конечно. Раньше ОрденЦилиня был против этого,потому что быстрых лошадейдля императорских дорогделали именно они. Теперькак повернется, не знаю.Вы были у нассовсем недолго, но безвас во дворце всеиначе. Сяомэй скучает ипередает привет! У нашихдрузей все благополучно.

Зашифрованный текст: я помнюпро стихи. Сообщать поканечего.

Ваш друг Мэй,Октябрь 1918.

* * *

Не прошло и часа, как Ланьфан появилась у них. Для разнообразия онане залезла в окно, а вошла, как и полагается, через дверь. В еенеожиданно женственном наряде причудливо смешались аместрийская исинская мода: широкие шаровары и ципао, но жакет на плечах икокетливая шляпка поверх зачесанных на прямой пробор коротких кос.Она была без маски, разумеется. Зато в черных перчатках, чтобы скрытьавтопротез вместо одной руки.Альфонс и Зампано с Джерсо как раз сидели на полу и играли в карты.Последовала та неловкая пауза, когда не знаешь, куда девать руки ичто говорить. Если бы Ланьфан была аместрийской девушкой, то,учитывая их степень знакомства и количество пережитых вместеприключений, Альфонс бы попросту ее обнял — по-мужски, однойрукой, — и это ничего бы не значило. Но она была синкой, да ктому же на императорской службе. Технически Альфонс тоже на нейсостоял, потому что он считался главой созданного Лином алхимическогоордена Золотого Света. Что им, кланяться друг другу или, может быть,честь отдавать?Ланьфан решила эту проблему сама: подошла к Альфонсу, положила рукиему на плечи и, встав на цыпочки, поцеловала в обе щеки. Улыбнуласьтак мимолетно, что он едва своим глазам поверил.— Так во внутреннем клане Яо здороваются со своими. Послевсего, что ты для нас сделал, ты можешь считаться членом нашегоклана.— Спасибо, — Альфонс решительно приказал себе некраснеть.С Зампано и Джерсо Ланьфан коротко поклонились друг другу, а потомпожали руки. На этом формальности были исчерпаны.— Лин шлет свои приветствия и извиняется, что не смог приехатьсам, — быстро проговорила Ланьфан. — Но эта свадьба -сущий кошмар. — Так серьезно? Я думал, у вас уже это отработанная схема.— Если бы... Традиционно император брал в жены, вернее, вналожницы, женщин из всех двенадцати кланов, а потом их дети росли всвоих кланах и соревновались за титул нового Императора... ГосподинЛин считает, что это немудро: при каждой смене трона образуетсявакуум власти. Ни одна смена императора не обходилась без жертв, итолько за последние сто лет массовая резня повторялась четырежды.— Ха, — пробормотал Зампано. — А я думал, уАместрис самая кровавая история. Ну знаете. Сумасшедшиеманьяки-нелюди у власти с момента основания страны...— Люди, нелюди, — Джерсо философски пожал плечами. -Люди бывают хуже.— К сожалению, вы правы, — кивнула Ланьфан.— Мы все это знаем, — заметил Ал. — Но у меня быловпечатление, что никак иначе единство страны не удержать? Откажисьимператор взять двенадцать жен, другие кланы почувствуют, что ихобходят на гонке за престолонаследие, и Лин не усидит на троне ичаса. Клан Яо не настолько силен, чтобы выдержать борьбу со всемиостальными кланами. Один философский камень долго эту толпу несдержит.— Ты очень верно все понимаешь, — ответила Ланьфан. -Поэтому господин Лин объявил, что теперь соревнования между кланамибудут происходить еще до рождения наследника. Что он, император,возьмет в жены только двух представительниц ото всех кланов. А всеостальные кланы тогда должны будут отправить емузаложников-подростков, молодых мужчин или женщин, которым он раздастпридворные должности в соответствии с их статусами и навыками.— А, хитро! — воскликнул Зампано. — То есть он какбы дал этой вашей грызне возможность разразиться заранее и под егоприсмотром?— Да, и еще до того, как они снова набрались сил после недавнейгрызни за императорский престол... Хотя, конечно, турнир невестпрошел не так гладко, как господину хотелось бы.— Турнир невест?— Так его прозвали в народе. Соревновались на нем, в основном,кланы, только последние несколько состязаний были для самих невест...Но вы же знаете слухи!— И что же, нынешние невесты победили в турнире?— Победила одна из них, госпожа Мэй, — в лице Ланьфанчто-то промелькнуло, когда она произнесла это имя. — ГоспожаТа-Инь заняла пятое место, но Император сказал, что вторую жену онвыберет сам, не отдаваясь на волю случая. И выбрал ее.— Такая красотка? — хмыкнул Джерсо.— Красота будущей императрицы несомненна, — сдержанноответила Ланьфан. — Но она едва ли повлияла на выборгосподина... Дело в том, что клан Бо недоволен императорскойполитикой. Это один из самых серьезных противников клана Яо. Мойгосподин одновременно сделал попытку примириться с ними, приблизилих, чтобы держать под надзором... и избавился от необходимости даватьпридворную должность сыну нынешнего главы клана, которого он бы,несомненно, послал ко двору, если бы господин не закрыл для него этувозможность... Ибо родственники императриц не получат должности приИмператоре, он постановил это твердо.— Ну у вас тут и черт ногу сломит, — после паузы выразилЗампано общие мысли. — Я в прошлый раз-то запутался, а вэтот...— Постой, а разве Императрица — не влиятельная должностьсама по себе? — уточнил Альфонс. — О нет. Императрица не оказывает на политику вовсе никакоговлияния. Она — пленница дворца.— И Мэй на это согласилась?!— Она за это дралась. Иных подробностей я не знаю.— Да, прости, — Альфонс потер лоб и напряженно,ненатурально улыбнулся. — Честно, эти ваши обычаи... Но еслиМэй считает, что так лучше...— Ты можешь спросить ее сам. Когда окажешься во дворце.— И когда это будет?— Завтра, — пообещала Ланьфан. — Но... у моегогосподина есть к тебе одна просьба. Ты ведь глава Ордена ЗолотогоСвета — личных императорских алхимиков. По крайней мере,номинальный.— Да, вот именно, номинальный! Я на это согласился, толькочтобы Лин перетянул на свою сторону кое-кого из Союза Цилиня,прежнего алхимического союза. Хочешь сказать, мне придется выполнятьсвои обязанности?У Альфонса закралось нехорошее подозрение: Ланьфан как-топодозрительно отводила глаза.— Просто после того, как ты исчез с такой помпой, ты долженпоявиться как-то... соответственно. Это нужно, чтобы укрепить твоевлияние. И влияние Ордена.— Я не буду создавать еще одну огненную бомбу!Прошлый раз Альфонсу удалось продемонстрировать весьма впечатляющуюалхимическую реакцию, создав огненный шар у себя на ладони. Ксожалению, в ту пору он еще не слишком хорошо умел контролироватьэнергию жизни — то, чему впоследствии учили его льяса — ивсе это кончилось созданием кое-каких ландшафтных объектов вимператорском парке. И пожаром. И они с Мэй чуть не погибли. Как-тотам Мэй?— Господин от тебя этого и не просит. Он просто хочет, чтобы тыкое-кого встретил.— Кого?Тут Ланьфан улыбнулась совсем по-настоящему, сразу став той, кем насамом деле и была: молодой хорошенькой девушкой, доброй и немногопечальной.— Ты будешь очень рад.