Я грохнулся на колени так, что пол дрогнул. Попытался прощупать пульс. Мешок мешал, я его отшвырнул и замер, не зная, за что хвататься — за руку? За шею? Где там бывает этот чертов пульс?!

Она была такая маленькая на полу. Я привык, мы все привыкли, что она сильная, я всегда воспринимал ее как высокую худощавую женщину. А она ведь ниже меня. Кровь на щеке, кровь на виске, лицо даже не бледное, а серое, заострившееся...

Бабушка Ира...

Я все-таки взял ее за руку — теплая. И пульс сразу толкнулся мне в пальцы — маленькой упругой капелькой.

— Бабушка Ира? Бабушка?

— М-м... — пальцы в моей ладони дрогнули и сжались. Дрогнули и раскрылись ресницы. Закрылись.

— Бабушка!

— Ти... ше...

Серые глаза посмотрели на меня как будто издалека. Странно посмотрели.

— Макс... ты... Не переживай. Все хорошо... будет...

Хорошо?!

Я заорал так, что за дверью что-то упало и раскатилось. Орал одновременно и в нагрудную шкатулку, и просто в пространство, звал на помощь, не выбирая выражений и адресатов, и подействовало быстро. Шкатулка дернулась на груди и попыталась узнать, что творится, а дверь уже ласточкой порхнула в сторону, и в комнату ворвались двое. Дежурный от входа и маг из Руки, Гэрвин.

— Что?

— Ерина Архиповна!

— Покушение?

— Жива!

— Не двигайтесь! Я сейчас...

Гэрвин упал рядом, на лету вздергивая рукава, парень-дежурный метнулся за помощью. Но та уже и сама спешила на место происшествия, блистая золотом Знаков.

Полетели первые приложения, мягко убирая кровь, высвечивая запрокинутое лицо, шею. Зазвучала специфическая врачебная скороговорочка:

— Травм нет...

— Внешне лишь незначительные ушибы.

— Падение?

— Скорее всего.

— Внутренние повреждения?

— Скопление крови в теменной части. Не здесь смотри, левее.

— Кровоизлияние, почему?

— Перенапряжение?

— Возможно. Но отчего, в чем причина?

— Посмотрите на искры!

— Действительно... явный отток маги. Но ведь Ерина почти не использует магию, она даже Знаки не наносила пока.

— А впечатление такое, что она пруд кипятила, не иначе.

Меня быстро оттеснили в сторону, а потом и из комнаты. Я сидел под дверью и тупо пялился на выложенный камнем узор на стене. В руках — непонятно когда подобранный мешок с семенами. И было мне муторно, как давно не было.

Наверное случайно... да конечно, случайно! Но бабушка Ира повторила последние слова моей мамы.

Предгорья. Взгляд со стороны

Обычно Ловчие предпочитали селиться в столице и других более-менее крупных городах. Во-первых, ближе к рынкам сбыта, во-вторых, по укоренившейся традиции. После Дней Безумия, когда профессия Ловчих наряду с вельхо была овеяна славой спасителей мира от "кровавых тварей", каждый город считал за радость, если оные спасители поселятся в его стенах.

Даже когда память о жутком времени стала уходить в легенды, Ловчие еще были весьма и весьма уважаемыми гражданами — за счет того, что именно у них можно было разжиться драконьей чешуей для светильников, лекарственными снадобьями на драконьей крови и прочими полезностями, за которые вельхо драли в три шкуры. И, разумеется, столь уважаемым гражданам частенько прощались некоторые недоразумения вроде приставания к чужой жене или дочери, драку со смертельным исходом и присвоение понравившихся товаров. Это же драконоловы! Геррои! Таким — да не простить! Именно на них взирали с восхищением беспокойные юнцы, мечтавшие, как, наверное, юнцы всех миров, о славе и приключениях на все известные места. Именно на них посматривали хорошенькие девушки, приглядывавшие себе мужа.

Но постепенно драконов становилось все меньше, цены на их товар — все выше, а Ловчие в своих притязаниях и амбициях — все наглее. И романтика, овеявшая профессию Ловчих, потихоньку растворялась и таяла, показывая смелых, но наглых, амбициозных и склочных живодеров...

Так что потихоньку-полегоньку, но в городах (особенно там, где драконоверы ушли в подполье, но все еще "трепыхались") Ловчим стали намекать, что герои — это хорошо и замечательно! Но несомненно, таким прид... м-м-м... прекрасным и достойным людям не пристало тесниться в узких городских улочках, им нужен простор! Ведь среди городской суеты не сможешь достойно возвыситься духом для очередного потроше... м-м... подвига во имя спасения людей! Ведь верно? Не понимавшим величия и свободолюбия своих натур (а соответственно необходимости жить подальше от презренных городов) намекали более прямо — порой у особо непонятливых горели дома и пропадало имущество.

И вскоре у весьма приличной части Ловчих шикарные особняки в центре города или в богатых кварталах сменились на чуть менее шикарные, но вполне красивые дома в своих собственных, обособленных от людей поселках.

Многие даже нашли в этом преимущества. Все свои, никто не мешает разгуляться как следует, хоть ты упейся в драконье пузо! Никто завидущими глазами не смотрит. А покупатели, выпивка и уйма веселых девочек сами явятся, и ловить не надо!

Такие поселочки пользовались дурной славой — доставлять туда товар брались не все, и путники, бывало, рядом пропадали (особенно путницы). Всякое бывало. Надо же героям расслабиться после удачной (и тем более неудачной) охоты.

Но пока вельхо Ловчим покровительствовали, никто не мог добиться наказания или даже правильного расследования — все списывалось на "кровавых тварей" и их приспешников, полоумных сектантов-драконоверов, "жаждавших отомстить доблестным героям".

Пока вельхо нужны были драконьи потроха, на помощь вельхо можно было положиться!

Правда, недавно обнародовали запрет за убийство драконов, и это было странно. Но особо Ловчие не встревожились. Драконы и без того стали тварями очень и очень редкими, хорошо если раз в год попадались. Зато и цены на их кровь-чешуйки-когти подлетела так, что за одного дракона можно было лет пять всем поселком жить безбедно, и еще оставалось. Так что на дурацкий указ драконоловы пожали плечами и продолжили гулять — их это не обеспокоило. Не беда!

Не встревожились и в поселке Коготь, что обосновался, вопреки традициям, поближе к горам. Основатели поселка все-таки неплохо знали повадки своей "добычи" и давно просчитали, где "добыча" не летает. Драконоверы же, хоть и придурки, а все ж таки атаковать без магии хорошо укрепленный поселок на вершине крутого холма — это надо быть вовсе дурнем! Вот они и не лезли. А на клиентов доблесть когтевцев производила нужное впечатление. Ну, а на самый крайний случай (если какой-то полоумный дракон решится напасть) в поселке имелись и сетеметы, и прочие вещи, нужные для встречи дорогого гостя.

Все шло хорошо. До поры до времени.

Когда в поселке вышагнули из воздуха разом две пятерки вельхо, это тоже никого не встревожило. Мало ли чего чароплетам занадобилось!

А потом они вошли в дома...

Тахко. Макс

— ... могли? Без обучения, без подстраховки, даже без лекаря рисковать самостоятельным освоением такого дара? Как вы могли, Ерина?

— Глупость сделала, — негромко и очень устало ответила наша уже-не-бабушка. — Кажется, только теперь понимаю, насколько большую глупость.

— Вы не доверяете нам.

— А вот про это забудьте, — чуть оживился ее голос. — После всего-то? Нет, Гэрвин, нет. Кому еще доверять, как не друг другу.

— Тогда почему? Почему вы не рассказали?

— Сначала не поверила. Потом... потом сочла практически бесполезным. Низкий КПД.

— Что?

Бабушка помолчала.

— Малоуспешным, — после паузы проговорила она. — Толку мало, а больная потом целый день ходишь.

— Но ведь можно развить... обучить?

— Учителя где искать? В Нойта-вельхо?

Они о чем вообще?

— Да и не до учебы сейчас. Решила им пока просто не пользоваться.

— А сегодня что же?

— А сегодня я не пыталась, Гэрвин. Сегодня он сам. И мне... меня это напугало

Да что же это такое? Если оно пугает нашу бесстрашную не-бабушку, то я вообще в панике! Все, что я понял, что бабушку Иру едва не прикончила ее собственная магия? Неразвитая магия, которой она не занималась...

Гэрвин зашипел. Он вообще легко вспыхивает, если все-таки решится доплавить остатки своих Зароков, точно Огненный дракон получится. Вот и сейчас полыхнул:

— Вы же видели, что такое драконий Дар! Вельхо про это почти забыли, одаренных драконами давно не было. Но у нас в городе их уже больше двух пятерок. Лекарь, который теперь видит любую хворь даже без Знаков и в перспективе сможет исцелять одним касанием! Садовница Митана, которую теперь Зеленые принимают за свою! Пекарша, которая может в мешке муки узреть увидеть несколько крошечных пылинок примеси ядовитого сорняка или грибковой плесени? И убрать их тоже может! Хотите вы этого или нет, признаете или нет, будете развивать или постараетесь задавить — неважно! Это дар, он все равно пробьется!

— У всех?

— Что?

— У всех... пробьется? У Яночки тоже?

— Рано или поздно — у всех.

Пауза. Я тоже призадумался, что мы скажем Янкиным родителям, если (чисто гипотетически!) когда-нибудь с ними встретимся. Мол, сорри, уважаемые, так уж вышло, что у вашей дочки дар магический и — вы только не нервничайте! — она драконом стать может. Так что вы уж поаккуратнее.

Бедные родители!

— Понятно. Вы уж простите меня, Гэрвин. Доставила вам хлопот...

— Все правильно. Как вы сказали, мы все в одной лодке. Интересное выражение...

— Встать-то можно? У меня работы много...

— Шшто?!

Гэрвин точно будет Огненным. Сейчас, к примеру, он точно мог вулкан зажечь — когда, полыхая негодованием, разъяснял нашей непоседливой не-бабушке, что ей можно только лежать, причем только под надзором, и только тем, который он обеспечит лично! И что он не ожидал такого легкомыслия от такой ранее здравомыслящей и рассудительной женщины! Это неправильно! Может быть, он ошибается, и кровоизлияние что-то изменило в ее голове? Сейчас он вызовет лекарей уже из лечебницы, и тогда они посмотрят...

С этой угрозой он нас и покинул, на прощание таки обеспечив нашей боевой бабушке присмотр — в моем лице.

Когда разозленный будущий Огненный растаял в Шаге (видимо, отправившись в больничку за обещанным обследованием и присмотром), я обернулся.

...За эти полчаса тут все изменилось. Небольшая бабушкина комната, обычно и так чистая, сейчас обрела прямо-таки стерильность. Занавеска на окне отодвинулась, а табурет, наоборот, придвинулся, накрылся белоснежным полотенчиком и уставился высокой чашкой, темным пузырьком с какой-то настойкой и коробочкой-таблетницей. На узкой хозяйской постели откуда-то взялось еще две подушки, зато пропала полочка рядом с ночником, на которой всегда лежало несколько свитков, папок или книг — наша дотошная не-бабушка вечно читала перед сном какие-то документы. Видимо, не рассчитывая на совесть пациентки, маги убрали от нее все, что связано с работой.

Один шкаф, который мы со Славкой сконструировали вместо местных сундуков, стоял невозмутимо и недвижимо, как саркофаг.

— Макс, послушай... Прости, что напугала.

Только теперь я посмотрел на бабушку Иру. Она лежала на этих своих подушках даже удобно. Лицо уже налилось живым цветом, и крови больше не было, только... как она сказала? Напугала? Ага.

Я ведь реально запаниковал. Я... черт, да я одурел от страха! Сидел там, в коридоре, у нее под дверью, и психовал так, будто у меня рушится мир! Опять. Я так в столице не боялся, когда думал, что сейчас до меня таки дотянется очередная хватуха! Тогда мне помогала злость и желание побороться с этими вельхо сволочными, напихавшими ловушек прямо в городских кварталах, с их придурочными эксплози и сетеметами. А здесь бороться было не с чем, и я опять стою беспомощный и ни хрена не способный сделать, как... как тогда.

Когда врач вышел из маминой палаты и я по лицу понял, что он собирается сказать.

Когда "скорая" увезла деда.

Когда не война и не нападение вельхо, все спокойно и тихо, а твоего самого-самого человека больше нет, и мир опять рушится. Болезнь — подлая штука.

Больше всего мне хотелось сейчас сцапать бабушку с Иррей, Славку и Янку и запереть их нафиг где-нибудь под замком, под тем самым надзором. Чтобы не смели меня так пугать. Чтобы были живы. Но не запру же я туда всех, к кому я посмел привязаться? Мне ведь и Гнездо туда прятать придется, и почти полгорода...

Придурок. Пацан сопливый. Какой из тебя дракон, щенок ты домашний!

Самооскорбления не помогали.

Мне хотелось наорать. Хотелось куда-то бежать и что-то делать, хотелось — вот же придурок! — обнять нашу, как оказалось, вовсе не железную не-бабушку и заставить пообещать, что она останется жива и будет хоть немного думать о своем здоровье! Но я только подтащил к себе вторую табуретку и сел.

— Да уж. Я реально чуть не рухнул рядышком. Что ты так себя не бережешь?

— Не вовремя это все, Максимушка, — невпопад проговорила она, что-то рассматривая на моем лице. — Работы столько...

Смотреть на нее оказалось неожиданно тяжело. То ли потому, что желание утащить и спрятать никуда не ушло, то ли потому, что сама она глядела будто из-за стекла. Не понимаю, как по-другому сказать. Она была рада меня видеть, это точно, но что-то не давало ей радоваться, словно какие-то мысли не давали покоя, и она их думала-думала-думала, и никак не находила выхода — постоянно, мучительно.

— Работа не дракон, не улетит.

— Не улетит, — невесело согласилась моя названая родственница. И снова что-то мелькнуло такое в глазах, тень какая-то, будто какое-то сомнение... или мрачное воспоминание. — Но делать ее надо. Это что у тебя? Апельсины в сеточке?

— Какие ап... — иногда ее совершенно нельзя понять! Вот при чем тут... Я посмотрел на "апельсины" — нет, этот мешок меня что, преследует? От когда я его прихватить успел? в упор не помню. А хотя кстати. Отвлечется от своей работы. — Не, сегодня в роли апельсинов выступает картошка!

И я жестом фокусника показал один из клубней — уже чуть подвядший и торчащими кое-где фиолетовыми ростками. Не самая красивая, но и не местная. Тут картофель был, но реально странный — мелкий, размером с фасоль, он варился прямо так, в кожуре, а потом уже зажаривался или заливался маслом с чесноком. Я даже не сразу просек, что это за странная крупа такая. Когда мы его чистить пытались, на нас так смотрели...

— Видела? Это не местный горох!

— Макс... Где взял?

— Подарили. И еще вот, вот, вот и вот.

Одна за другой стопки пакетиков с семенами ложились на одеяло. Огурцы. Кабачки. Мешочек с кукурузой. Какой-то кудрявый салат. Петрушка. Помидоры. Редиска... Зачем же все-таки любительнице кавказцев нужны были какао-бобы? Оранжерея у нее, что ли, была? Потом спрошу.

Ирина Архиповна поднесла к лицу пакетик с петрушкой и мечтательно вдохнула запах.

— Как давно я ничего не сажала...

— Вот выздоравливай — и посадишь.

Но моя названая бабушка только невесело улыбнулась.

— Постараюсь. Славушка там как?

↓ Содержание ↓