|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Тахко. Макс
Бабушка Ира!
Я грохнулся на колени так, что пол дрогнул. Попытался прощупать пульс. Мешок мешал, я его отшвырнул и замер, не зная, за что хвататься — за руку? За шею? Где там бывает этот чертов пульс?!
Она была такая маленькая на полу. Я привык, мы все привыкли, что она сильная, я всегда воспринимал ее как высокую худощавую женщину. А она ведь ниже меня. Кровь на щеке, кровь на виске, лицо даже не бледное, а серое, заострившееся...
Бабушка Ира...
Я все-таки взял ее за руку — теплая. И пульс сразу толкнулся мне в пальцы — маленькой упругой капелькой.
— Бабушка Ира? Бабушка?
— М-м... — пальцы в моей ладони дрогнули и сжались. Дрогнули и раскрылись ресницы. Закрылись.
— Бабушка!
— Ти... ше...
Серые глаза посмотрели на меня как будто издалека. Странно посмотрели.
— Макс... ты... Не переживай. Все хорошо... будет...
Хорошо?!
Я заорал так, что за дверью что-то упало и раскатилось. Орал одновременно и в нагрудную шкатулку, и просто в пространство, звал на помощь, не выбирая выражений и адресатов, и подействовало быстро. Шкатулка дернулась на груди и попыталась узнать, что творится, а дверь уже ласточкой порхнула в сторону, и в комнату ворвались двое. Дежурный от входа и маг из Руки, Гэрвин.
— Что?
— Ерина Архиповна!
— Покушение?
— Жива!
— Не двигайтесь! Я сейчас...
Гэрвин упал рядом, на лету вздергивая рукава, парень-дежурный метнулся за помощью. Но та уже и сама спешила на место происшествия, блистая золотом Знаков.
Полетели первые приложения, мягко убирая кровь, высвечивая запрокинутое лицо, шею. Зазвучала специфическая врачебная скороговорочка:
— Травм нет...
— Внешне лишь незначительные ушибы.
— Падение?
— Скорее всего.
— Внутренние повреждения?
— Скопление крови в теменной части. Не здесь смотри, левее.
— Кровоизлияние, почему?
— Перенапряжение?
— Возможно. Но отчего, в чем причина?
— Посмотрите на искры!
— Действительно... явный отток маги. Но ведь Ерина почти не использует магию, она даже Знаки не наносила пока.
— А впечатление такое, что она пруд кипятила, не иначе.
Меня быстро оттеснили в сторону, а потом и из комнаты. Я сидел под дверью и тупо пялился на выложенный камнем узор на стене. В руках — непонятно когда подобранный мешок с семенами. И было мне муторно, как давно не было.
Наверное случайно... да конечно, случайно! Но бабушка Ира повторила последние слова моей мамы.
Предгорья. Взгляд со стороны
Обычно Ловчие предпочитали селиться в столице и других более-менее крупных городах. Во-первых, ближе к рынкам сбыта, во-вторых, по укоренившейся традиции. После Дней Безумия, когда профессия Ловчих наряду с вельхо была овеяна славой спасителей мира от "кровавых тварей", каждый город считал за радость, если оные спасители поселятся в его стенах.
Даже когда память о жутком времени стала уходить в легенды, Ловчие еще были весьма и весьма уважаемыми гражданами — за счет того, что именно у них можно было разжиться драконьей чешуей для светильников, лекарственными снадобьями на драконьей крови и прочими полезностями, за которые вельхо драли в три шкуры. И, разумеется, столь уважаемым гражданам частенько прощались некоторые недоразумения вроде приставания к чужой жене или дочери, драку со смертельным исходом и присвоение понравившихся товаров. Это же драконоловы! Геррои! Таким — да не простить! Именно на них взирали с восхищением беспокойные юнцы, мечтавшие, как, наверное, юнцы всех миров, о славе и приключениях на все известные места. Именно на них посматривали хорошенькие девушки, приглядывавшие себе мужа.
Но постепенно драконов становилось все меньше, цены на их товар — все выше, а Ловчие в своих притязаниях и амбициях — все наглее. И романтика, овеявшая профессию Ловчих, потихоньку растворялась и таяла, показывая смелых, но наглых, амбициозных и склочных живодеров...
Так что потихоньку-полегоньку, но в городах (особенно там, где драконоверы ушли в подполье, но все еще "трепыхались") Ловчим стали намекать, что герои — это хорошо и замечательно! Но несомненно, таким прид... м-м-м... прекрасным и достойным людям не пристало тесниться в узких городских улочках, им нужен простор! Ведь среди городской суеты не сможешь достойно возвыситься духом для очередного потроше... м-м... подвига во имя спасения людей! Ведь верно? Не понимавшим величия и свободолюбия своих натур (а соответственно необходимости жить подальше от презренных городов) намекали более прямо — порой у особо непонятливых горели дома и пропадало имущество.
И вскоре у весьма приличной части Ловчих шикарные особняки в центре города или в богатых кварталах сменились на чуть менее шикарные, но вполне красивые дома в своих собственных, обособленных от людей поселках.
Многие даже нашли в этом преимущества. Все свои, никто не мешает разгуляться как следует, хоть ты упейся в драконье пузо! Никто завидущими глазами не смотрит. А покупатели, выпивка и уйма веселых девочек сами явятся, и ловить не надо!
Такие поселочки пользовались дурной славой — доставлять туда товар брались не все, и путники, бывало, рядом пропадали (особенно путницы). Всякое бывало. Надо же героям расслабиться после удачной (и тем более неудачной) охоты.
Но пока вельхо Ловчим покровительствовали, никто не мог добиться наказания или даже правильного расследования — все списывалось на "кровавых тварей" и их приспешников, полоумных сектантов-драконоверов, "жаждавших отомстить доблестным героям".
Пока вельхо нужны были драконьи потроха, на помощь вельхо можно было положиться!
Правда, недавно обнародовали запрет за убийство драконов, и это было странно. Но особо Ловчие не встревожились. Драконы и без того стали тварями очень и очень редкими, хорошо если раз в год попадались. Зато и цены на их кровь-чешуйки-когти подлетела так, что за одного дракона можно было лет пять всем поселком жить безбедно, и еще оставалось. Так что на дурацкий указ драконоловы пожали плечами и продолжили гулять — их это не обеспокоило. Не беда!
Не встревожились и в поселке Коготь, что обосновался, вопреки традициям, поближе к горам. Основатели поселка все-таки неплохо знали повадки своей "добычи" и давно просчитали, где "добыча" не летает. Драконоверы же, хоть и придурки, а все ж таки атаковать без магии хорошо укрепленный поселок на вершине крутого холма — это надо быть вовсе дурнем! Вот они и не лезли. А на клиентов доблесть когтевцев производила нужное впечатление. Ну, а на самый крайний случай (если какой-то полоумный дракон решится напасть) в поселке имелись и сетеметы, и прочие вещи, нужные для встречи дорогого гостя.
Все шло хорошо. До поры до времени.
Когда в поселке вышагнули из воздуха разом две пятерки вельхо, это тоже никого не встревожило. Мало ли чего чароплетам занадобилось!
А потом они вошли в дома...
Тахко. Макс
— ... могли? Без обучения, без подстраховки, даже без лекаря рисковать самостоятельным освоением такого дара? Как вы могли, Ерина?
— Глупость сделала, — негромко и очень устало ответила наша уже-не-бабушка. — Кажется, только теперь понимаю, насколько большую глупость.
— Вы не доверяете нам.
— А вот про это забудьте, — чуть оживился ее голос. — После всего-то? Нет, Гэрвин, нет. Кому еще доверять, как не друг другу.
— Тогда почему? Почему вы не рассказали?
— Сначала не поверила. Потом... потом сочла практически бесполезным. Низкий КПД.
— Что?
Бабушка помолчала.
— Малоуспешным, — после паузы проговорила она. — Толку мало, а больная потом целый день ходишь.
— Но ведь можно развить... обучить?
— Учителя где искать? В Нойта-вельхо?
Они о чем вообще?
— Да и не до учебы сейчас. Решила им пока просто не пользоваться.
— А сегодня что же?
— А сегодня я не пыталась, Гэрвин. Сегодня он сам. И мне... меня это напугало
Да что же это такое? Если оно пугает нашу бесстрашную не-бабушку, то я вообще в панике! Все, что я понял, что бабушку Иру едва не прикончила ее собственная магия? Неразвитая магия, которой она не занималась...
Гэрвин зашипел. Он вообще легко вспыхивает, если все-таки решится доплавить остатки своих Зароков, точно Огненный дракон получится. Вот и сейчас полыхнул:
— Вы же видели, что такое драконий Дар! Вельхо про это почти забыли, одаренных драконами давно не было. Но у нас в городе их уже больше двух пятерок. Лекарь, который теперь видит любую хворь даже без Знаков и в перспективе сможет исцелять одним касанием! Садовница Митана, которую теперь Зеленые принимают за свою! Пекарша, которая может в мешке муки узреть увидеть несколько крошечных пылинок примеси ядовитого сорняка или грибковой плесени? И убрать их тоже может! Хотите вы этого или нет, признаете или нет, будете развивать или постараетесь задавить — неважно! Это дар, он все равно пробьется!
— У всех?
— Что?
— У всех... пробьется? У Яночки тоже?
— Рано или поздно — у всех.
Пауза. Я тоже призадумался, что мы скажем Янкиным родителям, если (чисто гипотетически!) когда-нибудь с ними встретимся. Мол, сорри, уважаемые, так уж вышло, что у вашей дочки дар магический и — вы только не нервничайте! — она драконом стать может. Так что вы уж поаккуратнее.
Бедные родители!
— Понятно. Вы уж простите меня, Гэрвин. Доставила вам хлопот...
— Все правильно. Как вы сказали, мы все в одной лодке. Интересное выражение...
— Встать-то можно? У меня работы много...
— Шшто?!
Гэрвин точно будет Огненным. Сейчас, к примеру, он точно мог вулкан зажечь — когда, полыхая негодованием, разъяснял нашей непоседливой не-бабушке, что ей можно только лежать, причем только под надзором, и только тем, который он обеспечит лично! И что он не ожидал такого легкомыслия от такой ранее здравомыслящей и рассудительной женщины! Это неправильно! Может быть, он ошибается, и кровоизлияние что-то изменило в ее голове? Сейчас он вызовет лекарей уже из лечебницы, и тогда они посмотрят...
С этой угрозой он нас и покинул, на прощание таки обеспечив нашей боевой бабушке присмотр — в моем лице.
Когда разозленный будущий Огненный растаял в Шаге (видимо, отправившись в больничку за обещанным обследованием и присмотром), я обернулся.
...За эти полчаса тут все изменилось. Небольшая бабушкина комната, обычно и так чистая, сейчас обрела прямо-таки стерильность. Занавеска на окне отодвинулась, а табурет, наоборот, придвинулся, накрылся белоснежным полотенчиком и уставился высокой чашкой, темным пузырьком с какой-то настойкой и коробочкой-таблетницей. На узкой хозяйской постели откуда-то взялось еще две подушки, зато пропала полочка рядом с ночником, на которой всегда лежало несколько свитков, папок или книг — наша дотошная не-бабушка вечно читала перед сном какие-то документы. Видимо, не рассчитывая на совесть пациентки, маги убрали от нее все, что связано с работой.
Один шкаф, который мы со Славкой сконструировали вместо местных сундуков, стоял невозмутимо и недвижимо, как саркофаг.
— Макс, послушай... Прости, что напугала.
Только теперь я посмотрел на бабушку Иру. Она лежала на этих своих подушках даже удобно. Лицо уже налилось живым цветом, и крови больше не было, только... как она сказала? Напугала? Ага.
Я ведь реально запаниковал. Я... черт, да я одурел от страха! Сидел там, в коридоре, у нее под дверью, и психовал так, будто у меня рушится мир! Опять. Я так в столице не боялся, когда думал, что сейчас до меня таки дотянется очередная хватуха! Тогда мне помогала злость и желание побороться с этими вельхо сволочными, напихавшими ловушек прямо в городских кварталах, с их придурочными эксплози и сетеметами. А здесь бороться было не с чем, и я опять стою беспомощный и ни хрена не способный сделать, как... как тогда.
Когда врач вышел из маминой палаты и я по лицу понял, что он собирается сказать.
Когда "скорая" увезла деда.
Когда не война и не нападение вельхо, все спокойно и тихо, а твоего самого-самого человека больше нет, и мир опять рушится. Болезнь — подлая штука.
Больше всего мне хотелось сейчас сцапать бабушку с Иррей, Славку и Янку и запереть их нафиг где-нибудь под замком, под тем самым надзором. Чтобы не смели меня так пугать. Чтобы были живы. Но не запру же я туда всех, к кому я посмел привязаться? Мне ведь и Гнездо туда прятать придется, и почти полгорода...
Придурок. Пацан сопливый. Какой из тебя дракон, щенок ты домашний!
Самооскорбления не помогали.
Мне хотелось наорать. Хотелось куда-то бежать и что-то делать, хотелось — вот же придурок! — обнять нашу, как оказалось, вовсе не железную не-бабушку и заставить пообещать, что она останется жива и будет хоть немного думать о своем здоровье! Но я только подтащил к себе вторую табуретку и сел.
— Да уж. Я реально чуть не рухнул рядышком. Что ты так себя не бережешь?
— Не вовремя это все, Максимушка, — невпопад проговорила она, что-то рассматривая на моем лице. — Работы столько...
Смотреть на нее оказалось неожиданно тяжело. То ли потому, что желание утащить и спрятать никуда не ушло, то ли потому, что сама она глядела будто из-за стекла. Не понимаю, как по-другому сказать. Она была рада меня видеть, это точно, но что-то не давало ей радоваться, словно какие-то мысли не давали покоя, и она их думала-думала-думала, и никак не находила выхода — постоянно, мучительно.
— Работа не дракон, не улетит.
— Не улетит, — невесело согласилась моя названая родственница. И снова что-то мелькнуло такое в глазах, тень какая-то, будто какое-то сомнение... или мрачное воспоминание. — Но делать ее надо. Это что у тебя? Апельсины в сеточке?
— Какие ап... — иногда ее совершенно нельзя понять! Вот при чем тут... Я посмотрел на "апельсины" — нет, этот мешок меня что, преследует? От когда я его прихватить успел? в упор не помню. А хотя кстати. Отвлечется от своей работы. — Не, сегодня в роли апельсинов выступает картошка!
И я жестом фокусника показал один из клубней — уже чуть подвядший и торчащими кое-где фиолетовыми ростками. Не самая красивая, но и не местная. Тут картофель был, но реально странный — мелкий, размером с фасоль, он варился прямо так, в кожуре, а потом уже зажаривался или заливался маслом с чесноком. Я даже не сразу просек, что это за странная крупа такая. Когда мы его чистить пытались, на нас так смотрели...
— Видела? Это не местный горох!
— Макс... Где взял?
— Подарили. И еще вот, вот, вот и вот.
Одна за другой стопки пакетиков с семенами ложились на одеяло. Огурцы. Кабачки. Мешочек с кукурузой. Какой-то кудрявый салат. Петрушка. Помидоры. Редиска... Зачем же все-таки любительнице кавказцев нужны были какао-бобы? Оранжерея у нее, что ли, была? Потом спрошу.
Ирина Архиповна поднесла к лицу пакетик с петрушкой и мечтательно вдохнула запах.
— Как давно я ничего не сажала...
— Вот выздоравливай — и посадишь.
Но моя названая бабушка только невесело улыбнулась.
— Постараюсь. Славушка там как?
— Доберусь до больнички — узнаю. Что это вы оба затеяли болеть? Мне теперь хоть разорвись.
— Ты передай, чтобы выздоравливал. Максим, ты Риту своему шкатулку для связи оставлял?
— Нет, он не взял. Сказал, что скорей всего после ограбления Подвалов все "скромники" взбесятся и начнут подозревать всех и каждого. Могут и до обысков докатиться, и вообще. Решили пока переждать. А что?
— Мне нужен король.
Я чуть картошку не выронил.
— Зачем?
— Встретиться.
— Ну... ну ладно... Только помощи от него особой не жди, власти у него тут мало.
— Неважно. Я хочу посмотреть... — Ирина Архиповна невидящим взглядом смотрела на петрушку.
Я поразмыслил. Темнит она что-то. Ой, темнит.
Нет, они со Славкой точно родственники. Оба скрытники и оба постоянно ставят меня в тупик. Одному нужно было, чтобы я организовал побег не только его, а всей тюрьмы в комплекте. Другой — встреча с королем. Супер.
— Король, значит? Я постараюсь устроить. Есть на него один выход, только этот выход сначала привести в порядок придется.
— Только, пожалуйста...
-..осторожней. Я знаю. Буду.
— Макс, пожалуйста! — она попыталась привстать, и я в панике схватил ее за руку. — Прошу.
— Буду-буду. Ну буду, честно. Полезу только если все три раза проверю. И перепроверю еще. Обещаю. Будет тебе встреча с королем!
Успокоилась.
— Даже не спросишь, зачем?
— Надо будет — расскажешь, — отмахнулся я, приглядываясь. У нее наконец-то заблестели глаза. Словно нашелся какой-то выход из мучительной неопределенности, не дававшей ей покоя. Вот и хорошо.
Я только недавно заново открыл, как это здорово — радовать кого-то подарками. Особенно мою новую и такую оригинальную семью.
Ну... если бабушке нужен король, она его получит!
"Подкидыши", кстати, остались в столице. С одной стороны, принц не захотел уезжать из города, где его отец был совсем рядом. С другой — я сам не стремился тащить в Тахко тех, кто не будет потом там жить.
Вот и остались они в той купленной нами гостинице под присмотром Терхо Этку — маг все еще не терял надежды снять предсмертное проклятие их бывшего наставника, чтоб ему на том свете угольков пожарче подсыпали.
Так.
Попасть в столицу, пообщаться с парнями на предмет снятия проклятия. Если не получится, придется все-таки звать кого-то Огненного и уговаривать парнишек не психовать. Огненный — оружие хорошее, но такое... массового поражения. Проклятие снимет, но и магию может "снять" заодно. Надо подумать.
Ладненько, без проблем, сгоняем в столицу. Первый раз, что ли?
А пока... где там мой дорогой побратим? Ну, если он тоже решил поболеть!
Предгорья. Взгляд со стороны
Незваные гости уже собирались уходить. Они вели себя вполне прилично — для вельхо. В этом Ловчим повезло. Мажьи Зароки, конечно, вещь хорошая и для простяков полезная, только полной безопасности для окружающих не дают. Так-то да, сами по себе вельхо не имеют права причинять серьезного вреда. Но, выполняя приказ начальства, маг получал послабление — при выполнении приказа ответственность за поступки и проступки мага система клятв, именуемая Зароками, возлагала на его начальство. А уж оно пусть со своими клятвами разбирается.
Вот и сейчас — вельхо ничего серьезного не сломали, никого не покалечили, даже обыска устраивать не стали — прибрали только то из имущества, что лежало на виду.
Но...
Пятнадцать мужчин, почти все взрослое население Когтя!
Их выволокли во двор, не отвечая на вопросы, наскоро зачитали какой-то указ о нарушении каких-то законов (каких?!), сбили в кучу и принялись обматывать какой-то цветной веревочкой...
— Да чего вам надо? — возмущался оторванный от варенки и дичины староста по прозвищу Горелое ухо. — Одурели, что ли?
— Чего вы творите?
— Что за
* * *
* творится?
— Мажье отродье, только явитесь потом за драконьими потрохами!
— Цыть, драконьи подарки! — только и ответили ему.
— Да чего вы делаете-то?
— Тесемочкой перевязываем, — со скукой в голосе проговорил седой полноватый мужчина в просторном темном одеянии. — С бантиком. Подааарочек! Пошевеливайтесь парни! Нам еще как минимум один поселок чистить придется для количества, а потом еще и Драконьему Хребту это все волочь! И что, на это весь день терять? У меня есть дела поважнее!
Вельхо засуетились, заматывая "подарочки" цветной тесьмой, как пауки — влипших в беду мух. И вовремя. Осознав, что все это не шутка, что их действительно собираются отдать кровавым тварям, Ловчие принялись рваться из пут и вопить, немногочисленные женщины — причитать и плакать, а вельхо щедро вознаградили такое поведение пинками и Знаками...
И никто не видел, как несколько минут назад из лужи поднялся отброшенный туда старик, метнул на вельхо яростный взгляд и крадучись двинулся на чердак — туда, где было сложено оружие. Старый Ловчий давно не охотился сам — ни руки-ноги, ни глаза для охоты больше не годились. Да и память была уже не та. Его кормили-поили здесь только за прежние заслуги и родственные связи со старостой. А небрежно отпихнувший его вельхо не посмотрел, куда толкает "старого пьяницу". Ударился он сильно, старческие кости только хрустнули.
Но на то, чтобы добраться до чердака, его хватило. И на то, чтобы взять старый сетемет и прицелиться. Старик был мстителен и не слишком хорошо понимал, кто именно пришел в их поселение и зачем. Его обидели — и это было важнее всего.
Оружие странно подействовало на старого пьяницу. Только что трясущиеся руки вдруг замерли, а давняя мутноватая пелена перед глазами на миг рассеялась...
И туго скрученная сеть сорвалась в свой последний полет.
Старик давным-давно был не в состоянии точно прицелиться. Старый сетемет был порядком разболтан и до мишени было слишком близко, развернуться полностью сеть просто не смогла. Стрелять из маленького чердачного окна было очень неудобно. Попасть в вельхо всегда довольно сложно.
Но в жизни случается все.
И туго скрученный кольцо-валик врезался туда, куда его направили — в голову Высшего Жиссе, который по договору с Понтеймо пошел сегодня с "краповыми", чтобы приглядеть какой-нибудь компромат против дорогого друга Каирми.
Удар был страшен. Затылок Жиссе вмяло внутрь черепа, а голову не оторвало чудом. Высший маг, "скромник", проживший на свете двести сорок лет, повалился на неметеный двор и затих.
Секунду "краповые" ошеломленно молчали. Потом к небесам рванулся яростный вопль, и рукава лопнули, обнажая золото Знаков... Лишиться на задании Властвующего, да еще высшего, да еще от простяков! Непростительно.
Вельхо ушли через полчаса, оставив позади горящий поселок.
План умиротворения драконов путем подарков был сорван. Временно.
Тахко. Макс
— Значит, ящик просто так упал, да? И клещи тоже сами упали, за компанию с плеткой. Да? Какие в этих Подвалах вещички агрессивные. Риту надо сказать, что там полтергейст завелся. Вдруг он еще на кого нападет?
— Макс!
Я продолжал развлекаться:
— Понял, полтергейст под твоей защитой! А скажи-ка мне, друг Слав... — я понижаю голос. — Продуктами, надо понимать, корзинка сама делилась? Ой, нет, я понял: это продукты сами решили, что лучше они пойдут к другим мастерам.
— Макс... — Славка смотрел на меня с привычным терпеливым выражением "и тебя тоже вылечат", так что, можно сказать, что развлекались мы оба. Просто каждый по-своему.
Выглядел напарник не так уж плохо, учитывая обстоятельства. Иррей уже просветила, что перелом они (маги+Зеленые) Славке срастили, энергетику подпитали, голову тоже привели в порядок. Да, оказывается, клещами ему попало сильнее, чем мы думали. И у него тоже было это распроклятое кровоизлияние... Нет, они с бабушкой точно кровные родичи! Как сговорились. Рехнусь я с ними когда-нибудь.
Спокойствие, только спокойствие, как завещал великий Карлсон! Все уже норм, оба живы и почти здоровы, их только каким-то образом надо удержать в постели хотя бы до завтрашнего утра. Весь вопрос — как. Магическая медицина — это супер, но только если тот, кого лечат, не носится по городу, как шопоголик по моллам и бутикам. А мои родичи — трудоголики. В кубе.
— И этот человек говорил мне о честности! Пфе! Хорошо, что я твой характер уже уяснил, посылал в тройном размере. Но вот про ящик... ты мне не покажешь, побратим, кто у нас подтолкнул тот ящик к таким неправильным поступкам?
— Сам разберусь.
— Кто бы спорил...
Ну вот не получаются у меня душевные разговоры! Зашел в палату, посмотрел, как он свою голову на подушке пристраивает — обрадовался же! Что он живой, что мы его вытащили все-таки, что еще чуток — и с ним все будет хорошо.
А на язык просятся только подколки.
Хоть в Единение опять уходи, там как-то все само собой получается сказать.
Ладно. Он понимающий, сам разберется.
— Как там Янка? И бабушка?
Словом, неплохо посидели. Выпили за встречу здешнего компотика, обсудили здоровье бабушки (пришлось хватать Славку за пижаму и не пускать). Поболтали о Подвальных порядках (себя за штаны я хватал сам — устраивать мордобой "вымогателям было не время). Уговорились проверить новых попаданцев, если они будут. Погадали о том, что сейчас творится в столице, и посочувствовали Риту, которому все это слушать. Пообщались о семенах (картошечка, моя прелесть!). Прикинули планы насчет подкидышей и короля (и снова пришлось притормаживать побратима, потому что он был категорически против того, чтобы я отправлялся в город в одиночку, а в качестве напарника видел, естественно, себя!). Поговорили о том, как работает местный фильтр — разобраться, кто есть плохиш, будет непросто. И, угадайте, кого опять пришлось хватать и не пускать немедленно усиливать собой этот самый фильтр?
Блин. Вот положу их с бабушкой в одной палате, и пусть друг другу мозги выносят на тему охраны собственного здоровья.
Кстати... а это мысль!
А вечером моя оригинальная семья наконец собралась вместе.
Я все-таки привел в действие свой коварный замысел, и в результате Славка и наша боевая не-бабушка оказались в одной комнате. Сначала оба растерялись и даже поругали меня за странную идею (даже в больнице палаты мужские и женские, Макс, что ты выдумал!). Зато потом чудно спелись, выставили меня из новоорганизованной палаты и уговорили друг друга соблюдать постельный режим до завтра. Подозреваю, что они поговорили еще и многом другом, но пусть их, захотят — сами расскажут. Чуть попозже с уроков и дополнительных занятий явилась Янка, с Янкой, само собой, примчался Штуша и — немного позже — ее "жених". За всем этим присматривала сначала девушка из больнички, а потом, уже вечером — Иррей.
И пусть Иррей была усталой — она все равно была самой-самой. Той, от которой мне тепло.
И пусть Янка ухитрялась разговаривать со всеми одновременно и еще жениху рассказывать про всякое-разное — она была огонечком, от которого становилось теплее.
И пусть Славка и бабушка на этом семейном междусобойчике не сидели, а полулежали, и у обоих на левом виске красовались лечебные нашлепки, глаза у обоих блестели. Особенно когда я жестом фокусника выставил на накрытый стол тарелочку с хрустящим картофелем. Потратил на это две картошины, но это того стоило — у обоих стали такие мечтательные лица...
Это был замечательный семейный праздник, очень домашний, очень счастливый. А потом мне принесли записку.
"Парню, который упал на крышу, от человека, которому он доверил держать свои штаны.
Объявись рядом со столицей, есть срочная информация.
Если будут предлагать подарок, не соглашайтесь, сразу не соглашайтесь. Подарок с подвохом"
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
