Испытание выдержав и пережив,
Можешь смело гордиться собою,
Слабость духа свою в этот раз победив,
Навсегда оставайся героем.
(И. Яненина)
ПРОЛОГ
ДОЛГ
* * *
На улицы города опускался хмурый осенний вечер. В воздухе висела мелкая противная мга, от которой невозможно было укрыться никаким зонтом и потому я его, просто, держал в руке, а голову пытался спрятать в поднятом воротнике куртки. Я шёл быстро, но аккуратно, стараясь не попасть ногой в лужицы на пешеходной дорожке, образованные во многочисленных впадинах просевшей плитки. Фонарные столбы стояли достаточно далеко от дорожки, к тому же светильники были включены далеко не на всех из них и лужица становилась заметна порой лишь тогда, когда нога уже висела над ней, заставляя дёргаться и выбрасывать ногу дальше, что, скорее всего, со стороны выглядело, достаточно, комично.
Дорожка была пустынна. Лишь впереди навстречу шёл одинокий человек, которому видимо было наплевать на лужицы, так как шёл он безо всякого дёрганья и точно мне навстречу.
Расстояние между нами неумолимо сокращалось и я всё больше уверовался, что сворачивать в сторону он не собирался. Тогда свернул я, но человек тут же свернул тоже и вновь оказался идущим точно мне навстречу. Я опять свернул. Он тоже повторил мой маневр.
Разделяло нас уже не более десяти шагов и стало понятно, что идущий мне навстречу — старик, достаточно легко одетый для такого времени года и такой погоды.
"Бомж! — замелькали у меня мысли досады. — На пиво будет просить, — я механически сунул руку в карман куртки и нащупал лежащую там десятирублёвую монету. — Отдать или мимо пройти, будто не услышал? Ещё увяжется, гад. Ничего, огрею пару раз зонтом, отстанет", — решил я, внутренне негодуя, от предстоящей непрошеной встречи.
Старик приближался. На мой ещё один маневр, он ответил своим маневром. Когда нас разделяло пара шагов, я остановился. Остановился и он.
Даже при столь плохой освещённости было видно, что это человек не молод, хотя его лицо и было лишено волосяного покрова, но всё оно было покрыто густой сетью морщин, однозначно говорящей о его немалом возрасте. Короткие серые волосы на голове, такие же серые густые брови, прищуренный взгляд невидно каких глаз, прямой нос, толстоватые, подрагивающие губы, никак не гармонирующие с его худощавым морщинистым лицом. Одет он был в тёмную куртку с коротким рукавом, военного покроя, видимо такого же материала брюки и какую-то тёмную обувь. Что несколько не гармонировало с его старческим возрастом — голые мускулистые руки. Странным было и то, что его одежда выглядела совершенно сухой, будто и не было никакой ненастной погоды. Да и сам он выглядел, отнюдь, незамёрзшим.
— Что? — прохрипел я.
— Не узнал? — ответил он вопросом — его голос прозвучал очень чётко, совсем не по стариковски.
— Первый раз вижу, — продолжил хрипеть я.
— Так и должно быть, — старик хыкнул.
— Бред какой-то, — я сделал шаг в сторону, намереваясь обойти старика.
— Не торопись, — старик сделал шаг в ту же сторону. — Ты очень изменился Генн, — на удивление, старик очень чётко, не по старчески выговаривал слова. — Даже и не думал, что станешь таким толстым и уродливым. Едва узнал. Уже и надежду потерял. Думал, что так и уйду с долгом. Хотя я и не верю в иной мир, но всё же чувствую себя неуютно должником. Всё же, уходить нужно налегке.
"Какой долг? — тут же всплыла у меня тревожная мысль. — Я никогда никому не занимал никаких денег, мне их самому никогда не хватает. Всю жизнь сам одалживал у других".
— Нет у меня никаких долгов ни к кому. Я тороплюсь! — я сделал шаг в другую сторону.
— У меня долг к тебе, — старик остался на месте. — Я хочу его вернуть.
— Какой долг, в конце концов? — повысил я голос, закипая от негодования.
Старик резким движением что-то снял со своей шеи и повесив это на палец своей руки, поднёс к моему лицу: передо мной, на цепочке висела какая-то серая шайба, напоминающая компьютерный информационный диск, несколько меньше стандартного размера. Такие диски я неоднократно видел в фильмах о детективах. Мой лоб мгновенно покрылся испариной.
"Какая-то гадость записана. Что это может быть? — замелькали у меня молнии мыслей. Вроде бы никаких больших грехов за мной нет. Какой-то монтаж. Или что-то спьяну натворил? Да вроде бы уже давно не напивался, чтобы ничего не помнить. Чёрт! Что там может быть? Кто этот идиот? Совершенно не узнаю".
— Я безгрешен. Ты напрасно пытаешься меня шантажировать, старик, — процедил я, продолжая мысленно анализировать свою жизнь.
— Шантаж! — плечи старика дёрнулись. — Не думаю! — он покрутил головой. — Хотя... — его плечи вновь дёрнулись. — Твой мир столь несовершенен, что всё может быть, — его рука с диском опустилась. — Я всего лишь хотел восстановить в твоей памяти некоторые события, произошедшие с тобой около тридцати твоих лет назад и которые были удалены из твоей памяти. И сейчас, на пороге своего небытия, я посчитал своим долгом вернуть их тебе. Они уже не могут навредить мне, но могут ли навредить тебе, это зависит лишь от тебя, так как ты сам будешь решать, стоит их унести в своё небытие или сделать доступными своему миру.
Мне стало жарко. Мне казалось, что моё тело начало раскаляться и вот-вот должно вспыхнуть. На ум пришла лишь одна мысль о том, какая может быть тайна между двух мужчин.
"Чёрт возьми! Кто он? Что между нами могло произойти тридцать лет назад? — замелькали у меня очередные мысли тревоги. — Бред какой-то. Определённо шантаж. Что ему нужно? Деньги. Есть у меня припрятанные пара тысяч. Устроят они его? Дома есть бутылка коньяка. А если это пустая болванка?"
Следующее произошло спонтанно: я чуть наклонился и схватив цепочку, сдёрнул её с пальца старика. Диск тут же оказался у меня в руках. Я сделал быстрый шаг назад и наблюдая одним глазом за стариком, вторым принялся изучать диск, пытаясь определить его легальность. Хотя он был похож на обычный диск для записи информации, но в тоже время был и необычным.
Определённо, на внутренней окантовке диска что-то было написано. Я принялся вертеть его, пытаясь прочитать надпись. Знаки письменности были какие-то нестандартные, стилизованные. Вроде бы надпись была и понятна, но с чем её можно было связать в голову никак не приходило. GI, наконец всплыл у меня, неизвестно из каких глубин мозга, смысл части написанного.
"Это ведь мои сетевые инициалы, — моё сердце дрогнуло. — Может и в самом деле не пустой? Найти меня в интернете не так уж сложно. Странное покрытие. Видимо какой-то новый носитель? — мелькали у меня мысли досады. Как узнать что на нём? Не понесёшь же его куда-то на обозрение. Вдруг там, действительно, такое, что...?"
На удивление, старик остался на месте и совершенно не предпринял никакой попытки для возврата своей потери.
— Сам ты никогда не узнаешь, что там хранится. И никто тебе не поможет сделать это, — заговорил старик. — На Земле ещё нет таких технологий, позволивших бы считать хранимую на нём информацию. Да и будут ли когда-либо, большой вопрос. Уж ты, точно, не узнаешь, — старик хыкнул. — Так что для вашей цивилизации он простая, ничего незначащая железка, большая круглая шайба.
— Ты хочешь сказать, что ты не с Земли? — выдавил я из себя.
— Я уже это сказал.
— Значит из дурдома. Тогда сам и смотри, — я сунул диск старику в руку. — Даже у нас уже эти носители вращения выходят из употребления, а у более развитых цивилизаций их, однозначно, уже давно нет.
— С чего ты взял, что он вращается? — старик взмахнул подбородком.
— Его вид говорит об этом, — я дёрнул плечами.
— Потому я и говорю, что вы не скоро дорастёте до таких технологий. Тебе говорит что-либо имя, Илия Кордова? — поинтересовался старик.
— Не знаю я никакого Илия, — я мотнул головой.
— Это она. Это ты притащил её на Затру, хотя я тебя об этом не просил. Ты принёс в мою жизнь столько проблем, что я не смог разобраться с ними до сих пор. Ты оказался совсем не прост.
— Я знаю лишь одно женское имя, имя моей жены — Мария, — едва ли не выкрикнул я.
— Её уже нет.
— Как н-н-нет? — выдохнул я.
— Илия ушла в небытие. Пора и мне. Даже не знаю, были ли мы счастливы вместе, но кроме неё у меня больше не было других женщин.
— Идиот!
Я сделал шаг в сторону и обойдя старика, вознамерился продолжить свой путь.
— От тебя требуется лишь одно, прийти домой и лечь спать, — раздался у меня за спиной чёткий голос старика. — Твой сон не будет долог. Ты мог бы уснуть и здесь, но не думаю, что это будет комфортно для тебя и приятно взгляду окружающих.
— Пошёл ты... — пробубнил я и делая широкие шаги, быстро пошёл к своему дому.
* * *
Лифт не работал. Поднимаясь по лестнице, на полпути к девятому этажу я почувствовал усталость: ноги стали какими-то ватными, глаза закрывались сами собой и сквозь опущенные веки с трудом удавалось видеть ступеньки лестницы. Ключ в замочную скважину никак не хотел попадать. Дверь открыла жена.
— Напился, бессовестный! — раздался её громкий бесстрастный голос. — Мы ждём, волнуемся...
— Н-не пил, — пробубнил я, протискиваясь в дверной проём мимо неё.
— И правда не чувствуется, — донёсся за спиной её голос. — Иди умывайся. Всё уже остыло.
— Спать! — едва слышно шевельнулись мои губы и опираясь рукой о стену, я медленно побрёл по коридору в сторону спальной.
— Разуйся! — донёсся далёкий голос жены.
Я остановился и попытался присесть, но лишь несколько раз дёрнувшись, остался стоять.
— Н-на! — я отставил ногу в сторону.
Жена присела, ворча сняла мокрую обувь, затем стянула куртку.
— Заболел? — донёсся её далёкий голос и тёплая женская рука коснулась моего лба.
— Н-не-т! — выдавил я из себя и отстранив голову, побрёл по коридору.
В спальной кровать стояла вертикально. Беззвучно хмыкнув произошедшей метаморфозе, я прислонил голову к подушке...
1
Я сидел прижавшись к спинке кресла. Кресло было какое-то неудобное и сидеть в нём было не слишком комфортно. Было очень светло. Я попытался осмотреться, но пошевелиться не удалось и вдруг я осознал, что, будто, приклеен к креслу. Единственное, что я в состоянии был делать — водить глазами.
Я находился к каком-то белом зале, сидя в белом кресле. Хотя, возможно, всё здесь было и не белым, вовсе, а белым был воздух, который, казалось, сам и излучал этот яркий белый свет, который однако, совершенно, не резал глаза. Дышалось легко. Надо мной висел белый колпак. Присмотревшись, я понял, что он медленно опускается мне на голову.
— Кто здесь? — выкрикнул я и вдруг увидел, что мой крик не распространился по залу, а повис передо мной неким сгустком белой атмосферы, но мой вопрос видимо был услышан, так как сбоку мелькнула какая-то тень и из белой атмосферы зала, в шаге перед креслом, проявился старик.
— Что ты собрался сделать со мной, гад! — выкрикнул я и опять мои слова повисли белым сгустком перед моим лицом.
— Во-первых — я не гад, а Ромм Вегов, — заговорил старик, но я вдруг осознал, что его рот закрыт, а его слова будто напрямую входят в мой мозг, минуя уши. — Во-вторых — кричать не обязательно, эта среда не распространяет звук, что ты должен уже понять, можешь, просто, думать; в-третьих — я уже говорил, что хочу передать тебе утраченную тобой часть твоей жизни, жизни весьма интересной, но прожитой тобой не вполне осознанно, ведомой в большей части невольными обстоятельствами, а не твоим настоящим разумом, помимо твоей истиной воли, как и моей, тоже.
— Я прекрасно...
Я умолк, вспомнив слова старика.
"Я прекрасно помню свою жизнь, прожитую вполне осознанно, согласно моей воле и моим желаниям. И никакой неосознанной жизни у меня не было", — послал я свои мысли в никуда, влекомый больше любопытством, нежели желанием донести их до старика.
"Совсем скоро ты узнаешь, что неправ", — получил я немного колючий ответ, показывающий, что посланные мной мысли были прекрасно поняты стариком.
"Мы на Земле?" — послал я следующую мысль в никуда.
"Нет!" — полученный ответ заставил моё сердце, буквально, замереть.
"Где?" — выдохнул я из себя.
"Достаточно далеко, чтобы это пространство можно было увидеть с Земли. Я не хочу называть конкретные пространственные координаты, так как они для тебя будут лишь набором непонятных звуков", — пришёл ответ.
Приходящие напрямую в мозг слова были несколько колючи и заставляли меня строить гримасы недовольства, но старика видимо не особенно заботило моё состояние.
— Меня нет дома? — с возмущением поинтересовался я. — Но я же прекрасно помню, что лёг спать на кровать в своей спальной.
"Ты там и находишься. Здесь лишь твоя проекция и твоё сознание. Или там твоя проекция, здесь ты настоящий, — плечи старика дёрнулись. — Честно говоря, я плохо разбираюсь в технологиях пространственных возмущений. Это стихия Анат Ивна. Собственно, что здесь, что там? Какая разница".
"Как это какая? — я опять перешёл на мысленный диалог. — А если жена захочет меня разбудить?"
"Не захочет. У неё не будет такого желания. Ты проснёшься сам".
"А время? Сколько времени я буду спать: день, год? И ты так уверен, что она не встревожится?" — продолжил я посылать мысленные возмущения в никуда.
"Я уже сообщил — эта процедура займет лишь несколько часов, вполне соизмеримых с традициями существования твоей цивилизации".
"Ты утверждаешь, что вернёшь мне какую-то, неизвестную мне жизнь. Но я прекрасно знаю свою жизнь и не помню, чтобы у меня были какие-то провалы в ней", — послал я очередной ток мыслей в никуда.
"Уверяю, твоей другой жизни позавидует любой представитель твоей цивилизации".
"Она прошла не в Солнечной системе?"
"Нет!"
— Но не мог же я одновременно жить в двух планетных системах, пусть даже и близких? — Я механически перешёл на словесный диалог, так как мысленный начал вызывать у меня чувство своей неполноценности.
"Всё было так же как и сейчас, только твой сон длился несколько дольше. Я признаю свою вину и приношу свои извинения за твоё невольное неудобство, но мне пришлось задержаться в исполнении своего контракта не по своей воле. Увы, обстоятельства. Уже и сомнения появились, что ты жив, а если жив, то адекватен ли в жизни. Я уже вознамерился выдумать для себя правдивую легенду о потери памяти, потому что ты сам втянулся в приключения, которым я не один раз завидовал и даже принёс в мою дальнейшую жизнь несколько приятных и нет проблем".
