Хроники пропавшего города

Все персонажи являются вымышленными

и любое совпадение с реально живущими

или когда-либо жившими людьми случайно.

Предисловие <

Весною, в предрассветный час, случилось небывалое — в клочья разрывая зыбкую тишину, в безоблачных южноуральских небесах пушечным громом прокатился грохот, словно вестник судьбы. Звуки плыли в холодном и прозрачном воздухе над тихой излучиной уральской реки Вельки, над непроглядно-черным лабиринтом пятиэтажек и частных домов пока не затихли в невообразимой дали. Казалось, на противоположном краю Вселенной.

Уличные фонари погасли, погрузив мир во тьму, через секунду вновь загорелись, отобрав у тьмы улицы, обрамленные серыми квадратами стареньких панелек. В тот же миг в небе заплясали в первобытной пляске яркие розовые, сиреневые, желтые сполохи. В мельтешении теней и стробоскопических вспышек, расцвечивающих дома внизу, город, степь и мир в тревожные краски, Южный Урал посетило грандиозное и завораживающее красотой зрелище — северное сияние. Стаи ворон, испуганно крича, поднялись с по-зимнему голых деревьев, завели дикой хоровод над спящими домами. Город не обратил на всю эту чертовщину внимания, он спал, лишь из полуподвального помещения с вывеской сбоку от дверей: 'Муниципальное управление ГОЧС' выскочил на улицу дежурный и с телефонной трубкой в руке. Карканье ворон, далекий собачий вой; небеса полыхают северным сиянием; разноцветные сполохи отражаются в первых весенних лужах; в пятиэтажках напротив загорелись окна — жильцов разбудил необычный звук.

Что это? Откуда? Несколько минут дежурный то озадаченно озирался по сторонам, пытаясь понять, откуда звук, не взорвалось ли чего, то подымал лицо на полыхающее небо. Телефон, который в случае происшествия должен разрываться от звонков, загадочно молчал. Постепенно все успокоилось: зарево в небе исчезло; окна в домах погасли и пятиэтажки вновь погрузились в безмятежный сон, только где-то вдали брехали перепуганные собаки. Дежурный пожал плечами и пошарил в кармане, закурил. Огонек папиросы, то вспыхивая, то снова угасая, светился во тьме красным угольком. Еще раз пожав плечами, потушил окурок об бетонную стену, бросил его в урну, а сам спустился назад. Он еще не знал, что остаток ночи будут сыпаться сообщения об авариях на ЛЭП, оптоволоконных линиях связи, соединяющих город с областным центром, до утра будут работать аварийные бригады, и лишь к шести часам удаленные районы запитают электричеством от городской электростанции, а связь с окружающим миром так и не наладится...

Глава 1

Иван Савелович проснулся, когда на улице еще царила холодная предутренняя темнота. Ночью спал плохо, болел желудок — мучил застарелый гастрит, да еще под утро что-то бахнуло на улице, разбудив некстати. Поняв, что уже не сумеет заснуть, он накинул халат и до утра просидел на кухне за кроссвордом. Таблетки от желудка помогли мало, так что день он начал со скверным настроением и гудящей головой. Наскоро умывшись и, перекусив извлеченными из старенького холодильника остатками вчерашнего ужина, угрюмо поплелся на соседнюю улицу, где стоял его гараж.

Ключ провернулся в замке зажигания, старенькие жигули отозвались успокоительным рычанием. Пока не разогреется двигатель, вышел на улицу. Мяукала жаждавшая любви кошка. Небо на востоке потихоньку розовело. Весенний город был грязен и неуютен — еще таились в тени гаражей черные от пыли сугробы, стылый ветер пробирал до костей; холодные запахи весны и сырости плыли отовсюду, но с небес уже раздавались торжествующие крики перелетных птиц. Запахнув получше потертую куртку, облокотился на железную стенку гаража. Темные грубые руки, в которые, казалось, навечно въелась стальная окалина, вытащили сигаретную пачку. Дымок от первой, самой вкусной сигареты, поплыл к рассветному небу. Зевнув, посетовал про себя: 'Чертова баба, не могла на попозже купить билет на самолет! Сама то дрыхнет, а ему вставай ни свет ни заря!'. Иван Савелович уже шестой год как получал заслуженную пенсию металлурга и успел забыть, что это такое, вставать с утра на работу, а тут жена с ее дурацкой поездкой в гости к сыну. Навестить сына и внуков он и сам был не прочь, но зачем брать такой ранний рейс? Чертова экономка взяла самые дешевые билеты!

Старенькая машина, проскрипев подвеской, втиснулась в поворот. 'Приедем, надо посмотреть, подкрутить!' — привычно отметил про себя Иван Савелович. Ремонтировать машину, как и делать все остальное он предпочитал собственными руками. Сила в руках, слава богу еще была, да и руки с нужного места росли. А тратить деньги на всякие шарашки — станции технического обслуживания... баловство это. Машина остановилась у крыльца подъезда. На жене был ее лучший парадно-разъездной костюм, она уже поджидала, нетерпеливо перебирая в руках ремень сумочки. Иван Савелович вышел из автомобиля, молча чмокнул в подставленную щеку, слегка оцарапав небритым подбородком. Супруга оценивающе глянула мужу в лицо и сказала с легким упреком:

— А ты небритый!

— Мужчине свойственно быть небритым с утра, — ворчливо ответил Иван Савелович, — некогда было.

Тяжелая сумка отправилась в багажник, мужчина присел за руль. И так день не задался, а еще и эта лезет со всякими глупостями. Женщина обидчиво поджала ярко-алые губы.

— Мог бы и побриться, хотя бы ради меня!

Мужчина благоразумно промолчал, а супруга забралась на заднее сидение, хлопнула дверь. 'Курлы-курлы' — послышалось с небес. Машина неторопливо тронулась, а мужчина, не поворачиваясь, проворчал в ответ:

— Ага! Счас! Только шнурки поглажу!

Жена фыркнула, но не стала с утра нагнетать атмосферу. Из дамской сумочки появился телефон, женщина уткнулась в экран. Но вскоре и это надоело. Задвинув шторку со своей стороны, откинулась на сидение и прикрыла глаза. Старик включил магнитофон, забытый певец проникновенно пел о любви до гроба:

И было ей семьдесят шесть,

когда ее самой не стало.

Нет, не страшила ее смерть,

скорей, она о ней мечтала:

бывало, знаете ли, сядет у окна,

и смотрит-смотрит-смотрит в небо синее —

дескать, когда умру, я встречу его там...

Старик покосился на супругу, слегка поморщился и сделал звук потише. Через пару минут мимо промелькнули последние спящие пятиэтажки, с обеих сторон потянулись заборы и кирпичные дома частного сектора. Наконец, машина вырвалась на ведущее к областному центру шоссе и сразу прибавила скорость. Супруга Ивана Савеловича успела мирно задремать, когда пронзительно заскрипели тормоза, машина резко остановилась, двигатель заглох. Силой инерцией женщину толкнуло вперед, она едва не ударилась лбом о спинку.

— Ты что? — взвизгнула женщина. — Смерти моей хочешь? Кто так останавливается?

Несколько мгновений Иван Савелович напряженно разглядывал дорогу, затем повернулся к жене и ткнул пальцем вперед:

— Смотри!

Женщина перевела взгляд на лобовое стекло, пораженно охнула, бледность покрыла лицо. Яркий свет фар освещал невозможную картину — впереди вместо асфальта федеральной трассы голая степь. Резкие тени от сухого ковыля, блестят грязные, еще не растаявшие весенние сугробы. И тишина, про которую не хотелось думать: гробовая. Она повернулась. В десятке метров позади в свете двух шеренг ярких фонарей блестел мокрый асфальт. Контраст между цивилизованным шоссе и дикой степью был такой разительный, что в голове женщины заметались панические мысли. 'Да нет, это же... Да как же это может... Мы сто раз проезжали здесь!..'

— А где... дорога? Почему мы едем по полю? — слегка дрогнувшим голосом произнесла женщина.

— А я откуда знаю! — покраснев, словно вареный рак, проворчал мужчина. — Сам ничего не понимаю!

От этого ответа женщина почувствовала злость. Завез ее неведомо куда и еще оправдывается! Стиснув губы в тонкую ниточку, с жаром накинулась на мужа:

— Ты куда меня завез, старый черт! Я что, по твоей милости должна опоздать на самолет?

— Да ты что! Я... — растерянным голосом попытался оправдаться Иван Савелович, но женщина схватила с сидения дамскую сумочку и изо всех сил ударила его по голове. Если бы мужчина в последний момент не прикрылся рукой, хорошая шишка была ему обеспечена.

— Ой, — тоненько вскрикнул мужчина.

— Вези меня в аэропорт! — вновь отчаянно взвизгнула супруга.

— Чего дерешься? С ума сошла? Я тебя вез, как всегда, в областной центр, а потом дорога исчезла!

— Где дорога? — иерихонской трубой взревела жена, не обращая внимания на возмущение супруга.

— Не знаю, — вжался в кресло Иван Савелович. — Я ехал, как всегда, и вдруг раз, и дорога исчезла!

— А где она? — снова пронзительно рявкнула обескураженная и одновременно разозленная супруга. — Ищи дорогу, старый черт!

Иван Савелович крякнул от досады. 'Чертова баба', — подумал в который раз за утро, но спорить не решился. Осторожно потерев предплечье, провернул ключ зажигания. Машина негромко загудела, осторожно объезжая нерастаявшие сугробы, потихоньку двинулась вперед по бездорожью весенней степи. Спустя несколько минут даже супруге Ивана Савеловича стало понятно, что таким образом они никуда не приедут и лишь рискуют заблудиться, и необходимо возвращаться назад, на шоссе. Женщина уже хотела сказать об этом супругу, когда в неярком свете фар впереди показалась странная фигура. На невысоком лохматом коне сидел старик в рваном халате со сморщенным, как печеный картофель лицом. В руках он сжимал туго натянутый лук.

'О! Спрошу у него дорогу', — Иван Савелович подъехал поближе и нажал на тормоз. Лошадь пугливо попятилась, а старик испуганно взвизгнул и прокричал что-то непонятное. Пронзительно тренькнула спускаемая тетива. С жалобным дзиньканьем на переднем стекле автомобиля появилось круглое отверстие, с густой сеточкой трещин вокруг, пронзительно свистнуло мимо водителя, словно крапивой, обожгло руки.

Позади раздался женский крик, полный ужаса и боли. Мужчина не всегда был подкаблучником, покорно принимающим от жены тумаки. В юности и в армейской молодости он был горяч и скор на расправу с обидчиками. На память об этом остались белые полоски шрамов на лбу и груди. Это потом женитьба, заботы и полунищая жизнь надломили его, но, видимо, где-то глубоко в его душе еще прятался прежний: бесшабашный и скорый на ответку Ванька. Тело среагировало самостоятельно. Нога яростно нажала на педаль. Жилистые, красные руки металлурга с двадцатипятилетним стажем, привыкшего к каждодневному нелегкому труду, переключили передачу и газу! Сердце сумасшедше стучало в груди, а в голове билась единственная мысль: 'Только бы автомобиль не заглох и не въехал в яму!'. Машина, словно подстреленная антилопа, скакнула назад и помчалась задом, с каждой секундой набирая скорость. Вновь что-то вжикнуло совсем рядом, огнем опалило ухо. Мужчина скосил взгляд. Вплотную к голове еще трепетало оперение наполовину пробившей кресло стрелы. Надрывный крик на заднем сидении стал немного потише, перейдя в полный страдания прерывистый стон.

Крутому повороту мог бы позавидовать сам Шумахер. Автомобиль почти на месте развернулся и на полной скорости понесся назад. Старик на лошади пропал из виду, позади наступило зловещее молчание. Мужчина скосил испуганный взгляд на зеркало заднего вида, женщины не было видно. Тогда он рискнул на секунду повернуться. Жена, с закрытыми глазами, сползла по сидению вниз, из живота торчало короткое древко с оперением, на пальто вокруг расплывалось темное пятно, и лишь едва заметно вздымающаяся грудь подтверждала, что она еще жива. Сердце в груди мужчины словно остановилось, он вздрогнул от внезапного понимания. 'Умирает! Этот гад подстрелил ее!' — в отчаянной панике подумал мужчина. 'Откуда он появился, этот сраный Робин Гуд? Не уберег голубку!' — бились в черепе бессвязные отрывки мыслей. Только сейчас старик понял, как супруга дорога ему и что любит ее так же, как и тридцать лет тому назад. Именно поэтому спускал все капризы. Слезы жалости навернулись на глаза, торопливо смахнул их рукой. Первым побуждением было остановить машину и оказать жене первую помощь, но тут пришла мысль, что возможно убийца догоняет их. Тогда вместо того, чтобы помочь, он окончательно погубит любимую. Значит, как можно быстрее доставить ее в городскую больницу. Лицо старика ожесточилось, паника, которой Иван Савелович едва не поддался, отступила.

Ничем другим, кроме божьего промысла, то, что он не заблудился и сразу нашел шоссе, объяснить было невозможно. Старик мчался так, как еще никогда в жизни. Встречный ветер из разбитого лобового стекла ярился, рвал одежду, наотмашь стегал лицо. Плечи его вдруг задергались, странные корчи потрясали тело, он плакал, дергая головой, без слез, беззвучно. То ли от ветра, то ли еще от чего....

Через считанные минуты гонки на бешеной скорости впереди показались городские огни. Взвизгнули тормоза, машина пошла юзом, но каким-то чудом удержалась на асфальте. Старик с аптечкой в руках выскочил из машины, рванул заднюю дверь. От увиденного по его спине потекла холодная струйка пота, а руки затряслись. Женщина была без сознания, но жива — все так же едва заметно вздымалась грудь. Стрела пробила тело насквозь и глубоко вошла в сидение. Иван Савелович с ужасом понял — 'Если сдвину стрелу, то могу ее убить, я же не доктор! Быстрее мчаться в больницу, только там смогут помочь!'.

В мгновение ока мужчина постарел на десяток лет, лицо осунулось, морщины на нем стали глубже и заметнее. Иван Савелович запрыгнул в машину, автомобиль обезумевшей птицей рванула с места. На въезде в город стояла патрульная машина ГИБДД, рядом лучился довольствием толстый гаишник с поднятой полосатой палкой в руке — предвкушал законный куш от автолихача. Не доезжая несколько шагов, Иван Савелович резко затормозил. Лобовое стекло машины пробито, за рулем — смертельно бледный старик с окровавленными руками, кровь капала на руль с разорванного уха. Физиономия полицейского удивленно вытянулось, а рука торопливо залапала кобуру. Хлопнула дверь, Иван Савелович, выскочил из машины. Захлебываясь собственным криком, проорал:

— Моя жена, она умирает! — и кинулся открывать заднюю дверцу.

* * *

Пробуждение было резким и тревожным, но ничего не предвещало предстоящих фантастических событий.

'Шшш' — громогласно зашипело разозленной гадюкой. Вздрогнув всем телом, Александр Петелин с трудом открыл глаза, непонимающий взгляд уперся в низкий белый потолок. 'Где я?' Через миг пришло понимание, он дома в небольшой двушке в 'брежневке' в 16 микрорайоне, ее он снимал пополам с приятелем-летчиком. Приподнялся. В маленькой комнате с трудом разгонял тьму светящийся белым экран телевизора да пробивающийся сквозь плотные занавески блеклый свет. На стене — фотографии 'псов войны'. На столе рядом с диваном в деревянной рамке фотография улыбающейся Оли. Александр познакомился с девушкой в ноябре прошлого года в небольшое кафе, где Оля в обществе подружек праздновала день рождения и сразу привлекла внимание парня. По прошествии полугода дело уверенно шло к свадьбе, по крайней мере, предложение руки и сердца, было принято благосклонно.