Ветер и крылья - обновление

* * *

Сабину долго ждать не пришлось. Она была во дворце, так что нашли ее достаточно быстро. Эданна наблюдала за слугами, которые собирали ее вещи.

К королю?

Хорошо же...

Она покосилась на кота, который лежал на кресле. Животное она заберет с собой. Не оставит здесь!

Ни за что!

Стоит только вспомнить, как он мурчал до последнего на руках у королевы, как теплая мордочка касалась ее руки... иногда животные стоят дороже людей.

Если б эданне предоставили выбор — короля спасать или кота, она бы и не думала. Кота, конечно!

Какой там растакой король? Тьфу, дрянь!

Но сходить она к нему сходит.

— Жаль, кот, нельзя тебя взять с собой. Но я и не на плаху... надеюсь.

— Мау, — равнодушно сказал кот.

Он все видел. И все понимал. И был рад за Моргану. И ждал хозяйку. А эта женщина...

Пусть сходит. Ничего с ней страшного не произойдет.

* * *

Филиппо посмотрел на эданну Сабину..

— Вы уходите, эданна.

— Да.

Он не спрашивал, она не оправдывалась. Да, вот так и есть. И что?

— Расскажите мне, что было на казни?

Эданна Сабина напряглась.

Королям не хамят. И по яйцам их не бьют. И в глаза не вцепляются с визгом. И матюгами не кроют вдоль и поперек... королей даже убивают по политическим причинам!

А как хочется!

— Казнь прошла прекрасно, ваше величество. Палач был милосерден и отрубил голову быстро, — отрезала она.

— А потом?

Все...

У каждого есть свой предел терпения. И эданна Сабина сегодня его уже перешла. Не остановить.

— А потом, ваше величество, истинная королева этой земли рассыпалась в прах. Черный и серебряный. Вы этого хотели? Поздравляю, последняя из Сибеллинов мертва, ее ребенок неизвестно где. Можете радоваться.

— Придержите язык, эданна!

Куда там!

Если женщина сорвется с нарезки, ее не остановить. Эданну Сабину в том числе.

— Я, ваше величество, в монастырь не уйду. Дома помолюсь, чтобы Господь помиловал и это королевство, и его жителей. Мы виновны перед королевой, Богом и совестью. А вы... счастья вам с эданной Франческой.

— ВОН! — сорвался Филиппо.

Не выдержал.

Будет еще какая-то гадина его любимую своим языком марать!

Ответом эданны стала хлопнувшая дверь.

А в стену полетел уже стул. Новый письменный прибор пока не принесли, так что...

Ничего! И стул стерпит! Она стена, ей положено... еще у них мнение там какое-то! Не много ли все эти твари на себя берут?! С королем спорить!?

Гррррр!

* * *

Казалось бы, больше эданну Сабину довести было нельзя. Но...

Эданна Франческа в ее покоях?

Градус 'кипения от ярости' скакнул в заоблачные дали. Эданна зашипела так, что ей позавидовала бы рота кипящих чайников и минимум три вулкана.

— Тебе что здесь надо, дрянь?!

Такого приема эданна Франческа не ожидала. И даже растерялась как-то... привыкла за последние годы. Она — любовница принца. И никто, вот никто не смеет с ней так разговаривать!

Кланяются, прогибаются, могут шипеть в спину, могут подпустить чуточку яда, но чтобы в лицо хамить? С порога?

Да такого уж лет пятнадцать не было, с тех пор, как она мужа похоронила. Отвыкла эданна. И как-то даже растеряно промямлила.

— Я про казнь хотела узнать. Сколько там наврали?

Эданна уперла руки в боки.

— Про казнь?

— Д-да, — начала приходить в себя Ческа. Впрочем, кто бы дал ей время.

— Про казнь, значит. Про розу, про плаху, которая теперь черная с серебром, про палача, который уходит грехи замаливать...

Ческа машинально кивнула.

— А ну пошла отсюда, — рявкнула эданна Сабина. — Будет тут еще каждая б... меня расспрашивать!

Двери в комнаты были открыты, слуги собирали вещи, и прислушивались. И кстати — были во многом согласны с Сабиной Чиприани. Короля за его поступки презирали. Королеву жалели.

Ческа задохнулась.

— Ты... сгниешь в крепости!

— А может, сразу на плаху? — мягко уточнила эданна Чиприани. — Как королеву? А?

Ческа сделала шаг назад. Эданна Чиприани надвигалась решительно и неотвратимо.

— А коли уж на плаху, так я последнюю волю королевы-то исполню! Хотела она тебя налысо обрить... ну я так повыдергиваю!

Распущенные волосы — это красиво. И так нравится королю...

Эданне Чиприани тоже понравились. Вцепилась она в Ческу с такой душой, что визг понесся по всему дворцу. Слуги вбегали и застывали на месте... как-то не каждый день такое увидишь.

Чтобы одна благородная эданна методично выдирала пряди волос у другой, не менее благородной. Сопротивление?

Эданна Чиприани весила раза в два побольше Чески. И своим весом пользовалась умело. А пара царапин...

Ладно уж!

За такое — не жалко!

Наконец, взбешенную Сабину оттащили от изрядно полысевшей Франчески, и та, с воплями и слезами, кинулась жаловаться королю.

Сабина с удовольствием осмотрела комнату.

Ну... что тут скажешь?

Хорошо, но мало. Надо бы налысо, а она только проредила. Но вдруг еще повезет? А что у нее из повреждений?

Пара царапин на шее, пара на груди...

— Эданна, позвольте, это надо промыть, — дан Виталис, принимавший непосредственное участие в растаскивании, только головой покачал. — Загноиться может.

Эданна тряхнула головой.

— Промывайте! Пойду на плаху здоровой!

Дан Виталис качнул головой.

— Это вряд ли... чтобы на плаху. Тут все королевство хохотать будет. Но шума будет много...

А эданна и не сомневалась. Но на душе было легко и приятно.

Давно хотелось, знаете ли...

* * *

Лекарская доля такова... приходится оказывать помощь и тем, кому хочется, и тем, кого в гробу видал бы. Сам бы уложил, а лечить надо.

Так что спустя десять минут дана Виталиса пригласили и к эданне Франческе.

Не повезло ей сегодня. Она кинулась, было, к королю, но его величество, в гневе отправился на конюшню, решив разогнать норов на прогулке. А когда он вернется?

К вечеру.

А вечером уже бал... и выглядеть на нем надо замечательно! То есть не удалось пожаловаться на раны по горячим следам — потом поплачемся. А сейчас надо срочно приводить себя в порядок, чтобы народ по углам не шептался...

Дан Виталис профессионально оценил работу Сабины.

Замечательно постаралась эданна! Скальп не сняла, но один, два... шесть...

В восьми местах пряди были выдраны с корнями и клочьями кожи. Это не как бабы на ярмарке друг друга за волосья тягают, нет! Эданна рвала врага насмерть.

До мяса.

До кровавых клочьев.

Вот оттуда, из этих вырванных клочьев, сейчас и текла кровь у эданны Франчески. Кровь надо было остановить, царапин не было, но синяков ей Сабина наставила от души, в том числе и этот, под глазом... чудом нос не сломала.

Била-то от души! Широкой, искренней...

Франческа рыдала, клялась,, что страшно отомстит, что король никогда не простит...

Дан Виталис молча делал свое дело. И только под конец не удержался.

— Советую обзавестись телохранителями, эданна.

— Что?

— Сегодня вас возненавидел двор. А завтра весь Эрвлин вам вслед плевать будет.

— ЧТО!? — взвизгнула Ческа.

Но лекарь уже скрылся за дверью.

— Ах ты... гнусная, гадкая клистирная трубка!

Дан Виталис этого даже и не услышал. И услышал бы... какая ему разница? Мало ли кто и что визжит? Это уж точно не его проблема.

Эданна Франческа запустила в стену коробочкой с румянами.

Дурой она не была. И королю могла петь о чем угодно, но сама ситуацию оценивала здраво. Королева ее переиграла, чего уж там!

Снова переиграла!

Снова выиграла!

Умерла так, что ушла в легенды, стала святой... можно в голос кричать, что Сибеллины — дьявольские отродья, да кто ж поверит?

Никто. И никогда.

Посмеются разве что...

И что теперь делать? Она прекрасно понимала, что последует. Предложение руки и сердца, короны и трона. И... дан Виталис прав.

Всеобщая ненависть.

Кому какая разница? И вообще, мало ли что там это быдло думает?

В обычные дни эданна с этим была согласна. Но сейчас очень уж болели выдранные клочья кожи и мяса. А ведь это ее убить не хотели.

А если захотят?

Правда нужен телохранитель?

Да, наверное, да...

Ческа решила поговорить об этом с Филиппо. И...

Есть ли такой способ, чтобы ее все полюбили? Чтобы перебить эту... королеву-мученицу?

Только вот в глубине души она и сама знала — нет. Ни способа, ни средства, ни зелья... сказки это. Про то, как ведьмы королевства зачаровывали... если и бывало, то в такие незапамятные времена, что уж и деревьев с той поры не осталось. И... на толпу колдовство не действует.

Всегда ведьм толпой одолевали, многолюдьем... так-то.

Охрана?

Пожалуй что...

— Каррррр!

Вороний крик от окна заставил эданну Ческу дернуться. На пол полетели еще несколько склянок, в этот раз уже сами по себе.

На подоконнике сидел крупный ворон. Смотрел, поворачивая голову то так, то так....

Черный. И с серебром...

Там, где у обычных ворон было серое оперение, у него оно серебрилось. Да, Франческе показалось с перепуга, но... легче ей от этого не стало.

— Кыш, — неуверенно сказала она. — Брысь...

— Каррр! — еще раз ответил ей ворон. И крепко долбанул клювом по стеклу.

Посыпались разноцветные осколки. А наглая птица каркнула еще раз, словно расхохотавшись, и улетела прочь.

Франческа завизжала и кинулась прочь из комнаты.

Сплетни?

Плевать ей и на сплетни, и на всех... ой, мамочки, страшно-то как!!!

* * *

Бал!

Разноцветье огней и платьев!

Музыка и танцы, улыбки и смех, даны и эданны... так было всегда. Но не в этот раз.

Что-то никто танцевать не торопился.

И улыбались придворные весьма натужно.

И с радостью было сложновато.

— Ваше величество, — слуга поставил на столик рядом с королем поднос. Вино, фрукты...

Филиппо наливался гневом. Коня он загнал так, что конюхи чуть всей конюшней не возрыдали... это уже не вылечить, только пристрелить осталось. А вот ярость...

Ярость осталась. И короля аж трясло от гнева.

Как они вообще смеют!?

Быдло проклятое!

Сидела рядом с ним эданна Франческа. Уже рядом, как полноправная королева.

Синяки были умело замазаны гримом, волосы уложены в прическу... она потом пожалуется. А сейчас... сейчас бал!

Филиппо мрачно сделал глоток вина.

Пить он начал, как вернулся с прогулки. Вот и сейчас... пил. Не слишком много, но упорно и уверенно.

Часы пробили восемь вечера.

И с последним ударом дверь бального зала распахнулась.

Адриенна тоже знала толк в торжественных появлениях.

Влетел в распахнутые створки ветер, погасил свечи, взвизгнула и замолкла музыка. Только каблучки стучали по паркету.

По залу шла Адриенна Сибеллин, гордо вскинув неотрубленную голову.

Переливалось серебром нижнее платье, сливалось черным бархатом с распущенными волосами верхнее.

Кольцо никто по-прежнему не видел. А вот корону в черных волосах...

Ту самую.

Серебряную, с черным камнем посредине...

Шаг.

Еще один...

Две тени за спиной Адриенны. Обе в черных балахонах с серебром. Обе скользят за ней, совершенно бесшумно.

И еще шаг...

Филиппо не выдержал первым.

— Ты же... ты мертва, мертва, МЕРТВА!!! Я САМ ПРИКАЗАЛ УБИТЬ ТЕБЯ!!!

Вскочил с трона, а вот следующий шаг сделать и не успел. Лицо мужчины побагровело, потом почернело, голубые глаза окончательно вылезли из орбит — и Филиппо Эрвлин покатился по ступенькам к подножию трона.

К ногам супруги.

К ее черным туфелькам с серебряными бантиками...

Адриенна даже не шевельнулась. Она и так понимала, что происходит. А вот Франческа...

Эданна оказалась покрепче любовника, завизжала, кинулась к нему...

— Филиппо! Филиппо, умоляю!!! Это все ты! ТЫ!!!

Адриенна посмотрела на нее с отвращением.

— Я, королева Адриенна Сибеллин, приговариваю эданну Франческу Вилецци к смерти. За государственную измену, чернокнижие, участие в черных мессах и убийство людей. Доказательства находятся в ордене доминиканцев. Приговор приказываю привести в исполнение — немедленно.

Один из балахонов сделал шаг вперед.

Франческа завизжала, но...

Уйти от Мии?

От нее никто и никогда не уходил живым. Только кинжал свистнул, вошел эданне Вилецци точно в горло, в ямочку между ключицами...

Адриенна равнодушно оглядела два тела у подножия трона.

Они лежали рядом. Король и его любовница. Любимая.

Женщина, которая принесла столько зла, которая могла бы принести еще больше горя на ее землю...

— Унесите их в часовню. Положите рядом. Он так хотел бы. Пусть остаются там на три дня, потом похороните рядом, в усыпальнице Эрвлинов.

— Да, ваше величество.

Зал заполнили доминиканцы. Их было много, так много... человек тридцать, не меньше. Придворные замерли, понимая, что у них на глазах происходят исторические события.

Это вам не коронация, тут все интереснее. О таком и пра-правнукам рассказывают...

Адриенна прошла к трону, уселась на него.

Один из монахов с поклоном подал ей принца.

Женщина обвела взглядом зал.

— Я, Адриенна Сибеллин, приказываю. Собрать завтра Совет. Пока мой сын еще мал, я буду при нем регентом, вместе с Советом. Надеюсь, дан Альметто, вы оповестите всех участников?

Канцлер — и откуда только взялся? — послушно поклонился Адриенне.

— Ваше величество, ваша воля — закон для меня.

— Дан Баттиста, дан Брунелли... вы слышали. Поскольку кардинал Санторо умер, его должность займет отец Томазо, присутствующий здесь.

— Ваше величество, — такой подставы доминиканец явно не ожидал. — Но я...

— Хотя бы на какое-то время. Пока не найдется тот, кто сможет представлять церковную власть в Совете.

— Да, ваше величество, — смирился мужчина.

Адриенна кивнула.

Может, она бы и еще что-то сказала, но... пискнул малыш на ее руках.

И... все изменилось.

Не стало королевы и воительницы. Осталась мать, которая с нежностью склонилась к кулечку.

— Что, мое солнышко?

Недовольный писк был ей ответом.

— Кушать? Да?

Адриенна чуточку растеряно обвела взглядом зал. Понятно же, надо кормить малыша, но...

— Ваше величество, вы позволите? — эданна Чиприани сияющая, словно ясно солнышко, ловким жестом добыла откуда-то большое покрывало. Кружево, черное, легкое.... Его она и накинула на плечи королеве. А потом помогла расстегнуть платье.

И через несколько минут малыш зачмокал, впившись в мамину грудь.

А придворные вдруг поняли, ЧТО произошло.

Сначала зааплодировал кто-то один. Потом второй, третий...

Ровно через пять секунд зал содрогнулся от воплей.

— УРРРРАААААА!

Адриенна улыбнулась. Она даже руку поднять не могла — поддерживала ребенка. Но люди все равно поняли.

Король умер?

Да здравствует король! И королева!

* * *

В своих покоях Адриенна упала на кровать.

Вытянулась.

Секундой позже слева упал Лоренцо.

Справа — Мия.

Раскинулись, дружно выдохнули, поглядели в потолок. На нем затейливо сплетались зеленые дубовые ветви, сквозь них пробивалось солнце... даже Эрвлины не решились изуродовать эту красоту.