Попаданческий "инфекционный шовинизм"

Попаданческий "инфекционный шовинизм".

При общении на форумах различного, в общем то профиля, при упоминании попаданцев, постоянно всплывают одни и те же вопросы, а если точнее — вопросы взаимодействия различных инфекционных агентов "с той" и "с нашей" стороны. Путаница стоит страшная и вопросе заноса "от них к нам" и "от нас — к ним". В ряде фантастических произведений авторов встречается расхожий штамп: вот попадут "к ним" "наши" и к-а-ак занесут "им" "нашего" вируса гриппа — вот тамошние и вымрут! А почему вымрут? А потому что наш вирус — он устойчивый! ("Вирус гриппа" — наиболее часто встречающаяся "пугалка" для древних, потому как чуму из XXI века занести достаточно проблематично, но встречаются и другие варианты: "наши болезни, устойчивые к антибиотикам"). При этом "тех болезней" наши попаданцы особо не страшатся. И если сотрудники разных там "временных служб" еще как-то страхуются — прививаются, скажем, от "древних" болячек, то подавляющее большинство проваливающихся во временную яму наших современников ( а вернее— их авторы-творцы) этим абсолютно не заморачиваются и прекрасно там себя чувствуют. Редко, но бывает и наоборот: "нынешние" пострадать могут — от болезней "того времени", но только от чего-то страшного. От чумы или оспы, скажем. Вопрос, конечно, до изобретения машины времени остается сугубо умозрительным, но, тем не менее, можно все-таки предположить — "что было бы, если". В данном случае — занос инфекции "оттуда" и "туда".

В отношении "к ним от нас" — царит настоящий "инфекционный шовинизм". Большинство авторов подпадают под гипноз цивилизационных достижений — дескать, если у нас люди более образованные во многих вопросах, то и наши инфекционные возбудители, тоже, конечно, "более продвинутые" перед тамошними. Вирус гриппа XXI века круче вируса гриппа века X.., или ..Х — только потому что на него упала сень технологических достижений человечества. Вот с вируса гриппа и начнем. Начнем с того, что до сих пор встречаются люди, в том числе и среди авторов-фантастов, ничтоже сумняшеся считающих, что на вирус гриппа действуют антибиотики, а следовательно, к ним у вируса "может выработаться устойчивость". Этому способствуют, конечно, и врачи (и не только отечественные, но, практически — всего мира), которые направо и налево назначают эти самые антибиотики, создавая ложное впечатление, что ими можно вылечить грипп. Кое-что здесь у врачей от некомпетентности (вспоминается, забавный случай, как в одной ранне-перестроечной статье автор-журнализдка гневно обличала врачей: "...третий раз прихожу на прием к нашему врачу с гриппом, а он мне рекомендует только обильное питье с малиной, постельный режим — и никакого другого лечения! Ясно, что мне попался врач-троечник!". Так и хотелось сказать в ответ — "Дурочка, тебе как раз попался толковый доктор, не гробящий твою печень и иммунитет. "Троечник" — вот тот как раз бы назначил тебе кучу антибиотиков, после чего кишечный дисбактериоз (1 ) был бы еще не самым плохим вариантом.), кое что — от перестраховки: а ну как разовьется у ребенка после гриппа осложнение, типа пневмонии или отита. Тогда того же педиатра заклюют все — и начальство, и родители: почему вовремя не был назначен антибиотик? Нет уж — лучше дам заранее, да вот хотя бы цефалексинчику... (это особенно наших затурканных врачей касается, но и западные этим грешат). Ну, и конечно такая банальная вещь, как материальная заинтересованность, или проще, как деньги, есть — больше назначишь антибиотиков — больше "откат" от фармацевтически-аптекарских кругов получишь. ( Вот чего не было в советской медицине — так это подобного! Да и сейчас еще не очень распространено, хотя и гораздо чаще, чем раньше, а уж на "благословенном" Западе...)

Между тем — на л ю б о й вирус не действуют л ю б ы е антибиотики (изредка встречаются, правда, "научные" статьи, в которых рекомендуется, скажем, назначение рифампицина при бешенстве, или эритромицина при гриппе — ну, что сказать... Некоторые и в плоскую землю верят, истово. Бешенство, оно тоже вызывается вирусом, кстати. Тем не менее, нынешние "образованные" журналисты этого не знают, а потому с легкостью пишут о "вирусах(2) сибирской язвы", "бациллах(3) гриппа" и "бактериях бешенства" чем вызывают pеальную зубную боль у всех здравомыслящих людей. Впрочем, на фоне высказывания "...квадратных кубометров газа"(4) — это еще куда ни шло). Дело в том, что практически все антибиотики действуют на к л е т к у — которой бактерия и является. Нарушает, скажем, синтез белков в клеточной стенке — как эртапенем (образно выражаясь, хотя и неточно — "сдирает с бактерии кожу"), или нарушает синтез бактериальной ДНК, как ципрофлоксацин ( э-э-э, "кастрирует" ))) бактерию, не давая ей размножаться). На это антибиотики и "заточены", с расчетом на именно этот эффект и создавались. Вирус же — биологический объект в тысячи раз меньше клетки, в клетке он живет, у него самого же клеточной стенки попросту нет, и пытаться убить его антибиотиком — столь же благодарное занятие, как стрелой из лука на лету отстричь детородные органы комара. Ну, или коль речь у нас об инфекции, а параллельно — и литературе, вспомните, насколько успешными были попытки насадить ту же бактерию на самодельное копье у симпатичного работяги из рассказа Шукшина "Чудик".

Значит, на вирус гриппа вообще ничего не действует? Нет, вроде бы, есть вещество — озельтамивир, более известный под коммерческим названием "Тамифлю". Препарат разработан в девяностых годах XX века, клинические испытания — с 97-98 годов, но самая слава к нему пришла в 2009, что ли? Ну, когда эпидемия "свиного гриппа" была (даже не знаешь, что тут в кавычки брать — то ли "эпидемия", то ли "свиного", то ли "гриппа", то ли в разбивку по частям, то ли все три слова вместе), когда за этим "Тамифлю" давились в очередях, а в Сети предлагали купить по сто уёв за упаковку. А почему "вроде бы"? Во-первых, он действует не собственно на сам вирус, он действует опосредованно: угнетая синтез нейраминидазы — фермента, отвечающего за высвобождение из зараженных вирусом клетки вновь образовавшихся вирусных частиц (коль у нас на образы все идет — лишает свежеобразованные вирусы транспортных средств, помогающим тем "выбраться" из клетки и заразить тысячами новых вирусов тысячи же новых клеток. На этом и основан его клинический эффект— меньше клеток заразится — меньше в итоге образуется и вирусных частиц — меньше будут симптомы. Сам вирус озельтамивир не убивает). Ну, а во-вторых — появилось уже немало исследований, в которых вообще ставится под сомнение способность данного препарата хоть как-то, пусть и опосредованно влиять на вирус. Нет, я ничего не хочу такого сказать, лишь "смутные сомнения" терзают меня, когда я вижу фразу в аннотации к препарату, будто написанную скороговоркой " ...спонсированные Рош исследования...".(Угадайте с трех раз, какая фирма данный препарат раз-работала? А какая фирма больше всего на нем за-работала (см. про сто уев за пачку)? А как вы догадались, что "Ф. Хоффман-Ля Рош"?))). Но про эпидемию свиного гриппа — это разговор отдельный, там не все однозначно, а мы же про попаданцев... Итак, в любом случае — попаданец из времен раньше 90-х ( а сплошь встречаются произведения, когда с такими, "устойчивыми" вирусами к древним попадает, скажем, простой советский десантник из Афганистана или даже обыкновенный спецназовец года так из 92) — гарантированно не занесет "тамошним" никакого "устойчивого" в и р у с а — попросту потому, что как минимум до середины 90-х, а то и позже — ничего не было такого в свободном обращении, способного хоть как-то повлиять на вирус гриппа, и выработать у него эту самую 'устойчивость' Вот уже, скажем, с 2000 и дальше — ну, с известной долей вероятностью можно говорить о резистентных, т.е., устойчивых к действию озельтамивира, штаммов гриппа. Вот об устойчивости этих штаммов, а равно и об "устойчивости" других микроорганизмов надо чуть-чуть сказать отдельно — как и о смертоносном действии устойчивых штаммов.

Устойчивость микроорганизмов к антибиотикам — это, к сожалению, не миф, не фантастический рассказ про попаданца — а реально существующая вещь. Сразу же, как началось использование первого антибиотика пенициллина, началось и приспособление к нему микроорганизмов. Старые врачи с ностальгией вспоминают те благословенные времена, когда инъекцией в 50-100. 000 действующих единиц пенициллина гарантированно лечилась любая пневмония, самая жуткая газовая гангрена и т. д. Прошло немного времени, всего несколько лет — и дозу стало необходимым увеличивать: 400...., 500 тысяч, миллион... В 80-е годы обычно назначалось — по миллиону( а то и два!) через четыре часа — шесть-двенадцать миллионов в сутки. И это в хорошем случае! Это если пенициллин вообще действовал! Потому как микробы, сволочи такие, научились вырабатывать фермент пенициллиназу — с помощью его они разрушали смертельный для них антибиотик пенициллин. Ну, людишки разработали другой антибиотик — оксациллин, микробы и к нему приспособились. Так и пошло — ампициллин, цефазолин, макролиды(5) фторхинолоны(6), карбапенемы(7)... Разработка каждого нового антибиотика стоила все дороже, а микроорганизмы все равно нахально к ним приспосабливались. Последний наиболее широкого спектра действия антибиотик — дорипенем разработан лет так с десять назад. Пока он еще относительно неплохо работает — по крайней мере, чувствительность к нему большинства микроорганизмов остается довольно высокой — около 90% болезнетворных микробов при воздействии на них дорипенемом, грубо говоря, дохнут. (А и изобретут что-то еще? на пять-десять лет отсрочка, только и всего...). Большая часть данной статьи была написана в 2013 году, и с тех пор появились и другие антибиотики из разных групп: цефтолозан, далбованцин, тедизолид и другие. Хорошие результаты, говорят, показывают. И тем не менее_— все это перепевы старых песен, то есть просто новые поколения открытых ранее групп. Тот же цефтолозан — это аж 5 поколение уже антибиотиков группы цефалоспоринов, первым из которых был цефазолин. И стоимость курса лечения данными препаратfми — внушаить: 1500...3000...4000 $, а люди... Люди по прежнему умирают от пневмонии, перитонита, гнойного пиелонефрита, вызванных микроорганизмами, нечувствительными к антибиотикам. И вот тут-то и таится корень того, почему мы считаем, что занеся наши микроорганизмы в прошлое, мы выморим "древних".

Мы п р и в ы к л и к тому, что медицина — это такое всесильное божество, с легкостью исцеляющее любое инфекционное заболевание. "Умер от аппендицита (пневмонии, пиелонефрита, дизентерии)?? Как??! Разве от этого т е п е р ь умирают?!'. Умирают. И умирали в с е г д а — ну, применительно к человеку, как виду — как только вид хомо сапиенс на Земле появился, более ста тысяч лет назад, так и стали от этого умирать(8). Вот б ы л в истории человечества крайне непродолжительный период времени, практически, жизнь одного поколения (как раз с того самого благословенного врачами времени — с 40-х годов по сию пору, и есть весьма большая вероятность, что на нас он и закончится, увы...), когда с помощью антибиотиков смертность от инфекционных заболеваний резко — в разы, сократилась, хотя до конца все равно не исчезла. Сейчас все просто возвращается "на круги своя". Ну и что же — скоро "мы все умрем..."? Нас всех выкосит МRSA?(9) Да нет же. Просто мы настолько привыкли, что смертность от того же аппендицита (вернее, от перитонита и сепсиса, вызванного аппендицитом) составляла в "золотые" годы эры антибиотиков доли процента (а это, помним — на протяжении в с е й жизни целого поколения, что для него равнозначно "всегда так было") что для нас шоком является теперь, что смертность от данной хворобы, оказывается, может быть и 5, и 10, и более процентов. А ведь так и было, и не так давно, дорогие сопланетники. "Я боюсь только Бога и перитонита!" — вот не помню, какой хирург начала XX века сказал. Так что просто придется снова привыкать, что, заболев аппендицитом, умрут не 3 из десяти тысяч, а 1 из ста. И, кстати — это все равно меньше, чем до изобретения возможности сделать хирургическую операцию по удалению аппендикса. У нашего современника и сейчас возможность выжить с аппендицитом совсем без антибиотиков, куда выше, чем у древнего грека хоть и с дорипенемом.

И мало того. Смертность от наших, "прокачанных" антибиотиками возбудителей, будет все равно ниже, чем от таких же "диких" штаммов. Тут дело в чем — ничего не дается в этом мире "за так" — даже для микроорганизмов. Опять таки, образно говоря — в металлических латах(10) хорошо на поле боя — враг тебя не достанет ни копьем, ни мечом, только алебардой какой-нибудь, а покрепче и потяжелее латы сделаем — и алебардой не возьмет. А голого — и простой незаточенной палкой убить можно. Так то на поле боя — а в мирной жизни? Каково в латах ходить, а тем более бегать, косить, дрова рубить, пардон, писать, какать и размножаться? И чем тяжелее латы — тем все это труднее делать. Так же и с микроорганизмами. Приобретя способность выживать в условиях "антибиотикового прессинга" им волей-неволей пришлось пожертвовать чем -то еще — в ряде случаев, тоже очень важным. За то, что у тебя есть та же пенициллиназа — придется "отдать" способность размножаться быстрее — делиться, скажем, не раз в 30 минут, а в 40, или того реже — значит, концентрация микроорганизмов в макроорганизме будет нарастать медленнее. За способность выживать в условиях другого антибиотика, действующего на ту же клеточную стенку, вернее на один из ее слоев — придется научиться жить без этого слоя, а, значит "сделать" эту стенку тонкой и непрочной. Вот и получается наш микроб более хилым, нежизнеспособным, да и менее вредоносным — токсины, которые на наш организм действуют у него-то как раз большей частью из того самого, ныне отсутствующего слоя вырабатывались.... Важно помнить, что "устойчивый" микроорганизм — он не более заразен или смертелен, чем "неустойчивый". Там, где "дикий" штамм какого нибудь стафилококка шутя убьет 50 процентов, им зараженных, "цивилизованный антибиотиками" штамм, кряхтя и натуживаясь, с горем пополам, сможет убить "лишь" 10. И с очень большой долей вероятности можно думать, что смертность от такого штамма никогда не превысит "естественный" уровень в 50 %. Но для нас, привыкших, что еще в прошлом году от такой же болячки умирало всего 0,5 % — есть повод удариться в панику....

Еще раз. Вырабатывая устойчивость к антибиотикам, микроорганизм всегда жертвует чем-то, тратит часть своих ограниченных ресурсов, которые он мог бы потратить на что-то полезное для себя, на "хорошую жизнь" — на "гонку вооружений". Такие микроорганизмы — не кто иные, как самые обыкновенные мутанты. А мутанты — они только в фантастических романах все сплошь свирепые и страшно жизнеспособные. В обычной же, реальной жизни — мутант всегда хилее и менее жизнеспособен, чем первоначальный вид, его породивший. В о б ы ч н о й жизни, без "прессинга" — мутант быстро уступает в равной конкуренции обычным же видам, будь то хоть рыба, начавшая не пойми с чего растить ноги вместо плавников, хоть микроб с пенициллиназой.( Вот ежели водоем начал пересыхать — тогда, конечно, уродец с кривыми кистеперыми плавниками проковыляет несколько сантиметров до ближайшей лужицы ивсе таки выживет — там, где, какой-нибудь быстроплавающий тунец, краса и гордость Нептунова царства— тупо сдохнет.) И в отношении микробов тому есть прекрасное подтверждение! Как рассказывал нам наш преподаватель, в некоторых странах Латинской Америки (вот каких — он не упомянул, а я не спросил, потому — верим на слово, врать ему не с чего было) законодательно было введено положение, приравнивавшее употребление, а равно ввоз и сбыт в стране пенициллина — к наркотикам. То есть, его вообще в стране не было. В результате, буквально спустя несколько лет чувствительность микроорганизмов к пенициллину во всей стране снова восстанавливалась до уровня тех самых "40-х благословенных". А это что значит? "Мирные" землепашцы-микробы быстро и начисто вытеснили тратящих все средства на "подготовку к войне" — мутантов. Ну, кстати, за что быстро и поплатились — как только их "пенициллиновой бомбой" по голове шарахнули — и сразу все опять по новой завертелось у них там... В отношении вируса гриппа — то же самое: "резистентный" к озельтамивиру штамм гриппа менее патогенен, нежели "дикий" штамм, или хотя бы незначительно от него отличается. И, кстати — то же самое действует и по отношению к биологическому оружию, к чуме из спецлабораторий. Вот там можно точно специально вырастить штамм, который теоретически и 99% населения выкосит (какой-то, пусть и очень небольшой процент при таком количестве людей, как сейчас в с е г д а останется целым — и среди нас есть мутанты, и всегда будет тот, кому достанется на его счастье, ослабленный микроорганизм и, таким образом, осуществится "естественная вакцинация" — но опять таки: искусственно приданные бонусы в виде дополнительной "заразности", "смертельности" — тоже будут осуществляться за счет чего-то, важного в "обычной жизни" микроорганизма. А значит, такой суперагрессивный микроорганизм будет тоже мутантом, и тоже быстро вытеснится "обычными" же штаммами. (Что, в общем-то, для того, кто затеял биологическую войну и лучше — противник вымер, и хрен с ним, со штаммом, и пускай себе исчезает да побыстрее. Главное, самому "под раздачу" не попасть, в бункере отсидеться, пока рукотворная чума на планете бушует, а вот это всегда проблематично...). И еще об одной вещи следует сказать: об иммунитете. У современного человека он значительно снижен — загрязнение окружающей среды, неправильное питание, адинамия — то -се... Но и антибиотики здесь сыграли не последнюю роль. И вот в нынешних условиях, когда естественная защита организма ослабла все чаще источником злейших воспалительных процессов становится так называемая условно-патогенная флора. Пример: кишечная палочка. В норме она тихо-мирно живет себе в кишечнике, ничем себя не проявляя, но в случае какого-нибудь форс-мажора(ну, получил человек сильные ожоги, скажем, это и так удар по иммунитету, а мы еще сверху антибиотики нахлобучили, да посильнее) она может даже сепсис вызвать. И вылечить от такого сепсиса человека гораздо труднее, так как она "местная", "всегда тут жила", и "знает" все входы и выходы в отличие от "понаехавших". А, кстати, вследствие снижения общего иммунитета менее "агрессивной" становится и чисто патогенная флора зачем ей "силы" тратить на защиту от естественного иммунитета человека — скорее надо их потратить защиту от антибиотка