|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Часть третья
Глава XVII
...Перевалы. Неприступные твердыни зимы и вьюг. Острыми зубцами вонзались в промёрзшее небо башни гор, позёмка вылизала белым языком бока валунов, присыпала их сухой снежной крупой. Ледяные кристаллы пушистой шубой укутали стены скалистых лестниц и обрывы ущелий.
Тропы над пропастью...
Вершины в ослепительном блеске вечных снегов...
Путникам пригодилась тёплая одежда, взятая из брошенного дома.
На ночёвках молодые люди спали по очереди, поддерживая пламя в небольших очагах охотничьих сторожек, дававших им приют на ночь, как и многим путникам до них.
Альпы были погружены в величественное безмолвие.
И в безмолвие были погружены Фрэнсис и Милисента. Ни граф, ни крестьянка больше не произнесли ни слова. Она ни разу не попросила его ехать помедленнее, и ни разу не пожаловалась на усталость, голод или стужу. Он без слов придерживал коня, устраивал привалы и готовил еду, по-прежнему не доверяя Милице котёл.
Неделя...
Мягче и нежнее стали ветры, камни и скалы покрылись мхами, над прозрачными струями водопадов раскинули ветви деревья... Вершины Альп остались позади, путники спускались в живописную горную страну, изобилующую озёрами, долинами и скалистыми гротами. Немало красивых легенд было сложено об этих прекрасных местах, а жили здесь свободолюбивые люди, что едва признавали над собой власть своих правителей.
Ночь раскинула над каменистым склоном плотный чёрный покров. Крупные звёзды висели, казалось, над самой головой, и рыжий свет костра бросал им вызов, швыряя пригоршни искр в тёмную высь.
Милица сидела, завернувшись в меховую курточку, обхватив плечи руками, и молча глядела на пламя. Фрэнсис, по другую сторону костра, так же молча глядел на неё. О чём она думает? Почему не оставляет своих бесовских замыслов? Отчего его так безумно и властно влечёт к ней?..
Проклятая ведьма! Лучшим наказанием для неё будет презрение.
— Завтра мы придём к людям. Запомни, я не желаю, чтобы хоть у одного человека зародилась мысль, будто нас что-то связывает! Ты просто моя служанка.
— Хорошо, лорд Фрэнсис.
Милица заговорила с ним впервые за семь дней.
И как же радостно было услышать её голос!
Граф скрипнул зубами. На что она надеется, помилуй бог?
Почувствовав на себе его взгляд, девушка подняла голову. Лицо её осунулось, а глаза потухли. Там жила лишь боль...
— Что смотришь? — резко спросил он.
— Фрэнсис, за что ты на меня обиделся? — негромко спросила Мили. — Что я сделала не так?
— Не лицемерь! Ты просто отвратительна, когда пытаешься так нагло врать!
— С чего ты взял, что я вру? С того, что увидел глупый сон? Всего лишь сон?
— Я увидел Фредерику, — тихо ответил граф, и в его голосе клокотал сдерживаемый гнев.
— Хорошо, ты увидел Фредерику. Ты понял, что любишь её, а не меня. Разве я тебя держу? Разве я заставляю тебя остаться? Что ты смотришь на меня, как на злодейку?
— А кто ты? — не выдержал Фрэнсис. — Ты действительно меня держишь!
— Катись к чёрту! — неожиданно выкрикнула Милица, вскакивая на ноги. Она схватила свою сумку с колдовскими травами и побежала в темноту, не оглядываясь.
— Стой, идиотка!
Эта ненормальная выбежит к костру разбойников...сорвётся в темноте с уступа...наступит на змею...подвернет в камнях ногу...
Фрэнсис похолодел. Он сам не заметил, как тоже вскочил на ноги.
— Милица, стой!
Видимо, в его голосе прозвучало что-то такое, что заставило Милицу остановиться. Граф подошёл, рассерженно схватил её за руку и повёл обратно к костру.
— Вот не надо таких выступлений! — отчитывал он спутницу. — Я обещал довести тебя до Парижа, и я доведу, несмотря на все твои глупости!
— Ах, избавьте меня от своего рыцарского великодушия, милорд! — съязвила крестьянка. — Я и сама прекрасно дойду до Парижа. Дошла же я как-то из Словакии до Каринтии!
— Что удивительно! — не менее язвительно ответил молодой человек. — Ты же в каждой ёлке готова запутаться!
— Это не ваша забота, лорд Фрэнсис! — рассерженно фыркнула девушка. — У нас разные дороги!
— До Парижа она у нас общая!
— Тогда и не смотрите на меня, как оскорблённый ангел на беса!
Юноша едва сдержал смех. Ох, Мили, Мили... Почему ты такая очаровательная?..
Он поймал себя на том, что уже почти забыл свою злость, что ещё немного — и заключит девушку в объятья, и жадно припадет к её губам...
Коварная ведьма!
Он грубо толкнул её на прежнее место у костра.
— Всё, я больше не желаю с тобой разговаривать! Спи.
Милица легла и накрылась плащом. А через секунду ночь расколол оглушительный гром, земля дрогнула, камни застонали...
Уголёк взвился на дыбы. Путники вскочили, кинулись друг к другу — и замерли на полпути.
Вдали ночную тьму пронзил алый клинок огня, взметнувшийся к небу в россыпи золотых искр. Вновь по горам прокатился рёв, а потом над головами молодых людей пронёсся сухой раскалённый ветер, огромная тень скользнула в вышине, закрыв половину звёздного неба — земля ещё раз слабо вздрогнула, и всё стихло.
— Что это было? — одними губами спросил Фрэнсис, сам не зная, кого.
Мили испуганно покачала головой.
— Я не знаю, Фрэнки...
— Если это твои штучки...
— Ага. И коровы затанцуют, если я пожелаю.
— Всё, замолчи! — он вернулся к себе и лёг, пытаясь вновь удобно устроить голову на подушке из седельной сумки и накрываясь плащом. — Если это не ты, то кто?..
Мили изящно поправила носком сапожка полено в костре, покосившись на собеседника.
— Милорд, раздобудьте мне волшебное зеркало, и я немедленно посмотрю в него, чтобы как можно подробнее ответить на ваши вопросы.
— Хватит зубоскалить! — немного смущённо огрызнулся граф. — Спи уже, наконец! Нет, подожди! — через секунду добавил он. — Иди сюда!
Юноша подвинулся, освобождая место у огня рядом с собой, и накрыл Милисенту своим плащом.
— Чёрт, я не могу позволить, чтобы эта тварь тебя утащила посреди ночи! — отводя глаза, пояснил рыцарь. — Если тут шастает такое чудовище...а ты ещё хотела убежать! Мили... Взбалмошная, злая девчонка...
— Это я-то злая? — возмутилась Милисента, попытавшись освободиться из объятий Фрэнсиса. Он лишь крепче прижал девушку к себе, с наслаждением вдыхая аромат её пушистых волос, и, не раскрывая глаз, нежно накрыл её рот ладонью.
— Тс-с... Спи, ведьма. Чтобы я звука от тебя больше не слышал.
Она уткнулась головой в его грудь, плечи её расслабились, и через несколько минут дыхание стало ровным, каким бывает только у спящих.
Лорд лежал, бережно прижимая любимую к себе, и в душе его не было покоя. Какое это счастье — обнимать её... И как обидно, что это счастье — всего лишь колдовство...
Дрянь... Обожаемая дрянь... Колдунья!
Засыпая, Фрэнсис думал, ошиблась ли Милица в днях, или у них будет ребёнок?
...Следующий день они почти не разговаривали. Фрэнсис ругал себя за слабость, обвиняя в ней коварство Милицы; девушка не знала, как защититься от его нелепых обвинений. Кидая друг на друга рассерженные взгляды, они по цветущему горному лугу направлялись вниз, к долине, где раскинулась большая деревня. Живописная тропинка, петляющая меж рассеянных по склону валунов, вскоре вывела на широкую дорогу.
Фрэнсис ехал верхом, а Милица шла рядом, придерживаясь за стремя. Солнце припекало, и от пыли, поднимавшейся из-под копыт коня, свербело в носу. Кружилась голова, и отчаянно хотелось пить.
У колодца ведьма выпустила из руки стремя Уголька и подбежала к потемневшему срубу. Рыцарь лишь мрачно покосился на отставшую попутчицу, и, ни слова не говоря, поехал дальше, направляясь к постоялому двору. Расписная вывеска раскачивалась над главной улицей деревеньки, зазывно посвёркивая в ярких утренних лучах. Заведение называлось ёмко и лаконично: "Жирный индюк", недвусмысленно обещая сытную трапезу посетителям.
Видимо, дела у хозяина шли замечательно: во дворе толпился народ, у конюшен не успевали принимать лошадей, на крыльце, скрестив руки на груди, лениво созерцал разношёрстную толпу вышибала, больше похожий на гранитного колосса.
Фрэнсис вошёл в прохладную светлую залу и направился прямо к стойке.
— Мне нужна комната, обед и полная бадья горячей воды: я хочу вымыться с дороги.
— Прикажете после ванны прислать цирюльника? — спросил хозяин, намётанным глазом определив богатого клиента.
Впрочем, ошибиться было сложно: Мили всегда содержала в идеальном порядке вещи Фрэнсиса — да он и не носил их часто, благо в бывшем разбойничьем притоне хватало одежды на любой вкус...
И сейчас, лишь бросив взгляд на расшитый серебром пояс, на драгоценную рукоять меча и на перстень с огромным сапфиром, трактирщик сразу определил в новоприбывшем знатного путешественника.
— Да, — не раздумывая, ответил граф. Одна мысль о том, что наконец он сможет побриться нормально, а не кое-как, кинжалом, вслепую, приводила в хорошее расположение духа. — Вот что ещё... Моего коня...
— Не извольте беспокоиться, о нём уже позаботились.
— Замечательно. Тогда последнее: сюда должна прийти девушка, крестьянка. Она со мной. Дайте ей тут какой-нибудь угол под лестницей, чтобы переночевала...ну, и накормите чем-нибудь. Что здесь у вас дают прислуге?
— О ней позаботится моя жена.
— Девчонка едва говорит по-немецки, так что не просите с неё какой-то работы, всё равно не поймёт. И вот ещё: ни под каким предлогом не подпускайте её к еде, которую готовят для меня. Даже относить! Она такая растяпа и неумёха, что с неё станется опрокинуть поднос...
— Понял, благородный рыцарь, что ж не понять, — кивнул трактирщик. — Михель, проводи гостя наверх, в свободные комнаты! А потом спустись, принесёшь еду!
Фрэнсис направился следом за светловолосым молодым парнем, указывавшим дорогу.
— Вот, господин рыцарь, вам сюда, — открыл перед ним двери комнаты провожатый. — А вы, часом, не дракона убивать приехали?
— Какого дракона? — Фрэнсис так опешил, что даже снизошёл до ответа трактирному служке, хотя это было и не в его правилах.
— А тут в округе дракон завёлся, — пояснил Михель. — Скотину у людей таскает, да и человечиной не брезгует. Дома и посевы жжёт. Наши старейшины и постановили: кто от того дракона избавит округу, получит награду: тысячу талеров.
Рыцарь невольно присвистнул:
— Большие деньги...
— Да и дракон, говорят, не маленький! — рассмеялся парень. — Так что ж, господин рыцарь, выходит, вы здесь не из-за этого змея?
— Выходит, я здесь проездом, — сухо ответил лорд. — И до недавнего времени в драконов не верил.
— Их мало осталось. И живут они обычно высоко в горах, на горных коз охотятся. А этот вот на что-то обиделся... — блондин пожал плечами. — И по ночам балует.
— Значит, огонь, который я видел ночью, в горах, и шум — это, по-твоему, дракон?
— А больше некому, благородный рыцарь, — задумчиво улыбнулся Михель. — Огненных гор у нас в округе нет, зато есть огненный змей... Выходит, он и развлекался. Вам ещё повезло, что мимо пролетел.
— А что ж ты сам, не желаешь получить тысячу талеров? — с насмешкой полюбопытствовал Фрэнсис. Парень лукаво улыбнулся.
— Да что вы, благородный господин, на что мне тысяча талеров?
— Хочешь сказать, что жизнь дороже?
— Я не из тех, кто меряет жизнь на деньги. Ни свою, ни чужую. Впрочем, прошу прощенья у благородного господина. Сейчас велю служанке принести еды!
С этими словами странный парень закрыл за собой дверь.
— Эй, Михель, или как тебя там! — высунулся следом Фрэнсис. — Посмотри, пришла моя служанка? Длинноволосая такая, синеглазая. Если да, пригляди за ней!
— Понял, благородный рыцарь! — откликнулся парень уже с лестницы.
Милица слышала этот разговор. Она стояла в дверях, прижимая к груди сумку, и пыталась совладать с непонятной слабостью. К горлу подкатывал ком тошноты: невыносимым был запах укропа.
Михель подошёл и осторожно взял её за руку.
— Эй, синеглазка, это о тебе мне сейчас кричали?
Милица лишь слабо кивнула.
— Что-то ты вся бледная какая. Давай, тут хозяйке не до тебя. Видишь, там стол в уголочке? Садись, а я тебе поесть принесу.
Девушка осторожно прошла через наполненный людьми зал и села у раскрытого окна на указанное место. Тут ветер разгонял все тяжёлые запахи, и она вздохнула легче.
Вскоре пришёл Михель, и поставил перед ней блюдо с жареной курицей. А рядом — кувшин молока.
— Угощайся, синеглазка. Вон, как ты вымоталась, круги под глазами...
— Спасибо, — беззвучно шепнула Мили. — Я не могу... Меня мутит... Наверное, от жары. А курица жирная...
Парень сел напротив.
— Может, ещё чего принести?
— Если можно... Я капусты хочу. Солёной.
— Понял. Солёного и не жирного, — парень улыбнулся, встал и вскоре вернулся с миской, полной хрустящей капусты и рассыпчатой, ещё дымящейся, варёной спаржи.
— Ну что, синеглазка? Потребуется что, зови. Я за стойкой, хозяину помогаю. Устанешь, захочешь прилечь — видишь, за лестницей дверца? Там каморка, где служанки спят. Сейчас всё равно никого там нет. Можешь пойти поспать. А у нас дел невпроворот, видишь, клиентов сколько? Так что я пошёл.
Михель кивнул и оставил её одну. Мили с удивившим саму аппетитом набросилась на принесённое угощенье. Молоко пить не стала, ограничилась водой. Тошнота отступила, головокружение прошло — и Мили немного расслабилась.
"Ну вот, видишь? Это всего лишь из-за голода и жары. Просто из-за голода и жары..."
Забрав свою сумку, девушка ушла в каморку под лестницей.
Тут было тесно, пахло несвежим бельём, постели были скомканы, везде валялись чьи-то вещи: ленточки, гребешки, булавки. Решившись, постоялица освободила одну из кроватей, свалив всю мелочь на стол, и легла, положив сумку под голову. Поворочавшись на жёстких досках, Мили уснула.
Разбудил её грубый толчок.
— Ты чего это разлеглась на моей кровати, побирушка несчастная? — вопила рыжая деваха, вырез на платье которой давал обозреть все её роскошные достоинства. — Тебе кто разрешил мои вещи трогать своими грязными руками?! Мне после твоей вшивой башки придется постель стирать! Убирайся, убирайся!..
Милице и слова не дали сказать, стащив с кровати чуть не за волосы.
— Я не нищенка! — возмутилась гостья. — И вшей у меня нет!.. Я приехала со знатным господином...
— То-то он тебя отослал подальше! — насмешливо ответила рыжая. — Говорит, ты даже поднос отнести не можешь: криворукая!
— Меня Михель сюда привёл, чтобы я тут переночевала.
— Мне Михель не указ! Всего неделю тут, а уж распоряжаться вздумал! Тоже, как и ты, бродяга безродный, невесть откуда взялся!.. Рыбак рыбака видит издалека. Нечего, нечего тут околачиваться! Ещё украдёшь чего. Пошла отсюда, пошла! Кошка драная!
Мили вздохнула, взяла свою сумку и вышла в зал.
Народу, кажется, стало ещё больше. Воздух сотрясался от густого смеха и смачных выражений подвыпивших молодчиков, разместившихся на лавках за столами. В дальнем углу, за перегородкой, Милица заметила Фрэнсиса, который сидел над полусъеденным гусем, и грустно смотрел в ночную темноту за окном. Осторожно пробравшись мимо компании волосатых пьяниц и услышав несколько пошлых любезностей в свой адрес, Мили подсела к Фрэнсису.
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
