Волка привезли к вечеру. Выглядывая из-за чужих спин, Ник успел только заметить, что у зверя повреждены задняя и передняя лапы, а красивая, словно отливающая серебром, шерсть, слиплась от крови. Морда животного была крепко стянута веревками, а, значит, он был еще жив. Не успел парень начать гадать, зачем хозяину потребовалось притаскивать сюда живого хищника, как грубый голос громко позвал его по имени.

— Никки, холера ясная, где тебя носит?!

— Иду, босс, — Ник со всех ног бросился к крупному, грузному мужчине средних лет, который спешился с лошади и перебросил поводья подбежавшему юноше. — Займись лошадьми, бездельник, а потом найди меня. Для тебя есть работа!

Ник неторопливым шагом отвел уставших лошадей в конюшню, давая остыть, расседлал и начал чистить аккуратными плавными движениями. Привезенный волк никак не шел из головы. Он был крупный, с необычной, словно бы светящейся шерстью — там, где она не слиплась от крови. Зачем боссу понадобился этот зверь, Ник не знал, но чувствовал, что в голове Ларри Мэрдока возник очередной "гениальный план". Хозяин весь раздувался от гордости и самодовольства, что было верным признаком грядущих неприятностей.

Закончив с лошадьми, Ник прошел в дом, недоумевая, какую работу придумали для него в этот раз. Ларри был человеком состоятельным, но большую часть своих денег заработал не вполне легальными способами. Контрабанда, браконьерство и, конечно же, собачьи бои, так популярные среди жителей севера Канады. У него была довольно обширная псарня и несколько людей, натаскивающих собак для поединков, на которые съезжалась вся округа. Власти много раз пытались запретить эту бесчеловечную забаву, очень часто заканчивающуюся смертью одного из бойцов, но, увы, до сих пор терпели неудачу. Ник, любивший животных, весьма сожалел об этом.

Поселение, где жил Мэрдок, было относительно крупным для данной местности, слишком сурово обходившейся с людьми, приехавшими ее покорять. Его дом находился на окраине, и Нику уже два года приходилось жить здесь, отрабатывая долги своего отца, который умудрился умереть, не рассчитавшись с кредиторами. Их имущество было также забрано в счет задолженности, а сам Ник, которому тогда было семнадцать лет, поступил на работу к Мэрдоку. За прошедшее время, из угловатого, больше походящего на подростка, парня, он превратился в красивого, стройного юношу, с иссиня-черными волосами, как у покойной матери, бывшей наполовину индианкой, и четко очерченным, выразительным профилем — как у отца. Его удивительный талант — находить общий язык с самыми строптивыми животными — пришелся как нельзя кстати, и Ник все дни проводил на конюшне и псарне, ухаживая за своими многочисленными подопечными. Лошадьми он занимался с удовольствием, а за собак безумно болела душа, особенно когда кого-то из них привозили с кошмарными ранами. И вот теперь этот волк... что задумал Ларри?

— Это наш козырь, — провозгласил хозяин, смачно уплетая горячую густую похлебку. — И им займешься ты, Никки. Сможешь подготовить его к боям?

— Это волк! — парень попытался донести до босса очевидную вещь. — Никто не допустит его к поединку, да и как Вы планируете его выдрессировать? Это дикий матерый зверь. Как он вообще здесь очутился?

— Попал в капкан, — усмехнулся мужчина. — Начал дергаться и вырываться — попался и второй лапой. Если бы мы сегодня не проверяли их, к утру сдох бы от холода. А как выдрессировать... — Ларри неприятно осклабился и окинул парня цепким оценивающим взглядом. — Это будет твоя забота.

— Но, — опешил Ник, — это же волк!

— Захочешь полностью закрыть отцовский долг — найдешь решение, — отрезал босс. — Более того, если эта тварь выиграет для меня десять боев — получишь сверх того обратно свою халупу и кредит у Джастина в магазине. Сможешь охотиться, как твой отец, или займешься старательством, в общем, будешь делать, что хочешь. А если нет — Найджел говорит, что именно из-за твоего неправильного ухода, Меченого порвали в том бою. Знаешь, во сколько мне обошелся проигрыш? И это твоя вина.

— Что? — возмутился парень. — Да Найджел сам... — он осекся, понимая, что ему никто и никогда не поверит. Что значит его слово против старшего сына хозяина? Ник почувствовал себя тем самым волком, которого ему предстояло дрессировать — попавшимся в железный капкан. И лапу отгрызать очень не хочется.

— Зверь огромный, — продолжал тем временем Ларри. — Достаточно будет его подлечить и можно выставлять на бои. Твоя задача залатать ему лапы и кормить. И хорошо кормить, запомни. Не позволяй отказываться от еды.

— Конечно, — проворчал Ник себе под нос, представляя, как будет насильно кормить здоровенного зверя. Он выслушал пространные рассуждения босса о предстоящих выгодах и обреченно поплелся в сарай, где отдельно ото всех, чтобы не тревожить остальных животных, стояла клетка с волком.

Того мешком свалили в угол на подстилку, развязав морду и даже не потрудившись обработать раны. Ник сглотнул, оглядев сильное поджарое тело зверя, отдельно остановив взгляд на мощных челюстях. Снотворное, которым его напичкали, очевидно, еще действовало, поэтому юноша с предельной осторожностью просунул руки сквозь прутья, чтобы в первом приближении осмотреть переломанные лапы. В тот же миг на его запястье сомкнулись острые зубы.

Ник заворожено смотрел в глаза зверю, медлившему неизвестно от чего. Сильные челюсти не выпускали руку, но и не причиняли боли, как будто волк решал, что делать с глупцом, так неосмотрительно попавшемуся ему на зуб.

— Рана... — зачем-то произнес Ник, привыкший объяснять псам и лошадям свои действия. — Я только осмотрю и перевяжу. Пожалуйста...

Секунды тянулись словно маленькие вечности и неожиданно волк разжал зубы, выпуская свою добычу. Ник, не веря своему счастью, резко подался назад, неловко повалившись на спину и прижимая к груди спасенную руку. Затем подскочил на ноги и бросился прочь, гонимый поднявшимся страхом подальше от опасного зверя. У самого порога, он неожиданно затормозил, осознав всю странность случившегося, и обернулся. Волк не сдвинулся с места и осторожно вылизывал пораненную лапу. Ник, зажмурился, чувствуя острую жалость, а затем медленно, на ватных ногах, подошел к клетке и опустился на колени, снова вглядываясь в глаза зверю, стараясь понять, насколько велика опасность. По спине прошел холодок, однако юноша взял себя в руки, вспоминая, что волк все же не тронул его. Это было удивительно и невероятно. Хотя то, что собирался сделать он сам, было не менее странно.

— Прости, — мягко произнес парень, осторожно просовывая руки в клетку. — Я сейчас помогу, не бойся.

Сердце бешено стучало, грозя сломать ребра. Ник едва сдерживался, чтобы не отскочить подальше, но усилием воли заставил себя остаться на месте и продолжать. Волк не двинулся, когда парень бережно взял его за лапу, прощупывая повреждения, и лишь глухо зарычал от боли.

— Сломана, — пробормотал Ник. — Надо обработать и зафиксировать. Странно, но ткани живые и даже не началось обморожение. Да и...

Юноша замолчал, поняв, что повреждения совсем не такие страшные, как должны были остаться от капкана, а затем поднял взгляд, встретившись с желтыми внимательными глазами, в которых светилось нечто такое, от чего Нику стало не по себе. Он с трудом задавил в себе панику и, потянувшись к принесенным заранее плошке с водой и чистому тряпью, подтащил их ближе, а затем начал осторожно смывать грязь и кровь с раны, которой практически уже и не было.

— Да кто же ты? — изумленно пробормотал парень, не веря своим глазам. — А что с задней лапой?

Волк демонстративно отвернул морду в сторону, и Нику ничего не оставалось, как завершить начатое, зафиксировав поврежденное место плотной повязкой.

— Если на тебе все так заживает, то через неделю ты будешь уже готов к боям, — неохотно признал парень, а затем, повинуясь странному неосознанному порыву, осторожно погладил зверя по морде. — Жаль... может, пройди чуть больше времени, Ларри оставил бы эту идиотскую идею.

Юноша сел на землю, привалившись спиной к прутьям.

— Не видать мне тогда дома и кредита, ну да и Бог с ним. Зато тебя бы отпустили... Хотя, скорее просто пристрелили бы за ненадобностью. Надо же, додумался — выставлять волка на боях. Всякую совесть...

— Это ты что там бормочешь, мальчишка? — пророкотал не слишком трезвый голос, и Ник подскочил на ноги, инстинктивно вжавшись спиной в прутья. Найджел, покачиваясь, вошел в сарай. — Это ты про хозяина своего так?!

Юноша молчал, понимая, что каждое слово только еще больше разозлит пьяного. Улучив момент, он попытался дать деру, проскользнув у него под рукой, однако Найджел неожиданно ловко ухватил его за плечо и отбросил обратно к клетке. Юноша не удержался на ногах и упал, больно ударившись головой о прутья, и в ту же секунду на его горле стальными тисками сжались сильные пальцы.

— Я научу тебя вежливости, щенок! — лицо обдало удушающим перегаром. — Ты запомнишь, как надо... Черт!

Найджел с воплем отпрянул назад, с удивлением уставившись на окровавленные пальцы. Ник, шатаясь, поднялся на ноги и оглянулся. В клетке, глухо рыча и скалясь, стоял ощерившийся волк, поджав под себя переднюю перевязанную лапу. Его уши были плотно прижаты к голове, выдавая крайнюю степень ярости, а глаза сияли таким огнем, что юноша невольно попятился назад, напуганный силой, волнами исходящей от зверя. Найджел грязно выругался, шагнул было к клетке, но внезапно передумал, не хуже Ника ощутив опасность.

— Твоя обязанность вылечить эту тварь, — бросил он издалека, — а не чесать языком. И запомни: случится что-то с ним — спросят с тебя, Никки. И очень серьезно спросят.

Сплюнув на пол, Найджел направился к выходу, считая, что достаточно проучил юнца, которого всегда терпеть не мог. Едва за ним закрылась дверь, Ник снова подошел к клетке и, уже без страха, просунул внутрь руки, с восторгом ощущая, как в ладони утыкается влажный нос.

— Спасибо, — глядя прямо в глаза зверю, произнес он. — Это ты ведь меня защищал, да?

Волк лишь зевнул, щелкнув зубами, и улегся, положив морду на здоровую лапу. На миг Нику почудились золотые смешинки, промелькнувшие в желтых глазах, но наваждение тут же схлынуло, не оставив ни следа. Юноша осторожно погладил зверя между ушами.

— Задняя лапа здорова, да? — прошептал парень, задумчиво водя рукой по шерсти. — Ты спокойно стоял на ней, значит — не сломана. Капкан так плохо сработал? Или зажила уже, а, Серебряный?

Волк лишь дернул ушами, проигнорировав и вопрос, и новое имя, которое удивительно шло ему. Густая шерсть словно отливала серебром, играя даже в тусклом свете керосинки, Ник невольно залюбовался ее блеском, представляя, как выглядит эта роскошная шуба на снегу в лучах лунного света. В реальности же оставалось грязное тряпье и солома, а вместо луны — языки огня за мутным стеклом. И бои. Ник с сожалением поднялся, в последний раз проведя ладонью по мягкой шкуре.

— Я принесу поесть, — глядя в сторону, произнес он. — Тебе надо набираться сил.

Наутро еда оказалась несъеденной. Ник еще раз осмотрел рану, убедившись, что она полностью зажила, и со вздохом присел рядом с клеткой. Волк улегся по другую сторону решетки, отвернув морду к стене.

— Тебе надо есть, — произнес юноша, обращаясь к мохнатому затылку. — Слушай, я не знаю, как ты проделал этот фокус с ранами, но голодный, ты быстро ослабнешь и умрешь. Здесь нет снотворного или другой гадости — я с кухни взял. Смотри, — он просунул руку через решетку и коснулся повернутого в его сторону уха, — я ведь тебе доверяю. Хочешь, в клетку войду? И ты мне верь, — парень взял в руку кусок мяса и поднес его к самому носу зверя: — Держи!

Волк даже не повернулся в сторону протянутого ему куска мяса. Ник тяжело вздохнул и поднялся на ноги.

— Я зайду вечером, — зачем-то сообщил он и направился к выходу. Серебряный проводил юношу внимательным взглядом и прикрыл глаза.

Вечером волк так же не притронулся к подношению. Его лапе стало значительно лучше — кость срасталась буквально на глазах, но есть он категорически отказывался. Утром следующего дня и вечером Ник все так же находил еду не тронутой. Терпение юноши лопнуло.

— Ах так! — он в сердцах пнул решетку, заставив Серебряного навострить уши. — Ну что ж, поголодаем вместе. Я теперь отсюда не буду уходить, все равно с меня сняли все обязанности. Так что загнемся вместе, вдвоем-то, небось, веселее, как думаешь?

Серебряный фыркнул, выражая свое отношение к затее. Ник скрипнул зубами, подавляя раздражение. С некоторых пор ему все больше казалось, что он отчетливо видит совершенно не звериный разум в глубине желтых, притягательных глаз, но юноша упорно отгонял от себя подобные мысли. Волки всегда отличались умом, а этот... Этот был на редкость необычный даже для своей серой братии, и Нику приходилось это признать. Парень сжал кулаки, сделал глубокий вдох, а затем продолжил уже спокойно:

— Я не шучу, Серебряный. Я буду здесь, пока ты не начнешь есть, или мы оба не помрем от голода. Я не уйду.

Волк даже ухом не повел в его сторону. Через час Ник притащил к клетке несколько одеял, и устроился на них, стараясь согреться. Погода этой осенью стояла не слишком холодная, но промерзлая земля жадно забирала любое тепло. Юноша завозился, стараясь найти более удобную позу, а затем задремал, привалившись к решетке.

Проснувшись, он едва сумел подняться, настолько затекло все тело, и покосился на своего соседа. Серебряный не сдвинулся с места, все также игнорируя еду и питье. Коса нашла на камень, и переупрямить противника стало делом чести.

Через два дня Ника ощутимо пошатывало, но он держался, понимая, что волку приходится ничуть не лучше. Зверь стал заметно нервничать, и несколько раз будил парня, когда тот начинал замерзать на своих одеялах. В последний раз юноша с трудом открыл глаза и услышал жалобное поскуливание. Серебряный, заметно похудевший, смотрел на него едва ли не умоляюще. Ник отрицательно покачал головой и сел, опираясь спиной на клетку.

— У нас уговор, дружище, — с едва заметным смешком произнес он и прикрыл глаза. — Начнешь есть ты — начну и я, но никак не раньше. Ты не думай... я не дам им выставить тебя на бои. Как только чуть-чуть окрепнешь — я выведу тебя отсюда и отпущу. Ты мне веришь, Серебряный?

— Верю, — произнесли за спиной насмешливым, немного хрипловатым, будто со сна, голосом, и Ник стремительно обернулся. — А потом этот громила закатает тебя в навоз, Никки.

На грязной соломе, скрестив ноги, сидел молодой мужчина с длинными серебристыми волосами. В его желтых глазах играли уже хорошо знакомые золотистые смешинки.

Ник едва сумел подняться на негнущихся от ужаса ногах и попятился, отчаянно ловя ртом воздух и страстно желая проснуться. Мужчина склонил голову к плечу, с усмешкой наблюдая за юношей, а затем просунул руку сквозь прутья и потянул на себя одно из одеял.

1234

↓ Содержание ↓