"Мэтт"

Его звали Мэтт. Впервые, Алекс увидел его там, на остановке, когда лежал, забившись под скамейку и даже уже не постанывал от боли. Увидел? Скорее почувствовал чужое присутствие, и что-то внутри оборвалось — вернулись. Поняли, что не добили, и вернулись закончить начатое. Он даже попытался отползти от сильных твердых ладоней, ухвативших его за ноющие плечи, но движение получилось слабым и жалким. Его выволокли из ненадежного, но казавшегося таким уютным, убежища и вздернули куда-то вверх. Сил не было даже позвать на помощь, но Алекс и не собирался кричать — он давно усвоил, что это бессмысленно. Здесь, в этом квартале, никому и не до кого не было дела.

Израненное тело отозвалось пронзительной болью, когда его неаккуратно водрузили на жесткое плечо и куда-то понесли. Внезапно навалился страх, тошнотворный, удушливый. Убить могли бы и на месте, а если куда-то тащат, значит... От ужаса Алекс даже затрепыхался, пытаясь освободиться, но его встряхнули, недвусмысленно предупреждая, и перехватили поудобнее, полностью пресекая малейшее сопротивление. Стало по-настоящему жутко.

Потом было заднее сидение машины, и, кажется, его тошнило на дорогую, терпко пахнущую кожу. Саднящим легким не хватало воздуха, перед глазами все плыло от боли и слабости, но Алекс из последних сил цеплялся за ускользающее сознание. Сколько прошло времени, он не знал, но вскоре его снова подхватили на руки — под колени и плечи, как девчонку — и в нос ударил слабый запах дорогого изысканного одеколона. Щека прижималась к чему-то мягкому, приятному на ощупь, и неожиданно стало все равно, куда его несут и зачем.

Второй раз Алекс пришел в себя, когда с него стали стаскивать одежду. Воспоминания нахлынули удушливой, жаркой волной, и он с неожиданной силой оттолкнул от себя чужие руки и плотнее запахнулся в порванную рубашку.

— Прекрати! — услышал он резкий, хлесткий голос, заставивший мгновенно замереть. — Я ничего тебе не сделаю.

Перед глазами медленно рассеивался клубящийся туман, и Алекс наконец смог разглядеть лицо склонившегося над ним незнакомого мужчины. Про такие говорят — не запоминающееся. Но Алекс навсегда запомнил его именно таким: спокойным, собранным, деловитым, словно это не в его ванной на полу съежился избитый шестнадцатилетний мальчишка. Он медленно протянул руку, явно стараясь не напугать, и осторожно коснулся его пальцев, судорожно сжатых на вороте рубашки.

— Надо смыть с тебя все это, — без брезгливости сказал незнакомец, — а для этого нужно раздеться. Хочешь сам?

Алекс, наконец осознавший, что ему говорят, торопливо кивнул и попытался подняться на ноги. Голова закружилась, и он непременно разбил бы себе лицо о кафельный пол, но его подхватили под руки, не давая упасть.

— Кажется, лучше это сделать мне, — хмыкнул мужчина и начал раздевать не сопротивляющегося парня. Грязная одежда упала на пол, и Алекс инстинктивно прикрылся руками, стараясь не дать увидеть главного. Оказалось, что он не преуспел.

— Вот даже как, — процедил мужчина, разглядывая белесые и бурые потеки на внутренней стороне его бедер. — Неудачный день?

Алекса снова затошнило. Мерзкое, липкое ощущение скручивало внутренности, глаза резало не пролившейся ядовитой влагой, разъедающей его словно кислота, и он был безмерно благодарен за то, что его спаситель без лишних слов помог ему перебраться через высокий бортик и погрузиться в чистую воду, смывающую всю грязь с души и тела.

Еще больше он был признателен Мэтту за то, что тот ни тогда, ни после не спросил его о том, что случилось.

Мэтт жил странной жизнью. Он мог по нескольку дней не выходить из дома, занимаясь бытовыми делами или не вылезая из оборудованного в подвале спортзала, а потом исчезал на неделю или больше. К нему никто не приходил, не звонил и не писал писем, да и сам он не отличался общительностью. У него явно водились деньги: не в больших, но достаточных для создания комфорта, количествах. Он мало ел, мало спал и практически не употреблял алкоголь, зато курил по две пачки в день, от чего каждая вещь в доме пропиталась запахом его сигарет.

Он ни о чем не спрашивал. Не сказал ни слова, когда на следующий день после своего спасения, Алекс не испарился, а попытался приготовить немудреный завтрак из того, что нашел в холодильнике. Просто съел то, что было положено в его тарелку, а затем выудил из шкафа пакет с соком и подтолкнул его к мнущемуся у стола Алексу. Сок оказался томатным, и вскоре парень уже знал, что Мэтт пьет только его.

Он узнал многое. Что Мэтт всегда пьет две чашки кофе за раз, сперва горячий, а потом уже остывший. Который надо было варить очень крепким, горьким на вкус, а в конце добавлять чуть-чуть корицы и ни в коем случае не класть ваниль или сахар. Что у него приятный голос, когда он напевает что-то себе под нос, и длинный белый шрам под ключицей, выделяющийся на смуглой коже. Что он не любит мобильные телефоны, и не пользуется ими никогда и нигде, предпочитая звонить с автоматов. Что...

Мэтт не выгнал его ни в этот день, ни на следующий. Алекс долго колебался, но все-таки смог собрать все свое мужество в кулак и сделать необходимое — решиться покинуть этот дом. Хватило его всего на несколько метров, а потом ноги подогнулись, и он без сил опустился на землю, сжимая кулаки и приказывая себе встать. Сзади послышались негромкие шаги.

— Завтра поедем покупать тебе одежду, — как ни в чем не бывало, сказал Мэтт, пройдя мимо. — Хватит таскать мою.

Он дошел до почтового ящика и вытащил свежие газеты, а потом обернулся к потрясенному Алексу.

— Мы завтракать будем?

И парень со всей возможной скоростью поспешил в дом, стараясь скрыть охватившее его ликование.

Его не искали. Да и кому? Мать давно не помнила точного количества своих детей, а отцу тем более было наплевать — трезвым за последние несколько лет Алекс его не видел ни разу. Совесть несколько раз неприятно царапнуло воспоминание о родных братьях и сестре, оставленных в том аду, но одна только мысль о возвращении вызвала такое отвращение, что он быстро выкинул ее из головы. Не сейчас. Не таким.

Мэтт не трогал его, позволяя осваиваться и набираться сил: как физических, так и моральных. Спустя месяц, полностью восстановившемуся мальчишке стало скучно и его понесло на улицу. Квартал был чужой, незнакомый, разительно отличающийся от тех трущоб, в которых вырос Алекс. Здесь можно было ходить по любым улицам, не опасаясь попасть "не в свой" район, не надо было ждать подвоха от идущих навстречу мальчишек и отлеживаться на грязной, давно не используемой остановке. Богатым и элитным он тоже не был — так, безликий середнячок, типичный для многих городов, неприметный и не запоминающийся. Почему-то казалось, что Мэтт усиленно старается быть похожим на него. Казаться обычным.

Его выдавал взгляд — спокойный и безмятежный, будто опускающий заслон перед внутренним миром, тщательно скрытым от посторонних глаз. Его выдавали движения — точные, уверенные и умелые во всем, что он делал: варил ли кофе или разбирал забарахливший ноутбук, являвшийся единственной в этом доме связью с цифровым миром. Прикасаться к нему, кажется, стало единственным запретом, озвученным буквально сразу же таким категоричным тоном, что Алексу даже в голову не пришло ослушаться. Все остальное было можно.

В спортзал Алекс спустился однажды утром, не найдя Мэтта в спальне и до смерти перепугавшись, что его спаситель исчез. Тогда он еще не знал о его регулярных отлучках, поэтому предположил худшее, однако, услышав из подвала музыку, заторопился вниз.

Фон, выбранный для тренировки, несколько удивлял. Маленькое пространство рвалось звуками электрогитар, больно царапающими издерганные нервы, а ударные, казалось, забирались под кожу, чтобы запустить в своем четком и уверенном ритме дрогнувшее на мгновение сердца. Алекс привалился плечом к дверному косяку, чувствуя, как на него накатывает облегчение и спокойствие.

Мэтт спрыгнул с беговой дорожки и щелкнул пультом, убирая звук. По его лицу стекла капля пота, оставляя на виске влажную дорожку, и он быстро смахнул ее подвернувшимся под руку полотенцем.

— А это для чего? — преодолевая возникшую неловкость, громко поинтересовался Алекс, и его голос заглушил последние аккорды незнакомой мелодии. Он указал на кресло странной конструкции, позади которого находились противовесы.

Мэтт обошел тренажер, скинул большую часть груза и жестом указал Алексу на сидение.

— Присаживайся, — велел он, и мальчишка прикусил язык, проклиная свое любопытство. Вскоре, он понял, что не жалеет о нем.

Сперва было тяжело. Все тело будто бы переехал асфальтовый каток, а затем долго елозил на нем взад и вперед, но через некоторое время оно привыкло к новой нагрузке. Алекс, впервые нормально питаясь, перестал походить на говорящий скелет и даже приобрел некое подобие мышечной массы, но все равно еще оставался невероятно худым. Сбитый, слишком быстрый обмен веществ, напрочь сжигал все поступающее организму топливо, не добавляя под кожу ни грамма жира. Зато он оказался на редкость выносливым и вскоре смог легко сопровождать Мэтта в его утренних пробежках, возобновленных после перерыва, связанного с появлением нового обитателя этого дома.

— Есть же дорожка, — презрительно поджал губы Алекс, когда Мэтт в первый раз позвал его на улицу вместе с собой. Тот ничего не ответил, просто стоял и ждал у открытой двери, пока парень, ворча себе под нос, надевал недавно купленные кроссовки. Вскоре Алекс и сам понял разницу.

Дорога стелилась под ноги серым равнодушным полотном. Было очень рано — пять или шесть утра, и в воздухе царила утренняя свежая прохлада, жадно впитываемая кожей и легкими. В голове немного шумело, и Алекс изо всех сил старался не отстать от бегущего впереди Мэтта, который дышал спокойно и ровно, ни на миг не сбиваясь с ритма. Через некоторое время нестерпимо закололо в боку.

— Эй! — Алекс удивленно посмотрел в спину удаляющемуся Мэтту. — Подожди!

Тот даже не замедлился, и парня охватил уже знакомый панический страх — бросил? Не может быть! Он собрал для рывка все свои силы, стараясь догнать одинокую фигуру впереди, но легкие продрало болью, и он едва не взвыл от отчаяния. В этот момент Мэтт остановился.

— С этого дня ни одной сигареты, — сказал он, не глядя в его сторону, когда Алекс, задыхаясь, наконец нагнал его. Парень вскинулся в изумлении — там, где он вырос, курили даже самые младшие. — Дышать вообще не можешь.

— Но ты куришь! — попытался воззвать к справедливости мальчишка, и в этот момент Мэтт повернулся к нему, одарив непроницаемым взглядом.

— Я — это я, — лаконично ответил он, и Алекс понял, что спорить бесполезно. Вскоре пробежки стали даваться ему куда легче. А потом Мэтт первый раз исчез.

На столе в кухне лежала записка, написанная еще незнакомым тогда ровным хорошо разборчивым почерком, сообщавшая Алексу, что мужчины не будет несколько дней. Под ней оказались деньги. Он снова перечитал записку и усмехнулся.

"Продолжай бегать", — было написано в конце. Подписи не наблюдалось.

Первое, что Алекс попытался сделать — это проникнуть в кабинет Мэтта, казавшийся святая святых его маленького мира. Дверь оказалась заперта. Парень простоял перед ней несколько минут, сосредоточенно размышляя. Вскрыть нехитрый замок было плевым делом, однако что-то останавливало его. Мэтт вышвырнет его сразу, понял он. Как только узнает, что тот натворил. Было бы очень глупо потерять все из-за банального любопытства, решил Алекс и неохотно отошел от будоражащей его воображение комнаты.

В этот раз Мэтт вернулся через несколько дней и сразу направился в ванную. Он долго стоял под душем, будто смывая с себя какую-то невидимую взгляду грязь, а потом появился оттуда завернутый в полотенце.

— Ты бегал? — словно о чем-то важном спросил он, и Алекс уверенно кивнул. Он действительно бегал каждое утро. — Хорошо. Завтра проверю.

Мальчишка только хмыкнул и пододвинул к нему тарелку с жаренным мясом.

Оказалось, упражнений для тела Мэтту было недостаточно. Он притащил в комнату Алекса огромную сумку и вытряхнул из нее груду книг прямо на кровать опешившего мальчишки.

— Что это? — поинтересовался тот, отодвигаясь от них, как от чумы. Мэтт отбросил сумку на пол и сел рядом.

— Это учебники, — ответил он. — Пока — за пятый класс. Прочтешь, ответишь на мои вопросы и напишешь пару заданий — выдам следующие.

— И за каким хреном мне это надо? — недовольно поинтересовался Алекс. Мэтт откинул назад отросшую челку.

— Сделаешь это — научу тебя драться, — сказал он. Глаза мальчишки азартно заблестели.

Учиться неожиданно оказалось интересно. Это позволяло донимать Мэтта вопросами, на которые тот отвечал развернуто, подробно и удивительно доходчиво. А уж вознаграждение... Синяков на теле стало куда больше. Мэтт не делал скидку на возраст и от души повалял его по матам, пока Алекс не научился более менее прилично падать, ничего не травмируя. Зато удары стали сильнее и безжалостнее, и парень сам себе стал напоминать боксерскую грушу.

Тело становилось крепче, так и не набрав ни грамма жира, зато мышцы налились силой, сделав его похожим на стальной трос. Теперь он бы не дался так легко и это придавало уверенности. Учебники были полностью освоены, и Мэтт подкинул ему новую порцию.

— Лучше бы, конечно, отправить тебя в школу, — заметил он вскользь, — но, сам понимаешь...

Это был единственный раз, когда они коснулись обстоятельств появления Алекса в их доме.

Дом действительно стал общим. Алекс жил в нем уже почти год и совершенно не представлял себя в другой обстановке. Иногда, глядя в зеркало, он не узнавал себя. Куда исчез мрачный, болезненно худой подросток, которого на руках перенесли через порог? Из взгляда ушло затравленное, звериное выражение, оставив вместо себя спокойную уверенность — отражение того спокойствия, что царило в других, карих глазах. Его фигура потеряла мальчишескую угловатость, оформившись в красивую юношескую стать. Движения приобрели плавность и точность, даже некоторую скупость, свойственную хищникам, не любящим тратить силы попусту. А Мэтт продолжал гонять его в хвост и в гриву.

Он все так же пропадал время от времени и наотрез отказывался говорить о том, где был и что делал. Алекс не особо настаивал, уже хорошо зная упрямый и скрытный нрав своего наставника. Любопытство, однако, не оставляло его, но парень умел терпеть. В награду за освоение новых книг, он вытребовал себе уроки вождения, и с наслаждением гонял по улицам старенький мэттовский форд, вызывая одобрительную улыбку его хозяина.

В подарок на семнадцатилетие Алекс получил собственное, подлинное свидетельство о рождении.

— Это что? — не веря своим глазам, спросил он. — Это как?

— Тебе нужны документы, — спокойно ответил Мэтт, доев яичницу и потянувшись за стаканом с томатным соком. — Как — не твое дело.

— Ты был у моих родителей? — Алекс едва не смял драгоценную бумажку, с которой уже успел давно попрощаться. Его душили слепящая ярость и отвращение. Неужели Мэтт видел все то, о чем он предпочитал не вспоминать?! — Ты там был?!