|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
И аз создам! Глава 14. «Реальная история» и «текущая реальность» советской электроники.
Глава 14. «Реальная история» и «текущая реальность» советской электронники.
Пожалуй самой геморрной из всех моих заморочек с «заклёпками», была радиотехника и релейные компьютеры… Первая к тому же, была самой «мутной» ибо я так и не понял — к чему это приведёт, к каким подвижкам и каким изменениям в хорошо знакомой мне истории техники двадцатого столетия.
И главное: даст ли это моей стране какие-то важные преимущества или усугубит её отставание в сфере электроники?
Однако, обо всём по порядку и сперва небольшой «ретро-рейлизчик», чтоб освежить память
* * *
Созданная в 1918 году на базе эвакуированной в Нижний Новгород вместе с персоналом и оборудованием Тверской радиостанции, Нижегородская радиолаборатория (НРЛ) — была одним из самых технологически «передовых», так сказать, предприятий Советской России. По первоначальной задумке большевистских вождей во главе с самим Лениным, придавших радио исключительно большое значение как средству пропаганды — могущему дойти до ушей угнетающихся трудящихся на всём «Шарике», она должна была стать первым научным и промышленным учреждением совершенно нового типа. Неким центром, который объединил бы вокруг себя все научно-технические силы России — работающие в области радиотелеграфа, все радиотехнические учебные заведения и всю радиотехническую промышленность.
Должна была стать, да не стала!
Думаю, по идеологическим соображениям, центром советской радиопромышленности решено было сделать «город трёх революций».
По решению VIII Всероссийского электротехнического съезда, все национализированные предприятия «слабого тока» (телефонной, телеграфной и радиопромышленности), с марта 1921 года вошли в состав «Электротреста» — подчинявшегося Отделу электротехнической промышленности ВСНХ. Тогда же, Президиум ВСНХ принял решение о создании «Государственного электротехнического треста заводов слабого тока» (ГЭТЗСТ) и об объединении в нём всех предприятий электротехнической промышленности. После решения о сосредоточении всех усилий этой отрасли в этом наскоро сшитом белыми нитками «Франкенштейне», тот как сказочная курочка Ряба — тут же начал всё «грести под себя», в первую очередь переманивая специалистов.
Только из одной «НРЛ», в «северную столицу» перебежало около двухсот сотрудников — позарившихся на благо цивилизации, которые им были недоступны в провинциальном Нижнем Новгороде лишившимся после Революции звания «Кошелька России».
Так что когда я там появился с кое-какой «халтуркой», это пришлось — как никогда кстати, ибо первенец советской радиопромышленности — переживал далеко не самые лучшие свои времена. Финансирование настолько урезали, что оставшиеся учённые мужи, как гопники какие — перессорились-передрались меж собой за его распределение.
Моим червонцам за «халтурки» в «НРЛ» дюже обрадовались, конечно, но вот от предложенной мной чести — на паях со мной и кооперативом «Красный рассвет» изобрести стержневую радиолампу — категорически отказались, послав меня…
И «туда» тоже, причём неоднократно!
Ибо, был я излишне назойлив и надоедлив — водится за мной такой грех, да простит меня Маркс… Но одним из «направлений» был «младший научный сотрудник» Василий Васильевич Пупкин — бывший здесь кем-то вроде деревенского дурачка, над которым все посмеивались-потешались за его «прожекты». Хотя Вася имел за плечами законченное реальное училище — где науку вбивать умели и, опыт работы по производству радиоламп со дня основания сего предприятия — он работал всего лишь учеником стеклодува, ибо не ладил с начальством.
Этот человек был как бы наглядным пособием по тому, как внутренний мир — может не соответствовать внешнему облику!
Под маской наивного простофили-добряка, внешним обликом напоминающего мне «самого маленького гнома Васю» из советского мультфильма, на поверку оказалось — скрывался честолюбивый, энергичный и шебуршной боец-карьерист — которому не чужды «подковёрные» интриги за спиной руководства. Васю Пупкина, его нынешнее положение не устраивало категорически: он рвётся вверх — к высоким должностям, окладам и славе, а туда его не пускают «старые буржуазные специалисты» — не давая ход его гениальным изобретениям…
Хотя, слава Марксу: до обыкновенного доносительства на вышестоящих в целях карьерного роста — он ещё не опустился, ибо молод и зелен, да и время ещё не подошло.
На этом мы с ним и скорешились.
В нескольких приватных беседах, мне не без труда удалось убедить Васю, что его изобретения — не такие уж и «гениальные», а как бы даже — совсем наоборот. Взамен же утраченным иллюзиям, я предложил ему за определённые преференции — «изобрести» стержневую радиолампу, которая в «реальной истории была разработана в СССР в конце 40-х годов.
Если кто не знал, а потом забыл, напомню: в отличии от традиционной, электроды в стержневой радиолампе выполнены в виде не сетки — а системы тонких сплошных стержней, расположенных параллельно катоду. Такое устройство позволяет этому электровакуумному прибору быть более экономичным, с более высоким частотным диапазоном, с более чистым звуком и, что очень немаловажно — не в пример более миниатюрными, чем их предшественники — напоминающие пузатый графин.
Рисунок 75. Монтажная плата с двумя стрежневыми (по краям) радиолампами. Кто интересуктся может почитать здесь:
http://ruqrz.com/sterzhnevye-radiolampy-valentina-avd
Есть у этих устройств и свои недостатки, но на фоне их достоинств они теряются — как сосновые иголки в скирде соломы.
Кроме мотивации материально-вещевого порядка, получив от меня ещё и практическую схемку устройства, имеющий немалые производственные навыки Вася Пупкин — «изобрёл» стержневую радиолампу достаточно быстро. Сало того: уже к зиме 1923-1924 года — он обрадовал меня и первым в мире радиоприёмником на её основе.
За это, кроме обещанных плюшек в виде отдельной комнаты, полного супермодного «прикида» по последнему писку, я ещё подсказал ему сменить фамилию и вместо «Пупкина» — стать «Путиным»:
— С такой фамилией, Василий, ты просто обязан свершить нечто великое! Поднять нашу радиопромышленность с колен, например.
— А кто это такой? — насторожился тот, — фамилия вроде генеральская — случайно не белогвардеец, какой?
— По некоторым замашкам вроде он и есть, — отделался шуткой, — но нет, не белогвардеец, это точно.
Конечно же, что-то говорить насчёт «миниатюрности» сего «произведения искусства» — это сильно погрешить против истины: видом этот «агрегат» напоминал скорее огурец-переросток с торчащими из него проводами…
Но это скорее — изъян технологии хроноаборигеннов, чем принципиальный недостаток конструкции подсказанной попаданцем.
А в остальном, действительно — да!
Самодельный одноламповый приёмник издавал до изумления чистый по тем временам звук, потреблял на порядок меньше электроэнергии и служил дольше…
Особенно впечатляет именно продолжительность работы!
Если радиолампы хроноаборигенов, даже импортные — «французского образца», при стоимости примерно в двести золотых рублей — служили максимум сто часов… А довольно часто перегорали всего лишь через десять: здесь заранее не угадаешь — это как игра в «спортлото»…
То первая же модель Василия Путина, бесперебойно проработала немногим менее двухсот часов!
А это уже вполне сравнимо с достижениями отечественной радиопромышленности середины 20-го века, когда лампа служила в среднем пятьсот часов перед тем, как перегореть.
На достигнутом ВВП не остановился, ведь к отдельной комнате в коммуналке и новой кожаной куртке, он хотел ещё и обещанный мотоциклет. В результате его упорной деятельности, последующие прототипы уже можно было с натяжкой назвать «миниатюрными» — особенно если рядом поставить радиолампы серийно выпускающиеся «Нижегородской радиолабораторией».
Серийные же образцы (опять же — с великой натяжкой) лампы получившей по моей подсказке бренд «ВВП-1», которые Василий полуподпольно мастырил по ночам из «сэкономленных» днём материалов, напоминали уже не огурец — а огарок стандартной стеариновой свечи, что было уже вполне приемлемо.
* * *
К осени 1925 года, из «Нижегородской радиолаборатории» сбежали в Ленинград последние «зубры» типа Вологдина и на некоторое время она стала бесхозной.
В «реальной истории», осенью этого — 1925 года, ВСНХ СССР решит вместо радиосвязи — перепрофилировать «НРЛ» на проводную связь и, до 1928 года, лаборатория будет заниматься улучшением телефонной связи между ведомствами высшего советского хозяйственного органа. Затем, на базе остатков «НРЛ» будет создана «Центральная военно-индустриальная радиолаборатория» (ЦВИРЛ), в 1939 году преобразованная в «Горьковский Государственный Союзный Завод № 326, имени Фрунзе».
В «текущей» же реальности, используя моё «лобби» в лице Андрея Жданова — мне удалось списать Нижегородскую радиолабораторию с госбюджета, преобразовав её в акционерное общество с тем же брэндом — Акционерное общество «Нижегородская радиолаборатория» (АО «НРЛ»). Четвертью акций предприятия владел Василий Васильевич Путин, половиной через Нижегородское «Общество взаимного кредита» — ваш покорный слуга, ещё четверть принадлежало работникам лаборатории.
АО «НРЛ», потихоньку-помаленьку превращался в электротехнический филиал Ульяновского «Красного рассвета». Кроме изготовления радиоламп, здесь размещаются заказы на изготовление или ремонт электрооборудования, электродвигателей, здесь же обучаются молодые электрики из нашего — растущего не по дням, а по часам волостного «городишки».
Ставшие уже достаточно компактными и надёжными стержневые радиолампы типа «ВВП-1», выпускались в АО «НРЛ» порядком ста штук в месяц и, из в специально созданной в Ульяновске артели «Красная волна», собирались на продажу радиоприёмники с логотипом «Red wave» и надписью под ним: «Made in NRL». Тщательно-эксклюзивная отделка корпуса штучных изделий из пластифицированнной древесины, над которыми трудились лучшие ульяновские кустари-мебельщики, но особенно — качество звучания, наводила мысль об их заокеанском происхождении и обеспеченные граждане — расхватывали их буквально «с руками».
Конечно же, радиоприёмник или радиопередатчик состоят не их одних лишь радиоламп — пусть и «стержневых», поэтому всё остальное — конденсаторы, катушки и так далее — приходится приобретать на стороне. Но у меня уже была артель выпускающая довольно продвинутые по этим временам электрические разъёмы, другая — выключатели-переключатели.
Так что помаленьку развиваемся!
В проекте была группа молодёжи «изобретшая» монтажную плату и модульный принцип архитектуры конструирования радиоприборов, когда для их ремонта — не надо тащить в мастерскую всё устройство, а лишь неисправный блок.
Ну а там Маркс даст и, до резонансного магнетрона, кварцевых резонаторов и прочих высокотехнологичных ништяков дорастём.
Долгоиграющие планы были какие?
Как известно на момент смерти Вождя народов (Кровавого тирана), в артелях и кооперативах СССР — работало порядка двух миллионов человек, производящих около пяти-шести процентов всей валовой продукции страны. Ими изготовлялась почти половина всей выпускающейся в стране мебели, три четверти кухонной посуды, более трети всего трикотажа и, почти все детские игрушки.
Однако не только!
Ленинградская артель «Прогресс-Радио», к примеру, с 1930 года выпускала первые советские ламповые приемники, с 1935 года — радиолы и, даже с 1939 года — первые советские телевизоры с электронно-лучевой трубкой…
Идея понятна?
Мутим то же самое, только на пару порядков покруче!
* * *
А теперь о возникших проблемах…
Пока Пупкин ставший Путиным, не поднимая бровей — до «убитого глаза» трудился над усовершенствованием стержневой радиопромышленности, а затем над её малосерийным выпуском — в стране произошли следующие события.
12 сентября 1924 года, ЦИК СССР принял «Положение о патентах на изобретения» — возвращающий Россию к способам охраны прав изобретателей, сходных с общепринятыми в цивилизованном мире. Правда с немаловажной оговоркой, что государство «в случае невозможности достижения добровольного соглашения с патентообладателем», оставляет за собой право принудительно отчуждать патент в свою пользу «с выплатой патентообладателю соответствующего вознаграждения»…
Итак, следите за руками: стержневая радиолампа Василия Путина «ВВП-1» была законным образом запатентована и, уведомление об этом событии — было направленно всем заинтересованным сторонам. Мало того, в Нижегородской радиолаборатории — уже велось полупромышленное производство самих стержневых радиоламп.
Однако, от научного мира в ответ — тишина!
Переворот в радиотехнике — был в упор не замечен «мэтрами» от советской науки. А в мировые научные издания сообщать нельзя, пока государственная экспертиза не даст заключения об важности или наоборот — неважности значения этого изобретения для обороноспособности страны…
А та молчит — как Марксом об лёд!
В общем, как в более позднесоветской поговорке говорится: «патентуй, не патентуй — всё равно получишь…».
…Орден.
Впрочем, я их вполне понимаю: столько государственных средств по их рекомендациям было вбухано в развитие «искрового» направления радио, а совсем недавно — в покупку «передовых» французских технологий от 1915 года, что поневоле приходится — засунув язык в ж…
Пожалуй, здесь надо рассказать несколько более подробно, думаю — оно того стоит.
* * *
«Триод» — основа всей электроники, не важно — полупроводниковый он или ламповый. Есть хотя бы паршивенький, но триод — есть электроника. Нет его — и электроники нет, одна лишь электротехника.
Разумеется, по целому ряду причин, сперва человечеству стал известен последний — ламповый триод, когда в 1880 году изучая причины отложения углерода на внутренних стенках лампы, Томас Эдисон вмонтировал в стеклянную колбу еще один электрод. Измеряя ток между ним и угольной нитью, он обнаружил, что независимо от полярности приложенного напряжения ток этот имеет только одно направление. Сейчас это явление называется «термоэлектронной эмиссией», но в то время — ни «Король изобретателей», ни кто-либо другой — объяснить его не смогли. Точно также не найдя никакой практической пользы от своего изобретения, Эдисон ограничился тем, что дал ему своё имя и на всякий случай взял патент.
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
