|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
И аз создам! Глава 14. «Реальная история» и «текущая реальность» советской электроники.
Глава 14. «Реальная история» и «текущая реальность» советской электронники.
Пожалуй самой геморрной из всех моих заморочек с «заклёпками», была радиотехника и релейные компьютеры… Первая к тому же, была самой «мутной» ибо я так и не понял — к чему это приведёт, к каким подвижкам и каким изменениям в хорошо знакомой мне истории техники двадцатого столетия.
И главное: даст ли это моей стране какие-то важные преимущества или усугубит её отставание в сфере электроники?
Однако, обо всём по порядку и сперва небольшой «ретро-рейлизчик», чтоб освежить память
* * *
Созданная в 1918 году на базе эвакуированной в Нижний Новгород вместе с персоналом и оборудованием Тверской радиостанции, Нижегородская радиолаборатория (НРЛ) — была одним из самых технологически «передовых», так сказать, предприятий Советской России. По первоначальной задумке большевистских вождей во главе с самим Лениным, придавших радио исключительно большое значение как средству пропаганды — могущему дойти до ушей угнетающихся трудящихся на всём «Шарике», она должна была стать первым научным и промышленным учреждением совершенно нового типа. Неким центром, который объединил бы вокруг себя все научно-технические силы России — работающие в области радиотелеграфа, все радиотехнические учебные заведения и всю радиотехническую промышленность.
Должна была стать, да не стала!
Думаю, по идеологическим соображениям, центром советской радиопромышленности решено было сделать «город трёх революций».
По решению VIII Всероссийского электротехнического съезда, все национализированные предприятия «слабого тока» (телефонной, телеграфной и радиопромышленности), с марта 1921 года вошли в состав «Электротреста» — подчинявшегося Отделу электротехнической промышленности ВСНХ. Тогда же, Президиум ВСНХ принял решение о создании «Государственного электротехнического треста заводов слабого тока» (ГЭТЗСТ) и об объединении в нём всех предприятий электротехнической промышленности. После решения о сосредоточении всех усилий этой отрасли в этом наскоро сшитом белыми нитками «Франкенштейне», тот как сказочная курочка Ряба — тут же начал всё «грести под себя», в первую очередь переманивая специалистов.
Только из одной «НРЛ», в «северную столицу» перебежало около двухсот сотрудников — позарившихся на благо цивилизации, которые им были недоступны в провинциальном Нижнем Новгороде лишившимся после Революции звания «Кошелька России».
Так что когда я там появился с кое-какой «халтуркой», это пришлось — как никогда кстати, ибо первенец советской радиопромышленности — переживал далеко не самые лучшие свои времена. Финансирование настолько урезали, что оставшиеся учённые мужи, как гопники какие — перессорились-передрались меж собой за его распределение.
Моим червонцам за «халтурки» в «НРЛ» дюже обрадовались, конечно, но вот от предложенной мной чести — на паях со мной и кооперативом «Красный рассвет» изобрести стержневую радиолампу — категорически отказались, послав меня…
И «туда» тоже, причём неоднократно!
Ибо, был я излишне назойлив и надоедлив — водится за мной такой грех, да простит меня Маркс… Но одним из «направлений» был «младший научный сотрудник» Василий Васильевич Пупкин — бывший здесь кем-то вроде деревенского дурачка, над которым все посмеивались-потешались за его «прожекты». Хотя Вася имел за плечами законченное реальное училище — где науку вбивать умели и, опыт работы по производству радиоламп со дня основания сего предприятия — он работал всего лишь учеником стеклодува, ибо не ладил с начальством.
Этот человек был как бы наглядным пособием по тому, как внутренний мир — может не соответствовать внешнему облику!
Под маской наивного простофили-добряка, внешним обликом напоминающего мне «самого маленького гнома Васю» из советского мультфильма, на поверку оказалось — скрывался честолюбивый, энергичный и шебуршной боец-карьерист — которому не чужды «подковёрные» интриги за спиной руководства. Васю Пупкина, его нынешнее положение не устраивало категорически: он рвётся вверх — к высоким должностям, окладам и славе, а туда его не пускают «старые буржуазные специалисты» — не давая ход его гениальным изобретениям…
Хотя, слава Марксу: до обыкновенного доносительства на вышестоящих в целях карьерного роста — он ещё не опустился, ибо молод и зелен, да и время ещё не подошло.
На этом мы с ним и скорешились.
В нескольких приватных беседах, мне не без труда удалось убедить Васю, что его изобретения — не такие уж и «гениальные», а как бы даже — совсем наоборот. Взамен же утраченным иллюзиям, я предложил ему за определённые преференции — «изобрести» стержневую радиолампу, которая в «реальной истории была разработана в СССР в конце 40-х годов.
Если кто не знал, а потом забыл, напомню: в отличии от традиционной, электроды в стержневой радиолампе выполнены в виде не сетки — а системы тонких сплошных стержней, расположенных параллельно катоду. Такое устройство позволяет этому электровакуумному прибору быть более экономичным, с более высоким частотным диапазоном, с более чистым звуком и, что очень немаловажно — не в пример более миниатюрными, чем их предшественники — напоминающие пузатый графин.
Рисунок 75. Монтажная плата с двумя стрежневыми (по краям) радиолампами. Кто интересуктся может почитать здесь:
http://ruqrz.com/sterzhnevye-radiolampy-valentina-avd
Есть у этих устройств и свои недостатки, но на фоне их достоинств они теряются — как сосновые иголки в скирде соломы.
Кроме мотивации материально-вещевого порядка, получив от меня ещё и практическую схемку устройства, имеющий немалые производственные навыки Вася Пупкин — «изобрёл» стержневую радиолампу достаточно быстро. Сало того: уже к зиме 1923-1924 года — он обрадовал меня и первым в мире радиоприёмником на её основе.
За это, кроме обещанных плюшек в виде отдельной комнаты, полного супермодного «прикида» по последнему писку, я ещё подсказал ему сменить фамилию и вместо «Пупкина» — стать «Путиным»:
— С такой фамилией, Василий, ты просто обязан свершить нечто великое! Поднять нашу радиопромышленность с колен, например.
— А кто это такой? — насторожился тот, — фамилия вроде генеральская — случайно не белогвардеец, какой?
— По некоторым замашкам вроде он и есть, — отделался шуткой, — но нет, не белогвардеец, это точно.
Конечно же, что-то говорить насчёт «миниатюрности» сего «произведения искусства» — это сильно погрешить против истины: видом этот «агрегат» напоминал скорее огурец-переросток с торчащими из него проводами…
Но это скорее — изъян технологии хроноаборигеннов, чем принципиальный недостаток конструкции подсказанной попаданцем.
А в остальном, действительно — да!
Самодельный одноламповый приёмник издавал до изумления чистый по тем временам звук, потреблял на порядок меньше электроэнергии и служил дольше…
Особенно впечатляет именно продолжительность работы!
Если радиолампы хроноаборигенов, даже импортные — «французского образца», при стоимости примерно в двести золотых рублей — служили максимум сто часов… А довольно часто перегорали всего лишь через десять: здесь заранее не угадаешь — это как игра в «спортлото»…
То первая же модель Василия Путина, бесперебойно проработала немногим менее двухсот часов!
А это уже вполне сравнимо с достижениями отечественной радиопромышленности середины 20-го века, когда лампа служила в среднем пятьсот часов перед тем, как перегореть.
На достигнутом ВВП не остановился, ведь к отдельной комнате в коммуналке и новой кожаной куртке, он хотел ещё и обещанный мотоциклет. В результате его упорной деятельности, последующие прототипы уже можно было с натяжкой назвать «миниатюрными» — особенно если рядом поставить радиолампы серийно выпускающиеся «Нижегородской радиолабораторией».
Серийные же образцы (опять же — с великой натяжкой) лампы получившей по моей подсказке бренд «ВВП-1», которые Василий полуподпольно мастырил по ночам из «сэкономленных» днём материалов, напоминали уже не огурец — а огарок стандартной стеариновой свечи, что было уже вполне приемлемо.
* * *
К осени 1925 года, из «Нижегородской радиолаборатории» сбежали в Ленинград последние «зубры» типа Вологдина и на некоторое время она стала бесхозной.
В «реальной истории», осенью этого — 1925 года, ВСНХ СССР решит вместо радиосвязи — перепрофилировать «НРЛ» на проводную связь и, до 1928 года, лаборатория будет заниматься улучшением телефонной связи между ведомствами высшего советского хозяйственного органа. Затем, на базе остатков «НРЛ» будет создана «Центральная военно-индустриальная радиолаборатория» (ЦВИРЛ), в 1939 году преобразованная в «Горьковский Государственный Союзный Завод № 326, имени Фрунзе».
В «текущей» же реальности, используя моё «лобби» в лице Андрея Жданова — мне удалось списать Нижегородскую радиолабораторию с госбюджета, преобразовав её в акционерное общество с тем же брэндом — Акционерное общество «Нижегородская радиолаборатория» (АО «НРЛ»). Четвертью акций предприятия владел Василий Васильевич Путин, половиной через Нижегородское «Общество взаимного кредита» — ваш покорный слуга, ещё четверть принадлежало работникам лаборатории.
АО «НРЛ», потихоньку-помаленьку превращался в электротехнический филиал Ульяновского «Красного рассвета». Кроме изготовления радиоламп, здесь размещаются заказы на изготовление или ремонт электрооборудования, электродвигателей, здесь же обучаются молодые электрики из нашего — растущего не по дням, а по часам волостного «городишки».
Ставшие уже достаточно компактными и надёжными стержневые радиолампы типа «ВВП-1», выпускались в АО «НРЛ» порядком ста штук в месяц и, из в специально созданной в Ульяновске артели «Красная волна», собирались на продажу радиоприёмники с логотипом «Red wave» и надписью под ним: «Made in NRL». Тщательно-эксклюзивная отделка корпуса штучных изделий из пластифицированнной древесины, над которыми трудились лучшие ульяновские кустари-мебельщики, но особенно — качество звучания, наводила мысль об их заокеанском происхождении и обеспеченные граждане — расхватывали их буквально «с руками».
Конечно же, радиоприёмник или радиопередатчик состоят не их одних лишь радиоламп — пусть и «стержневых», поэтому всё остальное — конденсаторы, катушки и так далее — приходится приобретать на стороне. Но у меня уже была артель выпускающая довольно продвинутые по этим временам электрические разъёмы, другая — выключатели-переключатели.
Так что помаленьку развиваемся!
В проекте была группа молодёжи «изобретшая» монтажную плату и модульный принцип архитектуры конструирования радиоприборов, когда для их ремонта — не надо тащить в мастерскую всё устройство, а лишь неисправный блок.
Ну а там Маркс даст и, до резонансного магнетрона, кварцевых резонаторов и прочих высокотехнологичных ништяков дорастём.
Долгоиграющие планы были какие?
Как известно на момент смерти Вождя народов (Кровавого тирана), в артелях и кооперативах СССР — работало порядка двух миллионов человек, производящих около пяти-шести процентов всей валовой продукции страны. Ими изготовлялась почти половина всей выпускающейся в стране мебели, три четверти кухонной посуды, более трети всего трикотажа и, почти все детские игрушки.
Однако не только!
Ленинградская артель «Прогресс-Радио», к примеру, с 1930 года выпускала первые советские ламповые приемники, с 1935 года — радиолы и, даже с 1939 года — первые советские телевизоры с электронно-лучевой трубкой…
Идея понятна?
Мутим то же самое, только на пару порядков покруче!
* * *
А теперь о возникших проблемах…
Пока Пупкин ставший Путиным, не поднимая бровей — до «убитого глаза» трудился над усовершенствованием стержневой радиопромышленности, а затем над её малосерийным выпуском — в стране произошли следующие события.
12 сентября 1924 года, ЦИК СССР принял «Положение о патентах на изобретения» — возвращающий Россию к способам охраны прав изобретателей, сходных с общепринятыми в цивилизованном мире. Правда с немаловажной оговоркой, что государство «в случае невозможности достижения добровольного соглашения с патентообладателем», оставляет за собой право принудительно отчуждать патент в свою пользу «с выплатой патентообладателю соответствующего вознаграждения»…
Итак, следите за руками: стержневая радиолампа Василия Путина «ВВП-1» была законным образом запатентована и, уведомление об этом событии — было направленно всем заинтересованным сторонам. Мало того, в Нижегородской радиолаборатории — уже велось полупромышленное производство самих стержневых радиоламп.
Однако, от научного мира в ответ — тишина!
Переворот в радиотехнике — был в упор не замечен «мэтрами» от советской науки. А в мировые научные издания сообщать нельзя, пока государственная экспертиза не даст заключения об важности или наоборот — неважности значения этого изобретения для обороноспособности страны…
А та молчит — как Марксом об лёд!
В общем, как в более позднесоветской поговорке говорится: «патентуй, не патентуй — всё равно получишь…».
…Орден.
Впрочем, я их вполне понимаю: столько государственных средств по их рекомендациям было вбухано в развитие «искрового» направления радио, а совсем недавно — в покупку «передовых» французских технологий от 1915 года, что поневоле приходится — засунув язык в ж…
Пожалуй, здесь надо рассказать несколько более подробно, думаю — оно того стоит.
* * *
«Триод» — основа всей электроники, не важно — полупроводниковый он или ламповый. Есть хотя бы паршивенький, но триод — есть электроника. Нет его — и электроники нет, одна лишь электротехника.
Разумеется, по целому ряду причин, сперва человечеству стал известен последний — ламповый триод, когда в 1880 году изучая причины отложения углерода на внутренних стенках лампы, Томас Эдисон вмонтировал в стеклянную колбу еще один электрод. Измеряя ток между ним и угольной нитью, он обнаружил, что независимо от полярности приложенного напряжения ток этот имеет только одно направление. Сейчас это явление называется «термоэлектронной эмиссией», но в то время — ни «Король изобретателей», ни кто-либо другой — объяснить его не смогли. Точно также не найдя никакой практической пользы от своего изобретения, Эдисон ограничился тем, что дал ему своё имя и на всякий случай взял патент.
Рисунок 76. Триод Флеминга положивший начало веку электроники.
Изобретение «снял с полки» научный консультант британской компании «Marconi» Джон Флеминг, первым предложивший в 1904 году использовать несколько усовершенствованную «лампу Эдисона» в качестве детектора для приема радиоволн. Но руководство компании не увидело перспективы его «колебательного вентиля» и настоятельно порекомендовало своему научному консультанту перестать заниматься ерундой.
Но прогресс не остановить!
Упавшее знамя поднял выпускник Йельского университета Ли де Форест, который прочитав в журнале «Труды Королевского общества» статью Джона Флеминга, взялся за решительный апгрейд его «колебательного вентиля».
Потерпев целый ряд весьма сокрушительных фиаско, абсолютно не понимая самого принципа работы изобретаемого им прибора, методом «научного тыка», он всё же добился успеха — как для себя лично, так и для всего человечества. Вставить между нитью накаливания и пластиной так называему «сетку» — никелевую зигзагообразную нить, он смог не только детектировать — но и усиливать сигнал.
Так был изобретен «триод», таким образом стартовала новая отрасль техники — электроника.
Однако, как и всё «первое» — электронный прибор Флеминга был примитивен, как каменный топор австралопитека и практически же сразу за его усовершенствование взялись по всему миру.
В начале двадцатого века, законодательницей моды в радиоэлектронике была вовсе не Япония, не Родина радио — Великобритания (по западной версии) и, даже не Соединённые Штаты…
А Франция!
Так же как и в авто— и авиастроение, впрочем.
История знаменитого «триода ТМ» началась в 1911-ом году, по инициативе начальника французской дальней военной связи (Télégrafie Militaire) Густава Ферри. В этом же году, работавшим под него началом группе инженеров во главе с Анри Абрахамом, удалось методом проб и ошибок разработать сравнительно простую и недорогую конструкцию.
Но, как и водится: первый блин — комом!
Этот триод, известный как «Трубка Аврахама», не прошел полевые испытания — так как многие образцы были повреждены во время транспортировки, что скорее проблема технологическая — чем принципиальный недостаток.
Но пришлось ждать ещё три года и начала Великой войны, чтоб французское правительство выделило средства на продолжение работ над совершенствование радиолампы. Когда же подключили смежников с уже отработанными в массовом производстве технологиями, дело тут же пошло на лад
Рисунок 77. Два триода «Type R» в приемнике компании British Aircraft «Tuner Receiver Mk. III», 1917 год.
Ознакомившись предварительно с лучшими зарубежными достижениями, в частности с американскими исследованиями в области вакуумных технологий и британскими радиолампами Раунда и Мьюра, Густав Ферри в октябре 1914-го года направил группу Анри Аврахама на завод ламп накаливания в Лионе, где в 1915-ом году и произошёл технологический прорыв…
Триод ТМ!
Эта первая в мире серийная радиолампа (только в годы ПМВ их было выпущено свыше миллиона штук!) представляла собой трехрежимную вакуумную трубку для амплификации и демодуляции радиосигналов и, выпускалась во Франции и за её пределами — приблизительно по 1935 год.
По тем временам, это было настоящее чудо прогресса в области радиотехники.
Внутри шарообразного стеклянного корпуса находилась электронная сборка практически идеальной формы, диаметром десять и длиной пятнадцать миллиметров. Анодные сетки, которые в зависимости от завода-изготовителя могли быть из никеля или молибдена — были диаметром четыре-четыре с половиной миллиметра, нагревающаяся катодная нить — шесть сотых миллиметров, что было буквально на грани тогдашних технологий. Последняя, давала такое яркое свечение радиолампы, что довольно часто случаи их нецелевого использования — вместо обыкновенных электролампочек для освещения. Поэтому позже в «Триодах ТМ», обычное прозрачное стекло — было заменено на кобальтовое, тёмно-синее.
Ещё во время ПМВ, Франция щедро банковала лицензиями и клоны этого прибора производились в Британии фирмой «Mullard» где они в известны как «Тип R», в Нидерландах фирмой «Philips» — «Тип E», в Штатах…
* * *
В Советской России, как известно, «Триоды ТМ» без всякой лицензии коопирайтились Бонч-Бруевичем в уже хорошо нам знакомой «Нижегородской радиолаборатории» (НРЛ).
Однако, всё это была детская игра в песочнице!
Оправившейся после двух войн подряд стране, радиолампы требовались уже тысячами. Если на 1923 года Управление связи РККА потребило тысячу штук, то на следующий год было заказано уже шесть тысяч триодов. Ни «НРЛ», ни ленинградские предприятия «слабого тока», такого количества дать не могли.
Что делать?
Рисунок 78. "Радиолина" — первый массовый отечественный радиоприёмник на лампах французской разработки.
Словами Виссарионовича: «Нет такой крепости, которую не взяли бы большевики»!
Особенно, если словами одного сына турецкоподанного:
— Заграница нам поможет!
Наконец, очередь брать лицензию у французов дошла и до Страны Советов.
Средств по-видимому не жалели, поэтому презираемые нами капиталисты — долго не кочевряжились и, после непродолжительных переговоров 31 июля 1923 года был заключен договор о технической помощи между «ЭТЗСТ» (Электротехнический трест заводов слабого тока) и французской фирмой «Compagnie generale de L’Electricite».
По соглашению сроком на пять лет, предусматривалось использование в СССР патентов компании, технической и технологической документации, а также командировка во Францию специалистов треста для полного ознакомления с радиопроизводством на заводах, радиостанциях и в лабораториях.
В частности, предусматривалось и организация производства «Триодов ТМ» на «Ленинградском Электровакуумном заводе», где командированный из Франции инженер А. Куртуа занимался установкой специальных машин и оборудования. В свою очередь, технический директор этого предприятия Ф. И. Ступак — стажировался в течении целого года на французских заводах, занимавшихся производством электроламп и прочих радиокомпонентов.
В результате такого сотрудничества, уже в конце того же — 1923-го года, в СССР был освоен выпуск радиоламп «П-5» и «Микро», долгое время являвшихся основными в советской радиопромышленности.
Худо-бедно, но процесс пошёл и наша «Одна шестая часть суши» хотя бы приблизилась к топу индустриально развитых стран.
В 1924 году советской радиопромышленностью было выпущено в продажу пять тысяч экземпляров детекторных и около 600 ламповых радиоприёмников «Радиолина», оснащённых триодами французского образца. Таким образом, к концу года в стране насчитывалось порядка двадцати тысяч радиоприёмников, половина из которых была в Москве. Ламповыми были всего пять процентов из них…
Ну дык — лиха беда начало!
* * *
«Триод ТМ» и его клоны представляли собой радиолампы общего назначения. То есть в дополнение к первоначальной функции радиоприема, они были успешно использованы в радиопередатчиках. Например, уже упомянутая радиолампа «П-5» советского производства, используемая в качестве генератора радиочастот, выдерживала напряжение до 800 Вольт и могла подавать в антенну радиосигнал мощностью до 1 Вт.
Но был и тревожный звоночек!
В первой половине двадцатого века, техника развивалась стремительно, поэтому «Триод ТМ» недолго оставался «восьмым чудом света». Тем более, что недостатков у него всё же больше, чем достоинств. Он имел нестабильные характеристики, был неэкономичен, непрочен, слишком шумен и недолговечен. И кроме того, срок службы этого прибора времён Великой войны, не превышал ста часов.
Поэтому, хотя во время и после Первой мировой войны, выпуск «триодов ТМ» нарастал и продолжился аж до 1935 года — век радиоламп общего назначения однозначно подходил к концу. Они заменялись специализированными приемными и передающими приборами. В развитых странах Запада этот процесс был завершён в основном к концу 1920-х годов, хотя их выпуск остался в менее развитых странах — таких как Советский Союз и…
Почивающая на лаврах прекрасная Франция!
Надо отдать должное: советское руководство — хотя и поздно, но всё же спохватилось и обратило свой ястребиный взор за океан. Начало процессу «американизации» советской радиопромышленности было положено в конце 1935-го года, когда был подписан договор о технической помощи с фирмой из САСШ «RCA» (Radio Corporation of America).
Как и в более раннем случае с французами, договор с заключенный на срок до конца 1940 года, включал в себя техническую и технологическую помощь в налаживании производства на ленинградском заводе «Светлана» и в подмосковном Фрязино радиоламп в металлических и стеклянных баллонах с октальным цоколем, слюдяных конденсаторов «КСО», композитных резисторов «ТО» и прочего… На воронежском заводе «Электросигнал» началось массовое производство бытовых супергетеродинов «6Н-1» и «9Н-4».
Но имелись в договоре и другие направления сотрудничества.
Например, совместное конструирование бытовых вещательных радиоприемников и налаживание их конвейерной сборки на советских радиозаводах. И даже развертывание в СССР первых телевизионных передающих центров. К 1938 году, в Ленинграде и на Шуховской башне в Москве были запущены американские телепередатчики, положив таким образом начало отечественному телевещанию.
Но самым важным, конечно же, была военная составляющая советско-американского сотрудничества в сфере радиопромышленности.
На основе американских электронных приборах и на американском же оборудовании, уже нашими специалистами были разработаны и запущенны в производство малогабаритные радиолампы с батарейным питанием, известных как «малгабы». На основе их в СССР производилась вся радиоаппаратура, с которой Красная Армия встретила войну и провоевала до самого её победного завершения.
Это пехотные радиостанции «РБ» (3-Р) и «12-РП», танковые «9-Р» и «10-Р», авиационные «РСИ-4» и «РСИ-6».
Сами же радиолампы типа «RCA», производились совершенствуясь — аж до начала 80-х годов 20-го века.
Конечно, после договора с «RCA» наша радиопромышленность поднялась на следующую, более высокую технологическую ступеньку. Другое дело, что в полной мере освоить эту технологию, из-за всяких разных — уважительных и, не очень причин — до войны не смогли…
Что имело самые фатальные последствия после 22 июня 1941 года.
Что привело к послевоенному хроническому отставанию СССР в области электроники.
* * *
Однако, давайте вернёмся в середину 20-х годов!
Из вышеприведённого, вполне объяснимо молчание отечественных мэтров в области радиотехники, сгэпавшихся в ленинградской «Центральной радиолаборатории» (ЦРЛ) при «Государственном электротехническом тресте заводов слабого тока» (ГЭТЗСТ) — объединившим практически все заводы советской радиопромышленности.
Кто как, а я их очень хорошо понимаю!
Буквально вчера они провели долгие и тяжёлые переговоры с французской фирмой «Compagnie generale de L’Electricite», заключили договор сроком на пять лет… Уговорили Советское правительство, то выделило дефицитную валюту на закупку оборудования, технологий и найм иностранных специалистов…
И вот когда на Ленинградском «Электровакуумном заводе» (будущим «Светлана»), был уже освоен выпуск радиоламп по французским образцам — заявляется какой-то Вася и заявляет, что это всё было зря.
Встаньте на их место и проанализируйте свои чувства!
И ещё раз напомню для тех, кто с первого раза на носу зарубку не сделал: так называемый «мастистый» советский учёный — это вам не школьный «ботаник»-зубрила…
Это — боец!
И боец прежде всего не за истину — а за место под Солнцем.
И если «истина» совпадает с возможностью отстоять это самое «место» — он за неё бьётся-борется, аки лев за гарем из львиц.
Ежели нет — топчет её ногами, як чёрный эфиопский носорог.
Я то, в принципе особо не суетился на этот счёт.
Напротив: через «Бухгалтерию 1С» на своём компе подчитывал доход от продажи радиоприёмников с логотипом «Red wave» и, чуть ли не мурлыкая Чеширским котом на Масленицу, поговаривал Васе:
— Не парься, ВВП! Делай, что должно и пусть будет, что будет. А слава тебя найдёт и, благодарные потомки обязательно оценят твой вклад в мировую науку, установив бюст на малой Родине.
Но ему, Энгельс бы его побрал, хотелось — если не всемирного, так хотя бы общесоюзного признания. И причём не в отдалённо будущем, а немедленно. Он втихаря от меня принялся писать во все инстанции, в том числе — в так называемые «компетентные органы» и, что называется — дописался-доигрался… Нет, его не арестовали, не посадили и, даже не положили в одну палату с двумя Александрами — Македонским и Невским — завернув в одежду с очень длинными рукавами.
Его попросту «закрыли»!
В смысле, Советское правительство в полном соответствии с «Приложением № 1», «Положения ЦИК СССР от 12 сентября 1924 года, «О патентах на изобретения»» — «прихватизировало» нашу с Васей стержневую лампу — как «изобретения военно-секретного характера», представляющее важный государственный интерес.
Саму тему тут же засекретили — «закрыли», запретив любые публикации о стержневых лампах. Акционерное общество «Нижегородская радиолаборатория» (АО «НРЛ») ликвидировали, добровольно-принудительно переведя технический персонал куда-то в Ленинград, а само здание передали «Научно-техническому отделу» в составе «Народного комиссариата почты и телеграфа» (НКПиТ).
Всё, приплыли!
Сам же Вася оказался в Москве, в какой-то сверхсекретной «шарашке» — откуда еле-еле под «подпиской» свалил, ибо не поладил с начальством. Мало того, разрушенной оказалась и его личная жизнь, ибо его Аннушка — не захотела расставаться с затянувшей её столичной жизнью, со всеми её соблазнами.
* * *
Опять же: в принципе я на этот счёт особенно не напрягался-печалился. Так или иначе, не мытьём так катанием — но эту «заклёпку» я предкам всё же впарил-всучил, что в конце концов от меня и требовалось. Со стержневыми радиолампами, наши рации-радиостанции станут если не лучше — то по крайней мере не хуже немецких… Следовательно, мою миссию как попаданца прогрессорского типа — можно считать выполненной по части радиоэлектроники. А там предки нехай сами двигаются — чай не маленькие уже.
А вот Вася так не считал!
Для него, это фиаско было воистину сногсшибательным.
В начале лета 1925-го года, он предстал предо мной в Ульяновске — «нищ, бос, наг», разумеется — без определённого места жительства и, с пред-инцестным… Эээ… Пред-суицидным настроением.
На мне тогда и, без него уже порядком смертных грехов висело, поэтому я постарался приободрить Васю, отвлечь его от мрачных мыслей и жутковатых намерений:
— «Неудача, это всего лишь ещё один шанс начать всё заново», дружище! Это не я сказал, это сам Генри Форд — автомобильный король Америки изрёк, а он в таких делах соображает.
Надо сказать, что этот капиталист и миллионер — имел в тогдашнем СССР и даже среди большевистской верхушки — авторитет, если не сродни марксовскому — то очень близко к этому.
За словом должно следовать дело. Поэтому приободрив Васю морально, я постарался занять его чем-нибудь полезным:
— Могу предложить помочь Володи Сифарова с релейными электронно-вычислительными машинами (РЭВМ) в «Вычислительном центре».
Рассказал какая это замечательная штука — то, сё и, отвёл буквально за руку.
На следующий день Василий прибежал ко мне с «рацухой», чем не мало обрадовал:
— Серафим! А что если электронно-вычислительные машины делать не на реле, а на ламповых триодах?
Протягивает мне какой-то листочек:
— Смотри: я тут и логическую схемку уже набросал, а Володя…
Несмотря на его «творчество», я как обрубил:
— Если Володя послал тебя к чёрту, то он был совершенно прав! Лампы имеют очень низкую надёжность и чем их больше в устройстве — тем менее надёжна система в целом. Так что иди работай, Василий и фэнтазируй.
Однако, хотя сами прообразы компьютеров Васю Путина явно заинтересовали, уже буквально через неделю — они с Володей «не сошлись» характерами. ВВП привык у себя в «НРЛ» быть лидером и подчиняться кому-либо кроме меня, ему было как серпом по «причинному месту». И опять он с просящим выражением на лице, предстал передо мной, «как лист перед травой».
Здесь как на заказ одна изрядная проблема созрела.
В «Красном рассвете» уже давно и широко применялась электросварка работающая на постоянном токе. Ртутные выпрямители («игнитроны» по-научному) для сварочных аппаратов я покупал у их изобретателя — Валентина Петровича Вологдина, в бытность того начальником одного из отделов Нижегородской лаборатории (НРЛ). После того же как он уехал в Ленинград работать в Центральной радиолаборатории «Треста заводов слабого тока», поставка этих девайсов прекратилась… Да и не устраивали уже меня ртутные выпрямители по ряду параметров.
А ведь у меня же в планах, не токмо производство сварочных аппаратов постоянного тока для себя — но и на продажу!
Строго посмотрев на ВВП, я:
— Хорошо, Вася! Дам тебе ещё один шанс войти в историю. Но если ты опять раньше времени кукарекать начнёшь…
Тот, прижав обе ладони к сердцу, только и молвил:
— Серафим…!
Аж скупая мужская слеза покатилась по его щеке от переизбытка чувств и, пришлось рявкнуть прерывая «сантименты»:
— Вот только не клянись, я этого не люблю!
Ещё пару секунд посомневавшись, а стоит ли, начал грузить:
— Есть у меня группа ребят, занимающаяся выпрямителями…
Ребята назначенные мной на эту «заклёпку», все как на подбор способные — успехи на лицо. Но как на грех — ни один из них не обладает лидерскими качествами и не имеет соответствующего опыта, что изрядно тормозит работу.
— …Если справишься, страна тебя не забудет и обязательно когда-нибудь выдвинет на соискание какой-нибудь премии, возможно даже международной. Сечёшь фишку, Вася?
— Секу, Серафим.
— Вот и молоток, ВВП!
Коротко ввёл в курс дело, Василий согласился и со всей присущей ему энергией взялся за…
За полупроводники!
* * *
Когда среднестатистический человек 21 века слышит слово «полупроводники», он чаще всего мысленно дополняет «кремниевые полупроводники». Редко кто знает, что существуют ещё германиевые и, вообще уже считанные единицы смогут близко к тексту процитировать само определение этого понятия:
«Полупроводниками» называется особая группа веществ, обладающих электрической проводимостью меньшей, чем у проводников электрического тока, но большей, чем у изоляторов.
К этой группе веществ относятся некоторые металлы, их сплавы, окислы, сернистые соединения и так далее…».
Понятно?
Стало быть не токмо германием и кремнием может прирастать твердотельная электроника!
Сперва думал быстренько запилить селеновые выпрямители, тем более как-то так само собой получилось, что в моём «послезнании» по этой теме имеется довольно подробная инфа.
Производство селена и его использование в промышленности началось в самом начале двадцатого века. Источниками добычи селена служат отходы производства — шламы медеэлектролитных заводов, сернокислотного и целлюлозно-бумажного производства. Он применяется (или будет применяться, точных сведений у меня нет) в оптической промышленности — для устранения зеленоватости стекла, в металлургии — как легирующий элемент для специальных сталей, в резиновой промышленности — для сокращения сроков вулканизации, в нефтехимической — как «антиокислительная» присадка для смазочных масел…
Ну и, ещё кое-где, всего не перечислишь.
Селеновый выпрямитель является прибором полупроводникового типа и, он довольно просто устроен: металлическая пластина с одной стороны покрыта тонким слоем кристаллического селена — являющимся одним из электродов и, нанесённого в свою очередь на него сплава из олова, висмута и кадмия. Селен и кадмий вступают в реакцию и образуется тонкий слой селенида кадмия. На границе между селеном и селенидом кадмия — образуется своеобразная «система ниппель», иначе говоря — «полупроводниковый переход».
Пластины селеновых выпрямителей, чаще делаются круглой или прямоугольной формы — с центральным отверстием для сборки в более мощные «столбы».
У немцев селеновые выпрямители появятся в радиоаппаратуре в тридцатые годы — поэтому я не без основания считаю, что они вполне реализуемы и в двадцатые.
Кроме того, на основе того же «селенида кадмия» можно замутить фоторезисторы, фотодиоды, солнечные батареи и даже…
Лазеры!
Заманчиво, заманчиво…
* * *
Но вот беда: селен пока не производится с нашей стране, хотя вполне доступен и сравнительно недорог за её пределами. Например, позднее я приобрёл пару пудов его в Гамбурге по цене порядка трёх долларов за килограмм. Такая же фигня и с другими двумя составляющими — кадмием и висмутом.
Перед той же заграничной «командировкой», я про эту оказию не знал… И поэтому подумав, решил что селен от меня никуда не уйдёт — и сперва предпочёл заняться «медно-закисными», по-другому — «купроксными» выпрямителями, или по-третьему — «купроксами».
В «реальной истории» подобное устройство было запатентовано в 1927-ом году в США… Я же перенёс это событие во времени — на два года вперёд и, в пространстве — в Советскую, стало быть, в Россию.
Рисунок 79. Медно-закисный выпрямитель, купроксный выпрямитель, или просто — «купрокс».
Да украл и, чё?!
Будь такая возможность у американского попаданца — уверен и, он бы не оплошал.
Вспомните хотя бы Марка Твена и его «Янки при дворе короля Артура»…
Чё, он разве не крал изобретения из будущего — пароход, револьвер и бейсбол?
Так мне чего или кого стесняться?!
Поскольку для выпрямления используется контакт металла (медь) и полупроводника (закись меди), принцип действия купроксного выпрямителя основан на «эффекте Шоттки» — как и в случае с селеновым, впрочем.
Технология его производства достаточно проста и даже отчасти примитивна, если её знаешь, конечно… Первым делом требуются химически чистые исходные материалы и очень строгое соблюдение температурного режима.
Химически чистую медь нам с Васей обеспечит профессор Чижевский в качестве нагрузки к своей основной трудовой деятельности, температурный режим придётся искать методом «научного тыка».
Пластину чистейшей меди обжигают в чистейшей кислородной атмосфере, до образования на её поверхности слоя чистейшей закиси меди. При этом образующаяся плёнка приобретает тип «p-проводимости», а сама пластина — «n-проводимость». А между ними таким образом, создаётся необходимый для работы полупроводникового диода «p-n-переход».
После обжига, пластину погружают в слабый водный раствор бутилового спирта, запуская процесс восстановления тонкого налёта металлической меди на образовавшимся ранее слое её окисла — который таким образом, «запечатывается» между металлической медью — образуя так называемый «сэндвич».
Вот и практически всё!
Осталось разрезать на куски, припаять к каждому контакты и поместить в корпус.
У таких устройств, кроме несомненных достоинств имеются и существенные недостатки.
Максимальная рабочая температура купроксного выпрямителя не должна превышать 60 ®C, поэтому требуется их охлаждать, применяя громоздкие радиаторные пластины из алюминия или латуни.
Ограниченное допустимое значение тока, для чего при больших напряжениях (например, в тех же выпрямителях) заставляет использовать последовательное соединение отдельных закисных диодов в выпрямительные столбы, собранные на болтах или шпильках.
В принципе, практически такие же недостатки — как и у селенового выпрямителя, так что ничего страшного. Правда, тот имеет свойство при пробое самовосстанавливаться, а этот — имеет свойство относительно быстро «стареть»…
Ну дык, нет ничего вечного на этом Свете!
В «реальной истории» производство купроксных выпрямителей в СССР началось в 1935-ом году и, продолжилось — как бы не до середины двадцатого века. Естественно, как и в моём случае первым делом «купроксы» выпускались в виде выпрямителей для разнообразных нужд, главным образом — для подзарядки аккумуляторных батарей.
Но, не только!
Помните Олега Лосева — изобретателя кристаллического детектора «Кристадина»?
Которого прочил в изобретатели стержневой радиолампы, перед тем как связаться с Васей?
Из-за дороговизны радиоприёмников на лампах, его детекторные приёмники собираемые буквально на коленке и буквально из того, что под ногами валяется (с небольшой натяжкой, конечно) — получили самое широкое распространение в Советском Союзе и даже за его пределами.
Например, детекторный радиоприемник конструкции инженера Н. И. Оганова1, состоял из детектора, антенны, заземления, двух конденсаторов постоянной ёмкости, катушки состоящей из двух подвижных половинок, проводов и наушников.
Рисунок 80. Схема простейшего детекторного радиоприёмника.
Настраиваем детектор на точку генерации и затем — сближая или отдаляя друг от друга половинки катушек, ловим «волну».
В качестве наиболее сложной детали — детектора, современный мне человек может использовать подходящий по характеристики полупроводниковый диод или опять: хорошенько поискать буквально «под ногами».
Вплоть до 1950-х годов радиолюбители часто сами приготавливали так называемый «кристаллический детектор» на основе кристалла какого-нибудь полупроводника. Чаще всего это были цинкит (окись цинка), галенит (сульфат свинца), сульфат кадмия,
халькопирит (медный колчедан) и прочие. В качестве полупроводникового элемента удаётся использовать даже обычные графитовый карандаш и лезвие для безопасной бритвы, точнее, покрывающий его оксидный слой2.
Рисунок 81. «Цвитектор» — самый первый советский серийный полупроводниковый (меднозакисный) диод или, как тогда называли — «детектор с постоянной чувствительной точкой».
Простота простотой, однако, были и свои нюансы и причём изрядно неприятные!
Там, чтоб поймать а потом зафиксировать металлической иголкой точку генерации на кристалле, радиолюбителю надо изрядно помурыжиться. И, ещё далеко не факт, что это получится. Поэтому, как только появились достаточно бюджетные германиевые и кремниевые диоды, эти технологии ушли в прошлое и в наше время, интересны разве что больным на голову реконструкторам.
В середине же 30-х годов, эти мучения для тысяч советских радиолюбителей кончились. Нижегородской «Центральной военной-индустриальной радиолабораторией3» (ЦВИРЛ) начат выпуск так называемых «цвитекторов» — «детекторов с постоянной чувствительной точкой».
Название прибора «Цвитектор» — образовано из слов «ЦВИРЛ» и «детектор».
Как её не называй, а это штуковина — первый в мире настоящий полупроводниковый диод!
Я это к чему рассказываю?
А почему бы мне не начать выпускать детекторные приёмники с этим самым «Цвитектором» раньше, чем на десять лет?
Причём, не только в готовом виде, но и виде наборов радиолюбителя — что привить молодёжи вкус и навыки к этому виду творчества? Чтоб к началу Великой Отечественной Войны, у нас было побольше людей — соображающих в радиосвязи хотя бы на любительском уровне.
Чтоб закрыть эту тему, забегу на пару лет вперёд.
Купроксный выпрямитель «ВВП-2» получился так себе и, всё-таки пришлось заняться селеновым — благо Вася и его «орлы» набили руку на «купроксах» и, смогли это сделать достаточно быстро, привлекши ещё с десяток специалистов со стороны…
А вот купроксный диод «ВВП-7» — явная наша с ним общая удача!
Когда артель Путина смогла производить их в достаточных количествах, была образована другая артель, на которую я поставил инженера Семена Ивановича Шапошникова — автора лучшего из существующих детекторных приемников, по силе звука и дальности приема. Её схема была опубликована в журнале «Техника-молодёжи» — инициатором и техническим редактором, напомню, которого я являюсь…
Кстати, идея с журналом оправдала себя на все сто: лучшего способа искать подходящие кадры для своей «промышленной империи» и придумать трудно!
Артель Шапошникова, на ходу стремительно реорганизуюсь в АО, выпускало детекторные приёмники различных типов тысячами, а затем — десятками тысяч.
* * *
Однако, давайте вернёмся к нашему Василию Васильевичу Путину.
Сказать по правде, поручив руководству «Красного рассвета» всячески способствовать его исследованиям в области купроксных выпрямителей, в связи с происходящими летом-осенью 1925-го всем известными событиями — я и забыл про него!
Когда в конце ноября того же года, всё улеглось в Ульяновске и Нижнем Новгороде — но ещё не устаканилось в стране, он явился пред мои светлы очи, чтоб отрапортовать об своих успехах.
Рассеяно выслушав его, я проверил и подписал документацию об создании артели «Красный купрокс», производящей выпрямители для электросварочных аппаратов и диодов для радиоприёмников и хотел уже было распрощаться, как вдруг тот:
— Серафим! Я вот что надумал…
— Жениться что ли решил?
— Да, нет… Если из электрической лампы-диода получился триод, то может из медно-закисного выпрямителя-диода — он тоже получится?
Вижу: ляпнул и сам испугался.
В тот период времени я и сам был перепуганным после того, что натворил свой операцией. «Вброс дохлой кошки»… Центральная власть утратила привычно-чёткие очертания, города были на грани голода и страна шла в разнос от Минска до Владивостока.
Вот я с великого перепуга и, ляпнул в ответку и причём — с донельзя серьёзным видом:
— «Триод»… Мелко плаваешь, Василий! Тогда уж сразу микросхемы запиливай.
Роковое слово было сказано и Вася вмиг напружинил уши, как хорошая охотничья собака на пролетающего мимо наглого бекаса:
— «Микросхемы»?! А что это такое?
Ну, что делать?
Надо продолжить, раз уж начал — иначе не отстанет:
— Это когда на одной пластине находится несколько, а то и много транзисторов… Или, даже — очень много!
— «Транзисторов»?!
В душе начиная себя проклинать:
— Твердотельных триодов, другими словами говоря.
Тот поразмыслив, озадаченно поскрёб подбородок:
— А для чего это нужно?
— Ну, например для создания логических схем комп… Электронно-вычислительных машин.
Василия озарило:
— Это тех, которые Володя делает?
— Тех самых. На реле они будут слишком громоздки, а на лампах — ещё и ненадёжны вдобавок. А вот на полупроводниковых микросхемах будут компактны до такой степени, что смогут размещаться на письменных столах и надёжны как строительный кирпич.
Вася, раззявив рот:
— Не может быть!
Эх, чего уж тут:
— Может…
Схематично нарисовав «сороконожку», я вывалил Васе всё, что знал про чипы:
— …Ведь эти пластины со множеством транзисторов — можно складывать слоями, как бутерброды: слой булки — слой масла, слой масла — слой ветчины. И так далее. Ну а выводы из этого «бутерброда», уже можно выводить к различным устройствам.
Увы, но больше ничего о микросхемах я не знал, но продолжал тереть по ушам дальше, рассказывая про флешку:
— Точно также можно сделать носитель информации для двоичного кода, что разработал Володя — подавая напряжение на отдельные транзисторы, или наоборот — снимая его.
Спохватившись, что наговорил лишнего, отчего у Васи может реально «съехать шифер», включаю заднюю:
— Только ты про это забудь, дружище.
— Как «забыть»?!
— Просто забудь и всё… Это даже не ненаучная фантастика, а забойно-дремучее фэнтази. Так что настоятельно рекомендую: не засоряй себе мозги!
Чуть ли не насильно выпроводив моего пребывающего в ступоре гостя, я задумался: хрен с ним — с микрочипом… А способен ли ВВП и его орлы из «Красного купрокса» изготовить транзистор на основе медно-закисного диода?
А как вообще был изобретён транзистор?
Вроде бы как его изобрёл мой давний знакомец по Нижегородской радиолаборатории — Олег Лосев…
Свежо, как говорится, предание!
А пойду-ка я посижу-пороюсь в своём «послезнании», глядишь и нарою что.
* * *
Нисколько не ставя под сомнение тот факт, что Россия — Родина слонов, всё же скажу — вовсе не Олег Лосев придумал кристаллический детектор. Мало того, такое устройство не являлось в двадцатые годы какой-то редкостной диковинкой.
Первое такое устройство изобрёл американский радиоинженер Гринлиф Уиттер Пиккард в 1906 году. Он проверил большое количество минералов в попытке найти наиболее эффективный полупроводник и остановился на…
…На кристалле кремния!
В его устройстве плоский кусок кремния был заделан припоем в металлической чашке, имеющей винтовую пружину для давления на находящийся сверху контакт из латуни, которым и искалась на поверхности кристалла точка генерации, с эффектом Шоттки.
В том же в 1906 году Пиккард получил патент на изобретение кристаллического детектора который назвал «Периконом» (аббревиатура от «Perfect Pickard contact») и через год создал компанию «Wireless Specialty Apparatus Company» на паях со своими ассистентами.
Так что до появления «Триода ТМ», кристаллические (если угодно — полупроводниковые) детекторы были уже широко известны и, даже в 1906—1908 годах — массово производились по лицензии в Российской империи, «Русским обществом беспроволочных телеграфов и телефонов» (РОБТиТ), в частности для малой полевой радиостанции.
Весьма неожиданно, да?
Чуть ли не Русско-японская войны и вдруг радиостанции на полупроводниках?
Первая мировая война родила первую серийную радиолампу и одновременно похоронила кристаллический детектор, ибо для его работы требовалось найти металлическим щупом (прозванным «cat's whisker») максимально чувствительную точку на поверхности неоднородного кристалла, что было чрезвычайно сложно и
неудобно, особенно в полевых условиях… При малейшей тряске настройка сбивалась и приходилось начинать всё с самого начала.
В это же время на Тверской радиостанции собрался солидный коллектив отечественных учёных с профессорами М. А. Бонч-Бруевичем и В. К. Лебединским во главе, проводящих видимо какие-то исследования в области военной радиосвязи. Многие из них до этого работали в «РОБТиТ» и, видимо знали не понаслышке об кристаллическом детекторе Гринлифа Уиттера Пиккарда. Вероятнее всего, волею случая попавший в тот коллектив совсем тогда юный Олег Лосев — именно от них и узнал об этом устройстве…
Рисунок 82. Портативная искровая радиостанция РОБТиТ образца 1914 года.
Не верю я что-то — ни в сопливых «15-ти летних капитанов», ни в гениальных изобретателей такого же возраста!
Второму рождению этого изобретения в нашей стране, способствовали на мой взгляд две вещи: радиолампы были очень дороги — двести рублей золотом за импортную, а советский народ — невероятно нищ.
Для детекторного же приёмника, как мы выше выяснили, не нужны ни триоды, ни даже источник питания… Вполне можно было обойтись «подножными» материалами и, поэтому — их делали даже в нацистских концлагерях, в частности используя вместо проводов колючую проволоку.
Вот и большинство радиолюбителей тоже были согласны помучиться, отыскивая эту самую волшебную «точек генерации».
Как бы там не было в 1922 году, уже сотрудник Нижегородской радиолаборатории (НРЛ), О. В. Лосев во всеуслышание заявил что обнаружил способность кристаллов цинкита (оксида цинка) в определенных условиях усиливать и генерировать электрические колебания. А изобретённое устройство назвал «Кристадином». В то время в СССР как раз началась эпоха массового радиолюбительства, доходящая до всеобщего помрачнения и предложенные Лосевым схемы радиоприемников на «Кристадине», пришлись как раз в тему.
Тем более в стане буйствовал махровым цветом НЭП, а у нашего «изобретателя» обнаружились задатки предпринимателя. Уже переехав в Ленинград, он организовал производство и продажу «Кристадинов» по цене один рубль двадцать копеек по стране и даже…
На импорт!
Вполне правдоподобно звучит: своих нищих и «за бугром» во все времена хватало.
Видимо к тому времени, про Гринлифа Уиттера Пиккарда — все уже дано забыли, раз узнав о скромном советском «изобретателе» — даже не имеющим высшего образования, в адрес ему неслись лишь хваленые дифирамбы. Вообще непонятно, ведь работы по этой теме велись за границей и после появления «Триода ТМ». В Штатах, к примеру, широко были распространены детекторы на основе карборунда, которые во отличии от «Кристадинов» — не боялись тряски и, могли устанавливаться даже на движущимся транспорте.
Загадочная история, согласитесь, ждущая своего вдумчивого исследователя.
В конце двадцатых годов, идею кристаллического детектора похоронили во второй раз.
Во-первых, на рынке появились достаточно дешёвые и надёжные радиолампы следующего поколения…
А во-вторых, в СССР закончилась эпоха НЭПа.
Олег Лосев, больше ничего гениального не изобрёл. До войны он работал в «ЦРЛ» под руководством А. Ф. Иоффе, преподавал физику в должности ассистента в Ленинградском медицинском институте и в «реальной» истории умер от голода во время Блокады Ленинграда.
* * *
А что же полупроводники?
А с ними всё в порядке, работы над ними шли по всему миру. Наши тоже в принципе не отставали и, в 1926 году советский физик Я. И. Френкель выдвинул гипотезу о дефектах кристаллической структуры полупроводников, названных им «дырками».
В 1931 году академик Иоффе публикует общую статью «Полупроводники — новые материалы электроники».
Основываясь на зарубежных открытиях, Курчатов годом позже, доказал в своей работе «К вопросу об электропроводности закиси меди», что величина и тип электрической проводимости определяется концентрацией природой примеси в полупроводнике.
Кроме этих двоих, исследования полупроводников в Ленинграде проводил ныне основательно забытый Борис Иосифович Давыдов, разработавший в 1937 году прорывную теорию прохождения тока в диодных структурах полупроводников… В том числе с разным типом проводимости — названных позднее «p-n переходами» и, имел смелость пророчески предположить, что для создания такого электронного устройства подойдет германий. Он также ввёл в научный обиход понятие «инжекции».
Кроме того, были многочисленные группы и отдельные исследователи полупроводников по всей стране.
Наконец, будущий академик АН УССР Вадим Евгеньевич Лашкарёв, работая в 1941 году в Уфе над разработкой и производством диодов на оксиде меди для радиостанций, чуть было не совершил эпохальное открытие… Приближая термозонд к игле детектора, он фактически воспроизвёл структуру точечного транзистора, еще бы шаг — и он бы открыл транзистор на шесть лет раньше американцев.
Увы, но этот шаг так и не был сделан!
Были у советских учёных и отдельные послевоенные достижения в области полупроводников, но факт остаётся фактом:
23 декабря 1947 года Уолтер Браттейн в «Bell Telephone Laboratories» провел презентацию изобретенного им прибора — действующего макета первого транзистора. Годом позже состоялась презентация первого транзисторного радиоприемника, а в 1956 году Уильям Шокли, Уолтер Браттейн и Джон Бардин получили Нобелевскую премию за это — одно из величайших открытий за всю историю человечества.
Так, советские ученые проиграли транзисторную гонку и с той поры вынуждены были «задрав штаны» со всех ног догонять.
Одно радует: «майку лузера» они делили с их британскими коллегами — которые точно также будучи в шаге от открытия, проспали не только полупроводниковые транзисторы, но и…
Микросхемы!
Впервые их еще в 1952 году предложил британский радиотехник Джеффри Даммер, впоследствии прозванный «пророком интегральных схем». Лишь в 1956 году он смог добиться от британских чиновников финансирования и изготовить первый прототип методом выращивания из расплава. Но первый «блин» оказался «комом» и Министерство обороны Великобритании признало его саму идею микросхемы бесперспективной, указав изобретателю на дверь.
В итоге британцы полностью прозевали переход к электронным машинам третьего поколения, активно начавшийся в середине 1960-х, отстав даже от Советов.
Однако, согласитесь: это — слабое утешение.
* * *
Почему так случилось?
Ведь, до войны мы шли ноздря в ноздрю со всем научным миром, занимавшимся изучением полупроводников.
Мало того, СССР подошел к созданию транзистора ближе всех, наши учёные буквально держали в руках его прототипы, причем на целых шесть лет раньше пиндосов.
Давайте разберём по полочкам…
Во-первых, виновата была советская параноидальная привычка засекречивать всё на свете. Имеющее хоть какое-то отношение к «оборонке», отчего несколько коллективов учёных работали параллельно — не имея понятия о достижениях и неудачах коллег.
Например, с работ «ОКБ 498» 50-х годов над первыми советскими полупроводниковыми диодами серии «ДГ-В1-8», гриф секретности был снят аж…
В 2019 году!
Во-вторых, советские открытия делались по большей части случайно. Тот же Лошкарёв разрабатывал купросные диоды для РЛС, пытаясь скопировать трофейные фирмы «Phillips» и, не осознал значение им сделанного.
В-третьих, мешала идеология.
Чтоб понять «как оно работает», требуется прибегнуть к квантовой механике и даже теории относительности… А она в тогдашнем СССР, мягко сказать — «не приветствовались», наравне с генетикой и прочими буржуазными лже-науками.
Американцы же работали единой компактной группой, со второй половины тридцатых годов целенаправленно ища замену вакуумному триоду.
Директор разработок Марвин Келли (специалист в области квантовой механики, кстати), собрал в фирме «Bell Telephone Laboratories» группу профессионалов высочайшего класса из Массачусетса, Принстона и Стэнфорда. Группу возглавил Джозеф Беккер, который в свою очередь привлек высококлассного теоретика У. Шокли и блестящего экспериментатора У. Браттейна.
Этой группе были предоставлены услуги всего штата компании — более двух тысяч дипломированных ученых и инженеров и выделены практически неограниченные ресурсы — сотни миллионов долларов ежегодно. Они работали по первой в истории и единственной в мире целенаправленной долговременной программе и, тем не менее…
Совершили открытие транзистора чисто случайно!
Уильям Шокли, как человек — был своеобразным аналогом нашего Лаврентия Берии и навряд ли понравился при близком знакомстве среднестатистическому представителю нашего «добра нации». Он имел отвратительный характер, был безумно требовательным, скандальным, грубым с подчиненными…
Короче, типичный рузвельтовский сатрап!
И при этом, как вишенку на торте — имел воистину маниакальную амбициозность.
Будучи в отличии от Лаврентия Павловича хреновым менеджером, он при этом как имел высочайший профессионализм, широту кругозора и невероятную работоспособность как физик-экспериментатор. Ради достижения успеха У. Шокли сам был готов работать круглые сутки и других принуждал к этому.
И тем не менее, как рыбой об лёд!
Год за годом проходит, а обещанного спонсорам проекта твердотельного усилителя как не было — так и нет.
К войне нашли лишь одно удачное решение, если из будущего смотреть, конечно: список полупроводников в «Bell Telephone Laboratories» — решили ограничить германием и кремнием…
(Мысли вслух: интересно, а что бы было с электроникой — если бы решили выбрать какой-нибудь другой полупроводник? Хотя бы тот самый купрокс?).
…После вступления США во Вторую мировую войну, работы над полупроводниковым транзистором были отложены «в долгий ящик», в фирме «Bell Telephone Laboratories», вернулись к ним лишь после 1945 года.
Ещё два года упорного труда и всё насмарку!
Даже Шокли с его амбициями, профессионализмом и упорством, в конце концов сдался и, фактически самоустранился от этой темы…
Упавшее было знамя подняли два его сотрудника — экспериментатор-практик У. Браттейн и физик-теоретик Дж. Бардин и вновь начались годы напряжённой работы.
У Дж. Бардина возникло предположение, что избыточные электроны прочно оседали в приповерхностных областях и экранировали внешнее поле. Эта гипотеза подсказала У.
Браттейну его дальнейшие действия. Плоский управляющий электрод он заменили острием, пытаясь локально воздействовать на тонкий приповерхностный слой полупроводника, и…
И вновь безрезультатно!
Раз за разом, но устройство отказывалось работать от слова «совсем».
Рисунок 83. Прототип транзистора Бреттейна и Бардина.
Помогла случайность… Вернее, неслучайная случайность — ибо, эксперименты не были брошены после первой же неудачи, а были продолжены.
Как-то раз У. Браттейн по запарке перепутав полярность, чисто случайно сблизил концы электродов…
И ЗАРАБОТАЛО!!!
Мгновенно оценив значение своей «ошибки», он и Дж. Бардин — буквально на коленке сконструировали твердотельный усилитель, который и считается историками первым в мире транзистором.
Его устройство очень просто: на металлической подложке-электроде лежала пластинка германия, в которую упирались два близкорасположенных контакта из золотой фольги. Последние в свою очередь — крепились на пластмассовом треугольнике сделанном из канцелярского ножа и прижимались к германиевой пластине пружинной — изготовленной из обычной канцелярской скрепки.
23 декабря 1947 года этот так называемый «прибор» — был продемонстрирован руководству фирмы «Bell Telephone Laboratories» и, этот день и считается с тех пор — датой рождения транзистора.
Ну а остальное уже было делом времени, техники и инвестиций!
Во всей этой «неслучайного-случайного» открытия полупроводникового транзистора, мне интересна такая фраза:
«Вадим Евгеньевич Лашкарёв, работая в 1941 году в Уфе над разработкой и производством диодов на оксиде меди для радиостанций, чуть было не совершил эпохальное открытие… Приближая термозонд к игле детектора, он фактически воспроизвёл структуру точечного транзистора».
Значит, что?
Значит, купроксный транзистор всё-таки возможен.
Так, что?
Возможно, это шанс совершить прорыв в электронике?
Интересно, интересно…
Я бегал как лев в клетке, повторяя попугаем:
— Получится? Не получится?
В любом случае — пока не попробуешь, не узнаешь.
— Эх… Была не была!
* * *
Через пару дней, после посещения вновь образованной артели «Красный купрокс», я отведя ВВП в сторонку и глядя ему в глаза:
— Слушай Василий… Твоя идея триода на закиси меди — весьма многообещающая, но одному тебе её не поднять. Запомни: сейчас не девятнадцатый век и открытия в одиночку не делаются! Нужен комплексные исследования, разбитые по отдельные направления и порученные разным исполнителям, даже не догадывающимся для чего это делается.
Вижу — внемлет, затаив дыхание и чешу по ушам дальше:
— Современный изобретатель же — это менеджер, как дирижёр руководящий оркестром — которому и достаётся после концерта вся слава… Понимаешь?
Часто-часто кивая:
— Понимаю.
— Ты сможешь организовать научно-исследовательские работы таким образом?
Мнётся, но потом решительно:
— Думаю… Уверен, что смогу, Серафим.
— Ты понимаешь, что сиюминутный успех в таких делах не возможен?
— Понимаю.
— Понимаешь, что на создания купроксного триода могут уйти десятилетия?
Твёрдо глядя мне в глаза:
— Я на это согласен.
Облегчённо выдыхаю:
— Тогда всё хорошо ещё раз обдумай, в ближайшее же время составь план организационных мероприятий и ко мне.
«План организационных мероприятий», по которому к проекту по созданию купроксного триода должны были подключиться ведущие учёные и исследовательские коллективы всей страны, я как руководитель «Особого проектно-технического бюро № 007» (ОПТБ-007) подписал где-то через неделю. Буквально на следующий день в Ульяновск приехал Андрей Жданов и сделал мне предложение — которого я ждал и от которого и, не подумал отказаться.
Переехав после этого на ПМЖ в Нижний Новгород, организовав и возглавив «Организационно-технический сектор» (ОТС) при Секретариате Нижегородского Губисполкома ВКП(б) и, став таким образом негласным руководителем Нижегородского Края, я надолго забыл про Васю с его «кукроксным триодом»…
Notes
[
←1
]
Первым приемником советских радиолюбителей считается детекторный радиоприемник конструкции инж. Н. И. Оганова, описанный в первом номере журнала «Радиолюбитель», вышедшем 15 августа 1924 г.
[
←2
]
Подробнее про изготовление кристаллических детекторов: https://yaidiod.ru/samodelnyj-diod-detektor-dlya-detektornogo-priemnika.html , https://www.diagram.com.ua/list/beginner/beginner299.shtml
[
←3
]
В дальнейшем — «Горьковский Государственный Союзный завод №326».
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
