Это был самый стремительный подкат, какой я только видел. Убивало одно. Не я подкатывал к очередной красотке, а ко мне подкатывали. И ладно бы красотка, так нет — красавец мужчина. Так. Стоп. Я считаю его красивым? Блядь! Но что тут еще скажешь. Обо всем об этом я размышлял толком еще не проснувшись, пока не обнаружил, что лежу уткнувшись носом в чужую подмышку. Мужскую подмышку. Сначала дернулся отскочить на другую половину кровати, а лучше вообще куда-нибудь свинтить из комнаты, но потом быстро сообразил, как глупо это будет выглядеть, к тому же, я вчера был не настолько пьян, чтобы не помнить, что ничего не было. Мой сосед по кровати вяло шевельнулся, пробурчал что-то неразборчивое, и снова сделал вид, что спит. Ага. Так я и поверил.

— Кончай притворяться, — сказал, еще плохо контролируя, что говорю и кому.

— Кончить? Хоть щас! — с хриплым смешком отозвался парень в моей постели. Точнее, это я в его постели. Но это уже мелочи.

Вздохнул, в очередной раз подавив порыв сбежать. Мужик я или где?

— Джем... — протянул и перекатился на спину и тут же охнул, так как этот жеребец в один момент оказался на мне. А потом взял и совершенно по-дурацки потерся кончиком носа о мой. Он что, издевается? Видимо, что-то он такое увидел по выражению моего лица и тут же снова вернулся на свою половину кровати.

— Не нервничай так, куколка, — заявил этот хмырь и спрыгнул с кровати.

Теперь я имел возможность в полной мере оценить все его достоинства. Со спины он выглядел, конечно, не в пример лучше, чем я. Еще бы! Это я свинтил из родного штата в Нью-Йорк, когда мне только-только шестнадцать исполнилось. В отличие от этого парня, который, как родился, так и вырос на ранчо своего деда, а теперь, насколько я знаю, приумножил все то, что ему досталось от предприимчивого родственника, и стал самым крупным поставщиком меда в стране. Мед я не любил. С детства. У отца было несколько ульев. И в голозадом возрасте я, было дело, пытался полакомится медком втихаря от старших. Влез в улей и чуть не сдох, пока отец на своем стареньком пикапе, не снижая скорости на поворотах, вез меня в местную клинику. С тех пор пчелиное жужжание даже по телевизору вызывает у меня неконтролируемую дрожь по всему телу. А запах меда кажется настолько отвратительным, что не передать словами. Поэтому вдвойне удивительно, что я оказался с таким парнем, как Джем. Он, кстати, уже скрылся за дверями ванной. А я все еще лежал и пялился на то место, где только что перед моими глазами маячила его смуглая спина. Меня тянуло к ней прикоснуться. Провести ладонью по литым мышцам. Черт!

Снова откинувшись на спину, уставился в потолок и попытался припомнить, что привело меня в его постель. Все началось с глупейшей, на мой взгляд, вещи. Вечеринки малолетнего подонка, которому на шестнадцатилетние богатенький папочка подарил визит MTV, а значит, на вечеринке должна была выступить хотя бы одна знаменитость. Так я вместе со всей группой залетел на это унизительное мероприятие. Ребятам, кстати, было пофиг где и для кого играть. Мне нет, но кто меня спрашивал? Конечно небольшой частный клуб и толпа размалеванных старшеклассников — совершенно не наш уровень. Мы столько положили, чтобы взорвать чарты своими хитами, чтобы стать популярными, поехать полноценный тур по городам страны, который, к слову, закончился меньше недели назад и с оглушительным успехом. И все равно, остались зависимыми от таких вот небожителей, как папаша этого сосунка Бобби. Ненавижу таких богатеньких деток, как он. Просто до зубовного скрежета. Но его папаша отвалил за двадцатиминутное выступление такие бабки, что наш продюсер просто на стенку лез, убеждая меня, чтобы я был лапочкой и душкой. Улыбался деткам, раздавал автографы и все тому подобное. Убедил. Тогда я еще не подозревал, что та вечеринка запомниться мне надолго.

Я как положено вышел на сцену, вызвал из толпы малолеток именинника, сказал какой он крутой чувак, поблагодарил за приглашения, заявил, что следующую свою песню посвящаю его подруге, девчонке из не менее крутой семейки, и с чистой совестью запел свою любимую песню с нашего нового альбома. Она по счастливой случайности понравилась не только мне, но и миллионам радиослушателей и восемь недель занимала первое место в самом престижном чарте страны. Обычно я закрывал глаза и отдавался музыке, забывая где я и кто со мной на сцене, кто передо мной в зале. Но тут впервые на моей памяти отключиться не получилось. Открыл глаза и пропел одну из любимых фраз с каким-то до дрожи жутким придыханием, потому что в маленьком зале встретился взглядом с парнем в ковбойском прикиде. Он стоял у дальней стены и смотрел только на меня. Разумеется, я заинтересовался. На вид ему было лет двадцать пять, это потом я узнал, что ему тридцать один. Но тогда я заинтересовался, что это за парень. Он явно не с малолетками сюда развлекаться пришел. Но и на приятеля богатенького папочки именинника не тянул. Я спел всего шесть или семь песен, сейчас уже не вспомню. Некоторые вещи учишься делать на полном автомате. Особенно после турне на двадцать пять городов, в некоторых из которых приходилось давать по два концерта подряд. После того, как наша с парнями развлекательная программа закончилась и все скрылись в отведенной для нас небольшой общей гримерке, чтобы привести себя в порядок, немного потусить среди разношерстной толпы и по-тихому слинять. В гримерке я не задержался. Вышел в зал. Меня тут же облапали девчонки. Ладно бы совершеннолетние, но тут малолетки. С ними даже развлечься толком не получиться. Хотя, раньше я и не такое себе позволял. Если девочка хочет, то почему нет? Но, когда ты знаменит, приходиться себя контролировать. Это только обыватели думают, что раз ты рок-певец, тебе можно все — наркотики, девчонки, рок-н-рол. На самом деле это не так. Я быстро это понял и стал играть по правилам, так как люблю свою работу, люблю энергию толпы, когда мне удается завести зал, люблю слышать восторженные фанатские вопли. Мне нравится такая жизнь, и мне совершенно не хочется по собственной тупости лишиться всего. Это в бунтарские восьмидесятые на многое закрывали глаза. Сейчас в двухтысячных все не так. Возможно, оно и к лучшему. Иногда я сам себе кажусь до одурения старым. Но это вовсе не значит, что я разучился развлекаться. Так что с трудом отцепив от себя цепкие пальчики малышек, прямиком направился к заинтересовавшему меня парню.

— Эй, чувак! Ты во мне дырку взглядом проделаешь! Чего смотришь-то?

— Размышляю, — с ленцой отозвался этот парень, с хитрым прищуром наблюдая за мной из-под своей ковбойской шляпы, — как бы клево ты смотрелся в койке, затраханный до беспамятства.

— Одной из ваших техасских красоток?

— Мной.

Наверное, он круто позабавился в тот момент. Потому что лицо у меня, определенно, вытянулось.

— Э?

— Не ссы, — хмыкнув, заявил он и со всей дури хлопнул меня по плечу, я даже пошатнулся под этой лапищей. — Я силой в койку никого не тащу, — заявил этот самодовольный ковбой и почти сразу переменился в лице, увидев кого-то у меня за спиной. Руку с моего плеча он так и не убрал. Я собирался её скинуть, не хватало еще, чтобы мне всякие пидоры лапали, но отвлекся и обернулся. Самому стало интересно, что он там углядел. На танцполе в веселящейся толпе зажигали двое. Именинник в наглую клеил хорошенького мальчика. Вряд ли одноклассника, больше похоже, что мальчик этот был на пару лет помладше.

— Твой, что ли? — спросил, снова повернувшись к ковбою, когда заметил, каким жестким стало выражения его лица.

— Племянник.

— О! Я так и понял, — с грязным намеком протянул, чтобы позлить, но осекся, когда он посмотрел на меня. — Ладно-ладно. По лицу только не надо. Племянник, так племянник.

— И не собирался, — буркнул он, сразу перестав казаться таким уж образцовым парнем, каким виделся в начале. Хотя, после его слов насчет койки, как-то смутно верилось, что этот парень такой уж правильный ковбой. А потом я сам не знаю, почему брякнул:

— Могу я чем-нибудь помочь?

— Да, — вдруг сказал он и сам убрал руку с моего плеча и схватил за локоть. — Отойдем на минутку.

— Эй-эй! Ты же не собираешься...

— Потискать тебя в укромном уголке? — хмыкнув, уточнил он и весело подмигнул мне из-под шляпы, — А дашь?

— В нос?

— Лучше в рот.

— Под дых всегда пожалуйста.

Как не странно, пусть я и понимал, что это флирт и никак иначе, мне нравилось. Поэтому я пошел за ним. В стороне от шума музыки и пьяных воплей малолеток, Джем, так звали моего нового знакомца, рассказал о своем план, который, как он утверждал, пришел ему в голову, как только он меня увидел. Конечно, я был разочарован, хотя это и было странно, потому что пристрастия к брутальным мужикам никогда не испытывал, хотя был у меня и гейский опыт. Пару раз перепихивался с парнями еще в ранней юности. По глупости, конечно. И ничего хорошего о том опыте сказать не могу. Скорее негатив один. И все равно, его расчетливый интерес задел и сильно. Я-то думал, что парень на меня запал, и что греха таить, мне это польстило. Оказалось, он рассматривал меня всего лишь как средство, для переключения внимания племянника на более достойный объект вожделения. Именинника Бобби иначе как поддонком Джем не называл. И искренне недоумевал, что в нем мог найти его умница племяш.

— А если я скажу нет?

— Ты еще не знаешь, что тебе за это будет, детка, — заявил парень.

Мы стояли у стены. Он опирался на нее одной рукой, я вжимался в стену спиной. И все бы ничего, но я искренне недоумевал, как парень, который был на полголовы меня ниже, умудрялся выглядеть так, словно на голову выше. В тот момент мои собственные позывы меня сильно напрягали. Но я привык к легкой и беззаботной жизни. "Кого хочу — того имею" — вот девиз нашего рок-братства. А я, похоже, всерьез заинтересовался этим парнем. У меня чесался нос от его туалетной воды, хотя раньше мне бы и в голову не пришло принюхиваться к какому-нибудь парню. Я любил девушек. Они были мягкими, податливыми, с нежной кожей и мягкими животиками, в которые было так приятно уткнуться мордой лица и дышать перегаром в пупок, чтобы не было необходимости с ней целоваться. Поцелуи я не любил. А еще они неизменно приятно пахли. Даже после секса, когда все тело в медленно сходящей испарине, особый женский запах сводил с ума. Наш ударник Том, говорил, что я тот еще извращенец, раз меня так только от запаха женского пота ведет. Нормальный мужик должен любить баб за сиськи — это непреложно, по мнению Тома. Я не спорил. Я сам себе порой казался человеком с другой планеты даже в кругу собственной группы. И уже привык к беззлобным подколкам парней. А тут, нате вам, ковбой и запах его меня в прямом смысле слова будоражит. Так и хотелось придвинуться поближе, уткнуться носом между плечом и шеей и с жадностью принюхаться. Конечно, такой вольности я не мог себе позволить. Ладно бы еще выпил и все легко можно было списать на алкогольный дурман, или травки покурил — тоже вариант. Но не было ни того, ни другого. А я еще не настолько скурвился, чтобы клеиться к незнакомым парням, прямо на вечеринке сына одного из спонсоров группы. Блядь!

Он так и не озвучил, что собирается предложить, если я соглашусь помочь ему. Сразу перешел к делу и в сухих выражениях поведал, что именно задумал. Жаль. Я бы послушал, чем он там собрался меня купить. Предложи он свидания я, возможно и согласился. Хотя сам плохо понимал, откуда у меня вообще такие мысли.

План моего нового знакомца был прост. Его мы и реализовали, ввалившись в уборную, в которую отвел его племяша этот придурок Бобби. Только оказалось, что Джем плохо знал своего племянника, кстати, того звали Крисом. Оказалось, что тот разделал Бобби под ноль. Ушлепок валялся в ногах молоденького паренька и полупридушенно хрипел какие-то маловразумительные угрозы. Вообще, мне вменялось застать голубков за этим делом и заявить, что хочу присоединиться к их маленькой интимной вечеринки. Джем был убежден, что Бобби ухватиться за эту возможность — поделить влюбленного в него мальчишку со мной, а Крис, глядя на этого кобеля, разочаруется в своем возвышенном первом чувстве. Оказалось, что никакого чувства не было. Потому что стоило мальчишке разглядеть у меня за спиной коренастую фигуру дяди, он тут же принялся оправдываться:

— Он Саманту обидел! Я хотел... — он запнулся, переводя взгляд с меня на Джема и обратно, потом неожиданно смущенно покраснел и выпалил на одном дыхании: — а вы дадите мне автограф? Лучше два. Я Саманте подарю. Она от вас просто тащится.

Пока я приходил в себя из-за спины раздался гогот. Ржал Джем заразительно, посмотрев на него, сам не удержался, и расхохотался. К нам присоединился Крис, а Бобби чертыхаясь уполз под наш заливистый ржач. Больше нам здесь делать было нечего. Но просто уйти в гримерку я не смог, поэтому сказал Тому, который тусил вместе с малышней на танцполе, что выйду подышать свежим воздухом. Возле мощного хамера мы разговорились. Оказывается, Крис отчаянно разыгрывал свою щенячью влюбленность в Бобби только затем, чтобы попасть на эту вечеринку. Мальчишка оказался с выдумкой, но в отличие от его дяди ни разу не голубым.

— А я думал, ты это из меня, — смущенно заметил Джем, глядя в сторону, — дурной пример заразителен.

— Фу! — протянул Крис, отчаянно дурачась, — Как ты мог обо мне такое подумать? Ты же сам мне говорил, что с этим нужно родиться. Мне всегда девочки нравились.

— Ну, с этим я не соглашусь, — сам не понял, кто меня в этот момент за язык дернул.

И дядя и племянник уставились на меня во все глаза. Пришлось закончиться свою мысль. Напустил на себя особенно безразличный вид и сказал:

— Есть же бисексуалы, которые просто под настроение попробовали и им понравилось.

— Ты это о себе? — так и знал, что он спросит что-нибудь в это роде.

Пожал плечами, а потом нарочито широко улыбнулся.

— Спешу разочаровать тебя, чувак, да — пробовал, но не понравилось.

— Значит, не с тем пробовал.

— Возможно. Но, так и быть, можете продать эту занимательную новость таблоидам, — не то чтобы я этого так боялся, но уже пожалел, что раскололся. Просто, настроение было каким-то странным, вот я, придурок, и поддался. Но Джем неожиданно холодно бросил племяннику:

— Крис, садись в машину, — причем сказано это было таким тоном, что мальчишка тут же подчинился. Похоже, он куда лучше знал своего дядю, и, когда тот говорил таким тоном, с ним было лучше не связываться.

Когда мальчишка скрылся за тонированными стеклами хамера, Джем шагнул ко мне, вперив в лицо такой взгляд, что у меня внутри все похолодело. Не то чтобы я боялся, что он мне сейчас врежет. Просто трезво оценивал свои силы против него. Но он ничего не сделал, просто придвинулся и выдохнул, обдав дыханием с запахом мяты и ментола.

— Придурок, — и все. Отодвинул меня, открыл дверь в салон и забрался на водительское место.

— Эй! — сам не знаю, почему придержал дверцу машины. — Может, визитку оставишь, я твоему племяшу приглашения за кулисы пришлю. У нас через неделю концерт будет.

1234

↓ Содержание ↓