Дочь сирены (книга первая)

Снежинская Елена

Дочь сирены

прекрасный дар — ужасное проклятье.

В рабу мужчину превращает красота,

увы, красотке это не приносит счастья,

а начинается погоня, беготня.

А отказаться от себя не так уж просто,

и голос вместе с кожей — не отнять.

И покрывает сердце страха толстая короста -

боится, что догонят и начнется все опять...

Прекрасный дар — ужасное проклятье,

а впрочем может быть наоборот -

любовь совместная и счастье рая,

когда из лап злодея вырвал даму пламенеющий дракон:

Стихи сочинила Анна Самохина, про Лэнси/td>

аннотация:

Ее голос чарует, послушайте его, и вы потеряете свое сердце, сколько желающих сделать ее своей, короли, драконы, да и остальные не против, а нужен всего один, ну и петь, и магии научиться, и от гарема избавиться, хотя лично мне гарем жалко) может и не избавлюсь, эротикой постараюсь не увлекаться, она сама как-то получается... книга закончена.

Книга 1

Семилетняя малышка, держала бабушку за ручку, в припрыжку бежала рядом с этой молодой и красивой женщиной.

— бабуль, а зачем ты меня все время пудришь? — улыбаясь, спросила она, — а сама почему не пудришься? И зачем мы собираем траву?

— милая, там, где ты родилась, очень далеко отсюда, так делают все девочки, но ты об этом должна молчать и никогда никому не рассказывать, хорошо? Это наша с тобой тайна, а растения, ну, для того что бы эту пудру делать, и тогда ты станешь самой красивой, — улыбнулась бабушка.

Первый месяц лета заканчивался, жара в наших местах — явление редкое, пахло лесом, солнцем, и откуда то доносился запах пирогов. Наш маленький город, как гордо называли его жители, в сущности, был совсем небольшим поселком, сюда на старости лет приезжали мелкие чиновники, военные, в общем те, кто не мог себе позволить жить в крупных городах, и рассыпались по таким вот небольшим поселениям. Хорошо, что я пробежала задворками, тут тени побольше, все заросло невысокими деревьями, которые глушил вьюн и густой кустарник. Сегодня лучше было не появляться на улочках, но мне нужно к моему учителю, и я рискнула. Рядом с нашим городком на ночевку расположился отряд королевских войск, и сейчас они почти полным составом оккупировали кабачки и нашу единственную таверну. Солдатики гуляли по нашим улочкам, и женская часть населения старалась не попадаться им на глаза.

Я спешила к моему нежно любимому старенькому профессору, когда-то он блистал на сценах лучших театров мира, потом преподавал, а теперь живет тут, на крохотную пенсию и на то, что мы с бабулей можем платить за уроки. Он утверждает, что мой голос лучше всех, что когда-либо слышал, конечно, он относится ко мне не объективно и даже иногда называет меня внученькой, поэтому я понимаю, что он пристрастен. В нем больше говорит сердце, чем строгий критик. Бабуля только фыркает на его слова, и утверждает, что певицей мне не бывать, она строгая, и я ей доверяю, мы очень любим друг друга, ведь больше у нас никого и нет. А мне так хочется петь.... Даже во сне я слышу голоса, они поют, и как завораживающе поют...

Бабулечка говорит, что девушка должна быть скромной и умной, а еще воспитанной, и поэтому все наше свободное время я учусь, учусь — и чему?? Зачем она учит меня танцам, этикету и языкам? Для чего знать историю, географию и родословные знатных семейств, и если бы только той страны, где мы живем. А политика? А для чего знать, какими вилками и ложками кушать, если у нас всего по две вилки и по две ложки на душу? А уж то, как она учит меня держать осанку и походке! Раньше хоть с книжкой на макушке, а потом вообще с блюдечком с водой ходила по дому! Но я уже давно не обливаюсь, даже во время танцев. Мне иногда кажется, что бабуле просто скучно, ведь все эти знания мне точно не пригодятся, но я вымолила занятия пением только при том условии, что буду усердно заниматься всей этой ненужной мне ерундой. На самом деле, мне очень нравились наши занятия, но если бы не моя хитрость, бабуля бы ни за что меня не отпустила петь, а я так мечтала об этом! Хотя бабушка категорически запрещает мне петь где-то ещё, кроме дома учителя и нашего, но и дома я тоже редко пела, она злилась, когда слышала моё пение. Интересно почему, у меня же совсем не противный голос, во всяком случае, мне так кажется. У меня нет подружек, общаюсь я только с бабулей и учителем, иногда удается поболтать с диззи, но это редко, бабушка против, чтобы я общалась с подавальщицей из кабачка — говорит, она меня дурному научит. Но мне диззи нравится, она весёлая, и иногда мне что-нибудь вкусненькое дает попробовать. Диззи носит яркие платья, очень красивые — они обтягивали её ладную фигурку, я могла только любоваться и вздыхать, понимая, что никогда такой, как она, мне не бывать. Яркие рыжие волосы, белая кожа и теплые карие глаза, она казалась такой красивой, в отличие от меня. И жизнь её была необычайно интересной и насыщенной: то к ней пристанет заезжий купец, а она в ответ стукнет его метлой, то подарят плетеный оберег, а однажды какой-то пожилой сержант даже предложил руку и сердце. У меня, кроме наших занятий, и летом походов в лес, развлечений не было. В моей жизни всё было просто и однообразно, я, конечно, мечтала выступать, хотелось восхищения и похвал, но я прекрасно понимала, что моя жизнь пройдет здесь, и максимум, на что я могу рассчитывать, что появится какой-то, нет не принц на коне, а какой-то заезжий человек, которому будет нужна хозяйка в доме, послушная жена и тихая гавань. Я была готова к этому и покорилась бы выбору бабушки. Но как же я хотела чего-то другого, хотелось вырваться отсюда, и жить совершенно иной жизнью! Только я никогда и никому этого не скажу...

Учитель стоял на пороге своего домика, денек то сегодня чудесный. Мы с ним выучили почти весь оперный репертуар, он говорит, что у меня голос поставлен от природы, и я интуитивно знаю, как петь, куда направлять звук и что обучение может только повредить, поэтому мы разучиваем арии, и он учит меня вкладывать чувства и душу в то, о чём я пою. Окна открыты настежь, учитель аккомпанирует на клавикордах, с улыбкой смотрит на меня, а я пою.... Ничего не вижу и не слышу кроме музыки, мне кажется я на небе... где нет никого, только музыка и я, это даже не счастье, это эйфория. Увы, время, как всегда, промелькнуло, урок закончен и мне надо бежать домой.

Поцеловав в щечку учителя, выскочила на порог... и в испуге остановилась. На дорожке, на траве, и за забором, стояли солдаты. Они молчат и только смотрят. Ужас-то какой, и зачем я вообще вышла сегодня из дома, ведь говорила мне бабуля, не высовывайся! Я стою — и они стоят, и как мне пройти? Первым стоит молодой мужчина, симпатичный, темноволосый, да они все тут как на подбор, высокие, загорелые, волосы у всех забраны в хвосты или косы. Вот бы нам таких в городок, а то молодежи почти нет, может и мне бы жених нашелся...

— господа, пройти можно? — обратилась к этому симпатичному. Нет, не шевелятся, а я и так нервничаю, их много, молчат, и не пропускают!

— девушка, это вы сейчас пели?

— я, — я хоть и смущена, но разговариваю решительно — бабуля моя всегда учила меня не поворачиваться к опасности спиной, а голову держать высоко.

— вы пойдете с нами.

— я не могу, меня ждут, — ой, что будет, бабуля меня теперь точно убьет, как-сбежать-то? Наш домик на окраине, очень скромный и маленький, весь зарос плющом и закрыт деревьями. Если не знать, что он там есть, то и не найдешь. Если мне удастся удрать, то вряд ли они меня найдут, а завтра они уже уйдут отсюда, может, бабушка и не узнает. Теперь вопрос: как от такой толпы сбежать?

— это не обсуждается, вы идете с нами, надеюсь, вы пойдете добровольно??

Вот как можно быть таким симпатичным, и таким противным!

— зачем я вам понадобилась?

— на месте узнаете, — заявил симпатяга, подцепил меня под локоток и попытался вывести на улицу.

— господа, господа! — закричал мой учитель. — что вы делаете, куда вы повели лэнси?

— хотим, чтобы она нам спела в лагере, — с улыбкой заявил мужчина, — там есть, кому её оценить.

Учитель в лице переменился, интересно, а чего он так испугался? Неспроста, значит так — бежать, бежать нужно! Я пристально посмотрела на него и подмигнула, кажется, он понял мои намерения.

— хорошо, господа, я иду, совсем ни к чему применять силу.

— ну что вы, дорогая, это просто вежливость, ни о каких силовых методах и речи нет.

Ах, как сладко он улыбается, так бы вот и стукнула! Ну ничего, я тоже поулыбаюсь, потом, когда сбегу.

Сначала все шли с моей скоростью, а скорость я развила, как у самой быстроходной улитки, шаги крохотные, чинные и неторопливые, мужчинам приходилось делать один шаг на мои четыре, то есть они делали шаг и останавливались, и снова шаг — и стоят. Попытались было меня поторопить, так я вообще встала, и лекцию о правилах поведения для девиц прочитала. Как я и ожидала, им такое развлечение быстро надоело, и они потихоньку стали сбегать. И вот нас осталось трое, теперь можно и ко второй части моего плана приступать. Мы как раз мимо кабачка шли, там, где диззи работает. Думаю, наша местная красавица их задержит, они ей точно понравятся, и быстро их из своих лапок она не выпустит. В диззи я верю, увидят её — и про меня забудут, а у неё не забалуешь, метлой по спине, если что не так.

— вы мне попить не купите? — попросила я — раз уж я не домой иду и мне предстоит петь, мне нужно эг-ног, напиток из молока с яйцом.

— лэнси, давайте зайдем вместе, и там вы сами закажете то, что вам надо.

— ну что вы, я не могу зайти в такое заведение, — не могу с вами, подумала я, а без вас я преспокойно сюда забегаю. Второй парень молча зашёл в здание, а я осталась под охраной темноволосого.

— может, присядем? — спросил мужчина.

— спасибо, — мы сели на скамеечку под деревом. Этот тип молчал, думал он о чем-то хорошем, судя по тому, как улыбался.

Мы молча сидели, и тут я вспомнила.

— ах господин, попросите, чтобы положили корицу, это очень важно, а они вряд ли её догадаются положить!

Он встал, с сомнением посмотрел на меня, а я — под лавку ножки, ручки в рукава, и глазки долу, ну чисто воробышек!.. И зашел в дом. Несколько секунд я не двигалась, а потом... рванула между домами, я петляла, выбираясь на окраину, пусть даже дальше бежать, зато меньше шансов на кого-то наткнуться.

Домой я прибежала позже, чем обычно, бабуля уже нервничала, и встретила меня в дверях.

— что случилось, почему ты задержалась?

Пришлось мне всё рассказать, бабушка сердилась, ворчала и выговаривала, что девушке неприлично находиться одной в обществе с мужчинами, и тем более с вояками.

— тебе тут оставаться опасно, нельзя, чтобы они тебя нашли.

— да нет, бабуль, я их к диззи отправила, и вряд ли они про меня вспомнят, ну ты же знаешь её, около неё все на цыпочках ходят и слушаются.

Бабуля задумалась на какое-то время, с грустью посмотрела на меня, и вздохнула: — диззи вряд ли их отвлечет, так что если я правильно поняла, искать будут именно тебя. Садись, что-то мне неспокойно. Я долго откладывала, но пришла пора рассказать. Ты замечала, что когда ты просишь кого-то о чём-то, люди всегда выполняют твои просьбы?

— а разве так не со всеми, разве это не естественно сделать что-то, когда тебя просят?

— милая, вот когда ты попросила свою подружку уступить тебе голубую ткань на платье, хотя она ей тоже очень нравилась, почему она не стала возражать?

— ну, может, потому, что она подружка? — улыбнулась я. Все равно мне бабушка не дала её купить, так что ткань диззи и досталась.

— да нет, дело не в этом, ты, девочка — дитя сирен, мой сын женился на девушке из морского народа.

— бабуль, но это же сказки, сирен не существует, — бабушка печально глядела на меня.

— существуют — одна вот сидит напротив меня, — и голос у бабушки не радостный. Я опешила, я, конечно, понимала, что мы отличаемся от остальных жителей городка, но не настолько же?

— а разве это плохо — быть наполовину сказочным существом? Значит, я плавать умею, а под водой дышать тоже? А хвост как же? Он вырастет? — правда, я пока не поняла, хвост, если он будет — это плюс, или как? -больше всего меня заинтриговал именно хвост. — а чешуя у меня будет? — засыпала я вопросами бабушку, хотя и я не могла до конца поверить в то, что я такое необыкновенное существо. И, если честно, то в глубине души я немного загордилась, ого! Я совсем не обычная двадцатилетняя девушка, а сирена... меня прямо разрывало желание узнать все и побыстрей.

— девочка, я не знаю, что именно ты унаследовала от своей мамы, но вот голос — самое опасное ты получила.

— как это — самое опасное? Чем он опасен?

— не перебивай и прекрати подпрыгивать, речь идет о твоем выживании в этом мире. Ты думаешь, я просто так не хотела, чтобы ты занималась вокалом? Люди замирают, услышав твое пение, ты их очаровываешь, ты можешь заставить людей делать то, что тебе нужно. Это свойство сирен и именно из-за этого, если встречали в городах, их часто уничтожали. Поэтому вас почти не осталось. Люди боятся, и это вполне естественно. Сама подумай, если бы тебе можно было приказать что угодно, и ты послушно всё исполнишь, как бы ты к этому отнеслась?

— бабушка, но как же так, ведь ни ты, ни учитель не очаровываетесь? Почему на вас не действует?

— ну, мы-то знаем, на что ты способна, да и не часто ты что-то просишь, но вот вокал — я же была против, но ты попросила, и я не смогла отказать голосу сирены.

мне стало жутко, значит, люди становятся марионетками... даже бабуля, хотя она всё знала — и то подчинилась, а что будет с неподготовленными людьми, а если поймут, кто я?

— что, поняла, что тебе грозит? — грустно улыбнулась бабушка.

— бабуль, а какие еще свойства есть у сирен?

— среди сирен много волшебников, это помимо врожденных способностей, что есть у каждого из морского народа. Твои способности ещё проявятся. Но что именно — я не знаю.

— бабушка, а для чего ты меня обучала всяким премудростям? — ну наконец-то я узнаю ответ на вопрос, который меня давно мучил!

— ты не простая сирена, твоя мама из древнего рода, я точно не знаю ничего, но она просила меня научить тебя всему, чему я только смогу.

— но и ты ведь не простая? Ты кто? — я давно уже поняла, что городские старушки и моя бабуль — это совершенно разные категории, и сейчас я узнаю то, что давно меня интересовало.

-да, лэнси, я вдовствующая графиня мэйрис, твой отец граф, так что ты виконтесса мэйрис. Но нам всем пришлось бежать и бросить все, что у нас было.

— бабуль, а почему? Что произошло?! Неужели только из-за того, что мама сирена?

— голос сирен не просто завораживает, он очаровывает, его хочется слушать бесконечно. Когда твою маму представили ко двору, ей достаточно было немного поговорить с королем, и этого хватило — он потерял голову. Стал угрожать твоему отцу, засыпал цветами и подарками твою маму, старался не выпускать её из вида, не отпускал от себя. Король хотел обладать целиком и полностью своей сиреной. Твои родители поняли, что королю скоро надоест пустое ухаживание и надоест то, что его сирена любит своего мужа. Они бежали, им пришлось скрываться и прятаться, король назначил огромную награду за любые сведения о них. В какой-то момент они появились у меня, твоя мама должна была вскоре родить тебя. Я чувствовала себя очень виноватой, ведь это я настояла, чтобы твои родители поехали ко двору — и вот к чему это привело. Они не смогли ехать дальше, твоя мама родила тебя, и не прошло и трёх дней после родов, как в поместье приехали люди короля, кто-то донес. Тебя я сунула доверенной горничной, и приказала выдать за своё дитя, а твои родители бежали, их не поймали, но я больше их не видела. Но и мне досталось за то, что я не выдала свою семью королю. Мыслимое ли дело, отдать своих детей! Сына точно убили бы, а сирена — пожизненная любовница, сидела бы у ног короля или лежала бы в его постели. Разве могла я их выдать? Меня обвинили в предательстве короны, и утром должны были отвезти в столицу, но ночью я бежала, прихватив что могла и, разумеется, тебя, моя милая, — улыбнулась мне бабушка.