27 июня - 02 июля

27-го июня. Понедельник. Новое назначение.

День простоял серый. В общем известия пришли хорошие; только под Барановичами не клеится, все наши действия происходят неумело, разрозненно и поэтому молодецкие войска несут тяжелые потери.

Прогулка была ко вчерашнему берегу. В 6Ґ у меня был Штюрмер, а после обеда совместный доклад Григоровича и Русина.

Ну что же... Каш я заварил несколько, и все серьёзные. Гусей раздразнил, собакам костей кинул... Пусть разбираются между собой. Глядишь, в определённой суете обо мне немного позабудут... как об объекте для атак. А когда вспомнят — тут уже стоит постараться стать арбитром. Не мирить — упаси Господи! Исключительно воспитывать все стороны в духе простой диалектики: все вы ..., а я — д'Артаньян! В том смысле, что у каждой тяжущей стороны найти кучу грехов, застыдить, повозить физиономией по столу, затем милостиво простить и отправить вместе заглаживать вины. Был у меня такой руководитель — просто виртуоз Москвы в таких разборках.

А чтобы народ прочувствовал, за кого Государь-император мазу держит... в нарушение слегка заведённого порядка выпустил ещё один указ-распоряжение. "Об установлении водочного довольствия в войсках, находящихся в боевом соприкосновении с неприятелем". В целом рефрен был такой: "врачи рекомендуют"...

Александр Иванович, вас сразу расстрелять, или желаете помучиться?

Александр Иванович Гучков был в глубоком расстройстве и печали. Можно было выразиться и сильнее — он был близок к панике. Сегодня взаимная ненависть Императора и банкира-бретёра вылилась в нечто необычное — и инициативу, как ни странно, проявил Император. Снизошёл, так сказать.

"Иудин поцелуй!" — вот первое, что пришло в голову Александру Ивановичу, когда он, получив неожиданную аудиенцию, услышал о новом почётном и архиважном назначении. Причём слово "архиважно" Император произнёс с каким-то странным выражением лица, слегка скартавив при этом. Но дело было не в картавости Императора, а в огромной опасности, влекомой новым постом.

До сих пор Александру Ивановичу удавалось избегать задач, связанных с личной ответственностью. Поговорил тут, попредседательствовал там, толкнул речь здесь, замолвил словечко... что бы ни случилось далее — никаких претензий к члену и председателю возникнуть не могло — ибо говорил он всегда правильно. В смысле — красиво и благородно, с чувством, пафосно и очень демократично. Особенно это импонировало союзникам, в первую очередь — английским. С которыми Александр Иванович был завязан уже очень давно... ещё с Трансвааля, где по молодости "был грешок" непонимания — за кем и за чем нынче Будущее...

Новое почётное назначение, объявленное фактически через газету, как дело решённое и принятое всеми сторонами, грозило не просто личной ответственностью. Оно могло потянуть за собой и чужие грехи. Особенно с учётом того пристального взгляда, которым одарил "счастливчика" Штюрмер.

"Навесят, Бог весть, навесят всё, что накопают!" — Александр Иванович сам не заметил, как от волнения начал задумываться на языке, более подходящем базарному вору, нежели крупнейшему политику, банкиру и "промышленнику", "неторгующему купцу".

...

А ларчик открывался просто. Обычная "расстрельная должность", которую в конце XX и начале XXI века начальство, не скрывая перспектив, поручало по принципу: справится — удача, а не справится — ещё лучше, одним недоброжелаемым меньше!

Государь, пользуясь всеми формально имевшимися своими правами, изволил назначить Александра Ивановича главой Особого Комитета по армейскому имуществу. С "простеньким" заданием — поправить государственные финансы за счёт распродажи армейских неликвидов. Формально придраться было не к чему — Гучков и сам неоднократно проходился на тему того, что в руках армии скопилось куча барахла, которое вполне могло бы послужить нуждам промышленности, испытывающей адский сырьевой голод.

"Сырьевой голод в России!!!" — когда я прочёл об этом в докладе нынешних специалистов, я чуть было не подал в отставку... в смысле, чуть не отрёкся ещё раньше "положенного" срока... но опять вспомнил, что и не только это пережили. Более половины потребного для войны сырья приходилось ввозить, расплачиваясь золотом. Именно сырья. Хотя я по наивности считал, что уж чем-чем, а всяким свинцом-оловом мы обеспечены по горло, только копай. Ага, счас! Глобализация, оказывается, в начале века XX была едва ли не глубже, чем сто лет спустя. С другой стороны да, конечно — зачем копать медь в Норильске, скажем, если её можно спокойно привести из САСШ, где руду добывают открытым способом? А расплатиться... золотом, конечно... и нефтью...

Армейский бардак в России был, есть и будет всегда... но при Николае Александровиче он приобрёл особенный размах. Хотя лично Император был виноват только в кадровых просчётах... но били в итоге именно его, и не по пачпорту... Главный же виновник бездарности жил долго и счастливо...

И именно этот армейский бардак, точнее — его материальную часть, было предложено разгрести Александру Ивановичу Гучкову. Что гарантировало:

— Испорченные отношения с военными

— Испорченные отношения с промышленниками и банкирами

— Испорченные отношения с массой прихлебателей, которые захотят "погреть руки" у казённого костерка

— И почти гарантированно — испорченную репутацию. Уж больно Штюрмер выглядел довольным...

Что касается Императора, то портить отношения дальше было уже некуда. Война была объявлена давно, и просто ступила в новую фазу. Из которой один из противников обязан был выйти, что называется, "вперёд ногами". В виде политического, а то и самого натурально-физиологического, трупа. И первый выстрел был сделан Императором из неожиданного, но очень мощного, орудия...

...

Я смотрел вслед ушедшему Гучкову даже с сожалением. При других раскладах этот деятельный человек вполне мог бы принести пользу... но времени менять расклады и уговаривать уже не было. Неважно, кто был изначально виноват в конфликте Гучкова и Николая Александровича... подозреваю, что вообще — среда и воспитание, то есть — оба... но сейчас Император и бывший Председатель Думы, активнейший член антиправительственных тусовок и прямых заговоров против Императора — сейчас они были смертельными врагами. Александру Ивановичу предстояло послужить если не навозом истории, то минимум — назиданием, острасткой и поводом задуматься. Как отрубленная голова, торчащая на копье посередине площади... Я уже говорил, что политика — очень грязное дело?

...

Нужно всё-таки какую-то систему придумать, чтобы хотя бы некоторых людей не уничтожать физически. За границу их, что ли, выгонять? Как Ходорковского? Депортация вместо расстрела...

С другой стороны, этак каждый первый начнёт себе заначки в той же Англии создавать — замучаемся потом оттуда их выковыривать. Да и думать об Отечестве будет, как англичанин о колонии. Даже не так... Англичанин к колонии относится как тот папа-юрист из анекдота: "Сынок, что же ты натворил! Дело Джонсона кормило нашу семью двести лет!" На народ им, конечно, плевать, пусть хоть все передохнут... но территорию и инфраструктуру англичане развивают. Скорее тут Крымское Ханство образца XVI века...

Можно, я подумаю об этом завтра?

28-го июня. Вторник. Не приведи Господи видеть русский мозговой штурм!..

Чудный день. Сегодня Алексей начал принимать грязевые ванны для руки и ноги. Днем отправились на то же место. Покатался с Граббе на двойке и выкупался. В 6 час. у меня началось заседание Совета министров и продолжалось до 8 час. Все они обедали. Вечером принял Наумова и Хвостова. Читать совсем не успел.

... и сделалось Большое Волнение...

— Товарищи!

— Я собрал вас, тех, на ком лежит основная часть тяжёлой ноши управления страной и войсками, на совместное совещание, для обсуждения и решения важнейших вопросов. Прошу внимательно выслушать доклад начальника Генерального Штаба, в котором он обрисует текущие перспективы ведения войны и потребности армии и флота. А также обрисует анализ тех проблем, что мешают нам воевать более эффективно. После чего попрошу высказываться.

Император не стал инструктировать собравшихся на предмет того, что заранее выданные тезисы доклада, а также специальные именные блокноты предназначены для заметок и вопросов, а не для украшения столов. Вместо этого он сам, усевшись в первый ряд слушателей слегка отдельно от них, стал образцово-показательно работать с материалами, внимательно слушая докладчика. "Старинная" американская система, которая должна была войти в жизнь минимум через полвека, начала облегчать работу мозгов здесь и сейчас. По крайней мере тем, у кого мозги присутствовали.

Собравшихся ждало ещё несколько технических сюрпризов, которые, однако, померкли перед смыслом основного действия.

— Прошу вас, Михаил... Алексеевич!

Основной доклад я поручил сделать не Алексееву, а Беляеву. По моему замыслу, именно обойдённый правами и задачами, но в целом очень неглупый Беляев, смог бы лучше других презентовать картину общего бардака в управлении. И это удалось в полной мере — не без моей, надо сказать, методологической помощи.

Цифрами и фактами начальник Генштаба владел и без меня вполне прекрасно. Особенно с учётом того, что кроме аналитики ему и заняться, по сути, было нечем — поскольку лично Николай Александрович оттёр начальника Большого Генштаба от реального управления войной, усилив Генштаб Ставки своим императорским присутствием. Но сейчас это было на руку, потому что к объективной оценке поливластия и коллегиальной безответственности Беляев добавлял ещё и своих обиженных эмоций. Причём, будучи аутсайдером, добавлял в нужном мне варианте: под лозунгом "так не доставайся же никому!" Общий лейтмотив выступления сводился к двум тезисам. Первый — универсально-российский, "так жить нельзя!", а второй — вполне прогрессивный: "давайте снесём всё, и на ровном месте построим новое". Получалось, что Генштаб не боролся за свои "права" — Генштаб боролся за интересы Дела.

...

Как ни странно, но мои запасные варианты с засланными казачками и подсадными утками не понадобились. То ли из-за нежелания брать на себя ответственность, то ли от лизоблюдства, то ли и правда искренне собираясь искоренить бардак в управлении, то ли вообще от желания подставить "выскочек" (только вот перед кем "подставить"?!) — но присутствующие быстро и дружно соорудили примерно ту конструкцию, которую я изначально "содрал" с ГКО и СТО. А именно — "пятёрка" с диктаторскими полномочиями под председательством Моего Императорского Величества. Под общим названием "Военно-исполнительный комитет". А полномочия всех остальных органов, включая сформированных Думой или в порядке частной инициативы, приостанавливались "до подтверждения". Видимо, Земгор и комитеты всех достали, что называется, "до печёнок". Тут же на заседании было объявлено желание создать Объединённый Генштаб. После чего народу вышла воля, и присутствующие радостно начали грузить "счастливчиков", попавших в ВИК, своими проблемами. А реально — своей работой.

Я в очередной раз поразился способности ТОР-менеджеров уходить от ответственности, сваливая принятие решений на "старших", а исполнение — на "младших". Конечно, в XX веке это делалось более явно и простодушно, как и многое иное... но суть за сто лет не изменилась.

Однако мне пришлось несколько поумерить свою принципиальность. В базарных перепалках ТОР-ов тоже есть свои плюсы: многое выясняется и о персонах, и об отношениях, и, как ни странно, о реальных проблемах. Нужно только уметь переводить базарную феню на нормальный язык управления и выцеплять из потоков обвинений друг друга объективную информацию класса "для того чтобы сделать одну мамбуку, нам требуется не менее трёх бубук и полгода сроку". Но этой ассенизационной работой я собирался озадачить специальную группу аналитиков. А пока что приходилось выполнять обязанности регулировщика и постоянно напоминать группенфюрерам стихийно сложившихся дискуссионных клубов об обязательности ведения письменного протокола. До аудиовидеофиксации совещаний было ещё далеко...

* * *

Кто-то типа Эйнштейна сказанул там ещё, что новые научные теории не убеждают научную общественность. Просто их противники постепенно вымирают. А для молодёжи новая сверхтеория становится "общим местом" — "так думали всегда".

По горячим следам я решил озадачить участников ВИКа

— Что нам нужно от экономики? От экономики нам нужно, чтобы каждый житель России был накормлен-напоен, снабжён достаточным набором жилья-одежды и орудий труда, мог быстро перемещаться из пункта А в пункт Б и перемещать ародукты своего труда. Да, ещё лекарства — в конце ХХ и начале XXI века приравненные к той же еде, т.е. предметам ежедневного потребления. Ну и постричь-побрить, медицина опять же... в общем, каждый житель хотел бы от экономики получить кое-какие услуги.

— И этого было бы достаточно, если бы не внешние и внутренние угрозы, угрозы от иных государств и от отдельных групп внутри общества. Опять же ничего нового — от экономики требуется, чтобы "в случае чего" было чем себя защитить. И было кому себя защитить — потому что тут человек вступает не как конечный потребитель услуг и товаров, а как составная часть военной и цивильной "силовой машины". То есть требования появляются не только от человека к экономике, но и от социального, коллективного обще-житиЯ к каждому человеку.

— Мы прекрасно знаем коммунистические общества, в которых реализован лозунг "от каждого по способностям — каждому по потребностям". Это дикарские общества Южных Морей. Но эти счастливые общества, живущие райской жизнью, не требующей труда, живущие дарами Природы, за которыми стоит лишь походя протянуть руку, погибли от столкновения с современной цивилизацией, основанной на самозабвенном и адском труде.

— Недалёк тот день, когда маленькая деталька в машине Джемса Уатта разрастётся и произведёт переворот в промышленном и сельскохозяйственном производстве. Я говорю о той знаменитой верёвочке, которая открывала нужный клапан, когда цилиндр приходил в правильную точку. Вполне можно представить, что механические роботы из романа господина Чапека пашут, сеют, убирают урожай, работают на фабриках, извозчиками и машинистами. Да и не извозчиками, а шоффэрами, водителями — ибо автомобиль и трактор уже сейчас победили лошадь, как маленькие отряды Писсаро и Кортеса победили орды индейцев, только ещё высадившись в Америке. Писсаро и Кортес победили не тогда, когда они выиграли битву или захватили Монтесуму. А ещё тогда, когда каравела Колумба вернулась к родным берегам. С этого момента для индейцев всё было решено — их культура и их народ обязаны были сойти с исторической арены на задворки кулис. Потому что за конквистадорами была развивающаяся Цивилизация, а индейцы были представителями цивилизации застойной.