Шаровая молния

Пролог

Июль 1938 года

На собирающуюся над Москвой грозу тревожно посматривали не только жители столицы, но и пассажиры мерно постукивающего на стыках поезда, приближающегося к Казанскому вокзалу. Один из них, молодой мужчина лет двадцати пяти, поглядев в окошко, подумал: 'Вдарит как раз, когда подъедем, и придётся под дождиком до вокзала топать. Промокну, как цуцик'.

Судя по тому, как всё шире стали расходиться пути, вокзал приближался. Приближалась и грозовая туча. 'А может, успею, если рвануть?'

Мысль ему понравилась, и он, подхватив потёртый чемоданчик, сдвинул на глаза кепку и двинулся в тамбур. Там уже суетился проводник, протирая замызганной тряпкой поручни. На то, что пассажир достал обрезок газетки и принялся вытрясать на согнутый между пальцами клочок бумаги самосад из кисета, он отреагировал недовольством.

— До прибытия потерпеть не можешь?

— Не могу, папаша. Ты на тучищу глянь! Чую, ливанёт так, что не до перекура будет.

Проводник глянул в окошко двери и промолчал. Не курящий, наверное, раз приоткрыл дверь и высунул в образовавшуюся щель кривой, явно когда-то пострадавший в драке нос.

— И где ты такую дрянь взял? — поморщился он, когда нетерпеливый пассажир выпустил очередной сизый клуб дыма. — Нормальных папирос купить не мог?

— Вот денег в Москве заработаю, и 'Казбек' курить буду, — осклабился тот.

'Дедок' (а ведь и взаправду дед: как раз перед этим рейсом первая внучка родилась!) презрительно осмотрел пассажира. Ну, да. Очередной искатель хорошей столичной жизни. Сапоги хоть и начищены, но явно не новые. Вон, как каблуки стоптаны. Пиджачок откровенно знал лучшие времена, поскольку кое-где швы заштопаны рукой совсем не портного. Рубашка под ним, судя по цвету, стирана-перестирана и служит хозяину далеко не первый год. Относительно новые лишь чёрные сатиновые штаны да кепочка-восьмиклинка. Относительно новые.

Куряка, стрельнув окурком в открытую дверь и пометавшись между нею и окошком второй, запертой, негромко выругался:

— Вот же зараза!

Он еле дождался, пока поезд встанет, соскочил на перрон и тут же нырнул под вагон.

— Куда, дурной?! — перекрикивая шум ветра, крикнул ему вслед проводник, но тут же закашлялся, вдохнув поднятую пыль.

А мужчина, не обращая внимания ни на пылищу, ни на ветер, ни на переливчатую трель милиционера, мчался в сторону вокзала, перепрыгивая через рельсы и уже примеряясь нырнуть под следующий состав. И совершенно не замечая быстро плывущего над землёй между составами, ярко сияя и, как бы ощупывая пространство вокруг себя щупальцами-разрядами, шара, нагоняющего его сзади.

И тут загрохотало так, что проводник едва не оглох. А когда раскаты грома утихли, услышал в отдалении истеричный женский вопль:

— Убило! Человека грозой убило!

Апрель 2023

— Демьянов! — выкрикнула высунувшаяся из приоткрывшейся двери девушка в ослепительно белой 'пилотке' с кокетливой кружевной каймой.

Крупный мужчина лет шестидесяти поднялся со стула и, прихрамывая, двинулся в кабинет.

— Раздевайтесь до трусов, — скомандовала медсестра, потом, покосившись на обручальное кольцо на левой руке, добавила. — Часы нужно снять. И кольцо тоже снимите. Металлических имплантантов нет?

— Только сетка после операции на паховой грыже.

Девушка сунула нос в бумаги и кивнула:

— У вас МРТ головы, поэтому она не помешает. Укладывайтесь на спину головой туда, — ткнула она наманикюренным пальчиком в сторону пластикового кольца аппарата.

— Эхе-хе, — прокряхтел пациент, с трудом взгромождаясь на стол. — Старость — не радость...

— А молодость — гадость, — невесело продолжила поговорку сестра.

— Ну, не скажите! Вот доживёте до моего возраста, и тоже будете мечтать хоть на денёчек вернуться в молодые годы.

У девушки, видимо, были не самые радостные дни, и она промолчала, только движения пальцев по клавиатуре компьютера стали более резкими.

Старик улёгся, и она, закончив печатать, принялась инструктировать его, как себя вести во время обследования.

— Музыку, говорите, могу услышать? Музыка — это хорошо, музыку я люблю...

— Постарайтесь не разговаривать, — фыркнула девица и нажала на кнопку.

Подвижный стол медленно въехал внутрь аппарата.

— Я включаю, — предупредила она.

Её вмешательства в ближайшие минут двадцать больше не требовалось, и она со скучающим видом уставилась в экран компьютера. Умный аппарат сам зафиксирует все параметры излучений, обработает их и сохранит в файл, который потом перешлют специалисту. Не настолько велик Миасс, чтобы в нём жил высококлассный 'толкователь' результатов столь современного и сложного метода исследований головного мозга. Научиться включать аппарат — да, и она, выпускница медучилища, смогла. А вот на большее даже городские медицинские 'светила' не замахиваются.

В комнатку заглянула подружка, сидящая в регистратуре, и мотнула головой в сторону выхода. Ага, типа на перекур выскочила, а самой не терпится узнать, чем дело закончилось.

Весна, снег почти сошёл, солнышко пригревает, поэтому девушки даже куртки не стали накидывать, выходя на крылечко старого Дома Культуры, где их частная медицинская компания арендовало несколько комнат.

— Не помирились? — догадалась подружка, прикуривая сигарету.

— Ой, Танька, только ещё хуже стало. Особенно после того, как я ему про беременность сказала. Представляешь, этот урод заявил, что не собирается няньчиться с моими выбл*дками!

— Что, прямо так и сказал?! Наташка-а-а... — пропела пухленькая медсестра-регистратор, округляя глаза. — Он что, про твои шуры-муры со Стасиком знает?

— Вряд ли, — неуверенно пожала плечами Наталья. — А вот про Андрюшку или Артёма ему могли настучать.

— И что теперь делать будешь?

— Сначала попробую шантажнуть его тем, что он воспользовался моим пьяным состоянием, а если не получится — придётся на аборт идти.

Того, что их услышит проходящий мимо очередной пациент, девушки не опасались: за углом громко тарахтел экскаватор, копающий какую-то яму под стеной Дома Культуры. Вдруг с той стороны раздался какой-то электрический треск, и экскаватор заглох.

— Вот уроды! — выругался поднимающийся по ступенькам мужчина и остановился. — Всё-таки зацепили силовой кабель. А нам теперь без света сидеть. У вас его наверняка вырубило...

— У меня же пациент в аппарате, — всплеснула руками Наташа и рванулась внутрь здания.

— Что случилось? — встревоженно спросила её очень худая женщина, прижимавшая к себе болезненного мальчика лет семи. — Лампочки ярко вспыхнули, потом погасли, и теперь чем-то горелым воняет.

Горелой проводкой воняло из комнаты с аппаратом МРТ. В ней было темно, не светились ни индикаторные лампочки, ни экран компьютера.

— У вас всё в порядке? — с порога спросила медсестра. — Похоже, коммунальщики силовой кабель порвали.

Пациент молчал и не шевелился. Похолодев, Наташа, подскочила к аппарату и схватила его безжизненную руку.

— Танька, срочно звони в скорую! — выкрикнула она, влетая в регистратуру. — У меня пациент прямо в аппарате умер. И аппарат сгорел. Наверное, от скачка напряжения...

— Точно умер? — уточнила Татьяна, тыча пальцами в телефонные кнопки.

— Я проверила: пульса нет. Ни на запястье, ни на сонной артерии.

1

Голова болела нестерпимо, и Николай застонал. Как оказалось, не только голова, но и затёкшие от неподвижного лежания конечности. Но с ними было проще, чем с проклятым 'чердаком'. Пошевелил одной рукой, потом другой, затем пришла очередь ног. Шевелятся! Значит, всё-таки не инсульт, которого он жутко боялся. Из-за чего, собственно, и пришёл на МРТ: ежедневные боли в одном и том же месте левой стороны головы не давали покоя, а генетическая предрасположенность к разрыву мозговых сосудов у него имеется.

Так, ещё один тест. В описании признаков инсульта говорится, что, в лёгких случаях наблюдается паралич не конечностей, а лицевых мышц. Становится 'кривой' улыбка, плохо поворачивается язык, неравномерно поднимаются веки. Нет, моргать получилось и одним глазом, и другим. Правда, перед глазами какая-то пелена стоит, видны лишь смутные очертания окна, стоящей радом кровати и висящей из потолка на проводе одинокой лампочки без плафона. Попробовал 'поиграть' уголками губ, изображая кривые улыбки. Получилось. Язык... Ага, вертится. Ещё мальчишкой Демьянов научился изворачивать его так, что он 'становится на ребро'. Тоже получается! И в одну сторону, и в другую.

— Очухался, что ли? — послышался голос с соседней кровати. — Тогда пойду доктора звать.

Пружины заскрипели, и тёмная масса, вначале со стоном поднялась на две конечности, а потом, шаркая по полу шлёпанцами, проследовала в сторону дверей.

Зрение возвращалось, и достаточно быстро. А мозг уже жадно впитывал информацию от остальных органов чувств. Неповторимый запах больницы, шаги в коридоре, едва бормочущий на грани слышимости голос ведущего то ли по телевизору, то ли по радио. Палата...

Куда же это его упекли? Такого убожества он ни в одной из городских больниц не припомнит: ни в Центральной части города, ни на Машгородке, ни в посёлке Строителей, ни даже в Старом Городе. Разве что, чтобы далеко не возить, могли доставить в больницу Первомайки? А что? От Дома Культуры до неё всего-то пара сотен метров. И в ней Демьянов точно никогда не лежал, насколько она запущенная, не знает.

Стоп-стоп-стоп! Воздух! Воздух свежий, пахнет вымытой недавним дождём зеленью. И тянет этим воздухом из распахнутого настежь окошка. Какая зелень? Апрель на дворе, снег ещё не везде сошёл.

Вошедший в палату доктор напоминал Айболита. Ну, просто как будто с него иллюстрации к стихам Чуковского рисовали: седые волосёшки, седая бородка клинышком, очки-'велосипеды', а на шее на шнурке висит... стетоскоп! Не фонендоскоп, а именно стетоскоп, слуховая трубка начала прошлого века. Нет, вполне можно понять, что доктору прекрасно известна его схожесть с литературным персонажем, и ради прикола он решил полностью соответствовать образу. Только где он ради этого такое чудо откопал?

— Ну-с, батенька. Очнулись, значит? А я, если честно признаться, не очень и надеялся на такой исход. А ну-ка, покажите мне язычок, — улыбаясь, потребовал 'Айболит'. — Прекрасно! Теперь следите глазами за моими пальцами. Только глазами! Головой не вертеть. Просто прекрасно!

— Надеюсь, у меня не инсульт?

— Надо же, какая у нас образованная молодёжь пошла! Даже такие мудрёные слова знает.

— У меня, между прочим, два высших образования, — обиделся Демьянов.

На 'молодого человека' он не обиделся: всё-таки врач его постарше будет. Лет на восемь-десять.

— А по вашему виду и не скажешь... Нет, юноша, не инсульт, а поражение высоковольтным электрическим разрядом, именуемым в народе просто молнией.

— Какой ещё молнией? Я же хорошо помню, что лежал внутри аппарата МРТ, когда произошло что-то похожее на скачок напряжения, потому что светодиодные лампы ярко вспыхнули и тут же погасли. И... я потерял сознание.

— В каком, я не понял, аппарате вы лежали? И какие лампы вспыхнули?

— МРТ, магнито-резонансной томографии. А лампы были светодиодные. Их сейчас все стараются закупать, потому что они считаются экономичными. И не важно, что у всех эти модных девайсов срок службы — шиш да немного. Что у светодиодных ламп, что у многодюймовых айфонов с тачскрином. Машину нормальную тоже уже не купишь. Дошло, блин, до того, что чуть ли не главное достоинство современной тачки — количество пикселей разрешения её мультимедиа-системы и число USB-портов в салоне. Реклама — двигатель торговли! — разошёлся Николай.

— Ну, да. Ну, да, — задумчиво произнёс доктор. — Вы, главное, не волнуйтесь. Память — она такая злодейка, что после подобных ударов ещё и не такие сюрпризы выкидывает. В общем, прописываю вам пока полный покой. Успокоительные порошки вам принесут. Так что лежите, отдыхайте, набирайтесь сил и постарайтесь всё-таки вспомнить, что с вами произошло.

'Айболит' встал, а Николай психанул.

— Вы что, меня здесь за шизика держите?

Он резко откинул простыню, передвинул задницу поближе к спинке кровати, чтобы удобнее усесться, и... обмер. Руки были не его. Такие же крепкие, с удлинёнными пальцами, но мозолистые, с въевшейся в поры то ли землёй, то ли масляной 'отработкой'. Ногти, где обгрызенные, а где с чернеющей 'бахромой'. И нет на них привычных шрамов от порезов и юношеских драк. Зато имеются многочисленные другие, неизвестно откуда взявшиеся отметины.

Дверь в палату открылась и в неё вошёл, видимо, сосед Демьянова. А вместе с ним из коридора донёсся и голос диктора радио:

— В ночь на сегодня республиканские войска Испании начали мощное наступление на силы франкистов в районе реки Эбро...

Что? Наступление на силы франкистов? И тут в голове словно щёлкнул выключатель.

— Какой сегодня день, — изменившимся голосом произнёс он.

— Двадцать пятое июля 1938 года с утра было, — хохотнул сосед, шоркая тапками по полу.

2

Пришли довольно быстро. Николай даже не успел толком оклематься от успокоительного, всаженного ему в ягодицу. Перед этим, правда, пришлось нюхнуть нашатырного спирта, поскольку он, как институтка, умудрился рухнуть в обморок. Наговорил он столько, что не могли не прийти. Особенно — в условиях царящей в эти годы шпиономании.

— Собирайтесь, — кинул на кровать рядом с ним какую-то одежду гэбист с двумя 'кубарями' в малиновых петлицах.

— На унитаз-то можно сходить?

— На унитаз? — насмешливо поднял брови второй, с тремя 'кубиками'. — Кузнецов, проводи его до сортира. Вместе с Удовенко.

Ага! Значит, считают ещё и опасным.

Демьянов натянул на кальсоны сатиновые штаны, Кряхтя и поминая добрым словом армейские годы, намотал портянки и надел изрядно ношенную рубашку с отложным воротником.

Ноги ещё держали плоховато, и ему пришлось придерживаться за стеночку, пока доковылял до туалета. А ещё жгло ступни: пока мотал портянки, обнаружил на них красные точки, совпадавшие с расположением гвоздиков на подошве сапог. Пожалуй, тот парень, в которого неизвестно каким образом переселилось его сознание, действительно пережил близкий удар молнии. И 'крякнул', убитый шаговым напряжением.

Коридор был пуст. Видимо, гэбэшники распорядились убрать свидетелей задержания. Зато радиоточка бодро гремела 'Маршем весёлых ребят': нам песня строить и жить помогает.

Нет, это всё-таки не сон. Во сне, когда хочется помочиться, ты либо никак не можешь добраться до туалета, либо что-то отвлекает от 'дела'. А тут 'краник' благополучно испустил в нещадно воняющую дырку в полу желтоватую струйку, и мочевой пузырь перестал подавать призывные 'звоночки'. Нет, всё совершенно реально. И боль в ногах, и шершавая побелка на стене, остающаяся на пальцах, и разогретая кожа заднего сиденья 'эмки', на котором его зажали с двух сторон Кузнецов и Удовенко, и запах раскалённого асфальта, врывающийся в приоткрытое окошко.

Автомобильного движения по городу, считай, нет. Ни на Сретенке, ни на Большой Лубянке. Редко-редко попадутся древние Зис-5, Газ-АА или даже АМО, ещё реже — легковые 'эмки'. И пешеходов намного меньше, чем в то время, когда Николай в последний раз бывал в столице. Понедельник, большинство людей на работе...