Круги Сансары

* * *

Он одиноко стоял возле мусорных баков, небольшой треснувший цветочный горшок c непонятным полузамерзшим растением, чем-то похожим на чертополох. Лена почти проскочила мимо, заметив горшок лишь краем глаза. Она очень спешила — ведь дома её ждал Юлиан, по которому она безумно соскучилась! Но что-то заставило её сначала сбавить шаг, потом остановиться, развернуться и подойти к бакам. Растение было в ужасном состоянии и шансов на жизнь у него было не много. Тем не менее она, невзирая на объективную реальность, достала из сумки полиэтиленовый пакет и поставила в него горшок, решив дать умирающему (если не уже умершему...) растению ещё один, возможно последний, шанс. И заспешила домой с удвоенной скоростью, наверстывая потерянное время.

Жила Лена в маленькой полуторке на первом этаже двухэтажной хрущёвки, расположенной в удалённом от центра, непрестижном, но зато тихом районе. Работала в библиотеке, куда устроилась временно, не поступив в институт, да так и осталась там после маминой смерти, приработавшись и привыкнув.

Почти всю жизнь Лена прожила с мамой вдвоем. Отец оставил их, когда она была шестилетней девочкой — ушёл к лучшей маминой подруге, которую она, Лена, очень хорошо знала и даже любила, — к тёте Кате. До его ухода у них в доме постоянно были ссоры и скандалы. Мама часто плакала и в чём-то обвиняла отца, постоянно проверяла его карманы, по минутам высчитывала время его прихода с работы (сама она временно не работала — растила дочь, которая была слабенькой и болезненной). Папа оправдывался и пытался успокоить кричащую и плачущую маму. А Лена, забившись в уголок комнаты, дрожа от страха, никак не могла для себя решить, кого же ей больше жалко — ведь она-то одинаково любила их обоих! Потом папа действительно начал возвращаться поздно и перестал оправдываться и успокаивать маму. Молчал. И было ещё страшней. А потом... Потом он вообще не вернулся и после этого больше не приходил.

Леночка переживала уход отца очень тяжело. Она утащила в себе в комнату его тапочки, там их хорошенько спрятала, и тайком, когда мамы не было дома, нюхала их, словно собачонка. И плакала, вдыхая его запах — "Ну почему, почему ты оставил меня, папочка?..". Она так сильно тосковала по папе, что ей даже стало казаться, что его она любит больше. Не теряя надежды на возвращение отца, первая бросалась на каждый звонок в дверь, на каждый стук, но он так и не вернулся.

"Запомни, дочь, — говорила мама ей, шестилетней девочке, — ни-ког-да не верь мужчинам! Все они — обманщики и предатели. А твой отец — он самый большой обманщик и предатель. Столько лет морочил мне голову, что любит только меня, что кроме меня и тебя ему больше никто не нужен! Говорила мне твоя бабушка, Царство ей Небесное, не верь ему — всё равно обманет! Не ходи за него замуж — лучше одной! Ох, мама-мамочка, не слушала я тебя... Обманщик и предатель! А ты, Елена, мотай на ус, дочка, — не повторяй моих ошибок. А Катерина какова?.. Лучшая подруга?.. Да подруги только для того и существуют, чтобы гадости делать! Особенно — "лучшие"! Влезет к тебе в душу, выведает всё, а потом — нож в спину! Все кругом — обманщики и предатели! Ну, ничего, детка, не пропадём! Я выросла без отца — и ты вырастешь. Мамочка тебя ни-ког-да не оставит!.."

Не всё понимала маленькая Леночка из того, что говорила ей мама, но постепенно под воздействием её слов чувство любви и тоски по отцу переросло в огромную обиду, а потом — чуть ли не в ненависть; и она уже без колебаний сделала свой выбор в пользу матери.

Перед входной дверью Лена на мгновение остановилась, перевела дух и с волнением — "А вдруг его уже нет?.. А вдруг ушёл?.." — повернула в замке ключ и толкнула дверь.

Юлиан был дома. Как всегда, он ждал её в крохотной прихожей, сидя на мешке с сахаром — "Ох уж, эта "перестроечная" тара — мешки, ящики, коробки, головы сыра, фляги и бутыли...". И не успела Лена войти, как кот мгновенно стартанул ей на грудь, обнял мягкими лапами за шею и, мурлыча как трактор, начал целовать в щеку. Она присела, осторожно поставила на пол пакет с горшком, бросила сумку и, освободив руки, нежно прижала Юлиана к груди. Кот перестал целоваться, откинул голову, преданно посмотрел ей в глаза и, с удесятеренной силой возобновил свои объятия. Лена, смеясь и шепча ему нежные слова, всё так же прижимала его к груди, целуя в ответ в восторженную мордочку — мокрый нос, уши, щеки — что попадёт! Так они пообнимались несколько минут, потом она прошла в комнату, и со словами — "Ну всё, всё, дорогой, нас с тобой ждут важные дела! Видел тот пакет?.." — посадила кота на диван. Юлиан понял, без сопротивления дал себя посадить, но тут же спрыгнул на пол и побежал в прихожую. Лена, сбросив пальто, пошла следом.

Они перенесли пакет в кухню, расстелили на полу газету и освободили растение. Занесённое с холода в тепло, подмороженное растение чернело на глазах. И, через несколько минут, стало абсолютно ясно, что к жизни его уже не вернуть. Однако, при ближайшем рассмотрении, Лене показалось, что не все так безнадежно — возле самого основания куста, под поникшими черными листьями, сохранились маленькие зелёные листочки. Она взяла большой кухонный нож и твердой рукой хирурга произвела операцию — обрезала ствол почти под корень, оставив только тоненькие живые побеги. Полила растеньице теплой водой и поставила его поближе к батарее — батарея хоть и была чуть тёплая (топили плохо — что поделаешь? — "перестройка"...), но все-таки лучше, чем ничего. Глянула на часы, висящие на кухне, ойкнула и рванулась к телевизору — уже семнадцать минут шёл её сериал! Быстро включила телевизор, прыгнула с ногами на диван, схватила шерстяной плед и завернулась в него, засунув внутрь Юлиана — чтобы тоже согрелся. Кот не возражал, однако тут же высвободил голову наружу — он тоже смотрел сериалы. Экран старенького телевизора — Лена уже год отмечалась в очереди возле магазина, чтобы купить новый (наконец-то, слава Богу!), засветился. На экране плакала преданная любимым человеком героиня. Лена подоткнула плед, поёрзала, устраиваясь поудобней, и углубилась в происходящее...

Она любила латиноамериканские сериалы. Считала их очень жизненными и правдивыми — там постоянно, точно как в жизни, кто-то кого-то предавал. Правда, в конце всегда всё было хорошо, но Лена не была дурочкой, она прекрасно понимала, что кино есть кино — и прощала им это отступление от жизненной правды (никуда не денешься — требование жанра...). Уж кто-кто, а она-то знала правду жизни.

После ухода отца и принятого ею решения ни-ког-да его не любить, её жизнь быстро вернулась в свое русло. Мама, успокоенная и даже какая-то удовлетворенная, всю свою любовь и заботу отдала ей, Леночке, изо всех сил стараясь быть для неё и матерью, и отцом. В доме было тихо, никто не кричал и не плакал. Лене было очень хорошо вдвоем с мамой — спокойно и надёжно. Мама, словно куропатка, закрывала её своими растопыренными крыльями от всех жизненных невзгод и лишений. Лена знала, что мама никогда её не предаст! И она платила ей тем же — любовью и верностью. Так они и жили вдвоем, две "преданные" любимым человеком женщины, большая и маленькая, жили только друг для друга, и никто им не был нужен.

А потом Мама неожиданно умерла. И Лена осталась одна-одинёшенька посреди огромной незнакомой жизни, наполненной обманщиками и предателями, растерянная и жалкая, ничего не понимающая и всего боящаяся. "Зачем же ты это сделала? Как же ты могла так поступить со мной, мама? Ведь я же тебя так любила! А ты? Ты оставила меня, пре-да-ла! А ведь обещала! Нельзя любить! Никого нельзя любить! Все, все предатели и обманщики!..".

Она слегла. И если бы не Катька, единственная близкая надёжная подруга, которая перебралась к ней и, забросив все свои личные дела, выхаживала её как в прямом, так и в переносном смысле, ещё не известно, чем бы всё это кончилось... Но, постепенно жизнь взяла свое и снова вошла в привычное русло.

Сериал закончился. Лена вытерла слёзы и встала с дивана — у неё было полчаса времени, чтобы согреть чайник, поужинать и покормить Юлиана. Через полчаса начинался следующий сериал.

Растение умерло. Лена увидела это сразу, как только вошла в кухню. Зелёные с вечера побеги почернели и скукожились. В общем-то, она и не ждала ничего хорошего — это было не первое растение, которое она приносила в дом, надеясь выходить. И все они, рано или поздно, погибали. Так же как и Юлиан был не первым котёнком, подобранным на улице. Маленькие плачущие комочки, голодные, холодные и больные, сколько их она выходила! Сколько их было — Августин, Сентябрин, Октябрин, Декабрин, Март и Май... Дарила им свою любовь и заботу. И все они подрастали, отъедались и уходили, оставляя её в одиночестве, платя черной неблагодарностью за всё, им даденное... Лена вздохнула — "Видно судьба у меня такая, что все меня оставляют..." — и на её лице, возле рта, мгновенно образовалась горестная старушечья морщинка. Но тут подскочил Юлиан — кстати, в его имени не было ничего экзотического, просто подобран он был в июле, только и всего — и, словно желая напомнить ей, что всё не так плохо, потёрся о её ноги. Морщинка мгновенно разгладилась, Лена подняла кота на руки и чмокнула в мокрый нос — "Один ты у меня верный и преданный, радость моя!". И это было правдой. Он жил у неё уже второй год и, несмотря на её ежедневное тревожное ожидание его ухода, никуда не уходил, не проявляя абсолютно никакого интереса к миру, расположенному за пределами их квартиры. И даже сейчас, хоть за окном и стоял знаменитый кошачий месяц март — всё происходящее в бразильских сериалах, судя по его реакции, волновало его гораздо больше, чем крики собратьев, доносящиеся с улицы по ночам — "Солнце ты моё!".

Вот уже почти час Лена стояла на автобусной остановке, постукивая замёрзшими ногами одна о другую. В два предыдущих автобуса она не влезла — они пришли "набитыми битками", как когда-то, смеясь, говорил Славик. Вдоль дороги, сбившись в стаю и повесив усы, скучали троллейбусы — опять где-то на линии обрыв. Плохо. Количество желающих уехать стремительно росло. Тоже плохо. Снег, который собирался пойти весь день, наконец-то, пошёл и сейчас валил крупными хлопьями, ухудшая и без того не простую дорожную ситуацию. И это нехорошо.

И, тем не менее, настроение у неё было прекрасным, и даже мимолётное воспоминание о Славике не смогло его омрачить. Во-первых, дали зарплату за два месяца, и она, наконец-то, рассчиталась за сахар — долг, который её очень угнетал. Конечно, ей совсем не нужен был сахар в таком количестве, но можно было взять либо мешок — либо ничего. Да ладно, сахар ведь не портится. Зато теперь надолго хватит. Главное, что рассчиталась! А во-вторых, в сумке у неё лежала свежая курица, хороший кусок сыра и десять сосисок — персонально для Юлиана! "Спасибо девчонкам из соседнего Проектного Института — не забывают про меня, когда что-нибудь делят! Институт большой, не то, что наша маленькая библиотека, никому не интересная — вот им всё время какие-то продукты и приносят. То масло, то тушёнку, то муку. То сахар... Вот только бы до дома как-нибудь добраться, а там уж она побалует своего Юлианчика!..". Так что, в целом день вполне удался.

Обстучав ноги от налипшего снега, промёрзшая и голодная, но всё в таком же хорошем настроении, Лена повернула ключ в замке и распахнула дверь, заранее раскрыв объятия.

Но никто не прыгнул ей на грудь, не обнял за шею мягкими лапами и не начал тыкаться мокрым носом в щёку...

Ничего не понимая, она бросила сумки на пол, трясущейся рукой нащупала выключатель и включила свет — Юлиана не было. "Ну вот! И он! Ушёл! Как все! Да что же это такое?!". Лена села на мешок с сахаром, закрыла лицо руками и заплакала. Она плакала о себе, всеми оставляемой, одинокой и никому не нужной — "Ну почему? Почему? Почему мир так жесток и полон предательства? Как же жить в этом вечном обмане?..". Плакала она долго, пока вдруг случайно не вспомнила о своем сериале. И о героине, тоже брошенной любимым человеком. Это придало ей сил, она вскочила с мешка и ринулась к телевизору. И тут (наконец-то!), услышала охрипшие вопли Юлиана, несущиеся из кухонной кладовки. Не веря своим ушам (да что там ушам — не веря своему счастью!), Лена повернула шпингалет, дверка распахнулась от удара изнутри, и ей на грудь стартанул заплаканный кот, обнял мягкими лапами за шею, разочек чмокнул в щеку, вырвался из её ответных объятий и пулей полетел на свой горшок. Там присел, закрыл глаза, и замер минут на пять. Нет, день сегодня, все-таки, определённо удался!

То ли из-за всех дневных событий и волнений, то ли из-за чего ещё, но вечером Лена никак не могла заснуть. Такое с ней случалось редко — спать она любила. Ложилась рано, спала много и с удовольствием. В снах у неё была совсем другая жизнь — интересная и красивая. Она смотрела сны как бесконечный захватывающий сериал, в котором была и режиссёром и главной героиней одновременно.

Но сегодня сон к ней не шёл. Она ворочалась с боку на бок, вставала попить, потом пописать, потом опять попить... А в голову все лезли и лезли разные мысли... Отец, ушедший к тете Кате, которая даже в подметки не годилась её матери, и жил с ней — по доходящим слухам — хорошо и счастливо. "Сегодня встретила Катерину — рассказывала ей мать, — На кого только похожа! Я уж не говорю о том, что сама-то — невзрачная серая мышка — да ещё и вкус нулевой! Представляешь, пальто — зелёное, сапоги — красные, шапка какая-то... серо-буро-малиновая, про сумку и перчатки вообще молчу! Ужас, да и только! И туда же — чужих мужей уводить!". Мама у неё, что и говорить, была просто красавицей. И одеться умела. Не потому, что много тратила, а потому что понимала. Да и руки, как говориться, были вставлены как надо — могла, из чего попало себе и дочери "конфетку" сделать. Да вот всё равно так и осталась одна. И Лена знала, что это во многом произошло из-за неё, из-за Лены — не хотела ей лишних проблем и волнений, пожертвовала собой. Да и мама этого не скрывала: "Не хочу, дочка, чтобы какой-нибудь очередной сладкоголосый соловей нам тут песни пел, нервы трепал и тобой командовал! Никто нам не нужен, сами проживём". И Лена была с ней вполне согласна.

А потом мама умерла. Простудившись, слегла с воспалением лёгких, попала в больницу и там ей по ошибке вкололи неподходящее лекарство. Вот и всё. Вот так вот просто.

Лена перевернулась на другой бок — "Да что такое с кроватью сегодня?.. Вся в каких-то колдобинах! Как же заснуть?.." — села, всунула ноги в тапочки, набросила халат и прошла на кухню — вспомнила, что все героини сериалов, чтобы избежать бессонницы, выпивают перед сном стакан тёплого молока. Согрела молоко, налила в стакан, выключила свет, подошла к окну и отдёрнула занавеску.

За окном была сказочная ночь. Снегопад прекратился и толстенный, пышный, нетронутый белоснежный ковёр сверкал в лунном свете. Фонари не горели, они уже давно не горели, эти разбитые уличные фонари. Но ночь была необыкновенно светлой — из-за белого снега и полной луны. И ещё — какие-то хорошо знакомые, ритмичные звуки доносились через закрытое окно.