Не доверяйте Гримсби тайны!

НЕ ДОВЕРЯЙТЕ ГРИМСБИ ТАЙНЫ!

ПРОЛОГ

Представление вновь прошло с аншлагом. Благодарная публика могла бы ещё до глубокой ночи одаривать своего любимца аплодисментами, если бы тот не успел исчезнуть со сцены, напоследок галантно поклонившись. Он умел произвести фурор.

Маг любил этот момент, можно сказать, ради него он снова и снова выходил на сцену.

В приподнятом настроении удачливый артист вернулся в свой кабинет, где незамедлительно стал превращаться в не менее удачливого и вполне состоятельного господина. Цилиндр и плащ вмиг оказались на вешалке. Перчаток маг на выступления не надевал, тем самым доказывая, что с его ловкостью рук они ему не нужны.

В дверь постучали. Такое заурядное явление всегда вызывало у мага раздражение. Ассистенты знали, что их хозяин любит наслаждаться триумфом в одиночестве, поэтому и сами не тревожили его, и посетителей к нему не пускали.

Незваный гость зашёл без приглашения. Магу было достаточно одного взгляда, чтобы узнать его.

— Можете не волноваться, я ненадолго.

Но даже минутная встреча безнадёжно испортила вечер одному из самых популярных артистов королевства.

Маг молча выключил верхний свет, оставив только настольную лампу. Так легче было переносить гостя.

Гость, вероятно, воспринял это знак по-своему, поэтому на столе тут же оказался небольшой чемодан.

Маг знал, что когда-нибудь это снова произойдет, но не думал, что так скоро.

— Ещё одна? — сдержанно спросил он, боясь даже смотреть на чемодан.

— Ещё одна, — безразличным тоном ответил гость. — Назовёте, как хотите. Вас что-то не устраивает? Договор есть договор.

Весомый аргумент, с ним не поспоришь.

— Надо подумать... Я не планировал в ближайшем времени расширять труппу.

— Вы планировали создать театр механических кукол, мы помогаем вам в вашем стремлении.

И с этим тоже не поспоришь.

Гость и правда не собирался задерживаться. Не сказав больше ни слова, он вышел за дверь.

Чемодан так и остался лежать на столе.

— Я в первую очередь иллюзионист, а не кукольник, — маг озвучил то, что не мог сказать при визитере.

ГЛАВА 1

Я ДЕЛАЮ БАБУШКЕ НАЗЛО

— А родители вам не всыпят за то, что так деньгами сорите?

Меня совершенно не задели слова кэбмена.

— Мне всыпят, если я пропью эти деньги в ближайшем пабе и приду домой пешком.

Кэбмен одобрительно хохотнул и захлопнул крышку багажника.

Традиционный экипаж на конной тяге выйдет гораздо дешевле, но мне нужно ехать в пригород. Терпеть всю дорогу тряску и цокот копыт при наличии более быстрого и современного транспорта довольно глупо. Тем более что я в состоянии заплатить за автокэб.

— Что нового в столице? — поинтересовался я, когда мы выехали с Привокзальной площади.

— Смотря что вас интересует, молодой господин, — ответил кэбмен, ловко входя в поворот. — Гарледан большой, а событий в нём ещё больше.

— Да всё меня интересует. Из-за этих выпускных экзаменов мне не то, что домой съездить было некогда, газеты нормально почитать не удавалось. Вот, например, кража из музея изобразительных искусств, она еще не раскрыта?

— Ну, это уже не новость, — усмехнулся мой собеседник. — Картинки еще неделю назад нашли, в каморке у сторожа. И сам он никуда не делся, сыщикам даже искать не пришлось.

Честно говоря, я не мог понять, что меня больше расстроило, работа полиции или наискучнейшая развязка. Вот зачем так бездарно воровать, ведь никакой интриги.

— Вот позавчера пожар случился, дом господина Легстона горел.

— Да вы что? Поджог?

— Пока это основная версия. Не удивлюсь, если это связано с продвижением его законопроектов о городском транспорте. Народ никак не поймет, что за лошадьми нет будущего. Хотя у станций подземного трамвая всегда многолюдно. Выборочно ненавидят прогресс, собаки.

Ничего, пройдет совсем немного времени, люди привыкнут к автокэбам, трамваям и автобусам, они еще просто своего счастья не поняли. Животным в городе не место, только шум и грязь от них. Надеюсь, я доживу до того дня, когда в Гарледане не останется ни одной лошади.

— Эй, а почему мы свернули? — я вперил взгляд в окно. — Напрямик, через площадь Первооткрывателей быстрее же будет.

— Да уже неделя как дорога там закрыта. А всё из-за митингов. Все ж умные сейчас, лишь бы поорать на улице о своих правах. Гоняют этих болванов, да без толку.

— И что, из-за модернизации транспорта орут?

— Не только. Рабочие недовольны, что последние фабрики переходят с ручного труда на машинный. Я сам из народа, могу понять бедолаг, так они же безобразничают! Витрины бьют, гадости про правительство на стенах пишут, кто грамотный. У них даже лидер есть, рыжий такой, горластый. Собственными глазами его видел. Еле уехал тогда, думал, кэб мой раскурочат, а я за него головой отвечаю.

Да уж, еще бы пара-тройка месяцев, и я вообще бы не узнал столицу. Школа всё равно что параллельный мир — вроде бы из страны не уезжал, но в итоге оказываешься в стороне от ее проблем. А это все потому, что она находится в пригороде. Вся движуха мимо проходит, так обидно, кто бы знал!

Вот осенью начнется совсем другая жизнь. Моя учеба продолжится в Академии, я буду жить в городе, и тогда уж точно ни одной новости не пропущу. Не сказать, что меня сильно волнует ситуация с рабочими, но мне просто необходимо быть в курсе событий, такой вот я человек.

Болтая с кэбменом о том о сём, как старые знакомые, я не заметил, как большой шумный город остался позади. Вот проехали новый машиностроительный завод, на горизонте показались широкие поля и зелёные холмы. Дом стал еще ближе. Скоро я увижу маму, сестер и всех остальных. Хлоя, девочка моя, наверное, совсем без меня заскучала. Она всегда меня ждет, преданно, словно собачка, а потом весь вечер ни на шаг не отходит. Единственный человек, с которым бы мне не хотелось встречаться, это Джильберия — страх и ужас нашего семейства. Если бы мне предложили денёк провести в тюрьме или дома, но с ней, я бы без колебаний выбрал первое. Судя по маминому письму, моя дорогая бабуся прогостит у нас все лето. Ну ничего, буду от ее нравоучений бегать по всему поместью, прям как в детстве. Хотя, наверное, нет ни одного уголка, куда бы не долетал её голос. Так и представляю, как по округе грозно доносится: "Гримсби! Гримсби-и-и!". Именно так, сначала по-генеральски кратко, а потом визгливо и требовательно. Фу! Спаси меня, Всевышний, и сохрани! А вообще-то я чуток преувеличиваю. Джильберия никогда не позволяет себе срываться на истерический визг, даже когда окружающие действуют ей на нервы. Но в моих кошмарных снах она орёт только так, а под конец сновидения, поймав меня, ещё и дьявольски хохочет басом. Хлоя, солнце моё, если бы не ты, я бы не вернулся этим летом домой.

Я едва узнал наш внешний двор.

— Красиво живёте, молодой господин, — отметил кэбмэн, проезжая к парадному входу мимо фигурно выстриженных кустов, которые чередовались с круглыми розовыми клумбами.

Я промолчал, чтобы не сказать что-нибудь язвительное. Когда здесь была лужайка, где мы с ребятами гоняли мяч и играли в бадминтон, было лучше. Раньше у мамы под место для шедевров ландшафтного дизайна был выделен весь внутренний двор, а теперь, судя по всему, ей там уже тесно.

Минус проживания в большом поместье — твой приезд запросто может остаться незамеченным. Ни одна душа меня не встретила. Подтащив к крыльцу два неподъёмных чемодана, я с остервенением нажал на звонок. Открыли не сразу, поэтому пришлось позвонить снова. Наконец-то меня пустили в родные пенаты. Дворецкий Дербиссон извинился, посетовав на хлопоты, связанные с моим приездом, и, подозвав лакея, велел тому отнести чемоданы в мою комнату. Оглядываясь, я не спеша прошёлся по широкому холлу, в котором вовсю хозяйничали сотрудники цветочного агентства. Двое молодчиков самозабвенно украшали перила парадной лестницы гирляндой из цветов. Родители сегодня устраивают приём, приуроченный к моему возвращению домой и поступлению в Академию, а на деле соберутся люди, которые со мной вообще не знакомы и вряд ли захотят со мной общаться, пока я не получу место в компании отца. Даже никого из моих друзей позвать не разрешили, так что радоваться нечему.

Напротив огромной корзины с цветами стояла моя младшая сестра Элиза и деловито перебирала яркие лепестки, несмотря на недвусмысленные взгляды парней из цветочного агентства. Услышав шаги, девочка нехотя обернулась и, смешно поджав губки, посмотрела на меня снизу вверх.

— Привет, Пищалкин! — я подхватил сестричку и уже было хотел покружить, как она вдруг забрыкалась.

— Не трогай меня, не трогай!

Всего шесть лет, а уже выпендривается.

— Ты чего? Я же по тебе соскучился, — пожурил я её.

Хотел прижать к себе, чтобы больше не била меня кулачками и не пинала, но всё же решил отпустить вредину. А то ещё на пол упадёт и будет орать.

Малышка поправила короткое платьице, чтобы не были видны кружевные панталончики.

— Джентльмены не так приветствуют леди, — заявила она. — Надо поцеловать руку, а не хватать за талию. Это неприлично.

— Кто это придумал?

— Так сказала бабушка Джильберия.

— Интересно, что бы она сказала, если бы узнала, как ты ещё в прошлом году каталась на мне, как на пони. Леди положено сидеть верхом на джентльмене?

Элиза ничего не ответила, только опять поджала губки. Она всегда так, если чего-то не знает, то молчит, а не выкручивается.

— А ты почему без присмотра?

— Мисс Арвит отпросилась на пару дней, вроде на свадьбу племянницы. Или племянника...

— Ладно, не суть. Лучше скажи, где мне маму искать.

Элиза сделала вид, что ее вновь заинтересовали цветы в корзине.

— Они в малой гостиной. Я с тобой не пойду, у меня еще много дел.

Ага, значит, там еще и Джильберия. Не хочет с бабушкой лишний раз встречаться.

Едва открыв дверь в малую гостиную, я незамедлительно возвестил о своём приходе:

— Всем привет, я дома!

Вот теперь моё появление не осталось незамеченным.

Эмисон отложила в сторону раскрытый посередине томик. Похоже, я прервал сеанс семейного чтения.

— Гримсби приехал! — подпрыгнула на диване Марлена но, вспомнив о присутствии бабушки, тут же умолкла и занялась разглядыванием своей юбки. Эмисон приветливо заулыбалась, показывая, что рада меня видеть. Одна мама встала и пошла со мной обниматься — на неё чары сварливой родственницы давно не действовали.

— Мы тебя заждались. Как доехал, не устал?

Не успел я ответить на дежурные вопросы, как слово взяла Джильберия. Худая и прямая, как сестра-двойняшка своей трости.

— В твоем возрасте уже пора знать, что мужчина не заходит в помещение к дамам, не предупредив о своем приходе хотя бы легким стуком в дверь.

Начинается...

— Надо было сначала поздороваться со мной, и только затем с матерью и сёстрами, — продолжила вещать Джильберия. — Выйди и зайди как положено.

Сколько можно меня воспитывать? Я уже большой мальчик, весной семнадцать исполнилось!

— А давайте я как будто уже вышел и зашел, со всеми по очереди поздоровался, а вы такие умилились: "Какой Гримсби у нас молодец, зашел как положено". А я такой: "Ну что вы, это было нетрудно. Всю работу сделали мое воспитание и чувство такта".

Сёстры хитро переглянулись — такой ответ их определённо устраивал. А вот Джильберия поджала свои без того тонкие губы, совсем не так умильно, как Элиза.

— Извольте не дерзить, молодой человек, — продолжила воспитательный процесс бабушка. Она всегда называет меня молодым человеком, когда я начинаю её раздражать, что обычно случается после минуты-другой общения. Но так не хочется ссориться в первый же день...

Я сел на диван рядом с Марленой, и сестра прильнула ко мне. Машинально приобнял её одной рукой. На нас со стороны посмотришь и не скажешь, что родственники. Я — светловолосый и худой, как узник Инкубатора, а она пухленькая брюнеточка...

Удар бабушкиной тростью пришёлся аккурат в колено. Моя не в меру длинная нога выпрямилась и чуть не сшибла сервировочный столик. К счастью, он лишь отъехал в сторону.

— Ай!

— Обниматься на людях неприлично, — каждое слово Джильберии ударом молота обрушивалось на мою голову.

Да что это такое! Когда стану взрослым и подружусь с кем-нибудь из Парламента, или сам туда пробьюсь, то сделаю всё, чтобы женские трости изготовлялись из лёгких материалов. Так ведь и убить можно.

— Я просто приехал домой, — как можно более миролюбиво сказал я, — и очень торопился увидеть близких мне людей. Прошу прощения у всех и каждого в этой комнате за моё возмутительное поведение, такое больше не повторится.

Я не особо надеялся, что Джильберия примет моё "раскаяние" за чистую монету, уже не раз таким образом "извинялся".

— Оставьте его, — пришла мне на выручку мама, — пусть что хочет делает.

Как раздражает, что бабушка выдрессировала своих детей так, что они ей выкают, словно застряли в прошлом веке.

— Вандергот обязан уметь вести себя в обществе, где бы он ни находился. Юноша должен стать достойным компаньоном своего отца...

— Да он только в Академию поступил.

— Я им еще займусь, — припечатала Джильберия.

Хорошо, вот только не сегодня. И не завтра. А лучше и не в этом году.

Не успел я выскользнуть из гостиной, как на меня посыпались новые наставления.

— Завтра ты сопровождаешь нас с матерью в город, так что будь любезен, оденься согласно статусу.

Ага, вот возьму и послушаюсь. У меня тоже есть дела.

— Но я завтра еду в театр к Гилберту. Не рассчитывайте на меня, возьмите кого-нибудь из слуг.

— Бессовестный. Никакого понятия о чести и долге, — бабушка откинулась на спинку кресла, словно предчувствовала сердечный приступ. — И никакого почтения к старшим. Завтра без пререканий едешь с нами в Гарледан и ни на шаг от нас не отходишь. И смени, наконец, оправу. Не солидно джентльмену ходить с такими мелкими очками.

Теперь к очкам моим привязалась.

— Хорошо. Завтра закажу окуляры в оправе толщиной с вашу трость и сразу побегу к Гилу. У нас запланирована генеральная репетиция.

— Гримсби, — кажется, мама начала волноваться.

— Как не стыдно. Променял семью на какого-то олуха, — трагическим тоном выдала Джлиьберия.

Ну нет у меня настроения объяснять ей, что Гилберт — сын Стевена Скайблума, известного на всю страну театрального режиссёра.

Едва я коснулся дверной ручки, за моей спиной раздалось проклятие:

— Отныне ты наказан, и не выйдешь из дома, пока я тебе не позволю.

— Ха-ха, — я вышел за дверь и тут же вернулся, чтобы добавить: — Ха.

Хлоя ждала меня у моей комнаты. Я ничуть этому не удивился: малышка достаточно сообразительна, чтобы понять из разговора домашних, что её обожаемый Гримсби приезжает из школы именно сегодня. Впрочем, она могла заметить лакея, несущего чемоданы в мою комнату.

Хлоя посмотрела на меня большими, излучающими счастье глазами и сдержанно махнула пушистым хвостом. Никакой суеты и радостных визгов. Цехона, а всё-таки леди.