Не доверяйте Гримсби тайны!

НЕ ДОВЕРЯЙТЕ ГРИМСБИ ТАЙНЫ!

ПРОЛОГ

Представление вновь прошло с аншлагом. Благодарная публика могла бы ещё до глубокой ночи одаривать своего любимца аплодисментами, если бы тот не успел исчезнуть со сцены, напоследок галантно поклонившись. Он умел произвести фурор.

Маг любил этот момент, можно сказать, ради него он снова и снова выходил на сцену.

В приподнятом настроении удачливый артист вернулся в свой кабинет, где незамедлительно стал превращаться в не менее удачливого и вполне состоятельного господина. Цилиндр и плащ вмиг оказались на вешалке. Перчаток маг на выступления не надевал, тем самым доказывая, что с его ловкостью рук они ему не нужны.

В дверь постучали. Такое заурядное явление всегда вызывало у мага раздражение. Ассистенты знали, что их хозяин любит наслаждаться триумфом в одиночестве, поэтому и сами не тревожили его, и посетителей к нему не пускали.

Незваный гость зашёл без приглашения. Магу было достаточно одного взгляда, чтобы узнать его.

— Можете не волноваться, я ненадолго.

Но даже минутная встреча безнадёжно испортила вечер одному из самых популярных артистов королевства.

Маг молча выключил верхний свет, оставив только настольную лампу. Так легче было переносить гостя.

Гость, вероятно, воспринял это знак по-своему, поэтому на столе тут же оказался небольшой чемодан.

Маг знал, что когда-нибудь это снова произойдет, но не думал, что так скоро.

— Ещё одна? — сдержанно спросил он, боясь даже смотреть на чемодан.

— Ещё одна, — безразличным тоном ответил гость. — Назовёте, как хотите. Вас что-то не устраивает? Договор есть договор.

Весомый аргумент, с ним не поспоришь.

— Надо подумать... Я не планировал в ближайшем времени расширять труппу.

— Вы планировали создать театр механических кукол, мы помогаем вам в вашем стремлении.

И с этим тоже не поспоришь.

Гость и правда не собирался задерживаться. Не сказав больше ни слова, он вышел за дверь.

Чемодан так и остался лежать на столе.

— Я в первую очередь иллюзионист, а не кукольник, — маг озвучил то, что не мог сказать при визитере.

ГЛАВА 1

Я ДЕЛАЮ БАБУШКЕ НАЗЛО

— А родители вам не всыпят за то, что так деньгами сорите?

Меня совершенно не задели слова кэбмена.

— Мне всыпят, если я пропью эти деньги в ближайшем пабе и приду домой пешком.

Кэбмен одобрительно хохотнул и захлопнул крышку багажника.

Традиционный экипаж на конной тяге выйдет гораздо дешевле, но мне нужно ехать в пригород. Терпеть всю дорогу тряску и цокот копыт при наличии более быстрого и современного транспорта довольно глупо. Тем более что я в состоянии заплатить за автокэб.

— Что нового в столице? — поинтересовался я, когда мы выехали с Привокзальной площади.

— Смотря что вас интересует, молодой господин, — ответил кэбмен, ловко входя в поворот. — Гарледан большой, а событий в нём ещё больше.

— Да всё меня интересует. Из-за этих выпускных экзаменов мне не то, что домой съездить было некогда, газеты нормально почитать не удавалось. Вот, например, кража из музея изобразительных искусств, она еще не раскрыта?

— Ну, это уже не новость, — усмехнулся мой собеседник. — Картинки еще неделю назад нашли, в каморке у сторожа. И сам он никуда не делся, сыщикам даже искать не пришлось.

Честно говоря, я не мог понять, что меня больше расстроило, работа полиции или наискучнейшая развязка. Вот зачем так бездарно воровать, ведь никакой интриги.

— Вот позавчера пожар случился, дом господина Легстона горел.

— Да вы что? Поджог?

— Пока это основная версия. Не удивлюсь, если это связано с продвижением его законопроектов о городском транспорте. Народ никак не поймет, что за лошадьми нет будущего. Хотя у станций подземного трамвая всегда многолюдно. Выборочно ненавидят прогресс, собаки.

Ничего, пройдет совсем немного времени, люди привыкнут к автокэбам, трамваям и автобусам, они еще просто своего счастья не поняли. Животным в городе не место, только шум и грязь от них. Надеюсь, я доживу до того дня, когда в Гарледане не останется ни одной лошади.

— Эй, а почему мы свернули? — я вперил взгляд в окно. — Напрямик, через площадь Первооткрывателей быстрее же будет.

— Да уже неделя как дорога там закрыта. А всё из-за митингов. Все ж умные сейчас, лишь бы поорать на улице о своих правах. Гоняют этих болванов, да без толку.

— И что, из-за модернизации транспорта орут?

— Не только. Рабочие недовольны, что последние фабрики переходят с ручного труда на машинный. Я сам из народа, могу понять бедолаг, так они же безобразничают! Витрины бьют, гадости про правительство на стенах пишут, кто грамотный. У них даже лидер есть, рыжий такой, горластый. Собственными глазами его видел. Еле уехал тогда, думал, кэб мой раскурочат, а я за него головой отвечаю.

Да уж, еще бы пара-тройка месяцев, и я вообще бы не узнал столицу. Школа всё равно что параллельный мир — вроде бы из страны не уезжал, но в итоге оказываешься в стороне от ее проблем. А это все потому, что она находится в пригороде. Вся движуха мимо проходит, так обидно, кто бы знал!

Вот осенью начнется совсем другая жизнь. Моя учеба продолжится в Академии, я буду жить в городе, и тогда уж точно ни одной новости не пропущу. Не сказать, что меня сильно волнует ситуация с рабочими, но мне просто необходимо быть в курсе событий, такой вот я человек.

Болтая с кэбменом о том о сём, как старые знакомые, я не заметил, как большой шумный город остался позади. Вот проехали новый машиностроительный завод, на горизонте показались широкие поля и зелёные холмы. Дом стал еще ближе. Скоро я увижу маму, сестер и всех остальных. Хлоя, девочка моя, наверное, совсем без меня заскучала. Она всегда меня ждет, преданно, словно собачка, а потом весь вечер ни на шаг не отходит. Единственный человек, с которым бы мне не хотелось встречаться, это Джильберия — страх и ужас нашего семейства. Если бы мне предложили денёк провести в тюрьме или дома, но с ней, я бы без колебаний выбрал первое. Судя по маминому письму, моя дорогая бабуся прогостит у нас все лето. Ну ничего, буду от ее нравоучений бегать по всему поместью, прям как в детстве. Хотя, наверное, нет ни одного уголка, куда бы не долетал её голос. Так и представляю, как по округе грозно доносится: "Гримсби! Гримсби-и-и!". Именно так, сначала по-генеральски кратко, а потом визгливо и требовательно. Фу! Спаси меня, Всевышний, и сохрани! А вообще-то я чуток преувеличиваю. Джильберия никогда не позволяет себе срываться на истерический визг, даже когда окружающие действуют ей на нервы. Но в моих кошмарных снах она орёт только так, а под конец сновидения, поймав меня, ещё и дьявольски хохочет басом. Хлоя, солнце моё, если бы не ты, я бы не вернулся этим летом домой.

Я едва узнал наш внешний двор.

— Красиво живёте, молодой господин, — отметил кэбмэн, проезжая к парадному входу мимо фигурно выстриженных кустов, которые чередовались с круглыми розовыми клумбами.

Я промолчал, чтобы не сказать что-нибудь язвительное. Когда здесь была лужайка, где мы с ребятами гоняли мяч и играли в бадминтон, было лучше. Раньше у мамы под место для шедевров ландшафтного дизайна был выделен весь внутренний двор, а теперь, судя по всему, ей там уже тесно.

Минус проживания в большом поместье — твой приезд запросто может остаться незамеченным. Ни одна душа меня не встретила. Подтащив к крыльцу два неподъёмных чемодана, я с остервенением нажал на звонок. Открыли не сразу, поэтому пришлось позвонить снова. Наконец-то меня пустили в родные пенаты. Дворецкий Дербиссон извинился, посетовав на хлопоты, связанные с моим приездом, и, подозвав лакея, велел тому отнести чемоданы в мою комнату. Оглядываясь, я не спеша прошёлся по широкому холлу, в котором вовсю хозяйничали сотрудники цветочного агентства. Двое молодчиков самозабвенно украшали перила парадной лестницы гирляндой из цветов. Родители сегодня устраивают приём, приуроченный к моему возвращению домой и поступлению в Академию, а на деле соберутся люди, которые со мной вообще не знакомы и вряд ли захотят со мной общаться, пока я не получу место в компании отца. Даже никого из моих друзей позвать не разрешили, так что радоваться нечему.

Напротив огромной корзины с цветами стояла моя младшая сестра Элиза и деловито перебирала яркие лепестки, несмотря на недвусмысленные взгляды парней из цветочного агентства. Услышав шаги, девочка нехотя обернулась и, смешно поджав губки, посмотрела на меня снизу вверх.

— Привет, Пищалкин! — я подхватил сестричку и уже было хотел покружить, как она вдруг забрыкалась.

— Не трогай меня, не трогай!

Всего шесть лет, а уже выпендривается.

— Ты чего? Я же по тебе соскучился, — пожурил я её.

Хотел прижать к себе, чтобы больше не била меня кулачками и не пинала, но всё же решил отпустить вредину. А то ещё на пол упадёт и будет орать.

Малышка поправила короткое платьице, чтобы не были видны кружевные панталончики.

— Джентльмены не так приветствуют леди, — заявила она. — Надо поцеловать руку, а не хватать за талию. Это неприлично.

— Кто это придумал?

— Так сказала бабушка Джильберия.

— Интересно, что бы она сказала, если бы узнала, как ты ещё в прошлом году каталась на мне, как на пони. Леди положено сидеть верхом на джентльмене?

Элиза ничего не ответила, только опять поджала губки. Она всегда так, если чего-то не знает, то молчит, а не выкручивается.

— А ты почему без присмотра?

— Мисс Арвит отпросилась на пару дней, вроде на свадьбу племянницы. Или племянника...

— Ладно, не суть. Лучше скажи, где мне маму искать.

Элиза сделала вид, что ее вновь заинтересовали цветы в корзине.

— Они в малой гостиной. Я с тобой не пойду, у меня еще много дел.

Ага, значит, там еще и Джильберия. Не хочет с бабушкой лишний раз встречаться.

Едва открыв дверь в малую гостиную, я незамедлительно возвестил о своём приходе:

— Всем привет, я дома!

Вот теперь моё появление не осталось незамеченным.

Эмисон отложила в сторону раскрытый посередине томик. Похоже, я прервал сеанс семейного чтения.

— Гримсби приехал! — подпрыгнула на диване Марлена но, вспомнив о присутствии бабушки, тут же умолкла и занялась разглядыванием своей юбки. Эмисон приветливо заулыбалась, показывая, что рада меня видеть. Одна мама встала и пошла со мной обниматься — на неё чары сварливой родственницы давно не действовали.

— Мы тебя заждались. Как доехал, не устал?

Не успел я ответить на дежурные вопросы, как слово взяла Джильберия. Худая и прямая, как сестра-двойняшка своей трости.

— В твоем возрасте уже пора знать, что мужчина не заходит в помещение к дамам, не предупредив о своем приходе хотя бы легким стуком в дверь.

Начинается...

— Надо было сначала поздороваться со мной, и только затем с матерью и сёстрами, — продолжила вещать Джильберия. — Выйди и зайди как положено.

Сколько можно меня воспитывать? Я уже большой мальчик, весной семнадцать исполнилось!

— А давайте я как будто уже вышел и зашел, со всеми по очереди поздоровался, а вы такие умилились: "Какой Гримсби у нас молодец, зашел как положено". А я такой: "Ну что вы, это было нетрудно. Всю работу сделали мое воспитание и чувство такта".

Сёстры хитро переглянулись — такой ответ их определённо устраивал. А вот Джильберия поджала свои без того тонкие губы, совсем не так умильно, как Элиза.

— Извольте не дерзить, молодой человек, — продолжила воспитательный процесс бабушка. Она всегда называет меня молодым человеком, когда я начинаю её раздражать, что обычно случается после минуты-другой общения. Но так не хочется ссориться в первый же день...

Я сел на диван рядом с Марленой, и сестра прильнула ко мне. Машинально приобнял её одной рукой. На нас со стороны посмотришь и не скажешь, что родственники. Я — светловолосый и худой, как узник Инкубатора, а она пухленькая брюнеточка...

Удар бабушкиной тростью пришёлся аккурат в колено. Моя не в меру длинная нога выпрямилась и чуть не сшибла сервировочный столик. К счастью, он лишь отъехал в сторону.

— Ай!

— Обниматься на людях неприлично, — каждое слово Джильберии ударом молота обрушивалось на мою голову.

Да что это такое! Когда стану взрослым и подружусь с кем-нибудь из Парламента, или сам туда пробьюсь, то сделаю всё, чтобы женские трости изготовлялись из лёгких материалов. Так ведь и убить можно.

— Я просто приехал домой, — как можно более миролюбиво сказал я, — и очень торопился увидеть близких мне людей. Прошу прощения у всех и каждого в этой комнате за моё возмутительное поведение, такое больше не повторится.

Я не особо надеялся, что Джильберия примет моё "раскаяние" за чистую монету, уже не раз таким образом "извинялся".

— Оставьте его, — пришла мне на выручку мама, — пусть что хочет делает.

Как раздражает, что бабушка выдрессировала своих детей так, что они ей выкают, словно застряли в прошлом веке.

— Вандергот обязан уметь вести себя в обществе, где бы он ни находился. Юноша должен стать достойным компаньоном своего отца...

— Да он только в Академию поступил.

— Я им еще займусь, — припечатала Джильберия.

Хорошо, вот только не сегодня. И не завтра. А лучше и не в этом году.

Не успел я выскользнуть из гостиной, как на меня посыпались новые наставления.

— Завтра ты сопровождаешь нас с матерью в город, так что будь любезен, оденься согласно статусу.

Ага, вот возьму и послушаюсь. У меня тоже есть дела.

— Но я завтра еду в театр к Гилберту. Не рассчитывайте на меня, возьмите кого-нибудь из слуг.

— Бессовестный. Никакого понятия о чести и долге, — бабушка откинулась на спинку кресла, словно предчувствовала сердечный приступ. — И никакого почтения к старшим. Завтра без пререканий едешь с нами в Гарледан и ни на шаг от нас не отходишь. И смени, наконец, оправу. Не солидно джентльмену ходить с такими мелкими очками.

Теперь к очкам моим привязалась.

— Хорошо. Завтра закажу окуляры в оправе толщиной с вашу трость и сразу побегу к Гилу. У нас запланирована генеральная репетиция.

— Гримсби, — кажется, мама начала волноваться.

— Как не стыдно. Променял семью на какого-то олуха, — трагическим тоном выдала Джлиьберия.

Ну нет у меня настроения объяснять ей, что Гилберт — сын Стевена Скайблума, известного на всю страну театрального режиссёра.

Едва я коснулся дверной ручки, за моей спиной раздалось проклятие:

— Отныне ты наказан, и не выйдешь из дома, пока я тебе не позволю.

— Ха-ха, — я вышел за дверь и тут же вернулся, чтобы добавить: — Ха.

Хлоя ждала меня у моей комнаты. Я ничуть этому не удивился: малышка достаточно сообразительна, чтобы понять из разговора домашних, что её обожаемый Гримсби приезжает из школы именно сегодня. Впрочем, она могла заметить лакея, несущего чемоданы в мою комнату.

Хлоя посмотрела на меня большими, излучающими счастье глазами и сдержанно махнула пушистым хвостом. Никакой суеты и радостных визгов. Цехона, а всё-таки леди.

— Очень рад, что ты меня встречаешь, солнце, — я погладил её длинное, как у кролика, ухо. — У тебя новый ошейник, красивый...

Взяв её на руки, и, продолжая болтать за двоих, я толкнул дверь.

Я не ошибусь, если скажу, что мы друг у друга в любимчиках. Хлоя милая воспитанная девушка, хоть и цехона — небольшое мягкошерстное создание. Она никогда не пристанет с глупостями, всегда внимательно выслушает и постарается понять. С последним я не преувеличиваю. Интеллект цехон гораздо выше собачьего, они многое понимают из человеческой речи, вот только сами говорить не могут. А уж чем я так полюбился Хлое пока и сам не знаю, но она выделила меня из всей нашей немаленькой семьи.

Посадив Хлою на кровать, я двинулся к платяному шкафу.

— Представляешь, не успел приехать, а уже Джильберии не угодил. Зашёл не так, очки не те...

Хлоя сочувствующе вздохнула.

— Поеду развеюсь, — я вытащил из шкафа свою дорожную куртку и кинул на край кровати. Хлоя с неодобрением посмотрела на вещь, но спорить со мной не стала.

— Ненадолго, — я поспешил её успокоить. — Знаю, тебе не нравится миникар. Зато ты останешься дома, тебя не будут донимать шум и ветер. А я постараюсь вернуться как можно скорее. И мне ещё к приёму переодеться надо. Мне знаешь, как влетит от Джильберии, если опоздаю?

— Ау, — деликатно согласилась Хлоя. Надеюсь, бабушка в этот раз не станет предлагать маме выселить "животное" в сад. По каким-то заплесневелым традициям, в приличном доме нет места для благовоспитанной цехоны, не говоря уже о собаках и кошках. "Гостиная — не зверинец".

Выходить через парадную дверь я не собирался. Лучше через кухню: так к гаражу проще подойти и можно что-нибудь вкусненькое зацепить.

На кухне вовсю кипела работа. Помимо нашего повара и его помощников на кухне суетились посторонние личности, возможно, нанятые для приготовления угощений для приёма. Я отломил от первого попавшегося багета тёплую горбушку и стянул с тарелки стопочку нарезанного для закусок кэльского сервелата. Моё "преступление" не осталось незамеченным, однако никто и не думал меня остановить. Один, правда, сказал: "Эй, парень...", и тут же был одёрнут:

— Это хозяйский сын.

Я продолжил с увлечением жевать.

— Минуту внимания!

Услышав голос дворецкого, я с награбленным добром бросился под стол. Так скрючился под ним, чуть позвоночник не затрещал.

Стук ножей о доски моментально прекратился. На сковородках что-то невозмутимо шкворчало.

— Леди Джильберия велела не выпускать мастера Гримсби на улицу. Все слышали? Можете возвращаться к своим обязанностям.

А бабуля-то хороша! Всё предусмотрела. Ну или почти всё.

Выждав несколько секунд, чтобы Дербиссон ушёл, я вылез из укрытия.

Вот прям кинутся они на меня, как же. Делать им больше нечего.

Я хотел сказать что-нибудь на прощание, но говорить с набитым ртом, как минимум, некрасиво.

По дороге я доел свою еду и, стряхнув с губ крошки, беспрепятственно распахнул двери гаража.

Папиного драндулета, естественного, не было на месте. Громоздкая и медленная "Сессилия" для семейных поездок стояла начищенная до блеска, словно мама с бабушкой были готовы в любой момент сорваться и уехать в столицу по своим неведомым делам. А мой миникар "Старт-4" томился под пыльным брезентом.

У меня аж мозг закипел от дилеммы: коснуться его голыми руками или в перчатках? Конечно, всё равно изгваздаюсь, но хотелось бы с меньшими потерями. В итоге взял тряпку, показавшуюся мне более или менее чистой, слегка протёр брезент и уже потом с характерным шуршанием его сорвал.

Вот он, мой дорогой. По форме и цвету похож на солёный огурец и всё же такой любимый...

— Руки убрал!

От этого окрика я вздрогнул и по школьной привычке чуть было не дал дёру. Кто это там раскомандовался?

В гараж зашёл парень по виду немногим старше меня. Худощавый, в одежде, которая ему слегка велика. Рукава полосатой рубашки были подвёрнуты до локтей, и я легко разглядел аристократично голубые вены на запястьях незнакомца.

— Во-первых, здрасте, — спокойно сказал я. — А во-вторых, почему мне нельзя трогать мою машину?

Молчит. Как-то растерянно убрал с лица длинную кривую чёлку.

— Я сын хозяина. Гримсби. А ты кто?

— Мика.

Несмотря на то, что я представился, взгляд этого Мики не стал более дружелюбным.

— Отойди от машины.

— С какой стати? — насторожился я.

Вот наглый. Нет, я вообще-то не очень люблю кичиться своим положением, однако кто дал ему право мне тыкать и ещё что-то там указывать? Фамильярничать со мной могут только избранные слуги. Например, те, кого я знаю с детства.

Мика посмотрел на меня, как на идиота.

— На ней нельзя ездить.

— Бак полон, — я ткнул пальцем в панель управления.

— Так не в топливе дело. Машина долго стояла, и за ней никто не ухаживал. Её надо сначала проверить, а то вдруг в ней мыши гнездо свили, или ржавчина где пошла. Механизм-то сложнее, чем у той же "Сессилии", и поэтому...

— Да-да, я понял. Очень ценю твой подход к делу. Не мешай, ради Всевышнего. Сам разберусь.

Однако он стоял на своём.

— Как-нибудь в другой раз покатаешься.

— А давай я буду решать, кто, что и когда будет делать? Ты как бы у меня в подчинении, а не наоборот.

Мика опять замолчал. Сделал морду кирпичом.

Вот же ведь... Как я себя веду? Как дитё малое. Он же из хороших побуждений меня гонит, а я корчу из себя избалованного дебила. Не лучшее начало отношений.

Чтобы сгладить момент, я попробовал перевести разговор в другое русло.

— Тебе волосы надо подрезать...

— А тебе — язык.

Ох ты ж! Как мы заговорили! Вот и помирились, зашибись!

Не дожидаясь моей реакции, парень махнул рукой и небрежной походкой удалился. Мол, нечего дураку мешать развлекаться.

А я-то думал, кроме бабушки, никто не сможет сегодня испортить мне настроение.

Верный "Старт-4" явно не собирался меня расстраивать, завёлся буквально с пол-оборота. Наслаждаясь звуком работающего мотора, я резво покатил в сторону леса. Чем дальше я отъезжал от поместья, тем больше мне казалось, что я сильно парюсь по поводу завтрашнего похода. Если и поеду в столицу с моими дамами, то всё равно найду способ удрать из-под надзора. Мама, по крайней мере, меня поймёт. Они с бабулей пусть по своим делам отправляются, а я в театр. Могу до него и на подземном трамвае добраться, люблю этот вид транспорта. Вообще современный транспорт люблю.

Неприятные мысли вылетали из головы. Машина временами подпрыгивала на дороге. Я наслаждался иллюзией свободы, чувствуя ветер на своём лице.

Миникар подскочил в очередной раз и к привычному шуму прибавился настойчивый стук. Эх, надо будет дома устроить проверку.

Дом остался где-то за холмом, начались деревья и разросшиеся кустарники. Хорошо летом в лесу. Всё вокруг утопает в зелени, съедешь с тропы — в траве застрянешь. Весело поют птички, а если повезёт, можно и зверя какого-нибудь встретить. Белку, например... И всё. И тут появляется нарушитель спокойствия — я.

Тропинка резко вильнула в сторону, что "Старту" крайне не понравилось. К навязчивому стуку добавился тонкий прерывающийся свист. Как ножом по сердцу! Я поспешил сбавить скорость — миникар явно не исправен, а дорога дальше уходит вниз... Ладно, хорошего понемножку. Попробую потихоньку развернуться и порулить домой. Тем более, я обещал Хлое, что скоро вернусь.

А ещё соберусь с духом и извинюсь перед Микой. Ему, может быть, до фонаря мои душевные терзания, зато мне станет легче. От негатива надо избавляться при первом же удобном случае...

Мой внутренний монолог был внезапно прерван. Раздался сухой треск, и стрелка спидометра заплясала, как ужаленная.

Что? Почему тормоз не работает?!

Ай-ай, поворот в виде печатной буквы "Г"! Сейчас развернусь, а там...

Похоже, руль с тормозом сговорились, иначе не объяснить, почему я уже еду по траве. Ой, уже не еду, а куда-то лечу, ломая кусты!

Не помню, когда в последний раз так орал. Так громко, бешено... Короче, как девчонка!

На горизонте, как по заказу, замаячило дерево с широко раскинутыми ветвями, словно готовое принять мой миникар в объятья.

ГЛАВА 2

Я НИЧЕГО НЕ ПОНИМАЮ

Ну и грохот!..

Я жив? Я жив! Лежу на земле, отбив себе всё что можно и нельзя. Ну, это ничего, главное, голова цела, только немного кружится. Ощущение, что через пол-леса пролетел. Какое счастье, что я не соизволил пристегнуться, иначе бы сам впечатался в дерево.

Я с опаской повернулся к машине и еле сдержался от вздоха разочарования. Очки с меня слетели, но это надо быть совершено слепым, чтобы не увидеть груду металлолома, в который превратился мой "Старт". Капот был разбит полностью, из-под искореженного корпуса вырывался дым. Миникар шипел рассерженным гусем, как бы проклиная своего непутёвого владельца.

Моя первая авария...

Отец меня убьёт. Мама сперва порадуется, что я уцелел, а потом тоже убьёт.

В поместье придётся возвращаться пешком.

Завтра я буду мечтать о прогулке с Джильберией, потому что меня запрут в моей комнате до самого начала учёбы.

Мысли калейдоскопом сменяли друг друга. Так, сначала я попробую найти очки, надеюсь, они улетели не слишком далеко. С моим зрением искать мелкие предметы в густой траве то еще удовольствие.

Как назло, рядом со мной их не оказалось. Провел руками еще раз, только наткнулся на что-то колючее. Пришлось вставать.

Вид сверху совсем не обнадёжил. Ничего похожего на очки. Пару раз я принял выглядывающие из травы беленькие цветочки за отблеск стекляшек. Чувствую, если не найду, пойду домой на ощупь. И это вполне вероятно: времени почти нет, травы полно, солнце слепит... Проклятое солнце!

На какое-то мгновение мир стал таким белым, что в глазах заблестело. Дыхание вдруг перехватило, в голове появилась лёгкость, непозволительная даже для меня. К счастью, это предобморочное состояние длилось совсем недолго. Назойливые искорки исчезли, мир стал медленно обретать краски.

— Стой, не двигайся!

Это ещё кто?!

— Дышать можно? — глупо поинтересовался я.

— Если ты дурак, то нельзя.

Да кто там такой вредный выискался? По голосу точно не Мика.

Я потёр глаза, чтобы избавиться от мутной дымки.

Передо мной стояли двое чудиков, одетых так, словно играли в массовке пьесы Тайлера "Король-разбойник". Тёмно-красные куртки старинного покроя, узкие коричневые штаны, даже короткие сапоги, на которые я мельком взглянул из любопытства, были одинаковыми. Оба носили длинные волосы, и вообще в их внешности сквозила ненавязчивая женственность, однако они явно не являлись близнецами.

А бабуля ещё ко мне придирается. Да я, по сравнению с этими артистами, просто золото. Умеренная элегантность и скромность — это всё про меня.

— Чего наделал! Вообще ничего не соображаешь? — вышёл вперёд парень с разбросанной по плечам шевелюрой цвета спелой пшеницы и с ярко-зелёными глазами. Он мне еле доставал до плеча, отчего не казался грозным.

Второй попытался его утихомирить.

— Кайл, успокойся.

— Ты посмотри, что он сделал!

Ой, какие мы нервные. Ну подумаешь, машину разбил на их территории, уберу... как-нибудь.

— Лучше бы помогли бедному близорукому человеку найти очки, — сказал я, уже не особо стараясь сохранить остатки дружелюбия.

Приятель Кайла указал рукой куда-то позади меня.

— Обернись.

Я последовал его совету, но под ногами не обнаружил ничего, кроме мелких камушков.

— Голову подними.

И что я должен там увидеть? Неужели очки за какой-нибудь куст зацепились?

Зрелище превзошло все мои ожидания. Пропажа валялась неподалёку, вот иди и бери, только окуляры успели непонятным образом вырасти почти размером с миникар. Либо мироздание надо мной издевается, либо мне срочно надо к доктору.

Ещё не понимая, от какой теории следует плясать, я ткнул пальцем в находку.

— Это... э... как?

— Ну вот так, — откликнулся Кайл.

Замечательный исчерпывающий ответ. По-моему, в моём вопросе и так было заложено достаточно смысла. Нет же, надо обязательно поглумиться.

Не получив нормальных объяснений, я подбежал к тому, что еще недавно было моими очками. Осторожно потрогал оправу и кончик дужки. В этот момент мне стало не по себе. Какие же они огромные, стёкла можно в окна вставлять...

Сдерживая негодование, я стал оглядываться по сторонам. Да у меня точно кукушку снесло: вместе с очками выросло всё! Разбитый в хлам миникар выглядел жутко, как пароход, выброшенный на сушу невиданным ураганом. Даже исполинские деревья не сглаживали пугающее впечатление, скорее, наоборот.

Это ж какой-то сирю... Всевышний, что это за слово новое, от Гила ведь слышал... Сюрреализм!

— Всё по-настоящему, — с лёгкой грустью произнёс приятель Кайла.

— Нет, — возразил я. — так не бывает. Это противоречит законам физики, химии и Островного королевства.

Про последнее, каюсь, ради красного словца ляпнул, однако я всё же уверен, что король Бенедикт и его друзья из Парламента не одобрили бы происходящее.

Я бы сказал что-нибудь ещё, но меня сбило с мысли ещё одно открытие. У приблизившегося ко мне безымянного незнакомца были заострённые кверху уши. Собранные на затылке передние пряди тёмно-русого оттенка давали возможность как следует разглядеть столь странную аномалию.

Ну конечно! Я же не совсем тупой.

— Погодите, вы что, феи?!

Кайла аж перекосило от моего заявления.

— Он ещё обзывается!

— Не со зла, — вступился за меня его приятель. — Люди же забыли о нас, так что не надо винить его в грубости и невежестве.

А этот парень мне начинает нравиться. Такой толерантный, не то что некоторые.

Меня всё больше одолевало любопытство, даже недавняя авария перестала казаться концом света.

— Так кто же вы? Не затягивайте интригу, я и так на грани нервного срыва.

Оба "фея" переглянулись. Должно быть, не могли решить, кто из них посвятит безграмотного придурка в их тайну. Они сверлили друг друга взглядами несколько секунд, пока нахмурившийся Кайл не соизволил повернуться ко мне.

— Если можешь воспринимать незнакомые слова, знай, мы — эльфы. А ты — нарушитель, который вторгся в наши владения, сломал несчастное дерево и намусорил.

Он не кричал, но с каждый фразой его голос сильнее звенел от напряжения. Как будто я злостный преступник. Сломал дерево, ха! Да оно сломало мой бедный "Старт" и чуть не сломало меня... Так, стоп, я не о том думаю.

— А разве феи и эльфы это не одно и то же? — искренне удивился я.

— У всех фей есть крылья...

Кайл перебил друга:

— Фендал, давай не будем забывать о своих обязанностях. Нарушитель пойман, надо отчитаться перед командиром.

— Обойдёмся без командира, — я приподнял руки в примиряющем жесте. — Я уберу "мусор" и посажу вам новое дерево. Считайте, что конфликт улажен полюбовно.

Правда же, зачем усложнять ситуацию, если можно решить проблему тихо-мирно.

Я снова огляделся.

— И хватит уже мне голову морочить. Меня-то вы как уменьшили? Что за чудеса?

— У тебя будет ещё много времени, чтобы во всём разобраться, — отмахнулся Кайл.

Ага, это намёк на то, что меня просто так не отпустят. Только я не могу здесь долго торчать, сегодня приём, на котором соберутся важные шишки. Родители разозлятся, если я пропущу мероприятие, а это будет пострашней любых эльфов.

— Сделайте меня снова большим, то есть нормальным. Пожалуйста.

Кайл отрицательно покачал головой, буркнув: "Даже не проси".

Ах вот как. Ладно, есть запасной вариант.

— Фендал, ты, вижу, тут самый адекватный, — я унизился до грубой лести. — Может, хотя бы ты мне поможешь? Вам с Кайлом было бы приятно, если бы с вами так поступили? Шли себе, никого не трогали, и тут кто-то взял и скукожил вас... хотя куда уж меньше. К тому же, ребят, как я выполню свои обещания, если вы вредничаете? Вы только себе хуже делаете.

Однако Фендал не собирался меня обнадёживать.

— Мы должны отвести тебя к командиру своего отряда, хочешь ты этого или нет. А будешь сопротивляться — придётся применить силу.

А, ну да, конечно. Они люди подневольные, вот и не хотят идти на уступки. Но меня же тоже можно понять!

— У тебя нет выбора, — раздражённо выпалил Кайл. — Мы тебя навсегда превратили, понимаешь. На-всег-да.

— Во что превратили? — я подхватил его тон.

— А ты догадайся.

Я был так возмущён хамством, что пожелал, чтобы он кинулся на меня с кулаками: ему следовало надавать по шее, а в драки я первый не лезу.

"Догадайся". Как будто у меня есть время играть в их игры.

Машинально провёл рукой по лицу, коснулся пальцами уха... Наверное, Кайл не зря сомневался в моих умственных способностях.

Из-за долговязости никогда не считал себя писаным красавцем, зато уши всегда были моей тайной гордостью. Овальной формы, с чётко очерчённой мочкой, прижатые к голове, а не торчащие, как ручки кастрюли, они представляли собой эталон... до недавнего времени.

А эти гады даже не спросили, хочу я быть эльфом или нет!

— Вот вы!.. — от затмившего разум возмущения я не смог быстро придумать достойное ругательство. — Не собирался этого делать, но вы меня вынуждаете. Я буду жаловаться.

Кайл тихонько фыркнул и бережно коснулся прицепленного к куртке значка. Маленький такой, похоже, серебряный, в виде резного листочка. Ох, да у меня не только уши, но и зрение обострилось.

— Сейчас отправимся к Лорэну, ему и пожалуешься, — спокойно сообщил златокудрый эльф.

— До вашего Лорэна идти, наверное, три дня лесом, три дня полем, — огрызнулся я. — Вы же мелкие! Эй, не трогай меня. Слышишь, убери...

Перед глазами словно пронеслась мутная тень. Я моргнул и убедился, что передо мной уже другой пейзаж.

— ...руку, — чисто из принципа договорил я.

Деревья скрылись за широкими зарослями кустарника. Своим новым зрением мне было несложно разглядеть все прожилки на качающихся листьях. Я огляделся. Земля под ногами сменилась на каменный пол, изрядно поросший зелёным мхом. Мы явно находились на какой-то возвышенности, отчего мне было жутко смотреть вниз. У подножия нашей "горы" росла семейка грибов с шершавыми коричневыми шляпками.

Бросив меня на произвол судьбы, Кайл сорвался с места и в несколько прыжков благополучно спустился на землю. А сальто зачем под конец сделал, чтобы меня позлить?

— Не бойся, я тебе помогу, — шепнул Фендал.

— Лифт, что ли, построишь?

Ну не внушал мне этот кривой булыжник, на который мы имели несчастье приземлиться, доверия. Поскользнёшься ещё и все кости переломаешь. Да и с высоты третьего этажа я прыгать не собираюсь!

Не успел я сообщить о своих претензиях вслух, как Фендал, вцепившись в мою ладонь, помчался вниз. Мне только и оставалось лететь за ним, аж ноги едва касались ускользающей поверхности.

Перемахнули на камень поменьше, а оттуда на грибы, причём я не удержался на покатой шляпке, и мы с эльфом, так и не расцепив руки, брякнулись на устланную мхом землю. Обошлось без травм, чему я был безгранично рад: мне ещё не хватало отвечать за убийство по неосторожности.

Я встал и посмотрел назад, чтобы понять масштаб бедствия. Да это не просто камни, судя по всему, это остаток стены. Здесь явно было какое-то сооружение...

Нас окликнул Кайл.

Он и ещё один эльф с увлечением рассматривали что-то под ногами. Этот эльф был одет точно так же, как и его собратья, только одежда была серой.

— Опять паучьи следы? — поинтересовался Фендал, подойдя к нему ближе. Я же от безысходности поплёлся следом.

— Да, — тот задержал взгляд на мне. Оно и понятно, я гораздо интересней каких-то там следов.

Пауза. Даже обидно, как будто каждый день людей видит. Неужели совсем нечего сказать?

В ответ я так же молча разглядывал его. Высокий, почти с меня ростом. То есть с нынешнего меня, конечно. Как и его друзья стройный, изящный. Прямые, почти белые волосы подчёркивали овал лица с чересчур правильными чертами. Миндалевидные глаза холодного голубого оттенка изучали меня с некоторой настороженностью. Тонкие бледные губы не выказывали намёка ни на улыбку, ни на презрение.

— Совсем ещё ребёнок, — наконец произнёс он.

Это я-то — ребёнок?! Да они сами выглядят едва ли старше меня!

— Неужели сбежать не пытался?

Мои сопровождающие поняли намёк моментально. Не успел я опомниться, как мне связали руки тонкой верёвкой. Так вот как они с детьми обращаются!

Эльф в серой куртке не возражал против этого произвола.

— Так это он поднял шум на окраине?

— И отсюда было слышно? — в свою очередь спросил Кайл, передавая командиру конец верёвки. — Конечно он. Лорэн, ты бы видел, как он дерево своей машиной изуродовал — оно аж погнулось... Да не дёргайся ты! — последнее уже было обращено ко мне.

А мне к этому времени уже надоело изображать из себя немого.

— Хватит со мной обращаться как с преступником, это недоразумение.

— А вдруг убежишь? — Кайл не сомневался в подлости моей натуры.

— Да куда я такой убегу? Не знаю, кто меня в первую очередь съест, енот или бабушка.

Развязывать меня никто не собирался. Чтобы скрыть нарастающее волнение, я сделал вид, что заинтересован растущим неподалёку сорняком с тремя листиками. То есть, простите, листищами. Лорэн тем временем начал давать указания Фендалу:

— Отведёшь его в Город, а мы с Кайлом попробуем найти и заделать брешь в Стене...

— Эй, я с вами больше никуда не пойду!

Ноль внимания.

— Пожалуйста, расколдуйте меня.

Не думал, что когда-нибудь скажу это на полном серьёзе.

Мою странную просьбу все дружно проигнорировали. Когда я снова попытался высвободить свои несчастные руки, Фендал тронул меня за плечо.

— Парень, ты сейчас ничего не решаешь, — тихо, но твёрдо сказал он.

И тут мне стало страшно. По-настоящему.

— Клянусь, ноги моей в этом лесу больше не будет. Отпустите меня домой!

— Я же тебе говорил, никто тебя не отпустит, это навсегда, — решил напомнить мне Кайл.

Невозможно! Я не готов так просто отказаться от своей жизни, от семьи...

— Нет, вы не можете, — от осознания своей беспомощности я чувствовал себя совсем жалким. — Да вы знаете, кто мой отец? Мой отец — Отто Вандергот!

Никогда не пользовался этим излюбленным приёмом "золотой молодёжи", и время для того, чтобы его опробовать я выбрал крайне неудачное. Несмотря на показушную истерику, среди людей мой аргумент прокатил бы на сто процентов, так как папино имя сейчас на слуху. А эльфы, что им с этого?

— Отто Вандергот? — удивился Лорэн. — Совладелец гарледанской электростанции?

— Д-да.

Снова настал мой черёд удивляться. Какие-то дремучие эльфы знают слово "электростанция"? И наша фамилия для них не пустой звук?!

Ну всё, мне точно крышка. Сейчас эти малявки припомнят каждое срубленное дерево и авансом отомстят за строительство новой гидроэлектростанции на северо-западе.

Однако дальнейшее поведение эльфов не поддавалось логике. Меня незамедлительно освободили, и Лорэн даже велел подчинённым проводить меня до дома. Я хотел было возразить, но Кайл со вздохом схватил меня за куртку, и значок-листочек на его груди мягко сверкнул.

На этот раз мы очутились в самой гуще травяного ковра. Резко отцепившись от сопровождающего, я не удержался на месте, налетел на что-то твёрдое и перекувыркнулся через голову.

— Человеком ты, наверное, ещё более неуклюжий, — с усмешкой оценил Кайл мой акробатический этюд.

— Ты зря к нему придираешься, — одёрнул его Фендал.

Я перевернулся набок и тупо уставился на виновницу моего позора — виноградную улитку. Светло-жёлтую, в пупырышках, с блестящим от слизи брюхом и шевелящимися рожками.

Сволочи мелкие. Папа явно не обрадуется тому, что они со мной сделали...

— Вам не надоело надо мной глумиться?

— Успокойся, всё позади, — Фендал отстегнул от своего ремня маленький коричневый мешочек. — С тобой всё будет в порядке, только помни, что о нас нельзя рассказывать людям.

Он зачерпнул из недр мешочка горсть белоснежного, переливающегося алмазным блеском песка.

Я еле отвёл взгляд от завораживающего зрелища.

— То есть, вы меня обманули? Соврали, что навсегда превратили? — по-детски обиделся я.

Эльф покачал головой.

— Мы правда думали, что навсегда.

— Радуйся, что мы ошиблись, — сказал Кайл и указал пальцем мне за спину. — Вон там, кстати, твой дом, смотри не заблудись.

Обернувшись, я с облегчением заметил, что мы находимся совсем близко от поместья. Не успел я опомниться, как на меня второй раз за день напала искрящаяся пелена. В глазах еще летали блестяшки, но мне это не мешало, понять, как изменился мир, стал мельче, теснее...

Эльфов в траве не оказалось. Я позвал их по именам, но мне никто не ответил.

Гримсби, как тебе не стыдно задерживаться...

Гримсби, где ты успел испачкаться...

Гримсби, только попробуй надеть с этим костюмом тёмные носки...

Бла-бла-бла.

У человека, то есть у меня, глубокая психологическая травма, а домашние лезут со всякими глупостями.

Я не мог справиться с потоком эмоций и всё рассказал... Хлое. Она же не человек, ей можно. Естественно, соблюдая полнейшую секретность, я пригласил её к себе и запер дверь. Расхаживая из угла в угол, я завёл рассказ в духе: "И тут я такой... И тут они такие...". Та как обычно меня внимательно выслушала и к концу моего бессвязного повествования стала непритворно вздыхать и дёргать ушами. Сочувствие цехоны было искренним, она приходит в ужас от всякой мелочи вроде ящериц и насекомых — маленькие всех обидеть норовят. А вот я уже сам себе не верил. Эльфов не бывает! Магии не существует! Неужели я только что пережил самое настоящее волшебное приключение?!

Устав нарезать круги по комнате, я, растянулся на кровати. Надо успокоиться, но последние события стояли у меня перед глазами. Откуда эльфы знают о моём отце? Или я при падении так приложился головой, что у меня в ней всё смешалось?

Мы бы еще долго сидели в моей комнате, но за Хлоей пришла служанка. Да и мне уже пора готовиться к приему, хотя ой как не хочется.

Дом постепенно заполнялся посторонними... Кхм! Гостями. Многих, процентов девяносто от общего числа, я видел в первый раз. Такие расфуфыренные, не поймёшь, кто из них с титулом, а кто просто с деньгами. Не так с кем-нибудь поздороваюсь и всё — позор семье.

Эмисон и Марлена тоже неуютно себя чувствовали в окружении чужых людей, поэтому в первый удобный момент скрылись под шумок. Со мной же подобный трюк не прокатил, ибо бдительная Джильберия преградила путь к отступлению. В честь меня ведь устроили праздник, а я такой-сякой хочу куда-то смыться. Кому здесь крупно повезло, так это Элизе, потому что маленьким детям не положено своим видом и криками портить настроение сборищу взрослых. Правда, сестрёнка не понимала своего счастья и зарёванная сидела в детской. Горечи обиде добавляло бесчеловечное наказание в виде лишения десерта.

Проходя мимо зеркала, я не удержался и взглянул на своё отражение. Ужасные очки, аж глаза режут, как я мог их раньше носить? В смысле, линзы-то нормальные, а оправа толстая, тёмно-коричневая, почти чёрная. Чудовищное сочетание с новым бежевым костюмом и шейным платком мятного оттенка. Кстати, о мяте...

Перекатил во рту леденец и сглотнул сладкую слюну. Тихонько стуча им по зубам, перекатил обратно. Скоро ужин, но ничего не могу с собой поделать, мятные конфеты прекрасно успокаивают расшатанные нервы. По крайней мере, мои мысли по большей части сосредоточены на ярко выраженном вкусе, на волнующем покалывании, от которого немного немеют язык и нёбо.

Приглашённые музыканты играли что-то невообразимо нудное.

Я выискивал глазами хоть одного приятного человека и успехов в этом деле не добился. Похоже, дядя Альфред всё-таки не приедет, и мне придётся весь вечер изнывать от тоски. От досады разгрыз истончившийся леденец и сунул в рот новый. Так гораздо легче скучать.

Бедная Хлоя сидела на пуфике и украдкой выгибала спинку. Лечь она стеснялась, так как леди не пристало перед всеми валяться, как падшей женщине, пусть она и не знала, что это такое. Виновник страданий цехоны был очевиден — громоздкий ошейник с нагрудником из переливающихся при искусственном освещении камней. Сколько раз говорил родителям, чтобы не мучили Хлою, так нет! Цехон приобретают не столько из желания обрести компаньона, сколько из намерения показать окружающим свой статус. А теперь этот статус сидит с несчастным видом и умирает под тяжестью ошейника.

От возмущения я чуть не проглотил леденец.

— Кто ж нацепил на тебя эту красоту неописуемую? — я присел на корточки напротив Хлои и погладил её каштановую шёрстку. — А, да, ты же не ябеда.

— У, — она смущённо опустила глазки.

Яростно расправляясь с мятной конфетой, я отстегнул тугой замок и взвесил ошейник на ладони. Какое у моей девочки терпение! Я бы рыдал и молил о пощаде, надень на меня кто-нибудь такое орудие пытки.

После избавления от дурацкого украшения Хлоя съёжилась и стала испуганно озираться по сторонам, будто я совершил ужасную ошибку.

Я сорвал с шеи платок.

— Сейчас всё сделаю, не волнуйся.

Может, по цвету не очень подходит, зато цехона не будет чувствовать себя голой на людях.

Расслабившись, Хлоя потянулась мордочкой к нагруженному закуской столику и недвусмысленно подёргала коричневым носиком. Понятно, что её привлекло. Не тарталетки с золотистой щучьей икрой, которую она, как и всё рыбное, терпеть не может, а маленькие круглые пирожные с "шапочками" из постного крема. Однако она слишком воспитана, чтобы клянчить вкуснятину, и ещё будет долго бороться с совестью, если ей предложить пирожное напрямую.

Проглотив остатки конфеты, я выпрямился и взял пирожное. Во рту стоял навязчивый вкус мяты, но деваться некуда, я же джентльмен.

— Ой, какое огромное, — вопреки сказанному я едва не съел его целиком. — Слушай, ты же мой друг. Помоги доесть, а?

Не знаю, поверила ли она мне, но зато условные приличия были соблюдены.

— Гримсби, наконец-то я тебя нашёл.

Ох, это папа. И судя по тону, он явно хочет поругаться. Не лучшая встреча после долгой разлуки.

— Идём со мной, надо серьёзно поговорить, — подтвердил мою догадку папа.

Про машину, наверное, узнал. Что за невезуха?

— Прямо сейчас?

— Да, сын.

— А давай завтра?

— Ты ведёшь себя неподобающе.

О, узнаю манеры бабушки Джильберии, даром что она не его мать.

Он больше похож на Марлену, чем на остальных своих детей. Темноволосый, но уже с сединой на висках, склонный к полноте и из-за этого воздерживающийся от множества блюд. Чёрный фрак его стройнит и одновременно нагоняет на меня ужас. Ну не люблю чёрный!

Скрепя сердце пришлось оставить Хлою и пройти к месту казни.

Папа добрый, папа простит...

— Тебе предстоит кое с кем познакомиться, — сказал он, когда мы поднялись на второй этаж.

— Там внизу полно незнакомого народу...

— Оставь свои колкости при себе. Очень тебя прошу, прояви благоразумие. От этого зависит твоё будущее.

И вид у него какой-то уставший. Даже нервный, хотя пытается не показывать.

Перед входом в свой кабинет он жестом велел мне остановиться и зачем-то подёргал мой воротник, как будто от этого я буду выглядеть красивее или серьёзнее. Никогда прежде не замечал за ним такой заботы. Как-то это всё глупо, по-женски сентиментально...

Взрослые хуже, чем дети.

ГЛАВА 3

МНЕ УГРОЖАЮТ, И ЭТО НЕ СМЕШНО

Наглость одного из папиных друзей сразила меня наповал: он сидел в его кресле. В неприкосновенном кресле Отто Вандергота!

Незнакомец пребывал в том периоде жизни, когда исчезает юношеская лёгкость и появляется солидная зрелость, что в моих глазах его совершенно не оправдывало. Так как хозяин кабинета гораздо старше, нахалу следовало проявить банальное уважение.

В ответ на моё приветствие он только постучал отполированными ногтями по деревянному подлокотнику.

Его товарищ, до нашего присутствия разглядывавший на стене карту Островного королевства, наоборот, повёл себя более вежливо.

— Здравствуй, Гримсби. Твой отец нам много о тебе рассказывал, — он заискивающе улыбнулся, однако не подошёл ко мне для рукопожатия.

Я же соблюдал приличия — первым должен был протянуть руку старший либо по возрасту, либо по статусу, и что-то мне подсказывало, что положение незнакомцев было более чем привилегированным. Иначе стал бы папа так волноваться?

— Сын, это господа Вульпиус и Ирлис, — решил сориентировать меня родитель.

Здорово, только он не сказал, кто из них кто. Вульпиус, например, это нахальный блондин в его кресле или шатен, любитель географии? Да и вообще, мне назвали имена или фамилии? Спроси я это вслух, и мне несдобровать.

— Разговор будет долгим, присядь, — рассеяно произнёс папа.

Я чинно расселся на диване. Такой пай-мальчик, на спинку не откидываюсь и ногу на ногу не кладу, хотя очень хочется.

— А может, и не долгим. Мы не собираемся надоедать молодому человеку, — шатен старался выглядеть дружелюбно. — Полагаю, он вполне разумен, чтобы сразу понять наши требования и воздержаться от лишних вопросов.

Папа коротко кашлянул.

— Сын, ты поступил в Академию точных наук на факультет новейших технологий и тебе предстоит...

"...учиться работать с серьёзными людьми", — у меня чуть челюсть не свело от догадки.

— ...учиться работать с серьёзными людьми.

Да-да-да. Папа, ты говорил, то есть писал мне, то же самое.

— Ведь в ближайшие годы ты должен стать моей правой рукой и впоследствии заменить меня...

Да что это с ним такое? Он человек прямолинейный, не привыкший мяться и мямлить. А тут еле-еле слова подбирает, не знает, куда руки деть, и взгляд у него блуждает от моего лица до ботинок. Так раздражает, что аж нос чешется.

— И некоторые дисциплины будут довольно нестандартными...

Шатен пришёл ему на выручку.

— Мистер Вандергот, вы так и говорите. Будет проводиться обучение новейшим технологиям с использованием магических ресурсов.

Каких-каких ресурсов?

Я прогнал в уме его последние слова.

— Вы не шутите?

— Никаких шуток, — осклабился шатен.

— Ясненько. Так вы меня учить будете?

— В каком-то смысле да, — резко отозвался блондин.

Он приподнял квадратный стакан и с кислой миной посмотрел на подтаявшие в виски кубики льда.

— Вот видите, мистер Вандергот, вы зря волновались, — сладко завёл шатен. — Ваш сын абсолютно адекватно воспринял ситуацию. Просто прелесть! Он быстро адаптируется в академии и будет учиться без проблем. Как родитель, вы должны быть счастливы, что у вас ребёнок способен широко мыслить и открывать новые горизонты. Ему даже к чистой магии не придётся привыкать, он и так уже с ней знаком.

В этот момент папа крепко вцепился в мои плечи.

— Гримсби, что случилось? Что ты от меня скрываешь?

Что, что... Папы до начала приёма дома не было, и мне вообще говорить об этом с людьми запретили.

Шатен же по-прежнему излучал неуместный позитив.

— Успокойтесь вы. Сегодня он был нашими, если вам угодно, сотрудниками встречен, инициирован и затем благополучно отпущен. К всеобщему счастью, мальчику хватило ума представиться.

— Сотрудниками? Инициирован? — кажется, в папином голосе прорезались нотки гнева.

— Всё верно. Вашего сына обнаружили эльфы на границе Светлолесья, когда его машина потеряла управление из-за сбоя магических волн в Стене.

На всякий случай я выскользнул из потерявших бдительность рук. А то слишком близко они у моей шеи.

— Пап, что ты так разнервничался? Со мной всё в порядке. Только машина...

— Немножко поцарапана, — некстати влез шатен и добавил с нажимом: — Её утром подгонят, повреждения будут заранее устранены.

Вот приколист выискался. "Старт-4" разбит всмятку, а он что-то про царапины выдумывает. Мне новый миникар, что ли, купят? Хотя, скорее всего, наколдуют, если учесть все обстоятельства.

Что ж, пожалуй, можно расслабиться, раз с плеч такая гора свалилась.

— А Стражников, принявших слишком крутые меры по отношению к мальчику, обязательно накажут. Мы с Вульпиусом лично проследим.

— Не надо, — сказал я намного громче, чем позволял этикет.

Ирлис склонил голову набок и слегка поджал губы то ли в притворном сочувствии, то ли в открытом презрении.

— Молодой человек, я нисколько не сомневаюсь в вашем великодушии, однако позвольте нам решать, как поступать с провинившимися. Или вы будете отрицать, что они причинили вам нравственные страдания, которые впоследствии могли пагубно отразиться на нашем сотрудничестве?

И на "вы" перешёл, явно издевается.

— Гримсби, — предостерегающе шикнул папа.

Что Гримсби? Я семнадцать лет Гримсби и что-то в этой жизни понимаю!

— Они виноваты лишь в том, что честно выполняли свою работу, — от негодования я вскочил с дивана. — И они сразу же меня отпустили, когда недоразумение было улажено.

В карих глазах Ирлиса растворились остатки дружелюбия.

— Они хотя бы извинились перед вами?

— Да.

— Врёте, юный Вандергот, врёте.

И с такой радостью это сказал, как будто другого от меня не ожидал. Подловил, так подловил!

— Ничего я не вру, — взбрыкнул я.

— Видели бы люди себя со стороны, — неожиданно подал голос Вульпиус. — Их попытки выдать желаемое за действительное ничего, кроме жалости и отвращения не вызывают. Поколения сменяются, а всё никак не разучатся прятаться за пустой ложью.

— Вас там не было...

— Сын, выйди и успокойся! — папа был уже на измене.

Ага, бегу и спотыкаюсь.

— Вы не должны их наказывать. Они хорошие ребята, и я к ним ни малейшей претензии не имею.

Хмыкнув, Ирлис скрестил руки на груди и обратился к своему товарищу:

— По-моему, надо провести с мальчиком воспитательную беседу.

Воспитатели нашлись!

— Мистер Вандергот, идите вниз, развлекайте гостей, а мы пока объясним вашему сыну что к чему, — произнёс Вульпиус мягко, но при этом настойчиво.

Клацая ногтями, он нетерпеливо побарабанил пальцами по столешнице.

А вот сейчас папа будет выступать. Он терпеть не может, когда кто-то командует вместо него, и тем более он сейчас на взводе... Эй-эй! Куда пошёл?!

Дверь за папой сама собой закрылась. Почувствовав неладное, я кинулся к ней и подёргал резную ручку в виде кисти винограда. Ничего себе... Я заперт в комнате с этими двумя уродами!

Так, в этот раз я не буду истерить и строить из себя девушку в беде. Нечего их смешить.

Медленно, чтобы не выдать зарождающуюся панику, повернулся к ним лицом.

Вульпиус, не сводя с меня строгого взгляда, водил пальцем по краю стакана. Ирлис совершенно не по-джентльменски устроился на краю стола, хотя в его распоряжении был целый диван.

Кто же они такие?

— Тебе надо усвоить несколько уроков, Гримсби, — как бы между прочим сказал Ирлис, легкомысленно покачивая ногой в дорогом ботинке. — Во-первых, мы чувствуем ложь, так что тебе нет нужды позориться, рассказывая нам сказки. Во-вторых, не указывай, что мы должны делать, а чего не должны. Всё как раз наоборот — ты подчиняешься нам. Если будешь помнить об этом, мы с тобой подружимся.

— А если нет? — огрызнулся я.

Он улыбнулся, как благовоспитанная леди, чуть приподняв уголки губ и не показывая зубов.

В лицо ударил невесть откуда взявшийся ветер, глаза сами собой закрылись. Потерявшись в пространстве, я не удержался на ногах.

И гадать нечего, опять меня, бедного, магией пытать вздумали. Только бы не превратили ни во что, а то будет трудно доказывать свою правоту на лягушачьем языке.

Горло сдавил тяжёлый горький запах, аж голова закружилась от вони.

Объяснение не заставило себя долго ждать: меня окружали стенки бутылки из-под виски, которым папа потчевал гостей. Вот же твари! Со мной нельзя так обращаться, я же в школе был одним из самых высоких выпускников! Думают, раз запихнули меня в бутылку, значит, я так просто возьму и приму все их "пожелания".

По сути правильно думают...

Только я встал на ноги, как нелюдь схватил бутылку. Чуть носом из-за него в стенку не впечатался, а мне ещё не хватало второй пары очков лишиться.

— Ирлис, только не заигрывайся, — без должного интереса откликнулся блондин.

— О нет, на сегодня никаких игр, — ухмыльнулся тот. Я ощутил едва уловимую вибрацию. — Я всего лишь показываю нашему неразумному другу порядок вещей. Понимаешь, что я имею в виду, дорогой Гримсби? — он поднял бутылку на уровень своих глаз, и от этого мне невыносимо захотелось спрятаться. — Вы, люди, маленькие и ничтожные создания, которые пропадут без нашей опеки. В частности твой отец и мистер Дерлинг лишаться благосостояния, если в какой-то момент станут подвергать наши решения сомнению. Однако им хватает ума опираться на нашу мудрость, что им безусловно идёт на пользу. Бери с них пример и будешь так же счастлив, ясно? И больше не надо вести себя, как глупый щенок, грызущий руку хозяина.

Ох, и дядя Альфред в это втянут. Хороша семейка, всё от меня скрывали.

— Ты по-прежнему хочешь, чтобы Стражники избежали заслуженного наказания?

— Боюсь, ответ вам не понравится, а врать вы мне запретили! Выпустите меня!

Проклятое стекло, я ж так оглохну от собственных воплей!

— Один урок усвоен, а второй, увы, нет, — резюмировал Ирлис. — А это печально. Ты же не планировал весь вечер просидеть здесь?

Полнейшее безобразие! Это агрессивное давление на подростка, у меня же психика ещё не до конца сформирована. Моё уязвлённое чувство собственного достоинства требует более деликатного обращения!

Чувствую, уязвлено у меня будет всё что можно и нельзя, если "воспитательная беседа" продолжится в том же духе.

— Я не буду вам указывать и давать советы, если вы меня сами об этом не попросите, — пробормотал я и приготовился повторить это погромче, но, похоже, Ирлис на слух не жаловался.

В следующий миг я уже стоял перед ним расколдованный. Не слезая со стола, гадкий нелюдь сорвал с меня очки.

— Они тебе не идут, ты в них как филин, — пояснил он свои действия и достал из нагрудного кармана пиджака другую пару. — Забирай своё добро.

А ведь и правда мои. Те, что остались в лесу возле разбитого миникара. Чистенькие, целенькие, словно и не терял нигде.

— Мы умеем быть добрыми, — бросив эту неоднозначную фразу, Ирлис встал и прошёл мимо меня.

Лорэн знал, что добром это не кончится.

Стена почти два века защищала лес от людей, и с каждым годом её мощь стараниями Высших только крепла. Ограждая от неприятного соседства, она являлась залогом спокойной жизни, о которой раньше фейри, кобольды и прочие Малые народы могли лишь только мечтать. В то время, когда Высшие пошли на столь отчаянный шаг, Лорэн был маленьким ребёнком, но и он понимал, что в жизни эльфов грядут перемены. Очень хорошие перемены, ведь теперь можно выходить за пределы Города когда пожелаешь.

Тогда он впервые увидел животных, искалеченных человеческими ловушками и оружием. Умерших в силках птиц, не дождавшихся помощи Стражников. Пни, обречённые стоять калеками...

Взрослые были правы. Любить людей не за что.

Редко кому из людей удавалось наткнуться на брешь в Стене, и с ними эльфы не церемонились, как прежде. По велению Высших их инициировали без надежды когда-нибудь вернуться домой, тем самым оказывая своеобразную милость, которую те были не способны осознать. Неважно, с какой целью несчастный пришёл на территорию фейри, он расплачивался за грехи сородичей.

Таких было немного, с каждым новым десятилетием всё меньше. Стена стала более крепкой, да и люди уже не стремились попасть в запретные земли. Наука и прогресс занимали их куда больше сказок о чудесах фей и гномьих кладах, а угодий для охоты и рубки дерева у них было и без того в достатке...

Первый человек за столько лет. Сын Отто Вандергота.

Лорэн снова взглянул на своих подчинённых, веря, что те заметят в его глазах невысказанные слова ободрения. Фендал еле заметно кивнул в ответ, Кайл же от волнения словно оцепенел.

Вульпиус недовольно поигрывал кончиком своей длинной косы. Мутное отражение на гладкой поверхности стола, неуклюже повторяло его действия.

— Скажи, кем ты себя возомнил?

Лорэн знал, что тот обращается к нему.

— Я всё сделал правильно, и не понимаю, что вызвало у вас недовольство.

Второй Высший, Ирлис, не стесняясь, хмыкнул.

Король же с мрачным видом встал из-за стола и подошёл ближе к Стражникам. Однако тоже не стал вмешиваться в диалог.

Даже его тяготил нежданный визит Высших.

— Зачем ты отпустил человека? — холодно продолжил допрос Вульпиус.

— Вы бы сами его отпустили.

— Но ты взял эту ответственность на себя.

— Я думал, что вызову гнев Высших, если буду обращаться с мальчиком, не считаясь с его статусом.

Вульпиус в раздражении отпустил истрепавшуюся косу.

— Наглец! Как ты посмел встать на одно место с нами?

Не кричал, но от этого всем Стражникам всё равно было не по себе.

— Лорэн был бы никудышным командиром, если бы не мог самостоятельно принимать решения, — наконец заговорил Король, — к тому же он руководствовался весьма разумными соображениями.

— Но он...

— Вульпиус, Лорэн уже объяснил свою позицию, и я его полностью поддерживаю. Он сделал всё, чтобы избежать конфликта с людьми. Поступи он иначе, последствия могли быть крайне неприятными, в том числе и для вас.

Самоцветы в изящных светильниках на миг потухли и вновь вспыхнули, среагировав на готовую преобразоваться в нечто опасное магию. Вечно юное лицо Короля исказилось от гримасы отвращения.

— Каждый должен знать своё место, — сурово отчеканил Вульпиус, — а несоблюдение порядка должно караться. Никто же не хочет, чтобы у нас был такой же бардак, как у людей? Поэтому Лорэну придётся ответить за свою самонадеянность. Полагаю, можно проявить к нему снисхождение, ведь он молод и неопытен. Даже в отряде у него кто попало.

Кайл резко втянул воздух сквозь сжатые зубы, чем привлёк к себе внимание Высшего.

— Разве я не прав? Ты несовершеннолетний, по сути ребёнок. Стоит добавить пункт про возраст при обучении новых Стражников. Не нужно больше брать детей, не для них эта работа. А второй вовсе дрянной...

— Не смей так говорить о Фендале! — воскликнул Кайл.

Вульпиус замолчал, не ожидав, что эльф рискнёт ответить на провокацию. Ирлис с рассеянной улыбкой покачал головой: действия юного Стражника он не одобрял, однако они его немало веселили.

— Я прошу за него прощения, однако вынужден признать, что он поступил благородно, вступившись за друга, — подозрительно спокойно сказал Лорэн. — Фендал не заслуживает оскорблений, как и всякий порядочный эльф.

На идеально гладком столе появилась две короткие царапины от ногтей.

— Что и требовалось доказать, — Вульпиус даже не удосужился притворно вздохнуть или как-либо иначе выразить сожаление. — Эльф с искажёнными представлениями о долге и повиновении не может быть Стражником. И всё же его поступки не настолько тяжелы, чтобы заключать его в темницу. Он вполне может освоить другую профессию, с которой, надеюсь, будет справляться безупречно.

Король жестом велел взволнованным Стражникам молчать.

— Вот именно, он — не преступник. И я не допущу, чтобы моих поданных наказывали за проявление благородства. Может, лично вас это оскорбляет, но подобная мелочность не достойна тех, кто защищает Малые народы. Цепляясь за каждый пустяк, вы обидите невинных и лишите себя доверия.

Самоцвет, выточенный в форме бегущего зайца, с жалобным треском потух, и от него отвалилась добрая половина. Остальные самоцветы этого светильника скорбно мигнули.

Намёк было сложно не заметить. Король пошевелил пальцами, как бы готовясь сплести защитные чары.

— Что ж, на первый раз, как я уже говорил, можно простить дерзкого эльфа, — с неохотой произнёс Вульпиус, демонстративно откинувшись на украшенную резьбой спинку кресла. — Однако в следующий раз ошибка ему не сойдёт с рук.

Не похоже, что он так просто поддался речи заступника. Это понимали все.

— Что вы намереваетесь со мной сделать? — прямо спросил Лорэн.

— Ничего особенного. Ты так и останешься Стражником, только о должности командира придётся забыть.

— Это же нечестно! У Лорэна не было выбора! — возмутился Кайл

— Считайте с Ирлисом, что это были мои слова, — Король опередил реакцию Вульпиуса. — Как бы Лорэн ни поступил, вы бы всё равно выставили его виноватым, так что наказывать его совершенно неразумно.

Ирлис потянулся, как заспавшаяся лисица, и откинул за спину прядь длинных волос, испещрённых тонкими косичками с деревянными бусинами.

— Бесполезный разговор, — он повернулся к Вульпиусу. — Зачем тебе что-то доказывать, если Благой Двор даёт нам право самостоятельно решать проблемы наших маленьких друзей? А тебе, — его взгляд устремился к Королю, — не следует пренебрегать нашими советами. Мы не хотим ссориться с целым народом из-за того, что их правитель горд и строптив.

Этот Высший выглядел спокойным, не пытался пустить в ход магию, но в его голосе прозвучал тот оттенок угрозы, который вынуждал проявить подчинение.

Как бы ни хотелось оставлять друзей, Лорэн благоразумно покинул зал, как только ему велели уйти. Высшим ничего не стоило развить без того напряжённый конфликт.

— Наглец. Даже не поблагодарил за проявленную к нему милость, — Вульпиус как будто по-настоящему оскорбился.

— Развели демократию, — подытожил Ирлис. Он пододвинул к себе графин и наполовину наполнил кубок на высокой ножке розовой жидкостью. — Водой разбавляли? У вас вино такое сладкое, что пить невозможно.

Поморщился от первого же глотка и поставил кубок. Кайл закусил губу, чтобы не выдать злорадство ехидной ухмылкой.

Вопрос Вульпиуса вмиг заставил забыть о веселье.

— Кто из вас инициировал человека?

Стражники промолчали.

— Невиновному ничего не будет.

Однако даже неимоверная щедрость не вызвала должного отклика. Оба лишь вздрогнули, будто им только что пригрозили позорной карой.

— Мне уже надоели эти игры в благородство.

В нетерпении Вульпиус приблизился к Кайлу. Эльф задрал голову, чтобы смотреть Высшему в глаза.

— Ты это сделал?

— Я не буду отвечать.

Юный эльф айкнул, когда его схватили за подбородок.

— Уверен? Хотя, знаешь, я тебя понимаю. Вряд ли это сделал твой приятель...

— Вульпиус, это уже слишком, — вмешался Король. — За ними не может быть никакой вины. Они всего лишь действовали по инструкции. Нигде не говорится о том, что у каждого встречного человека надо спрашивать имя, а потом советоваться с вами, прежде чем что-либо с ним делать.

Вульпиус отпустил Кайла, оставив на его коже чёткие следы от ногтей.

— Меня не радует поведение твоих Стражников. Перед ними их правитель и двое Высших, а они не выказывают уважения и не подчиняются. Даже Советники такого себе никогда не позволяли. Преступное своеволие.

— Демократия, — со вкусом повторил Ирлис ругательное слово. — Советоваться, видите ли, с ними надо, интересоваться их мнением и идти на поводу. Нет, молодёжь, — он одарил Стражников похожей на оскал улыбкой, — так не бывает. Либо вы живёте в королевстве и с умилением на ваших физиономиях чтите правила, либо становитесь вольными бродягами. И поскольку в вашем отряде пока нет нового командира, им буду я. Патрулировать лес, надеюсь, никого не надо учить? А вы двое удостоились особого задания. Завтра вы отправитесь в Тихие пещеры и разведаете там обстановку. И только попробуйте проигнорировать мой приказ.

Кайл небрежно пожал плечами.

— Ну ладно.

— Мы не на гномьем рынке, юноша, я с тобой не торговался, — осадил его Ирлис.

Тихие пещеры, ну и Тихие пещеры. Не самое живописное место в округе, зато не темница.

Самоцветы вновь замерцали, но эльфы не обратили это внимания. Чары для отвода глаз действовали безотказно.

Вульпиус бросил уничтожающий взгляд на второго Высшего.

— Ты в своём уме?! Зачем ты их отправил туда?!

— Потому что мне пришло в голову решение нашей проблемы.

Увы, самоцветы никому не могли об этом рассказать.