|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Глава 3
Утром все мысли Ваниэля были только о его сне. Внутри себя юноша чувствовал холод, и там, где раньше жили боль и одиночество, теперь был только лед. Отныне он мог в любое время скрыться в нем от окружающего мира, как отшельник в морозной горной пещере.
Это было похоже на лекарство против боли, на противоядие от одиночества. Равнодушие стало защитой, а не просто состоянием.
Может, эта броня безразличия могла бы стать оружием... Стоило попытаться.
В конце концов, ему уже нечего терять. Все худшее, что могло произойти, уже случилось.
Он быстро оделся в дорожный кожаный костюм, изначально коричневый, и перекрашенный Ваном в черный без ведома отца. Сейчас Ваниэль был очень рад, что сделал это. В черном он всегда выглядит более высоким и взрослым, хотя и немного зловещим. Это очень хороший выбор для предстоящего столкновения.
Вторая мысль коснулась его инструментов, в частности его лютни, которую ему наверняка разрешат взять. Он не упаковал её, но она должна быть где-то здесь. Он может позлить отца, упаковывая лютню на его глазах.
Да, это могло получится... Он быстро слазил в свое убежище и вернулся обратно еще до рассвета. Когда лорд Виттен ворвался в комнату, перед его глазами предстала тщательно продуманная Ваниэлем картина. Юноша сидел на подоконнике, играя на лютне медленную запутанную мелодию, рассчитанную на правую руку. Он так рассчитал всю сцену, что казалось, он провел так несколько часов.
Лорд Виттен, без сомнения, рассчитывал найти своего сына в постели и ожидал разбудить смущенного, несчастного мальчика, как только забрезжит тусклый серый рассвет. Несомненно, он рассчитывал, что Ваниэль будет столь же уязвим как и вчера вечером.
— Это понравилось бы тебе, отец. Это дало бы тебе еще одно подтверждение моей бесполезности.
Вместо этого, пинком открыв дверь, лорд Виттен увидел Ваниэля активным, собранным и даже уже одетым в дорожный костюм. Звуки лютни затихли с его входом.
Ваниэль внимательно посмотрел на отца, надеясь, что ему удалась возмущенная поза человека, увидевшего навязавшегося без приглашения незнакомца.
Удивление и легкая неловкость в глазах лорда послужили юноше вознаграждением.
Ван положил лютню на стоящую рядом кровать и медленно встал, собирая всю свою гордость.
— Как Вы видите, сэр, — юноша поднял палец и кивнул в сторону четырех дорожных сумок, — Я уже готов.
Лорд Виттен был явно шокирован тоном и спокойным поведением старшего сына. Он кашлянул, и Ван, с поднимающейся волной мстительной радости, понял, что в этот раз он имеет преимущество в столкновении.
Ваниэль наклонился и, придерживая лютню, начал ослаблять струны. Лорд Виттен вспыхнул, увидев, как юноша упаковывает её в чехол. Он смотрел на лютню с таким негодованием, что, казалось, он сейчас отнимет её у сына.
Ничего не говоря, Ваниэль выпрямился. Но весь его вид говорил Виттену — Накажите меня. Сделайте это и посмотрите, что получится. Мне нечего терять и мне абсолютно все равно, что со мной будет дальше.
Лорд Виттен, как ни странно, дал разрешение на безмолвную просьбу сына, прочтенную у него в глазах.
— Можешь взять свою игрушку, но не думай, что сможешь проводить всё свое время среди этих бездельников Бардов! — бушевал лорд, пытаясь вернуть себе инициативу, потерянную в тот момент, когда он толкнул дверь. — Ты едешь к Савиле изучать совсем не...
— Я ни на мгновение не предполагал, что мне это будет позволено, сэр, — с горечью прервал Ваниэль. — Я уверен, — продолжил он с изрядной долей яда, — что Вы дали тетушке строгие инструкции насчет меня и моего образования.
Лорд Виттен снова вспыхнул. Ваниэль чувствовал злорадное удовольствие.
— Мы оба знаем, что здесь на самом деле происходит, не так ли, отец? Но Вы хотите, чтобы я притворялся, что все в порядке, по крайней мере, на публике. Но я не собираюсь облегчать Вам жизнь. У меня есть гордость, отец. И я спокоен, и это является моим оружием, которого у Вас нет.
Лорд Виттен сделал резкий жест, и пара слуг вошли в комнату Ваниэля. Подхватив дорожные сумки, они вынесли их из комнаты как можно быстрее. Ваниэль закинул лямку чехла с лютней на плечо, устраивая инструмент поудобнее. Всем своим видом он показывал, что никому не доверит свой драгоценный инструмент.
— Можете меня не провожать, сэр, — сказал Ван лорду Виттену, не сделавшего ни шагу за слугами. — Я уверен, что у Вас ещё полно дел, требующих Вашего внимания.
Виттен явно вздрогнул. Ваниэль неторопливо прошел мимо него и, обернувшись, сказал напоследок тщательно выверенную фразу.
— В конце концов, — спокойно бросил через плечо Ван, — я никогда для Вас ничего не значил. У Вас есть ёще четыре сына, которые более талантливы и будут лучшими наследниками, чем я. Я сожалею только о том, что Вы не сообщили матери время моего отъезда. Мне бы было приятно попрощаться с человеком, который заметит мое отсутствие, — лорда аж затрясло, когда Ваниэль, приподняв бровь, сказал — Можете не трудиться желать мне хорошего пути. Я знаю, что отец Лерен проповедует о важности правды, и не хочу, чтобы на Вас лег грех лжи.
Ваниэль бросил на отца уничтожительный взгляд, и холодное пламя злорадного удовлетворения возникло в покрытой льдом душе Ваниэля. Развернувшись на пятках, он быстро зашагал по коридору к лестнице вслед за слугами, не давая Виттену вставить слово или отдать приказ прислуге.
Ван догнал слуг с его вещами в тусклой серой прихожей и уверенным жестом приказал следовать за собой. И снова он почувствовал горькое удовлетворение. Очевидно, лорд Виттен планировал, чтобы сын бежал за слугами, но никак не вел их за собой. Но внезапная смена ролей смутила лорда, и он не оставил четких инструкций для слуг. Ваниэль не упустил свой шанс. В этом столкновении именно он стал сильнейшим и не намеревался отдавать отцу эту роль.
Он спускался вниз по плохо освещенной лестнице, слыша, как позади него слуги спотыкаются в темноте, и радуясь, что в сумках нет ничего хрупкого, а лютню он несет сам. Они вышли в конце коридора, неподалеку от кухни. Ваниэль решил продолжить создавать проблемы Виттену, выйдя в конюшни через дверь для слуг. Он выбрал этот путь не потому, что он ближайший, а дабы подчеркнуть, что он знает замыслы отца насчет него.
Слуги, несущие тяжелые сумки, должны были очень постараться, чтобы не отстать от него. Ваниэль слышал их тяжелое прерывистое дыхание. Поскольку его шаги по гравию двора были единственным звуком, нарушающим тишину раннего утра, Ван мог слышать их пыхтение далеко позади себя.
Солнце только-только показалось из-за горизонта, и туман ещё стелился по лугам, на которых днем обычно паслись лошади. Вероятно, сегодня будет жаркий день, первый день настоящего лета. Ваниэль увидел открытые двери конюшни и несколько человек, суетящихся там.
— Никак не мог дождаться момента, чтобы избавиться от меня, дорогой отец? Значит, Вы собирались побыстрее выпихнуть меня, быстро распихав мои вещи по сумкам. Я думаю, что окажу Вам услугу, уехав. Это должно привести Вас в замешательство.
Впервые за долгие годы он смог думать ясно и спокойно, возведя барьеры изо льда. Ваниэль стал даже в состоянии планировать, не будучи запертом в эмоциональном болоте, и претворять свои замыслы в жизнь, не теряя головы от расстройства.
— Боги, это настолько просто! Просто не задумывайся над их действиями, и они не смогут тронуть тебя! Если бы я оставался здесь, я бы никогда не осмелился говорить с отцом в таком тоне. Но я уезжаю, и уже другие люди будут воспитывать меня, и я окажусь вне его досягаемости. Даже если он напишет обо всем этом тетушке, то будет выглядеть глупо и выставит себя дураком.
Он остановился на пороге, слегка расставив ноги и положив руки на бедра. Через несколько секунд его заметили, и разговор тут же умолк, все с изумлением уставились на него.
— Почему моя кобыла не оседлана? — с ледяным спокойствием спросил Ваниэль, увидев, что оседланы только две лошади, очевидно предназначенные для солдат, проверяющих на них подпруги. При звуке его голоса мужчина встали и обернулись, внимательно рассматривая его. Рядом было и еще одно оседланное животное — старый полный пони, которого все дети поместья уже переросли и которого использовали старые леди из свиты Триссы для поездок.
— Просим прощения, милорд Ваниэль, — нерешительно начал один из конюхов — но Ваш отец...
— Меня не заботит, что приказал мой отец — грубо и сердито прервал Ваниэль — Это не он проедет полмира на этом коньке, а я. И я не собираюсь ехать на этом! Я не собираюсь ехать в столицу на животном, делающим меня похожим на клоуна. Кроме того Звезда — моя лошадь, а не отца. Она — подарок леди Триссы, и я собираюсь взять её с собой. Оседлайте её!
Конюх продолжал колебаться.
— Если вы это не сделаете — Ваниэль добавил стали в голос и осуждения во взгляд — я сделаю все сам. Так или иначе, у Вас будут проблемы. Если леди Трисса узнает об этом, она будет очень недовольна Вами. А её гнев будет сильнее недовольства моего отца.
Пожав плечами, конюх вывел Звезду и начал подготавливать к дороге. Второй конюх распряг пони, чтобы отпустить его на пастбище.
— Прекрасно! Вы бы хотели, Отец, заставить меня ехать на этой неповоротливой кляче, предназначенной для новичков, выставить меня трусом, боящимся сесть на взрослую лошадь, представить меня дураком, въезжающим в Приют на стареньком пони, и лишить меня дорогой для меня вещи. Не в этот раз, Отец!
Когда припозднившийся лорд Виттен появился перед конюшнями, Ваниэль уже был в седле своей Звезды, а конюхи закрепляли последнюю дорожную сумку на спине третьего мула. Сопровождающие мечники, полностью собранные, ожидали во дворе.
Ваниэль поглаживал гордо изогнутую шею Звезды. Изящная породистая лошадь была черной, как смоль, с белоснежной звездой на лбу, нижний луч которой протянулся до самого носа. Ван какое-то время полностью игнорировал отца, давая ему время осознать представшую перед ним картину — его сын гарцует на энергичной кобыле, вместо старого домашнего пони. После чего Ваниэль направил Звезду к стоящему с ошеломленным видом лорду Виттену, захваченному врасплох. Лошадь изящно процокала по гравию, похожая на оставшуюся ночную тень в сером свете раннего утра. Ваниэль, одетый в дорожный костюм столь же черного цвета, как и её шкура, отлично знал, какое впечатление они производят вместе.
Выражение лица лорда менялось по мере приближения Вана. Сначала оно стало смущенным, а затем смирившимся. Ваниэль держался с тем же достоинством, что и ранее. Он задержал свой пристальный взгляд чуть выше головы отца. Позади Ваниэль слышал выводимых мулов, поводья которых начали прикреплять к луке седла одного из мечников. Он остановил Звезду, когда до края двора оставалось всего несколько шагов. Юноша посмотрел вниз, прямо на отца, сохраняя на лице спокойное и безразличное выражение.
Они смотрели друг на друга в течение нескольких долгих секунд. Лорд Виттен несколько раз порывался что-то сказать, но все слова умерли, не родившись, под пристальным беспристрастным взглядом Ваниэля.
— Я не собираюсь облегчать Вам ситуацию, отец. Не после того, что вы уже сделали мне и собирались сделать сегодня. Я просто последую вашему примеру. Я стану таким же мерзким, как и вы, но сделаю это с большим стилем.
Тишина слишком затянулась, и даже солдаты начали понимать напряженность ситуации. Их лошади начали беспокойно гарцевать и пофыркивать.
Ваниэль на Звезде казался статуей из оникса и серебра.
Наконец юноша решил, что достаточно смутил отца. Он кивнул, почти незаметно, и без слов развернул Звезду, слегка подталкивая её пятками. Она, встряхнув гривой, устремилась галопом в сторону ближайшей деревни, оставляя позади издающих проклятия мечников, которым пришлось догонять его.
Ваниэль остановил Звезду, только проехав деревню, не желая, чтобы она быстро устала, и чтобы не дать повода сопровождающим приказать ехать между ними.
— Отец, вероятно, приказал им следить за мной, чтобы я не сбежал - цинично думал он, успокаивая Звезду, постепенно переходящую на шаг. Это предположение подтвердилось, тайными взглядами и плохо скрываемыми вздохами облегчения.
Миновав возделываемые поля, они въехали в лесную местность, лежащую между Форст-Рич и ближайшим владением на востоке — Прутри-Фордом. Эти лесные угодья специально оставили нетронутыми — во владениях не было достаточно людей, чтобы хорошо обработать землю, к тому же лес являлся источником древесины и здесь было много дичи, на которую охотились ради мяса.
Дорога была не более чем колеей, оставленной колесами проезжавших ранее телег. Кроны деревьев были настолько густыми, что они ехали в своеобразных зеленых сумерках. Хотя солнце рассеяло туман, но в лесу оно с трудом пробивалась сквозь листву тонкими лучами, бликами ложась на дорогу. Лишь случайный луч мог пробиться через лиственный шатер, чтобы упасть на дорогу. По обеим сторонам дороги росли кустарники. Ваниэль обратил внимание, что в их густой зеленой листве периодически мелькают красные сполохи. Кустарником была колючая ежевика, вероятно, посаженная для того, чтобы мешать медведям и другим хищникам выбраться на дорогу. Даже если у Вана и были мысли о побеге, он ни за что бы не решился на колючие объятия этих кустов. К тому же он не хотел ранить шипами Звезду. После кустарников, насколько мог видеть Ваниэль, в лесу была густая растительность, в которой можно легко запутаться. Нет, он нисколько не испытывал желания бежать. Но кроме логических, у Вана были и другие причины не желать побега — под прикрытием подлеска были, или казалось, что были, скрывающиеся безмолвные тени.
Ваниэлю не слишком нравились тени подлесков и легкие ореолы, появляющиеся в тумане. Он не слишком заботился о дороге, лишь изредка направляя Звезду, чтобы не удалиться глубже в лес. Все эти тени напоминали Вану слишком много историй и рассказов о Границе, находившейся не так далеко, со всеми её странными существами.
Сам лес был слишком тих на вкус Ваниэля. Лишь изредка помимо лошадиных шагов можно было услышать пение птиц, но очень слабо и далеко. Ни один ветерок не гулял по листве, ни одна белка не пробежала мимо... Конечно, вполне возможно, что это они распугали всю живность своим появлением. В этом лесу частенько охотились, поэтому это самое логичное объяснение тишины.
Но разыгравшееся воображение Ваниэля рисовало мрачные картины того, что скрывалось в сумраке леса.
Хотя стало очень жарко, и идея сделать привал стала очень заманчивой, Ван надеялся, что они не будут останавливаться. Его воображаемая броня, действенная против внешнего воздействия, с трудом держалась под натиском яркого воображения. Ван чувствовал себя очень неуютно, пока они останавливались, чтобы покормить и напоить лошадей в полдень. Беспокойство слегка улеглось только после того, как они снова двинулись в путь. Единственное, что поддерживало его — это воспоминание об утренней встрече с отцом. Вспоминая ошарашенное лицо лорда Виттена, увидевшего в Ваниэле не маленького мальчика, а человека, полностью контролирующего ситуацию, и его недовольство этим фактом, юноша успокаивался.
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
