|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Глава 3
Утром все мысли Ваниэля были только о его сне. Внутри себя юноша чувствовал холод, и там, где раньше жили боль и одиночество, теперь был только лед. Отныне он мог в любое время скрыться в нем от окружающего мира, как отшельник в морозной горной пещере.
Это было похоже на лекарство против боли, на противоядие от одиночества. Равнодушие стало защитой, а не просто состоянием.
Может, эта броня безразличия могла бы стать оружием... Стоило попытаться.
В конце концов, ему уже нечего терять. Все худшее, что могло произойти, уже случилось.
Он быстро оделся в дорожный кожаный костюм, изначально коричневый, и перекрашенный Ваном в черный без ведома отца. Сейчас Ваниэль был очень рад, что сделал это. В черном он всегда выглядит более высоким и взрослым, хотя и немного зловещим. Это очень хороший выбор для предстоящего столкновения.
Вторая мысль коснулась его инструментов, в частности его лютни, которую ему наверняка разрешат взять. Он не упаковал её, но она должна быть где-то здесь. Он может позлить отца, упаковывая лютню на его глазах.
Да, это могло получится... Он быстро слазил в свое убежище и вернулся обратно еще до рассвета. Когда лорд Виттен ворвался в комнату, перед его глазами предстала тщательно продуманная Ваниэлем картина. Юноша сидел на подоконнике, играя на лютне медленную запутанную мелодию, рассчитанную на правую руку. Он так рассчитал всю сцену, что казалось, он провел так несколько часов.
Лорд Виттен, без сомнения, рассчитывал найти своего сына в постели и ожидал разбудить смущенного, несчастного мальчика, как только забрезжит тусклый серый рассвет. Несомненно, он рассчитывал, что Ваниэль будет столь же уязвим как и вчера вечером.
— Это понравилось бы тебе, отец. Это дало бы тебе еще одно подтверждение моей бесполезности.
Вместо этого, пинком открыв дверь, лорд Виттен увидел Ваниэля активным, собранным и даже уже одетым в дорожный костюм. Звуки лютни затихли с его входом.
Ваниэль внимательно посмотрел на отца, надеясь, что ему удалась возмущенная поза человека, увидевшего навязавшегося без приглашения незнакомца.
Удивление и легкая неловкость в глазах лорда послужили юноше вознаграждением.
Ван положил лютню на стоящую рядом кровать и медленно встал, собирая всю свою гордость.
— Как Вы видите, сэр, — юноша поднял палец и кивнул в сторону четырех дорожных сумок, — Я уже готов.
Лорд Виттен был явно шокирован тоном и спокойным поведением старшего сына. Он кашлянул, и Ван, с поднимающейся волной мстительной радости, понял, что в этот раз он имеет преимущество в столкновении.
Ваниэль наклонился и, придерживая лютню, начал ослаблять струны. Лорд Виттен вспыхнул, увидев, как юноша упаковывает её в чехол. Он смотрел на лютню с таким негодованием, что, казалось, он сейчас отнимет её у сына.
Ничего не говоря, Ваниэль выпрямился. Но весь его вид говорил Виттену — Накажите меня. Сделайте это и посмотрите, что получится. Мне нечего терять и мне абсолютно все равно, что со мной будет дальше.
Лорд Виттен, как ни странно, дал разрешение на безмолвную просьбу сына, прочтенную у него в глазах.
— Можешь взять свою игрушку, но не думай, что сможешь проводить всё свое время среди этих бездельников Бардов! — бушевал лорд, пытаясь вернуть себе инициативу, потерянную в тот момент, когда он толкнул дверь. — Ты едешь к Савиле изучать совсем не...
— Я ни на мгновение не предполагал, что мне это будет позволено, сэр, — с горечью прервал Ваниэль. — Я уверен, — продолжил он с изрядной долей яда, — что Вы дали тетушке строгие инструкции насчет меня и моего образования.
Лорд Виттен снова вспыхнул. Ваниэль чувствовал злорадное удовольствие.
— Мы оба знаем, что здесь на самом деле происходит, не так ли, отец? Но Вы хотите, чтобы я притворялся, что все в порядке, по крайней мере, на публике. Но я не собираюсь облегчать Вам жизнь. У меня есть гордость, отец. И я спокоен, и это является моим оружием, которого у Вас нет.
Лорд Виттен сделал резкий жест, и пара слуг вошли в комнату Ваниэля. Подхватив дорожные сумки, они вынесли их из комнаты как можно быстрее. Ваниэль закинул лямку чехла с лютней на плечо, устраивая инструмент поудобнее. Всем своим видом он показывал, что никому не доверит свой драгоценный инструмент.
— Можете меня не провожать, сэр, — сказал Ван лорду Виттену, не сделавшего ни шагу за слугами. — Я уверен, что у Вас ещё полно дел, требующих Вашего внимания.
Виттен явно вздрогнул. Ваниэль неторопливо прошел мимо него и, обернувшись, сказал напоследок тщательно выверенную фразу.
— В конце концов, — спокойно бросил через плечо Ван, — я никогда для Вас ничего не значил. У Вас есть ёще четыре сына, которые более талантливы и будут лучшими наследниками, чем я. Я сожалею только о том, что Вы не сообщили матери время моего отъезда. Мне бы было приятно попрощаться с человеком, который заметит мое отсутствие, — лорда аж затрясло, когда Ваниэль, приподняв бровь, сказал — Можете не трудиться желать мне хорошего пути. Я знаю, что отец Лерен проповедует о важности правды, и не хочу, чтобы на Вас лег грех лжи.
Ваниэль бросил на отца уничтожительный взгляд, и холодное пламя злорадного удовлетворения возникло в покрытой льдом душе Ваниэля. Развернувшись на пятках, он быстро зашагал по коридору к лестнице вслед за слугами, не давая Виттену вставить слово или отдать приказ прислуге.
Ван догнал слуг с его вещами в тусклой серой прихожей и уверенным жестом приказал следовать за собой. И снова он почувствовал горькое удовлетворение. Очевидно, лорд Виттен планировал, чтобы сын бежал за слугами, но никак не вел их за собой. Но внезапная смена ролей смутила лорда, и он не оставил четких инструкций для слуг. Ваниэль не упустил свой шанс. В этом столкновении именно он стал сильнейшим и не намеревался отдавать отцу эту роль.
Он спускался вниз по плохо освещенной лестнице, слыша, как позади него слуги спотыкаются в темноте, и радуясь, что в сумках нет ничего хрупкого, а лютню он несет сам. Они вышли в конце коридора, неподалеку от кухни. Ваниэль решил продолжить создавать проблемы Виттену, выйдя в конюшни через дверь для слуг. Он выбрал этот путь не потому, что он ближайший, а дабы подчеркнуть, что он знает замыслы отца насчет него.
Слуги, несущие тяжелые сумки, должны были очень постараться, чтобы не отстать от него. Ваниэль слышал их тяжелое прерывистое дыхание. Поскольку его шаги по гравию двора были единственным звуком, нарушающим тишину раннего утра, Ван мог слышать их пыхтение далеко позади себя.
Солнце только-только показалось из-за горизонта, и туман ещё стелился по лугам, на которых днем обычно паслись лошади. Вероятно, сегодня будет жаркий день, первый день настоящего лета. Ваниэль увидел открытые двери конюшни и несколько человек, суетящихся там.
— Никак не мог дождаться момента, чтобы избавиться от меня, дорогой отец? Значит, Вы собирались побыстрее выпихнуть меня, быстро распихав мои вещи по сумкам. Я думаю, что окажу Вам услугу, уехав. Это должно привести Вас в замешательство.
Впервые за долгие годы он смог думать ясно и спокойно, возведя барьеры изо льда. Ваниэль стал даже в состоянии планировать, не будучи запертом в эмоциональном болоте, и претворять свои замыслы в жизнь, не теряя головы от расстройства.
— Боги, это настолько просто! Просто не задумывайся над их действиями, и они не смогут тронуть тебя! Если бы я оставался здесь, я бы никогда не осмелился говорить с отцом в таком тоне. Но я уезжаю, и уже другие люди будут воспитывать меня, и я окажусь вне его досягаемости. Даже если он напишет обо всем этом тетушке, то будет выглядеть глупо и выставит себя дураком.
Он остановился на пороге, слегка расставив ноги и положив руки на бедра. Через несколько секунд его заметили, и разговор тут же умолк, все с изумлением уставились на него.
— Почему моя кобыла не оседлана? — с ледяным спокойствием спросил Ваниэль, увидев, что оседланы только две лошади, очевидно предназначенные для солдат, проверяющих на них подпруги. При звуке его голоса мужчина встали и обернулись, внимательно рассматривая его. Рядом было и еще одно оседланное животное — старый полный пони, которого все дети поместья уже переросли и которого использовали старые леди из свиты Триссы для поездок.
— Просим прощения, милорд Ваниэль, — нерешительно начал один из конюхов — но Ваш отец...
— Меня не заботит, что приказал мой отец — грубо и сердито прервал Ваниэль — Это не он проедет полмира на этом коньке, а я. И я не собираюсь ехать на этом! Я не собираюсь ехать в столицу на животном, делающим меня похожим на клоуна. Кроме того Звезда — моя лошадь, а не отца. Она — подарок леди Триссы, и я собираюсь взять её с собой. Оседлайте её!
Конюх продолжал колебаться.
— Если вы это не сделаете — Ваниэль добавил стали в голос и осуждения во взгляд — я сделаю все сам. Так или иначе, у Вас будут проблемы. Если леди Трисса узнает об этом, она будет очень недовольна Вами. А её гнев будет сильнее недовольства моего отца.
Пожав плечами, конюх вывел Звезду и начал подготавливать к дороге. Второй конюх распряг пони, чтобы отпустить его на пастбище.
— Прекрасно! Вы бы хотели, Отец, заставить меня ехать на этой неповоротливой кляче, предназначенной для новичков, выставить меня трусом, боящимся сесть на взрослую лошадь, представить меня дураком, въезжающим в Приют на стареньком пони, и лишить меня дорогой для меня вещи. Не в этот раз, Отец!
Когда припозднившийся лорд Виттен появился перед конюшнями, Ваниэль уже был в седле своей Звезды, а конюхи закрепляли последнюю дорожную сумку на спине третьего мула. Сопровождающие мечники, полностью собранные, ожидали во дворе.
Ваниэль поглаживал гордо изогнутую шею Звезды. Изящная породистая лошадь была черной, как смоль, с белоснежной звездой на лбу, нижний луч которой протянулся до самого носа. Ван какое-то время полностью игнорировал отца, давая ему время осознать представшую перед ним картину — его сын гарцует на энергичной кобыле, вместо старого домашнего пони. После чего Ваниэль направил Звезду к стоящему с ошеломленным видом лорду Виттену, захваченному врасплох. Лошадь изящно процокала по гравию, похожая на оставшуюся ночную тень в сером свете раннего утра. Ваниэль, одетый в дорожный костюм столь же черного цвета, как и её шкура, отлично знал, какое впечатление они производят вместе.
Выражение лица лорда менялось по мере приближения Вана. Сначала оно стало смущенным, а затем смирившимся. Ваниэль держался с тем же достоинством, что и ранее. Он задержал свой пристальный взгляд чуть выше головы отца. Позади Ваниэль слышал выводимых мулов, поводья которых начали прикреплять к луке седла одного из мечников. Он остановил Звезду, когда до края двора оставалось всего несколько шагов. Юноша посмотрел вниз, прямо на отца, сохраняя на лице спокойное и безразличное выражение.
Они смотрели друг на друга в течение нескольких долгих секунд. Лорд Виттен несколько раз порывался что-то сказать, но все слова умерли, не родившись, под пристальным беспристрастным взглядом Ваниэля.
— Я не собираюсь облегчать Вам ситуацию, отец. Не после того, что вы уже сделали мне и собирались сделать сегодня. Я просто последую вашему примеру. Я стану таким же мерзким, как и вы, но сделаю это с большим стилем.
Тишина слишком затянулась, и даже солдаты начали понимать напряженность ситуации. Их лошади начали беспокойно гарцевать и пофыркивать.
Ваниэль на Звезде казался статуей из оникса и серебра.
Наконец юноша решил, что достаточно смутил отца. Он кивнул, почти незаметно, и без слов развернул Звезду, слегка подталкивая её пятками. Она, встряхнув гривой, устремилась галопом в сторону ближайшей деревни, оставляя позади издающих проклятия мечников, которым пришлось догонять его.
Ваниэль остановил Звезду, только проехав деревню, не желая, чтобы она быстро устала, и чтобы не дать повода сопровождающим приказать ехать между ними.
— Отец, вероятно, приказал им следить за мной, чтобы я не сбежал - цинично думал он, успокаивая Звезду, постепенно переходящую на шаг. Это предположение подтвердилось, тайными взглядами и плохо скрываемыми вздохами облегчения.
Миновав возделываемые поля, они въехали в лесную местность, лежащую между Форст-Рич и ближайшим владением на востоке — Прутри-Фордом. Эти лесные угодья специально оставили нетронутыми — во владениях не было достаточно людей, чтобы хорошо обработать землю, к тому же лес являлся источником древесины и здесь было много дичи, на которую охотились ради мяса.
Дорога была не более чем колеей, оставленной колесами проезжавших ранее телег. Кроны деревьев были настолько густыми, что они ехали в своеобразных зеленых сумерках. Хотя солнце рассеяло туман, но в лесу оно с трудом пробивалась сквозь листву тонкими лучами, бликами ложась на дорогу. Лишь случайный луч мог пробиться через лиственный шатер, чтобы упасть на дорогу. По обеим сторонам дороги росли кустарники. Ваниэль обратил внимание, что в их густой зеленой листве периодически мелькают красные сполохи. Кустарником была колючая ежевика, вероятно, посаженная для того, чтобы мешать медведям и другим хищникам выбраться на дорогу. Даже если у Вана и были мысли о побеге, он ни за что бы не решился на колючие объятия этих кустов. К тому же он не хотел ранить шипами Звезду. После кустарников, насколько мог видеть Ваниэль, в лесу была густая растительность, в которой можно легко запутаться. Нет, он нисколько не испытывал желания бежать. Но кроме логических, у Вана были и другие причины не желать побега — под прикрытием подлеска были, или казалось, что были, скрывающиеся безмолвные тени.
Ваниэлю не слишком нравились тени подлесков и легкие ореолы, появляющиеся в тумане. Он не слишком заботился о дороге, лишь изредка направляя Звезду, чтобы не удалиться глубже в лес. Все эти тени напоминали Вану слишком много историй и рассказов о Границе, находившейся не так далеко, со всеми её странными существами.
Сам лес был слишком тих на вкус Ваниэля. Лишь изредка помимо лошадиных шагов можно было услышать пение птиц, но очень слабо и далеко. Ни один ветерок не гулял по листве, ни одна белка не пробежала мимо... Конечно, вполне возможно, что это они распугали всю живность своим появлением. В этом лесу частенько охотились, поэтому это самое логичное объяснение тишины.
Но разыгравшееся воображение Ваниэля рисовало мрачные картины того, что скрывалось в сумраке леса.
Хотя стало очень жарко, и идея сделать привал стала очень заманчивой, Ван надеялся, что они не будут останавливаться. Его воображаемая броня, действенная против внешнего воздействия, с трудом держалась под натиском яркого воображения. Ван чувствовал себя очень неуютно, пока они останавливались, чтобы покормить и напоить лошадей в полдень. Беспокойство слегка улеглось только после того, как они снова двинулись в путь. Единственное, что поддерживало его — это воспоминание об утренней встрече с отцом. Вспоминая ошарашенное лицо лорда Виттена, увидевшего в Ваниэле не маленького мальчика, а человека, полностью контролирующего ситуацию, и его недовольство этим фактом, юноша успокаивался.
Ваниэль с облегчением заметил, что темнеющий с приходом сумерек лес начал редеть. Огромную радость у него вызвал виднеющийся неподалеку постоялый двор. Его сопровождающие явно собрались заночевать там.
Они подъехали по каменистой грунтовой дороге к фасаду таверны и пересекли её двор к конюшням. Мужчины остановились, подзывая конюха. Ваниэль спешился, чувствуя, как одеревенело его тело и отозвалось гораздо большей болью, чем он думал. Ван безропотно отдал поводья подошедшему конюху и вышел из пыльной конюшни, пытаясь вернуть чувствительность ногам. Один из мечников скрылся в таверне, пока второй снимал мешки с мулов, чтобы передать их подошедшим конюхам.
В этот момент Ваниэль осознал, что не узнал имен своих сопровождающих. Это обеспокоило его, ведь они должны провести много времени вместе, а они даже не представились во время длинной поездки. Он почувствовал смущение и неудобство.
— Все же, чем меньше я чувствую, тем лучше для меня будет потом.
Ван закрыл глаза, представляя перед собой снежную равнину, почти ощущая её. Это сразу же успокоило его.
Юноша стал осматривать постоялый двор, игнорируя охрану, и с удивлением заметил, что тот гораздо больше, чем кажется с дороги. Подъезжая, он мог увидеть только фасад здания, теперь же оно просматривалось целиком. Оно было в пять раз больше небольшой деревенской таверны Форст-Рич и имело два этажа. Первый этаж был облицован камнем, второй — деревом. Крышу плотным слоем покрыла солома, и, казалось, что все птицы, по которым скучал Ваниэль в лесу, обрели здесь дом, зарываясь в солому на ночь с гвалтом и свистом. С конюшнями здание образовывало прямой угол, обрамляющий квадратный двор. С третьей стороны двора было оставлена травянистая площадка, вероятно предназначенная для торговцев с их фургонами. Конюшни были практически столь же обширны, как и у лорда Виттена, признанного коневода.
Голубые тени стали подкрадываться из леса во двор конюшни, и небо которое и так не было спокойным стало стремительно темнеть. Становилось довольно зябко, забирая тепло дня, чего Ваниэль совсем не ожидал. Он был очень рад когда второй мечник наконец-то появился, ведя за собой пару слуг постоялого двора.
Ван притворился, что так же внимательно изучает небо с западной стороны, но напряг свой слух насколько мог, чтобы услышать что говорят мечники друг другу.
— Какие-нибудь проблемы, Гарт? — спросил один из них, остававшийся с Ваном , в то время как первый поднял свою поклажу и указал слугам на оставшиеся сумки, в которых Ван узнал свои.
— Нет, — последовал насмешливый ответ — Сейчас раннее лето, они будут очень рады клиентам с честными деньгами в руках, а не изворотливым разбойникам. Как милорд приказал, я взял нам комнаты на втором этаже, рядом с комнатой наследника. У него не будет никакой возможности выбраться незаметным. И к тому же, мы будем рядом и при необходимости просто сдвинем кровати напротив его двери, и он не сможет выбраться.
Ваниэль замер, терзавший его вопрос — сможет ли он сделать из них союзников — получил ответ. Теперь стало ясно, почему они держатся на расстоянии. Выпрямив спину, он позволил ледяной маске, так помогшей ему с отцом, вновь появиться на своем лице.
— Какой же я дурак! Как я мог думать об этом?
— Я полагаю, все улажено? — Ваниэль повернулся лицом к наблюдателям, кивнув на приветственно светящийся свет таверны. — Тогда пойдемте — юноша не позволил ни одной эмоции, кроме скуки, появиться на лице. Не дожидаясь ответа, он двинулся к двери, этим заставляя стражу следовать за ним.
Ваниэль капризно смотрел на свечу, стоящую на прикроватном столике. В комнате больше не на что было смотреть — не было ни одного окна. Кроме того комната не сильно отличалась от его старой комнаты в Форст-Риче — довольно простая, немного душная. Все не так плохо, за исключением окон. Это делало комнату похожей на тюрьму.
Обстановка предельно проста — кровать, столик и один стул. В комнате не было камина, но, не смотря на это, было довольно жарко, наверно из-за того, что на улице — начало лета. Все его четыре дорожные сумки лежали в углу, а лютня стояла отдельно.
Он попросил ванну, и ему принесли бадью с водой, вместо того, чтобы разрешить спуститься в баню. Бадья была маленькая, с прохладной водой, но юноша вел себя так, как будто это была его идея. По крайней мере, его сопровождающие вышли из комнаты, оставляя его одного.
Один из мужчин, того, кого назвали Гартом, сопроводил его до уборной, неотступно следуя за Ваниэлем примерно в полудюжине шагов позади. Это было настолько оскорбительно, что Ван не проронил ни одного слова, просто игнорируя сопровождение.
Они даже не спросили его насчет обеда, просто прислав еду на подносе, пока он купался. Ваниэль не слишком хотел есть. Из всего, что ему принесли, он счел съедобным только хлеб, даже более вкусный, чем дома, с сыром и маслом. Все остальное — вареный цыпленок под соусом, клецки — было очень жирным и стремительно остывало на подносе, не вызывая никакого желания положить это в рот. Осмотрев поднос, Ваниэль отказался от идеи съесть безвкусный ужин.
Ему действительно надоело сидеть в комнате, уставившись в одну точку. Поэтому он взял поднос, открыл дверь и поставил его на подъемник, уже заваленный грязной посудой.
Оба мужчины пристально наблюдали за ним расширенными от недостатка света глазами. Лишь легкий шелест занавесок и жужжание мухи над свечой нарушали звенящую тишину.
Ваниэль вздохнул и, облизнув губы, уставился в одну точку чуть выше голов своих спутников прямо между ними.
— Каждый коридор в этой таверне общей комнате, таким образом я не смогу сбежать от вас этим путем, — сказал Ван демонстративно скучающим тоном — Кроме того, есть еще конюхи, с которыми, я уверен, Вы уже поговорили. Я не собираюсь вылезти из окна и бежать пешком. Вы могли бы также пойти наслаждаться отдыхом в общей комнате. Вы можете быть моими тюремщиками, но это не значит, что вы должны быть заключенными также.
С этими словами Ваниэль резко развернулся и захлопнул за собой дверь. Задержав дыхание, он прижал ухо к двери, стараясь услышать разговор за дверью.
— Ха, — после долгого молчания сказал Гарт — Что ты думаешь об этом?
— То, что он не настолько пустоголовый, как думает Лорд — последовал ответ — Проклятье, он прекрасно понимает происходящее!
— Никогда раньше не видел, чтобы милорд сел на свой хвост — медленно согласился Гарт.
— Я тоже никогда не видел, чтобы его так смог осадить лорд, и тем более совсем уж зеленой юнец. И никогда мальчишка не делал это раньше, никогда. Мальчишке пришлось стать резким, внезапно. Не слишком ли резким?
-Хм.. нет — ответил другой — В этом случае, я считаю, что парень прав, — голоса на мгновение затихли, затем послышался смех. — Знаешь, я подозреваю его Светлость просто не хочет слушать наши пустые разговоры. Мы слишком утомляем его, не так ли? Черт возьми, я бы не отказался от кружечки пива! А ты?
— Ну если ты угощаешь, Эрик...
Их голоса медленно затихали. Ван услышал, как отрылась дверь и захлопнулась, заглушая все звуки.
Ваниэль перевел дыхание и быстро пересек комнату, рухнув на старый деревянный стул.
— О боги, как же я устал... Этот фарс изматывает меня сильнее, чем я предполагал...
Он смотрел на танцующее пламя свечи. Вдруг его взгляд привлекли яркие переливающиеся блики на темно-коричневой глиняной бутылке.
— Это вино — ужасно, но все-таки это вино. Возможно мне станет лучше и я буду пьяным. Все равно это - единственное, что мне позволят сделать. Боги, они считают меня щеголем. "Его светлость", ха...
Он покачал головой.
— Что случилось со мной? Почему меня волнует, что подумает обо мне каких-то пара мечников? Почему я хочу привлечь их на свою сторону? Да кто они такие, в конце концов!? Да что они из себя представляют? Они всего лишь на одну ступень выше чем копающиеся в грязи фермеры. Так какое мне дело до их мнения? Кроме того, они не могут повлиять на происходящее со мной.
Он снова вздохнул и попытался вызвать хоть часть той ледяной незаинтересованности, которая спасла его днем.
— Ничто не имеет значения, — серьезно сказал самому себе Ван, — особенно их мнение.
Он закрыл глаза и сумел вызвать холодное дыхание его мысленного убежища. Это помогло.
Через некоторое время он встал с поскрипывающего стула и попытался решить, чем бы ему заняться — может, перевести скачущие мысли в стихи? Через какое-то время он понял, что может слышать приглушенный и неясный шум из зала, находящегося этажом ниже. Чаще всего можно было расслышать веселый смех. Ваниэль закусил губу, пытаясь вспомнить, когда он в последний раз по-настоящему смеялся, но понял, что это бесполезно.
— Черт возьми, я лучше, благороднее, чем они, и не нуждаюсь в их глупом одобрении. — Ваниэль раскупорил бутылку, плеснул в глиняную кружку кислое вино и залпом осушил ее. Помедлив немного, он оставил кружку на столе, вместо этого взяв лютню из угла. Ван откинул чехол и начал настраивать инструмент, пока вино не ударило ему в голову.
По крайней мере, у него была музыка, всегда. И его попытки вернуть утраченное.
Довольно быстро инструмент стал звучать правильно. Это было одно из тех умений, за которое менестрель, как там его имя... Шанс хвалил Ваниэля. Он говорил, что Ван обладает идеальным слухом и даже разрешил ему настраивать свои инструменты, пока находился в Форст-Риче.
Ваниэль осторожно положил лютню на кровать, пока подвигал стол к кровати. Облокотившись на спинку кровати и поставив глиняную бутылку так, чтоб до нее легко было дотянуться, Ваниэль начал делать специальные упражнения для пальцев.
Возможно, из-за вина, но ему казалось, что сегодня его рука почти не фальшивит.
Когда в дверь мягко постучали, бутылка опустела уже наполовину, и его голова начала мерно гудеть.
Ван остановился на середине такта и сморщился, решив, что услышал звук из соседней комнаты. Но тут же раздался еще один стук, такой же мягкий, но настойчивый. Он несомненно шел от его двери.
Ваниэль потряс головой, пытаясь привести мысли в порядок, и прислонил лютню к кровати. Он со вздохом выпрямил ноги, поднялся с кровати и шагнул на слегка заплетающихся ногах к двери.
Открывая дверь, он был твердо уверен, что это пришел один из солдат, чтобы сказать ему заткнуться и не мешать им спать.
— О, — сказала молоденькая девушка с огромными удивленными глазами, одетая в форму прислуги. Ван поймал ее руку, поднятую для того, чтобы постучать в третий раз. Позади нее комната мечников была совсем темна и пуста.
— Да? — мигнул Ваниэль слегка расфокусированными глазами. Вино ударило ему в голову с удвоенной силой, когда он встал.
— Ммм, я только — девушка была не столь молода, как вначале показалась Ваниэлю, но все равно очень симпатичная — мягкие карие глаза, вьющиеся темные волосы. Она похожа на немного потертую копию Милены, — Вы не спускались с остальными, милорд, и я решила узнать, не нужно ли Вам чего-нибудь?
— Нет, спасибо, — ответил Ван, пытаясь сквозь винный туман понять, что она тут делает. Возможно, Гарт послал её, чтобы убедится, что он не сбежал.
Завязки мягкой желтой блузки девушки были расслаблены, и она свободно соскользнула с плеча, открывая приятно-округлое плечико и полную грудь. Облизнув свои пухлые губки, девушка начала медленно приближаться к Ваниэлю, пока не оказалась практически вплотную к нему.
— Вы уверенны, милорд? — дышала она — Вы действительно уверенны, что Вам ничего не нужно?
— О боги, — с запозданием понял он, — она пытается меня соблазнить!
— Совершенно уверен. Спасибо, хозяйка. — Ваниэль использовал ту же уловку, что и с Миленой, добавив в голос льда.
Но девушка то ли была слишком решительна, то ли просто не поняла его тона. Был и третий вариант — она сочла Ваниэля или, что вероятнее, его кошелек слишком привлекательным, чтобы сдаться без борьбы.
— Я бы могла расстелить Вашу постель, милорд, — упорствовала девушка, позволяя своей руке скользнуть вдоль спины Вана к ногам. На Ваниэле была только рубашка и лосины, поэтому он отчетливо чувствовал ловкие движения, что заставило его запаниковать.
— Пожалуйста, нет! — закричал он в шоке. Высокий придушенный крик поразил девушку настолько, что она остановилась и позволила выставить себя за дверь.
Ваниэль, захлопнув дверь за девушкой, прислушался в ожидании взрыва. К его удивлению, ничего не случилось, Ван услышал лишь озадаченное бормотание, легкие удаляющиеся шаги и стук двери.
Вернувшись к кровати, он тяжело опустился на нее. Взяв лютню, Ван освободил струны и положил в футляр.
Ваниэль взял глиняную бутылку со стола и практически залпом допил оставшееся вино прямо из горлышка.
— О боги, какой же я дурак! После всего произошедшего утром и после того, как решил, что могу контролировать происходящее, я веду себя как дурак. Как ребенок, впервые увидевший шлюху.
Вана начало трясти при мысли о том, что девушка может рассказать его охранникам о произошедшем.
Не забыв отпереть дверь и задуть свечу, Ваниэль провалился в глубокий тяжелый сон. Если его сопровождающим придет в голову проверить, на месте ли он, то Ван не хотел, чтобы они взламывали дверь. Это было бы ещё более оскорбительным, чем даже их сопровождение до уборной или смех той девушки.
— Я никогда не напивался раньше — пьяно размышлял Ваниэль, валяясь на кровати — Держу пари, что завтра у меня будет раскалываться голова...
Он фыркнул при одной мысли об этом.
— По крайней мере, если я напьюсь это сделает счастливыми Доверчивого и Верующего. Им будет, что доложить. Они не смогут сказать, что я пытался убежать, но зато смогут рассказать, как я напился при первой же возможности. Возможно, я должен был впустить девушку. В конце концов, это было бы не в первый раз, когда мне бы пришлось спать с человеком, который не вызывает у меня никаких чувств. Это дало бы еще одну историю, которую они могли бы доложить. О боги, что со мной не так!? Микаэль бы уложил её, она бы не успела и взмахнуть ресницами второй раз. Что не так со мной?
Он перевернулся и почувствовал, как закружилась голова.
— С другой стороны, я не думаю так. Совсем. Вино здесь достаточно плохое. Мне ненавистна мысль откуда приходят девушки.... или где они были...
Почему я не могу реагировать как остальные? Почему я так сильно отличаюсь от них?
С утра его голова болела, но довольно приемлемо. Его желудок был не сильно доволен им, но Ваниэля не тянуло вывернуть свои кишки. Короче говоря, у него было похмелье, хотя и не такое сильное, как он предполагал. Ван чувствовал себя еще более отдаленным, чем вчера. Возможно, опьянение убило в нем небольшую надежду на возвращение к прежней жизни, чего бы никогда не произошло.
Он надел свой кожаный дорожный костюм и привел себя в порядок, как только это возможно без зеркала. Ваниэль не надел только тунику, рассчитывая перед дорогой облить свою голову ледяной водой. Он вышел во внешнюю комнату, залитую утренним светом, рассматривая жалкие туши его охранников, что вчера были бдительны и в полной готовности, как он надеялся, с холодным и невозмутимым выражением лица.
Ваниэль надеялся, что девушка не рассказала им...
Его охранники были в намного худшем состоянии чем он, несомненно проведя веселую ночь. Весьма веселую, если судить по их мутным глазам и беспорядку на постели. Ваниэль не был настолько невинным, чтобы не уловить аромат, витавший в комнате до того, как Гарт открыл окно. Ван был рад, что напился и не слышал, как они развлекаются. С ними могла быть та горничная, которой отказал Ваниэль...
Их взгляды не давали Вану понять, рассказала ли девушка о его испуганной реакции или нет...
— Хорошо, возможно она просто была слишком занята. Боги, спасибо.
Ваниэлю довольно успешно удалось справиться с похмельем. Ему помог горячий крепкий чай, заказанный на кухне. На пути в уборную, под бдительным сопровождением Гарта, Ваниэлю удалось подержать голову под водой достаточно долго, чтобы в висках прекратило стучать. Вода была ледяной, и Ван, перед тем как наклонился, видел, как Гарт передернулся.
С животом Ваниэль справился еще легче. На завтрак он выпил только чай, съел хлеб с сыром и фрукты.
Ван был полностью готов к отъезду. Его охране не так повезло. Их средство спасения от похмелья состояло из мерзкой смеси сырых яиц и темного пива.
В результате они не выехали ранним утром, как планировалось ранее. Впрочем, это не волновало Ваниэля. Они должны быть за границами леса засветло, как говорил Гарт. Это все, о чем заботился Ваниэль.
Гарт и Эрик все еще выглядели зеленоватыми, когда седлали своих лошадей. Ни один из них не горел желанием начать разговор, что вполне устраивало юношу. Это позволило ему построить еще большую стену между собой и миром, дало ему время безмятежного размышления.
С востока лес не казался настолько враждебным, возможно, потому что здесь чаще охотились. Подлесок не был столь густым, а ветви деревьев не образовывали шатер. Ваниэль получил злорадное удовлетворение, наблюдая, как морщатся от солнечных лучей Гарт и Эрик.
День был более жарким, чем вчера и Ваниэль снял свою кожаную тунику, пристроив её сзади.
Не ощущая скрывающихся теней, Ван чувствовал себя намного легче и проще погрузился в себя, чтобы обдумать происходящее.
— Я могу предположить, что Отец написал этой старой летучей мыши. Это достаточно легко. Вопрос в том, что она станет делать с этой информацией.
Он попытался вспомнить все, что знал не только о тете, но и о Герольдах вообще.
— Наверняка он написал, чтобы меня обучали владению оружием. Но как — это уже её забота. И теперь, когда я думаю об этом, это же Герольд написал ту книгу, которая принесла мне столько проблем. Я могу, я должен стать лучше. Теперь, когда я думаю о военном искусстве, я считаю, что не все так плохо...
Птица заливались трелью над его головой, и Ваниэль чувствовал себя более уверенным.
— Независимо от того, кто меня будет обучать, он не может быть хуже Джервиса, хотя бы потому, что у него не будет предубеждения против меня. Даже в худшем случае никто не может быть хуже, чем он. Я смогу спокойно жить, если не буду выделяться. Я буду держаться в задних рядах, претворюсь глупым и неуклюжим. Таких невозможно обучать, даже Джервис признает это.
Другая птица вторила первой, напоминая Ваниэлю о втором больном вопросе — музыке.
— Отец наверняка написал Савиле, о том, что запрещает мне часто общаться с Бардами. Если она похожа на отца, то у нее совсем нет слуха... Это означает, что она ходит на представления, только если у нее нет выбора... — Ваниэль тяжело вздохнул. — Ох, ну в общем-то почти как дома. По крайней мере, в отличие от Форст-Рич, где я видел всего одного Барда, здесь они будут окружать меня. Возможно, я смогу играть и вернуть себе мастерство, если буду осторожен...
Тяжелые мысли давили на юношу.
— Лучше не думать об этом. Я не должен терять надежды.
Звезда заволновалась, и Ван остановил её, успокаивая, и возвратился к своим мыслям.
— Единственное, что я знаю наверняка, это то, что Отец написал ей о том насколько я гнилой и испорченный. Савила будет внимательно присматриваться ко мне, замечая все промахи. И, держу пари, у нее есть свои ученики и друзья, которые будут наблюдать за мной. Это будет адом. Без убежища, без Лиссы.
Он внимательно наблюдал за Звездой, повернувшей к нему морду, когда он вздохнул.
— Хоть ты все еще любишь меня, не смотря на ненависть остальных, — погладил лошадь по голове юноша.
— А, ну и ад с ними со всеми! Мне никто не нужен, даже Лисса. Я справлюсь сам!
Но был еще один вопрос, который возник у Ваниэля, когда они проезжали небольшую деревушку, и Ван увидел вдалеке крестьянина, разговаривающего, по всей видимости, с управляющим.
— Ха, никак не могу представить, почему Отец решил, что в Приюте меня смогут научить правлению...
И тут он почувствовал пронизывающий холод.
— Если только он не планирует, что я никогда не вернусь домой. Боги, он мог решить отправить меня в храм. Он может сделать это, мой статус старшего сына не будет иметь значение. Отец Лерен мог бы посчитать, что это правильно — сделать из меня священника, и никто не возмутится. Это вполне вероятно. Они могли послать Савиле указание отослать меня на служение, как только они все устроят. Отослав меня, они объявят всем, что я неожиданно почувствовал призвание. И я могу провести большую часть жизни в какой-нибудь уединенной пещере...
Он с трудом сглотнул, пытаясь найти доводы для успокоения своей паранойи. Но с каждой минутой этот вариант событий казался ему все более реальным и вполне логичным для лорда Виттена.
Ваниэль попытался унять свой страх, говоря себе, что не стоит волноваться по поводу того, что является его фантазией и не более. Но мысли никак не оставляли его. Они возвращались вновь и вновь, день за днем, превращаясь в навязчивую идею. Эти мысли терзали его всю поездку, не давая покоя даже долгими ночными часами. Даже образ ледяной равнины не мог спасти его.
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
