|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Копьё судьбы. Глава 5. Путешествие из Петрограда в Москву (Судьба человека-4).
Глава 5. Путешествие из Петрограда в Москву (Судьба человека-4).
«Любые, даже самым тщательным образом, разработанные планы, имеют право на существование только до первого выстрела. После чего человек уже становится рабом обстоятельств», — Наполеон Бонапарт.
Рисунок 31 Карта окрестностей Петрограда, составленная Ю. Гашем (1916 год). http://www.etomesto.ru/map-peterburg_1910gash/ .
Весна-лето 1919 года.
Долго искать полянку, чтоб перекусить и привести себя в порядок, не надо было: ещё в колонии-коммуне — Мишка обо всём позаботился заранее, пока рядовые члены его группы, находились в непрекращающемся ни на минуту поиске хлеба насущного — в том числе и для своего вожака. Он даже стащил из одной из царскосельских библиотек кипу топографических карт, которые должны облегчить их исход из Петрограда в Москву и затем в Крым. Среди этих карт попадались всякие, конечно — в том числе и изрядно устаревшие, порою на полвека… Но достаточно точно указывающие все леса, реки и болота, населённые пункты и, самое главное — основные грунтовые шоссе, и даже лесные или просёлочные дороги. Он также успел составить маршрут их путешествия до Москвы и далее до Крымской Ливадии и, насколько это возможно постарался запомнить его на память, на случай потери при тех или иных обстоятельствах самих карт.
Так что пройдя по лесной грунтовке примерно с версту на Юго-Запад, он уверенным голосом скомандовал близнецам:
— Сворачивайте прямо через кусты. Потом проедите меж деревьями шагов сто и попадёте на поляну. Там начинайте собирать хворост, но костёр без меня не разводите.
— А ты что?
— А мы тут с Чёрным и Есаулом после вас немного приберёмся и затем присоединимся к вашей компании…
Пропустив телегу, они вроём тщательно уничтожили следы оставленные тяжёлой гружённой телегой и, обойдя кусты — вышли на полянку с другого места, перепрыгнув неширокий ручей.
Потом на той полянке он учил своих малолетних бандитов разводить «партизанский костёр» из собранного хвороста: чтоб жара было побольше, а огня и дыма — поменьше.
Разогрев кастрюлю, ребята слегка перекусили под бдительным мишкиным присмотром:
— Много кушать вам на первый раз нельзя: иначе умрёте от заворота кишок. А мне в команде покойники не нужны…
Проведя ладонью по горлу:
— …Я их уж во — как насмотрелся!
Впрочем, как он и ранее пророчил — близнецы всё равно умудрились «обдрыстаться» после трапезы, а потом разом заснуть. Хорошо, что успели пред тем распрячь и пустить кобылу щипать скудно-редкую весеннюю травку.
В телеге нашёлся битый-перебитый, латанный-перелатанный медный чайник, в котором заварили слабенький чай и попили его вприкуску с сахаром, млея от давно не испытанного удовольствия… После чаепития все последовали примеру Витьки да Митьки, ибо день задался на удивление тяжёлым и не по-детски нервным…
Проснувшись как по уговору все разом, перекусили уже более основательно.
Затем Мишка первым, никого не стесняясь разделся догола перед костром в который кидал пойманных вшей и, внимательно себя осмотрев на предмет наличия гнид — переоделся в чистое исподнее и облачился в английский френч покойного чекиста, не позабыв переложить нож, «Наган» и патроны. Найденные в нагрудном кармане документы на имя человека с еврейской фамилией, фотографии, письма и всё такое прочее — он без малейших раздумий отправил туда, куда ранее вшей.
За зарезанного чекиста, его коллеги могут недрогнувшей расстрелять и несовершеннолетнего.
Потом предварительно напихав в носок каждого травы, натянул трофейные кожаные сапоги предварительно намотав портянки и, полюбовался в поднесённое боевой подружкой отжатое во время операции зеркало:
— Конечно, мне б ещё подрасти, да отъесться…
В ответ его подруга, смотря снизу вверх:
— Ты и так выше всех нас, куда тебе ещё расти?
Близнецы, завистливо глядя:
— Наверное, хорошо кушал когда маленький был? Как все баре: цельное молоко, сметанку, творог…
Тот, пожав плечами:
— Было такое дело, а что кушали вы?
Вздохнув:
— Много нас у родителей было, так мамка разбавит молоко водичкой до синевы, таким и поит. Ну а летом так мы почитай на подножном корму…
Мишка потрепал обоих по вихрастым макушкам:
— Ничего… Откормлю я вас — себя не узнаете!
Его примеру переодевания последовали и другие. Митька да Витька посетовали было:
— Эх, счас бы баньку истопить да попариться с веничком берёзовым…
Мишка, только подивился такому резкому перепаду хотелок:
— Ещё сегодня утром вы об краюхе того говна мечтали — что в этой колонии-коммуне «хлебом» называют, а теперь вам баню с веничком подавай…
Но и пообещал, ибо сам истосковался по нормальной побывке:
— …Если отсюда выберемся, то что-нибудь сообразим и насчёт бани. Мыло у нас имеется, да и такого добра как берёзовых веток — хоть завались.
А вот Марго (в смысле: не кобыла, а юная бандитка по прозвищу «Мадам»), застеснялась и попросила:
— Мальчики, отвернитесь!
Чёрный буркнул под общий смешок:
— Там на мосту, ты не стеснялась свои «прелести» мужикам показывать…
Та запищала возмущённо:
— Это — другое дело!
Есаул туда же:
— Иль, у тебя под юбкой что-то ещё имеется — чего мы не видели?
И оба заржали, как жеребцы.
Миша, прервав дискуссию:
— Как говорят взрослые: «женщина — всегда загадка»! Так что давайте отвернёмся — вдруг и вправду у Марго имеется, что-то досель для нас невиданное…
Пришлось рявкнуть:
— …Ну, кому сказал?!
Сам он охотно выполнил просьбу единственной среди них представительницы прекрасного пола и, остальным представителям «сильной половины» банды — строго кулаком пригрозил, чтоб не вздумали подглядывать. Когда они по сигналу повернулись обратно, пред ними предстала обычная крестьянская девушка «на выданье» из не слишком зажиточной семьи.
Поняв это и решив скомпенсировать свою простоватость макияжем, достав из сумочки секретарши остатки косметики, Марго стала усиленно наносила «штукатурку» на своё личико. С детским любопытством понаблюдав, Миша попросил:
— Побольше этой «сажи» на брови и ресницы, можешь даже на лоб и на щёки… А вот губы не помадь.
— Почему?
Тот, то ли в шутку, то ли всерьёз:
— Слишком яркая: издалека видать будет… Спалишь всех нас.
Та фыркнув слегка презрительно, со вздохом вообще убрала сумочку с косметичкой под мешки в телеге, куда последовало и зеркало. После чего мстительно:
— Тогда и в зеркало моё смотреться не будете!
— Как-нибудь, да переживём.
* * *
Пока туда-сюда, Мишка успел почистить и дозарядить «наган» и хорошенько ознакомиться с «мини-мосинкой»: оружие хотя и крайне запущенное — но исправное и вполне годное к применению. На прицеле, в самом высоком положении стоит «300», стало быть — на сто шагов можно смело «работать» даже по такой сложной цели, как человек.
Не пристрелянное, конечно… Но он хорошо знает как это делается и при первой же возможности этим займётся. Жаль конечно ещё, что обойм нет и магазин придётся заряжать поштучно…
Но тут уже ничего не поделаешь.
Разобрал винтовку под при самом пристальным наблюдением остальных и, почистив её насколько это возможно без специальных инструментов.
Марго, умоляюще глядя ему в глаза:
— Барон! А можно и мы с ребятами хоть чуть-чуть постреляем?
Он, на полном серьёзе:
— А в зеркало дашь посмотреться?
Та, с превеликой готовностью:
— Дам! И не только в зеркало…
Не успел Мишка покраснеть как следует, как Близнецы, едва ль не хором:
— Патронов ж много, аж пропасть!
Миша, сперва нравоучительным тоном:
— Патронов много не бывает…
Затем спросил:
— …Кто-нибудь из вас стрелял прежде?
Отозвался лишь Сашка Есаул, помахивая бебутом:
— Отец учил, было дело. Но только из шомпольного ружья — патроны уж больно дорогие. А вот шашкой махать…
— Понятно.
Умение «шашкой махать» интересовало Мишку в последнюю очередь — поэтому он прервав бахвальство казачонка, поставив новую задачу команде:
— Как самый здоровый, Есаул, возьми из телеги лопату и вырой ближе к кустам яму побольше…
Брегет, на всякий случай пятясь:
— Кого хоронить будем?
— Нашу с вами беспризорную жизнь. Чёрный! Не лыбься, а собери какой-нибудь палкой наши «вшивники» и зарой их в той яме. И смотри, чтоб не один «зверь» наружу не выбрался.
Тот, красуясь в несколько великоватых чоботах, в которых как это по их старомодному фасону можно понять — уже троих похоронили, затем каждый раз откапывали, ремонтировали и носили:
— А я их ногами притопчу — ни один «шахтёр» наружу не вылезет.
Затем, Мишка пообещал «пряник»:
— Как выберемся в места поглуше, обязательно научу вас стрелять. А патроны, что? Патроны мы с вами ещё раздобудем.
Понаблюдав как его команда выкопав яму хоронит их старые лохмотья вместе с «шестилапыми квартирантами», а стало быть — и их прежний образ жизни, Миша повесив винтовку на плечо, горстью закинул в карман френча пару десятков патронов из «цинка» и, собрался на выход с полянки:
— Пойду посмотрю, нет ли где на нас засады. Вы ж готовьтесь с наступлением ночи выдвигаться. Поплотнее поешьте на дорогу, лошадь запрягите — напоив-накормив сперва, разумеется. Как начнёт темнеть — тут же загасите костёр. И это…
Строго погрозив пальцем напоследок:
— Не шалить, не баловать! Вы уже не уличная шпана, вы теперь — настоящие бандиты.
* * *
Засев в кустах возле того самого мостика, Мишка несколько раз проводил глазами туда-сюда скачущих верхом, но чаще разъезжающих в пролётках чекистов и милиционеров из Угрозыска… Как-то раз мимо протарахтел даже автомобиль, обдав его пылью и газолиновым чадом и, заставив расчихаться. Но под мост никто лезть не собирался, как и устраивать на этом очень важном перекрёстке пост.
Несколько раз на мосту останавливались и скрутив самокрутки, курили махру — дым коромыслом. Из подслушанных обрывков разговоров он понял, что к утру следующего должны будут из летних лагерей подойти командирские курсы — чтоб прочесать окрестности Детского села… А сейчас в связи с тяжёлым положением на фронте и не так давно раскрытым антисоветским заговором — сил у петроградских властей хватает лишь на немногочисленные патрули. Недаром назавтра — 2 мая, в городе и губернии собираются вводить военное положение.
«Вовремя мы с ребятами, — обрадованно и вместе с тем тревожно подумал Мишка, — ой, как вовремя!».
Позже он со всеми мерами предосторожности прошёл лесной просекой до опушки леса (или парка) и понаблюдал за дорогой ведущей в посёлок Красная слобода. По ней также разок проехался патруль из пяти конных милиционеров — не считая куда-то двигавшихся по своим делам местных жителей, а так всё было тихо-спокойно.
* * *
Подходя к полянке на которой оставил своих «бандитов», Мишка ещё издалека учуял запах табака и нахмурился: пора наводить в своей банде дисциплину — а то недалеко и, до залёта по-крупному.
Придя на место, остановившись незамеченным в кустах, он застал премиленькую картинку: сидя у костра, весь личный состав его банды кашляя вовсю смолил самокрутки и самодельными игральными картами (сделанными как он понял из обложек учебников) азартно резался в буру. Лошадь разумеется, как паслась — так и пасётся не запряжённая, костёр — никто и не думал тушить, хотя уже изрядно вечерело.
Прислушался к разговорам ведущимся за «карточным столом» и, вновь до изумления подивился человеческой натуре.
Если буквально вчера они мечтали о лишнем куске «черняшки» — тяжёлой как сырая глина с могильного холмика, то теперь им подавай ханку — самопальную водку, марафет — кокаин, а Мадам так и вообще — раскатала губу на морфий… Причём, всё это достать они планировали за счёт продажи «излишков» продуктов питания в первом же большом городе на маршруте — Гатчине.
Когда он вышел на полянку нарочито хрустнув веточкой, вся гоп-компания обернулись на него и довольно-таки развязно — видимо уже накурились в дымину:
— Во! Наш атаман вернулся!
Сдерживая холодное бешенство, он не подавая вида, присел рядом, покушал уже начинающей портиться гречневой кашей с жаренной на постном масле салакой и салатом из квашенной капусты приправленный постным маслом… Похлебал чуть-тёпленький чаёк с сахарком вприкуску… Затем не торопясь помыл ложку в ведре с водой, после чего той же водой залил костёр.
И только потом, как ни в чём не бывало:
— О чём такая интересная беседа была, товарищи бандиты?
Первым делом Марго, слегка зардевшись:
— Барон, мы тут посовещались и решили переименовать лошадь…
Народ заржал, но Миша официально-серьёзно:
— Вот, даже как? И какое имя решили дать сей скотине?
— «Революция».
Пожав плечами:
— Если кобыла не против, то и я не возражаю… Кстати, её уже покормили овсянкой, как я велел? Напоили? Тогда почему она до сих пор не запряженная?
Витька да Митька переглянувшись в испуге, соскочили как ошпаренные и понеслись в сторону помахивающей хвостом «Революции».
Понаблюдав с изрядным любопытством за их потешной суетой, Миша продолжил разговор «по душам», сперва недоверчиво спросив:
— Всё время спорили, какое прозвище дать животному?
Чёрный и Есаул одновременно переглянувшись, несмело:
— Барон! Ты вроде говорил, что через Гатчину на Юг пойдём…
Миша, подбадривающим тоном:
— Ну, говорил, ну и что?
Ещё раз переглянувшись и по очереди, уже бойчее:
— Так может заедем да обменяем пару мешков пшёнки иль гречи на самогон?
— Зачем?
— С самогоном то, коротать время всё одно веселей.
«Смотри-ка: грызутся меж собой — только за уши разнимать успевай… А предпочтения имеют одинаковые».
Посоветовал:
— Чтоб было веселей, щекотайте друг друга по очереди.
— Барон, мы серьёзно…
Сделал вид что задумался:
— «Серьёзно», говоришь?
Мишка как можно приязненней улыбнулся, показав все тридцать два на удивление целых зуба, и:
— Конечно, заедем и обменяем!
Затем скорчив удивлённую рожицу:
— А что только самогон? Может, народ ещё чего желает?
Брегет, мечтательно:
— Папирос бы хороших, иль табака… А то от махры гордо дерёт.
И всамоделишно покашлял.
У одинаковых — как дни у арестанта одиночки, близнецов, предпочтения оказались тоже одинаковыми. Переминаясь с ноги на ноги, они:
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
