Копьё судьбы. Глава 5. Путешествие из Петрограда в Москву (Судьба человека-4)

Копьё судьбы. Глава 5. Путешествие из Петрограда в Москву (Судьба человека-4).

Глава 5. Путешествие из Петрограда в Москву (Судьба человека-4).

«Любые, даже самым тщательным образом, разработанные планы, имеют право на существование только до первого выстрела. После чего человек уже становится рабом обстоятельств», — Наполеон Бонапарт.

Рисунок 31 Карта окрестностей Петрограда, составленная Ю. Гашем (1916 год). http://www.etomesto.ru/map-peterburg_1910gash/ .

Весна-лето 1919 года.

Долго искать полянку, чтоб перекусить и привести себя в порядок, не надо было: ещё в колонии-коммуне — Мишка обо всём позаботился заранее, пока рядовые члены его группы, находились в непрекращающемся ни на минуту поиске хлеба насущного — в том числе и для своего вожака. Он даже стащил из одной из царскосельских библиотек кипу топографических карт, которые должны облегчить их исход из Петрограда в Москву и затем в Крым. Среди этих карт попадались всякие, конечно — в том числе и изрядно устаревшие, порою на полвека… Но достаточно точно указывающие все леса, реки и болота, населённые пункты и, самое главное — основные грунтовые шоссе, и даже лесные или просёлочные дороги. Он также успел составить маршрут их путешествия до Москвы и далее до Крымской Ливадии и, насколько это возможно постарался запомнить его на память, на случай потери при тех или иных обстоятельствах самих карт.

Так что пройдя по лесной грунтовке примерно с версту на Юго-Запад, он уверенным голосом скомандовал близнецам:

— Сворачивайте прямо через кусты. Потом проедите меж деревьями шагов сто и попадёте на поляну. Там начинайте собирать хворост, но костёр без меня не разводите.

— А ты что?

— А мы тут с Чёрным и Есаулом после вас немного приберёмся и затем присоединимся к вашей компании…

Пропустив телегу, они вроём тщательно уничтожили следы оставленные тяжёлой гружённой телегой и, обойдя кусты — вышли на полянку с другого места, перепрыгнув неширокий ручей.

Потом на той полянке он учил своих малолетних бандитов разводить «партизанский костёр» из собранного хвороста: чтоб жара было побольше, а огня и дыма — поменьше.

Разогрев кастрюлю, ребята слегка перекусили под бдительным мишкиным присмотром:

— Много кушать вам на первый раз нельзя: иначе умрёте от заворота кишок. А мне в команде покойники не нужны…

Проведя ладонью по горлу:

— …Я их уж во — как насмотрелся!

Впрочем, как он и ранее пророчил — близнецы всё равно умудрились «обдрыстаться» после трапезы, а потом разом заснуть. Хорошо, что успели пред тем распрячь и пустить кобылу щипать скудно-редкую весеннюю травку.

В телеге нашёлся битый-перебитый, латанный-перелатанный медный чайник, в котором заварили слабенький чай и попили его вприкуску с сахаром, млея от давно не испытанного удовольствия… После чаепития все последовали примеру Витьки да Митьки, ибо день задался на удивление тяжёлым и не по-детски нервным…

Проснувшись как по уговору все разом, перекусили уже более основательно.

Затем Мишка первым, никого не стесняясь разделся догола перед костром в который кидал пойманных вшей и, внимательно себя осмотрев на предмет наличия гнид — переоделся в чистое исподнее и облачился в английский френч покойного чекиста, не позабыв переложить нож, «Наган» и патроны. Найденные в нагрудном кармане документы на имя человека с еврейской фамилией, фотографии, письма и всё такое прочее — он без малейших раздумий отправил туда, куда ранее вшей.

За зарезанного чекиста, его коллеги могут недрогнувшей расстрелять и несовершеннолетнего.

Потом предварительно напихав в носок каждого травы, натянул трофейные кожаные сапоги предварительно намотав портянки и, полюбовался в поднесённое боевой подружкой отжатое во время операции зеркало:

— Конечно, мне б ещё подрасти, да отъесться…

В ответ его подруга, смотря снизу вверх:

— Ты и так выше всех нас, куда тебе ещё расти?

Близнецы, завистливо глядя:

— Наверное, хорошо кушал когда маленький был? Как все баре: цельное молоко, сметанку, творог…

Тот, пожав плечами:

— Было такое дело, а что кушали вы?

Вздохнув:

— Много нас у родителей было, так мамка разбавит молоко водичкой до синевы, таким и поит. Ну а летом так мы почитай на подножном корму…

Мишка потрепал обоих по вихрастым макушкам:

— Ничего… Откормлю я вас — себя не узнаете!

Его примеру переодевания последовали и другие. Митька да Витька посетовали было:

— Эх, счас бы баньку истопить да попариться с веничком берёзовым…

Мишка, только подивился такому резкому перепаду хотелок:

— Ещё сегодня утром вы об краюхе того говна мечтали — что в этой колонии-коммуне «хлебом» называют, а теперь вам баню с веничком подавай…

Но и пообещал, ибо сам истосковался по нормальной побывке:

— …Если отсюда выберемся, то что-нибудь сообразим и насчёт бани. Мыло у нас имеется, да и такого добра как берёзовых веток — хоть завались.

А вот Марго (в смысле: не кобыла, а юная бандитка по прозвищу «Мадам»), застеснялась и попросила:

— Мальчики, отвернитесь!

Чёрный буркнул под общий смешок:

— Там на мосту, ты не стеснялась свои «прелести» мужикам показывать…

Та запищала возмущённо:

— Это — другое дело!

Есаул туда же:

— Иль, у тебя под юбкой что-то ещё имеется — чего мы не видели?

И оба заржали, как жеребцы.

Миша, прервав дискуссию:

— Как говорят взрослые: «женщина — всегда загадка»! Так что давайте отвернёмся — вдруг и вправду у Марго имеется, что-то досель для нас невиданное…

Пришлось рявкнуть:

— …Ну, кому сказал?!

Сам он охотно выполнил просьбу единственной среди них представительницы прекрасного пола и, остальным представителям «сильной половины» банды — строго кулаком пригрозил, чтоб не вздумали подглядывать. Когда они по сигналу повернулись обратно, пред ними предстала обычная крестьянская девушка «на выданье» из не слишком зажиточной семьи.

Поняв это и решив скомпенсировать свою простоватость макияжем, достав из сумочки секретарши остатки косметики, Марго стала усиленно наносила «штукатурку» на своё личико. С детским любопытством понаблюдав, Миша попросил:

— Побольше этой «сажи» на брови и ресницы, можешь даже на лоб и на щёки… А вот губы не помадь.

— Почему?

Тот, то ли в шутку, то ли всерьёз:

— Слишком яркая: издалека видать будет… Спалишь всех нас.

Та фыркнув слегка презрительно, со вздохом вообще убрала сумочку с косметичкой под мешки в телеге, куда последовало и зеркало. После чего мстительно:

— Тогда и в зеркало моё смотреться не будете!

— Как-нибудь, да переживём.

* * *

Пока туда-сюда, Мишка успел почистить и дозарядить «наган» и хорошенько ознакомиться с «мини-мосинкой»: оружие хотя и крайне запущенное — но исправное и вполне годное к применению. На прицеле, в самом высоком положении стоит «300», стало быть — на сто шагов можно смело «работать» даже по такой сложной цели, как человек.

Не пристрелянное, конечно… Но он хорошо знает как это делается и при первой же возможности этим займётся. Жаль конечно ещё, что обойм нет и магазин придётся заряжать поштучно…

Но тут уже ничего не поделаешь.

Разобрал винтовку под при самом пристальным наблюдением остальных и, почистив её насколько это возможно без специальных инструментов.

Марго, умоляюще глядя ему в глаза:

— Барон! А можно и мы с ребятами хоть чуть-чуть постреляем?

Он, на полном серьёзе:

— А в зеркало дашь посмотреться?

Та, с превеликой готовностью:

— Дам! И не только в зеркало…

Не успел Мишка покраснеть как следует, как Близнецы, едва ль не хором:

— Патронов ж много, аж пропасть!

Миша, сперва нравоучительным тоном:

— Патронов много не бывает…

Затем спросил:

— …Кто-нибудь из вас стрелял прежде?

Отозвался лишь Сашка Есаул, помахивая бебутом:

— Отец учил, было дело. Но только из шомпольного ружья — патроны уж больно дорогие. А вот шашкой махать…

— Понятно.

Умение «шашкой махать» интересовало Мишку в последнюю очередь — поэтому он прервав бахвальство казачонка, поставив новую задачу команде:

— Как самый здоровый, Есаул, возьми из телеги лопату и вырой ближе к кустам яму побольше…

Брегет, на всякий случай пятясь:

— Кого хоронить будем?

— Нашу с вами беспризорную жизнь. Чёрный! Не лыбься, а собери какой-нибудь палкой наши «вшивники» и зарой их в той яме. И смотри, чтоб не один «зверь» наружу не выбрался.

Тот, красуясь в несколько великоватых чоботах, в которых как это по их старомодному фасону можно понять — уже троих похоронили, затем каждый раз откапывали, ремонтировали и носили:

— А я их ногами притопчу — ни один «шахтёр» наружу не вылезет.

Затем, Мишка пообещал «пряник»:

— Как выберемся в места поглуше, обязательно научу вас стрелять. А патроны, что? Патроны мы с вами ещё раздобудем.

Понаблюдав как его команда выкопав яму хоронит их старые лохмотья вместе с «шестилапыми квартирантами», а стало быть — и их прежний образ жизни, Миша повесив винтовку на плечо, горстью закинул в карман френча пару десятков патронов из «цинка» и, собрался на выход с полянки:

— Пойду посмотрю, нет ли где на нас засады. Вы ж готовьтесь с наступлением ночи выдвигаться. Поплотнее поешьте на дорогу, лошадь запрягите — напоив-накормив сперва, разумеется. Как начнёт темнеть — тут же загасите костёр. И это…

Строго погрозив пальцем напоследок:

— Не шалить, не баловать! Вы уже не уличная шпана, вы теперь — настоящие бандиты.

* * *

Засев в кустах возле того самого мостика, Мишка несколько раз проводил глазами туда-сюда скачущих верхом, но чаще разъезжающих в пролётках чекистов и милиционеров из Угрозыска… Как-то раз мимо протарахтел даже автомобиль, обдав его пылью и газолиновым чадом и, заставив расчихаться. Но под мост никто лезть не собирался, как и устраивать на этом очень важном перекрёстке пост.

Несколько раз на мосту останавливались и скрутив самокрутки, курили махру — дым коромыслом. Из подслушанных обрывков разговоров он понял, что к утру следующего должны будут из летних лагерей подойти командирские курсы — чтоб прочесать окрестности Детского села… А сейчас в связи с тяжёлым положением на фронте и не так давно раскрытым антисоветским заговором — сил у петроградских властей хватает лишь на немногочисленные патрули. Недаром назавтра — 2 мая, в городе и губернии собираются вводить военное положение.

«Вовремя мы с ребятами, — обрадованно и вместе с тем тревожно подумал Мишка, — ой, как вовремя!».

Позже он со всеми мерами предосторожности прошёл лесной просекой до опушки леса (или парка) и понаблюдал за дорогой ведущей в посёлок Красная слобода. По ней также разок проехался патруль из пяти конных милиционеров — не считая куда-то двигавшихся по своим делам местных жителей, а так всё было тихо-спокойно.

* * *

Подходя к полянке на которой оставил своих «бандитов», Мишка ещё издалека учуял запах табака и нахмурился: пора наводить в своей банде дисциплину — а то недалеко и, до залёта по-крупному.

Придя на место, остановившись незамеченным в кустах, он застал премиленькую картинку: сидя у костра, весь личный состав его банды кашляя вовсю смолил самокрутки и самодельными игральными картами (сделанными как он понял из обложек учебников) азартно резался в буру. Лошадь разумеется, как паслась — так и пасётся не запряжённая, костёр — никто и не думал тушить, хотя уже изрядно вечерело.

Прислушался к разговорам ведущимся за «карточным столом» и, вновь до изумления подивился человеческой натуре.

Если буквально вчера они мечтали о лишнем куске «черняшки» — тяжёлой как сырая глина с могильного холмика, то теперь им подавай ханку — самопальную водку, марафет — кокаин, а Мадам так и вообще — раскатала губу на морфий… Причём, всё это достать они планировали за счёт продажи «излишков» продуктов питания в первом же большом городе на маршруте — Гатчине.

Когда он вышел на полянку нарочито хрустнув веточкой, вся гоп-компания обернулись на него и довольно-таки развязно — видимо уже накурились в дымину:

— Во! Наш атаман вернулся!

Сдерживая холодное бешенство, он не подавая вида, присел рядом, покушал уже начинающей портиться гречневой кашей с жаренной на постном масле салакой и салатом из квашенной капусты приправленный постным маслом… Похлебал чуть-тёпленький чаёк с сахарком вприкуску… Затем не торопясь помыл ложку в ведре с водой, после чего той же водой залил костёр.

И только потом, как ни в чём не бывало:

— О чём такая интересная беседа была, товарищи бандиты?

Первым делом Марго, слегка зардевшись:

— Барон, мы тут посовещались и решили переименовать лошадь…

Народ заржал, но Миша официально-серьёзно:

— Вот, даже как? И какое имя решили дать сей скотине?

— «Революция».

Пожав плечами:

— Если кобыла не против, то и я не возражаю… Кстати, её уже покормили овсянкой, как я велел? Напоили? Тогда почему она до сих пор не запряженная?

Витька да Митька переглянувшись в испуге, соскочили как ошпаренные и понеслись в сторону помахивающей хвостом «Революции».

Понаблюдав с изрядным любопытством за их потешной суетой, Миша продолжил разговор «по душам», сперва недоверчиво спросив:

— Всё время спорили, какое прозвище дать животному?

Чёрный и Есаул одновременно переглянувшись, несмело:

— Барон! Ты вроде говорил, что через Гатчину на Юг пойдём…

Миша, подбадривающим тоном:

— Ну, говорил, ну и что?

Ещё раз переглянувшись и по очереди, уже бойчее:

— Так может заедем да обменяем пару мешков пшёнки иль гречи на самогон?

— Зачем?

— С самогоном то, коротать время всё одно веселей.

«Смотри-ка: грызутся меж собой — только за уши разнимать успевай… А предпочтения имеют одинаковые».

Посоветовал:

— Чтоб было веселей, щекотайте друг друга по очереди.

— Барон, мы серьёзно…

Сделал вид что задумался:

— «Серьёзно», говоришь?

Мишка как можно приязненней улыбнулся, показав все тридцать два на удивление целых зуба, и:

— Конечно, заедем и обменяем!

Затем скорчив удивлённую рожицу:

— А что только самогон? Может, народ ещё чего желает?

Брегет, мечтательно:

— Папирос бы хороших, иль табака… А то от махры гордо дерёт.

И всамоделишно покашлял.

У одинаковых — как дни у арестанта одиночки, близнецов, предпочтения оказались тоже одинаковыми. Переминаясь с ноги на ноги, они:

— А нам бы марафетику разговеться…

Удивительное дело: в постимперской России наркотики были настолько дёшевы и доступны, что их могли свободно приобрести даже беспризорники.

Обернувшись к подруге, он с неподдельным любопытством:

— А что предпочитает королева Марго?

Та премило улыбнувшись:

— Морфия бы! Кто хоть раз попробовал им уколоться — никогда ни на что не променяет…

Закатив рукав, показывает вены на локтевом сгибе:

— …Ты мне только шприц с иглой тоже найди, а укол я сама смогу сделать.

Увидев на его лице негативную реакцию, а скорее почуяв её женской интуицией, она подошла вплотную и прижавшись острыми «бугорками» на тощей груди, обняв, жарко зашептала на ухо:

— Ну, пожалуйста, Миша…

И первый раз поцеловала его в губы.

Вытерев их тыльной ладонью, ошарашенный Мишка хотел было что-то ответить… Как вдруг он насторожился и поведя носом, громким шёпотом:

— Тихо! Все присели…

Все прислушались, но ничего не услышав, вполголоса:

— Что случилось?

Приложив палец к губам:

— Патруль… Остановился напротив нас… Бесфамильные!

Витька да Митька, откликнулись так же шёпотом:

— Что, Барон?

Показывая наведённый «наган»:

— Если «Революция» заржёт — я вас обоих пристрелю первыми!

Те в испуге зажали кобыле морду руками. Та, не меньше перепуганная, ею мотает вместе с близнецами — готовящимися разлететься в разные стороны, как на аттракционе в городском балагане…

Мишка, едва сдерживая смех — видя этот «цирк» под открытым небом, со злостью зашипел:

— Недоумки бестолковые! Просто накиньте ей на глаза какую-нибудь тряпку — тогда она ржать не будет, даже если жеребца почует.

Один из них махом сорвал с себя пиджачишко и последовал мишкиному совету-приказу… Лошадь и вправду, сразу же притихла.

Ещё минут десять и отбой тревоги.

Естественно посыпались восторги и вопросы:

— Ох, у тебя и слух…

Глядя на скручиваемую Чёрным самокрутку, ответил:

— Я их по запаху табака почуял.

— Да, ну?!

— Я и вас ещё от мостика по махорочному почуял… Скажите чекистам спасибо, что среди них ни одного охотника нет — все видать городские.

Тот, тут же высыпал махорку обратно в кулёк, засунув последний в карман. Есаул, с уважением:

— Барон! А откуда ты это всё знаешь?

— Я же рассказывал: мой отец был офицером-пограничником и всю жизнь ловил финских контрабандистов. А те — мужики ушлые и на всякие выдумки горазды.

— Мой отец меня тоже всяким премудростям учил, да я дурак…

Посмотрев на красную полоску неба на месте заката Солнца, он:

— Хватит болтать. Давайте уж собираться, да трогаемся в сторону Гатчины — пока они на новый круг не пошли.

Сам подойдя к уже запряжённой телеге, взял имеющийся там старый крестьянский сидор — сиречь вещевой мешок и, стал набивать его всяким нужным барахлом, не забыв взять половину патронов. Положил бы туда все, но весь цинк был слишком тяжёл. Ну и небольшой кулёчек соли, пару кусков сахара, сухари…

Подошла Марго и встревожено:

— Миша! Ты что делаешь?

— Так надо.

Та, почуяв женской интуицией что-то неладное, настаивает:

— И всё же?

Он, предельно спокойно:

— Скоро узнаешь.

И так очаровательно улыбнулся ей, что все её страхи тут же рассеялись.

* * *

К ночи небо затянуло обложными тучами — так что не было видно ни зги, вдобавок изредка нудно накрапывал портящий настроение моросящий дождь… По просёлочной дороге они обогнули Красную слободу и, дальше в открытую не спеша поехали по шоссе Детское село — Гатчина. Первое время изредка попадались встречные крестьянские телеги, городские брички, одинокие пешие или конные путники — впрочем, не обратившие на них ровно никакого внимания.

Потом исчезли и они. Лишь редкие поезда, едущие по тянущейся параллельно железной дороге, своими гудками, по неизвестно какому поводу, да огнями фонарей — красили однообразие путешествия в кромешной тьме. К полуночи, проехав посёлок Онтолово беглые беспризорники добрались до небольшого леска с болотом посередине слева от шоссе, где Мишка приказал одному из близнецов:

— Останови.

То ли Витька, то ли Митька в свою очередь скомандовал Революции:

— Тпру, скотина!

Та послушно встала, прядая ушами.

Мишка слез с телеги и, вскинув тяжёлый вещмешок на плечи, показал рукой вдоль шоссе:

— Гатчина — это вон там: если будете ехать прямо и никуда не сворачивая — через пару часов доберётесь…

И поцеловав недоумевающую Марго в губки — что сделал также впервые в жизни, он раскланялся:

— …А мне с вами не пути, прощевайте.

Сделал шаг в сторону и исчез, лишь послышалось из темноты:

— Не поминайте лихом, если что.

Марго пронзительно крикнула вдогонку:

— МИША!!!

Но ответом ей было молчание — того и след простыл.

Чёрный с Есаулом схватив лошадь под уздцы, близнецам:

— Чё сидите, как два пенька? Давай за ним!

— А куда?

— Туда!

«Там» был лес, хотя и не дремучий, а наоборот… Но по причине полной кромешной темени — они в нём заблудились и, около часа поплутав меж сосен — остановились упёршись в небольшое болото, после чего произошёл полный упадок духа.

Причина по которой Барон их бросил, была так же очевидна — как и скорое возвращение в коммуну-колонию без него и, первым её озвучил Иосиф Брегет:

— Не получились из нас настоящие бандиты, ребята! Миша день и ночь думает об всех нас, об том как нам отсюда выбраться, о там как спастись и добраться в Крым…

На минуту замолчав, продолжил отчётливо хлюпая носом:

— …А мы? Как были мы уличной шпаной, так ею и остались… Недостойны мы такого вожака как он.

Вслед ему и Витька да Митька, враз заскулили по-щенячьи:

— И дался нам этот марафет, да будь он вовеки проклят…

Марго, в голос зарыдала и запричитала по-бабьи:

— Зачем… Зачем я пристала к нему с этим морфием? Ведь, совсем не хочется… Уууу… Миша… Уууу…

Панкрат Чёрный и Сашка Есаул, не придумали ничего лучшего, как начать собачиться:

— Это ты первым вспомнил про ханку, сволочь мужицкая!

— Нет, это ты, казара толстобрюхая!

— Хамсел1!

— Кошемник!

Слово за слово, достали оружие и стоят пыхтя друг против друга, всё никак не решаясь начать убивать:

— Счас я тебе кишки выпущу, крупобрюшник!

— Прежде я тебе жбан проломлю, чига гостропузая!

Вдруг, между ними возник кто-то «третий лишний» и уравновешенным, знакомым негромким голосом сказал:

— Сколько вас учить можно: достал оружие — убей! Или не доставай вовсе.

— …Миша?!

— Что? Соскучились? Больше даже чем по ханке, марафету и морфию?!

— МИША!!!

Марго повесилась ему на шею и разрыдалась, а близнецы схватив за руки:

— Никуда тебя больше не отпустим! Лучше убей нас, а потом беги куда хошь…

Когда немного успокоились, Барон со всей прямолинейной прямотой, предельно жёстко:

— Надеюсь, урок усвоен? Когда дойдём до Крыма — делайте там что хотите: курите всякое дерьмо, пейте его иль колите себе в вены… Но до того, чтоб даже думать про это забыли!

Брегет робко:

— И табак курить нельзя?

— Нет, нельзя: нас по табачному дыму могут выловить.

— А что тогда делать с табаком? Ведь его — целая пропасть… Зачем тогда мы его взяли?

— Взяли мы его для того, чтоб в попутных деревнях обменивать на молоко. Нам отъедаться надо, а то…

Он потрепал по головке то ли Митьку, то ли Витьку:

— …А то уж шибко мы с вами нереспектабельно выглядим, граждане бандиты!

Затем, несколько встревоженно посмотрев на начинающее светлеть небо:

— Однако, нам пора отсюда выбираться. Порядок движения такой: я с одним из близнецов…

Оба хором:

— Можно я?

Наугад ткнув в одного из них:

— Этой ночью пусть будешь ты. Ты кто?

— Витька…

— Мы с Витькой и Чёрным идём в авангарде, Митька управляет Революцией, Марго и Брегет смотрят чтоб с телеги — ничего не упало не пропало, а Есаул — идёт несколько отстав от неё, охраняя наш тыл. Следующей ночью порядок изменится, за исключением меня, разумеется. Я всегда буду впереди, по причине вашей «куриной слепоты»…

— …Все поняли? Тогда вперёд.

Однако не успели пройти и сотни шагов, как сзади панически:

— Барон! Мы тебя не видим!

— Идите на мой голос.

Затем:

— Будем учиться видеть ночью — это не сложно. Пока же… Есть какая-нибудь светлая — лучше всего белая тряпка?

После короткого замешательства, Марго протягивает ему что-то белое.

Миша, повернувшись к ней спиной:

— Прикрепи мне к воротнику френча…

— Можно я заколкой для волос?

— Если самой не жалко, то можно… Кстати, что это?

— Мои панталончики…

Послышались сдавленные смешки, но тот вида не подав:

— Ладно, Бог с ними… Митька!

Тот, зажав ладошкой рот, сдавленно:

— Что?

— Следуй за панталончиками. Как отойду так что не видно — крикните…

Полчаса не прошло, как они выбрались из леска на хорошую грунтовку на открытой местности и двинулись по ней на юго-восток.

* * *

За остаток ночи, Миша и его компания без проблем миновав несколько небольших деревень, переправились по мосту через реку Ижору в селе Антелево. Уже засветло пересекши железную дорогу через полустанок Владимировка, Миша и его компания углубились в уже приличный лесной массив и, найдя первый же попавшийся родничок — остановились на днёвку в окрестностях огромного Форносова болота.

Распрягли и пустили пастись Революцию, докушали холодной уже изрядно пованивающую гречку с рыбкой и допили и, Миша скомандовал:

— Мы с Есаулом бдим, все остальным спать.

С утра было довольно-таки промозгло, а под ногами хлюпало. Поэтому народ довольно озадаченно, вопросил:

— На чём спать, Миш?

— Лапник наломайте, свалите кучей и дрыхните на нём. А чтоб теплее было — прижмитесь друг к дружке…

Марго:

— Давай я с тобой буду «бдить» вместо Саши?

Миша, не обращая внимания на послышавшиеся смешки:

— Как хочешь.

Сашка Есаул тоже — не то чтобы не возражал, а наоборот — был очень рад такому повороту событий.

Зевая то по одному — то сразу дуэтом, они «до скрипа» помыли кастрюлю и вёдра из-под снеди и, занялись заготовлением дров, ибо под ногами сухого хвороста не обнаружилось.

Миша показывая на верхушку одной из сосен:

— Видишь вон те сухие сучья? Залазаешь, обламываешь и кидаешь их вниз.

Марго в шоке:

— А почему не ты?

Её дружок начал загибать пальцы:

— Во-первых, я единственный — кто умеет стрелять и сможет защитить всех в случае «атаса»… Во-вторых, я — главный… В-третьих, я могу замарать об сосну свой новенький английский френч… Хватит причин или ещё?

Она ещё раз задрав голову, посмотрела на вершину дерева и, широко открыв глаза:

— А если я упаду и расшибусь?

Он на полном серьёзе, с холодными глазами:

— Значит, ты — слабачка и в нашу банду не годишься.

С отчаянием в голосе, притопнув ножкой:

— Девушки не лазают по деревьям!

Миша, скребя под картузом пятернёй:

— Почему?

— Потому что их этому никто не учил.

Тот пожав плечами:

— Как говорил мой папа: «Главное не умение, а желание».

— По деревьям должны лазить мальчики!

Зевая, он:

— Тогда я пойду будить Есаула. А потом, когда все проснутся — мы будем вместе спать и прижиматься друг другу, чтоб согреться.

Марго решительно направилась к сосне:

— Я полезла!

Мишка, едва не заржав:

— Стой, малахольная! Сперва ты должна посмотреть как это делается, чтоб научиться… Подержи-ка вот мой револьвер. Да смотри осторожно — не продырявь мне ненароком френч!

Пошарив в телеге он нашёл одежду приготовленную покойным Прохором для него и быстро переоделся. Затем взял верёвку и отрезал от неё два куска, а оставшееся свернул кольцами и повесил на плечо.

Подойдя к сосне на которой было особенно много сухих сучьев ниже кроны, связал себе ноги одним куском верёвки, а вторым держа его в руках — обхватил ствол. Поочередно отталкиваясь ногами или подтягиваясь на руках, он вскоре достиг области соснового «сухостоя», где внимательно осмотрел округу и, посмотрев вниз:

— Да опусти ты ствол — ненароком подстрелишь меня, как тетерева-глухаря какого.

Хорошенько привязался верёвкой чуть ниже кроны, после чего стал с треском ломать ветки и кидать их вниз… Те из них которые ломаются, конечно.

Спустился вниз, и:

— Видел, как надо?

Марго, лишь протянула с восхищением:

— Видела… Это тебя тоже твой папа так научил?

— Нет, сам научился по фотографии в журнале «Нева» про папуасов. Хочешь научиться так?

— Конечно, хочу!

— Тогда первым делом, давай с тобой научимся вязать узлы…

Марго оказалась хорошей ученицей и когда после обеда «основной личный состав» проснулся, он мог с удивлением лицезреть её лазающей как мартышка по деревьям и оттуда кидающейся в них сосновыми шишками.

— В чём это она?

Барон, что-то варя в кастрюле и изредка пробуя сие варево ложкой:

— В моих обрезанных по колено штанах, да толстовке от Прохора-разбойничка…

И, предупредив вопросы и просьбы:

— …Если хотите научиться как она — то в следующий раз.

Затем они с Марго плотно пообедали вместе со всеми и улеглись спать, оставив за ответственного Иосифа Брегета, кратко проинструктировав того:

— Чуть что — буди, не стесняйся.

Хотя после обеда заметно потеплело, Марго всё равно прижалась было к Мише на лапнике под общей дерюжкой, но тот мгновенно «вырубился» и, она обиженно отвернулась, даже отодвинулась от него и не заметила как сама уснула…

Впрочем, привыкший к «партизанской жизни» Барон спал «вполглаза»: он всё слышал и, когда это надо было — даже чуть-чуть приоткрывал глаза.

В этот раз никаких разговоров про какую-нибудь «дурь» не было: бывшие беспризорники мечтали стать такими же как он:

— Видели как он того чекиста? Раз и «в Могилёвскую губернию к генералу Духонину2»! Вот бы и нам так…

* * *

Чуть начало темнеть, как Мишка уже на ногах:

— Ужинаем, запрягаем телегу и в путь.

Панталончики в этот раз вешать ему сзади на воротник не пришлось, нашлась просто белая тряпка. Идя в авангарде с Митькой и Есаулом, он учил их видеть ночью:

— Что вон там?

— Где? Чуть левее дороги, шагах в двухсот.

Те напрягая готовые лопнуть глаза, были вынуждены признаться:

— …Ничего не видим, Барон!

— Делай, как я. Присели первым делом… Закрыв глаза, надо глубоко подышать… Затем хорошенько протереть веки… Пальцами похлопать по глазам… Медленно запрокиньте голову назад, а затем резко опустите вперёд…

Когда они это всё проделали:

— …Теперь откройте глаза: что видите?

— Кажется, это пасущиеся лошади… А рядом телега.

— А какой масти лощади? Что в телеге?

— …Нет, не видим.

— Лошади гнедые, а в телеге спят два мужика… Мужик и баба, точнее.

Есаул, в несколько тревожном ожидании облизнув губы:

— Что с ними будем делать, Барон?

Митька — даже в темноте видно, сильно напрягся и даже задрожал.

Он ответил спокойно и рассудительно:

— Просто проедем мимо. Настоящие бандиты, не размениваются по мелочам — это прежде всего запомните. Если эти «мелочи», конечно — им не мешают, стоя поперёк дороги.

Впрочем, во вторую ночь было намного светлей, чем в ночь после побега из коммуны-колонии. А когда из-за туч выглянула неполная Луна, так была вообще благодать. Переправившись вброд через речку Чёрная, они лесными просеками двинулись вдоль железной дороги на восток. За одну ночь не получилось, но «передневовав» без приключений близ мызы Княже-Лизино, на третью днёвку Миша и его бандиты — встали уже в лесу южнее города Тосно, на речке с одноимённым с ним названием.

Места глухие, воистину «партизанские» — даже лесных троп нет.

— Вот и считай, что выбрались, — обрадовал Миша на первой же подходящей полянке, — теперь денька три отдохнём, помоемся и двинемся дальше.

Панкрат Чёрный, взмолился:

— Барон, давай седмицу отдохнём, а? Не хотел говорить, чтоб слабаком не прослыть… Но уже не могу больше терпеть! Ноги я чужими сапогами натёр до кровавых мозолей…

Сашка Есаул туда же:

— И я тоже.

Переглянувшись, близнецы:

— И мы…

Проблем с ногами не было только у Марго и Брегета — ибо они постоянно ехали на телеге. Ну и у Революции, разумеется — ибо она подкована железными подковами.

Мишка задумался: этот момент он не подрасчитал в своих планах… Ну а где было взять обувь по ноге?

— Хорошо, будь по-вашему. Отдохнём неделю и заодно научимся наматывать портянки так, чтобы не натирать ноги даже в не разношенной обуви.

Но нет худа без добра.

Здесь уже соорудили настоящий бивак — с двумя шалашами, в одной из которых — натаскав камней под каменку и, водрузив на них большую кастрюлю из-под каши для подогрева воды — устроили нечто вроде бани.

Наелись, помылись, хорошенько отдохнули…

Чем бы ещё заняться?

Покойный барон Бистром не раз повторял всуе: «Нижний чин должен быть всегда в состоянии лёгкой вздрюченности, чтоб в его голову не лезли всякие идиотские мысли» и, Миша решил буква в букву следовать этому правилу.

Первым делом сдержав своё слово, он научил своих бандитов лазить по деревьям с помощью верёвок. Затем, выполняя другое обещание — приступил к азам стрелкового дела, начав с разборки-сборки, чистки револьвера и винтовки — саму стрельбу оставив на «сладкое»:

— Когда с закрытыми глазами это сможете делать — только тогда разрешу стрелять. Ну и когда отъедем подальше от Питера — здесь до сих пор ещё опасно шуметь.

Его приятно удивил тихоня Иосиф Брегет.

Услышав горькие сетования Миши на отсутствие обойм к «мини-мосинке», он сперва подробно расспросив что это такое, затем выпросив пять патронов «на время» и, куда-то исчез… Но через пару часов появился и протягивая на ладони нечто похожее, спросил:

— Такие обоймы подойдут?

Удивлённый Миша, озадачено вертя самоделку в руках:

— Из крышки «цинка» сделал?

— Конечно, больше же не из чего. У Есаула нож выпросил, а вместо наковаленки и молотка — подходящие камни на берегу. Ими же отшлифовал острые края, чтоб не порезаться.

Попробовал зарядить винтовку с помощью такой обоймы — получилось влёт.

— Ну молодец! Как только найдём подходящие стрельбище — ты будешь стрелять первым. А пока иди изучай вместе со всеми баллистику.

Тот мнётся, не уходит…

— Что-то ещё, Иосиф?

Заглядывая в глаза:

— Миши, мне бы это…

— Что «это»?

— Мне б инструмент какой. Может, обменяем на табак?

Пришлось дать ещё одно обещание:

— Как только выберемся за пределы Петроградской губернии, сразу же раздобудем тебе инструменты.

Вспомнив про экспроприированные у начальника колонии-коммуны учебники, Миша решил проверить грамотность своих подчинённых. Оказалось, что по части гуманитарных дисциплин — Марго способна дать сто очков форы ему самому.

Брегет был довольно образованным, пожалуй — не уступающий им обоим, но со своей еврейской спецификой. Его «конёк» — математика: любую задачку из учебника он «щёлкал» на раз — как белка кедровые орешки, чем Миша отнюдь не мог похвастаться.

Чёрный и Есаул окончили по три класса церковно-приходской, довольно бегло читали и даже могли что-то собственноручно «накорябать» на бумаге… А вот Витька да Митька — были полностью неграмотными, не знающие даже букв на игральных картах которыми надо признать — они мастерски владели.

Выяснив такое положение с народным просвещением в своей банде, Миша покачал головой:

— Непорядок!

И недолго подумав, решил так:

— Панкрат и Саша учат читать-писать Витьку да Митьку, Иосиф и Марго — учат их самих краткому курсу гимназии. Я же буду учить последних топографии…

— …Чему?

— Умению читать карты.

Был общий вопрос, заданный устами — то ли Витьки, то ли Митьки:

— А зачем нам это?

Щёлкнув любопытного по носу и насмешливый вопрос:

— А ты что? Думаешь до старости в бандитах ходить?

Этот, зачесав нос задумался, а другой (то ли Митька, то ли Витька) — туда же, напрашиваясь на шалбан:

— Ну а в ком, нам «ходить»?

В Библии на такой случай есть один полезный совет: «Просящему — дай!» и, раздался ещё один звучный щелчок по носу.

Миша ещё сам не понимал, кем он станет по завершении бандитской карьеры, поэтому ничего определённого по этому поводу сказать не мог:

— Не знаю… Доберёмся до Крыма, а там посмотрим. Одно мне ведомо: как бы не умён и удачлив был бандит — его рано или поздно ждёт суд и пеньковая верёвка. А этого я — ни себе, ни вам — не желаю…

Не через неделю — через полторы, с большой неохотой покинули уже нажитое место и двинулись параллельно прежде — Николаевской, а ныне Октябрьской железной дороги в сторону Москвы.

Когда миновали Петроградскую губернию и въехали в менее плотно населённую Новгородскую, то на первой же днёвке в глубоком и заросшем кустарником и лесом овраге — начались практические занятия по стрельбе.

Учебные стрельбы, на которые в общем ушло полцинка (около пятисот патронов) продолжились при каждом удобно случае и дальше и, по осени — когда «цыплят считают», выяснилось — что (не считая самого Мишки, конечно) из винтовки лучше всех стреляют Марго и Брегет… Есаул даже с досады ляпнул что-то насчёт её пода и его «происхождения», за что был Бароном отведён за кусты и там хорошенько «отлаян» в непечатной форме за антисемитизм:

— Заруби себе этим «бебутом» на носу, Есаул: в моей банде — нет русских, казаков, иногородних, жидов и прочих! Есть только одна национальность — бандиты. И если ты хоть ещё раз…

— Я всё понял, Барон!

Проходя мимо довольно щерившегося Чёрного:

— Тебя, кстати, это тоже касается.

И довольную мину у того — как шестибалльным ураганом сдуло…

А вот в меткости стрельбе из «Нагана», лидировали как раз Есаул и особенно Чёрный — в несколько «уроков» превзойдя даже самого учителя.

Тот ничего не понимая, приблизив к глазам рассматривал, их корявые — привыкшие к тяжёлому сельскохозяйственному труду «заготовки» и, ничего не мог понять:

— Чертовщина какая-то… Как это у тебя получается?

Есаул пожимая плечами:

— Сам не понимаю — просто навожу, жму «собачку» — а там оно само собой «получается»…

Затем глядя на задумавшегося над его словами вожака, несмело:

— Барон…

— Что?

— Может, того? Дашь мне свой «шпаллер», раз я лучше тебя из него стреляю?

Чёрный с такой постановкой вопроса был не согласен:

— С чего это вдруг тебе? Я стреляю лучше.

— Кто, ты…?!

Слово за слово и вновь получился знатный срач. Но в этот раз за оружие не хватались — что свидетельствовало об значительном прогрессе в их умственном развитии.

В ответ, Мишка конкретно отвязался на них обоих, окончательно закрыв вопрос:

— Прежде чем стрелять из «Нагана», надо сперва научиться думать головой. А это у вас обоих — пока получается очень плохо.

Кроме лазания по деревьям и, стрельбы, Миша обучал своих подопечных и другим «партизанским» премудростям — например подражать птичьим голосам:

— Марго… Ты — ворона. Задание ясно?

— Так точно: кар, кар, кар!

— Не верю! А ну-ка попробуй ещё раз…

— Каррр! Каррр! Каррр!

— А вот это уже лучше. Но всё равно: нужно тренироваться, тренироваться и ещё раз — тренироваться… А теперь, орлы, все вместе зачирикали воробьями.

— Чик-чирик, Чик-чирик, Чик-чирик…!

С дотошностью и служебным рвением немецкого фельдфебеля, Мишка занимался обучением своей команды — кроме вышеперечисленных «предметов», додумавшись даже до строевой подготовки — так нелюбимой российской образованной общественностью:

— Папа говорил, что без муштры нет дисциплины, а без дисциплины нет настоящей… Эээ… Банды. А есть только сброд — который любая шпана может разогнать даже палками. Так что давай… Становись! Равняйсь! Смирно! Шагом… Арш!

И его «бандиты» старались маршировать изо всех сил, аж языки высунув от усердия.

— Ать-два, ать-два! Нале… Во! Стой, раз-два!

* * *

Впрочем, временами процесс обучения был взаимным.

Близнецы передавали другим члена команды умение находить в лесу всё — хоть сколько-нибудь съедобное, искусство обманывать в «очко» и «буру» и без спроса незаметно залезать в чужой карман… Что без всякого сомнения — может в жизни очень пригодиться.

Кроме умения достаточно хорошо владеть холодным оружием, Сашка Есаул оказывается очень здорово ползал по-пластунски и охотно поделился секретами своего мастерства:

— Главное, чтоб жопа высоко не торчала.

Все посмотрели на ползущую Марго и заметили, что после побега из Детского села — жопа у ней стала заметно ширше.

Та, в конце концов обиделась и покраснев:

— А ну вас всех к чёрту! Ползайте как червяки сами.

А сама потом незаметно смотрелась в зеркало, выясняя — правду ли говорят про её «филейную часть».

Панкрат Чёрный, здорово умел биться на кулачках и научил остальных нескольким — «подлым» по невысказанному мнению Мишки, приёмам:

— Всегда деритесь так, как будто вас хотят убить! Начинайте драку первыми, ударив растопыренными пальцами по глазам, а затем ладонями по ушам — это ужасно больно. Если близко — бейте лбом в переносицу и коленном по… По причиндалам.

Марго улыбнувшись:

— Я всегда так делала, даже когда дралась с девочками.

На мгновение оторопев, Чёрный продолжил:

— Если вы упали — наберите в жменю песка и киньте в рожу…

Мишка вежливо поинтересовался:

— Это тебя дед-старовер учил?

Покосившись на Есаула:

— Нет, станичная улица.

Брегет, после того как на станции Любань, кроме молока выменяли на табак небольшие тиски, молоток, пассатижи, набор напильников и ещё кое-что, так — по мелочи, пытался научить других ребят слесарному делу. Но после нескольких уроков, к нему быстро охладевали… Все, за исключением разве что Марго, да и то видимо из чувства солидарности.

* * *

Когда взятая с собой вяленная рыба осточертела как горькая редька, Витька да Митька Бесфамильные вспомнили про искусство рыбной ловли на мордушку или векшу. Сплели одну из ивовых прутьев и, после первого же довольно приличного улова — оказалось, что заразительным бывает не только дурной пример. Вскоре все поголовно обзавелись такими нехитрыми снастями и хвастали друг перед другом уловами.

Впрочем, свежая рыба тоже вскоре приелась, захотелось чего-нибудь мясного…

С охотой же дело обстояло удручающе плохо: для охоты на довольно часто встречающегося в новгородских лесах кабана, нужен крупный калибр. Миша подстрелил было из «мини-мосинки» небольшого поросёнка, но его мамаша-свинья сперва загнав его на дерево — просто-напросто сожрала трупик своего детёныша, а потом зло хрюкая увела прочь свой выводок.

Для водоплавающей и просто летающей дичи — нужно было дробовое ружьё. Мишкины выстрелы были удачными, но обычно после них оставались лишь летающие по воздуху пух да перья. Хотя ему как-то раз удалось подстрелить плавающего по небольшому озерцу дикого гуся.

Выстрел вызвал всеобщий восторг:

— Смотри-ка — прямо в клюв!

Миша скромно потупился:

— Ничего особенно, я всегда целю в клюв — если гусь. Вот только гуси что-то очень редко попадаются.

На самом деле это получилось случайно: он целил в тулово птицы… Расстояние же было слишком велико и по закону рассеивания пуля попа совсем в другое место. Но говорить вслух это не стал, на уровне инстинкта понимая: авторитет лидера — самое главный «актив» любой группы людей: от обыкновенной семьи — до огромного государства.

Нет авторитета — нет и группы, семьи и, даже целой страны.

Разнообразили меню продуктами, обмениваемыми во встречных деревнях на имеющийся в избытке табак. Туда же «ушли» вещи незадачливых семейных разбойничков.

Выбирались самые небольшие населённые пункты, где власть — априори чисто номинальная и, маловероятна возможность нарваться на сверхбдительного сельского милиционера. Сперва понаблюдав издали, в облюбованный населенный пункт запускались на разведку Витька да Митька, после небольшого инструктажа:

— «Христарадничать» можно, но только ничего нельзя красть. Поняли?

— Угу.

— Даже если вещь кажется бесхозным и валяется просто не земле. Поняли?

— Угу, поняли.

В деревнях же чинилась их одежда и обувь, ремитировалась вечно ломающаяся на лесных тропинках телега и перековывалась их кобыла — с завидной регулярностью теряющая подковы.

Впрочем, когда табак был на исходе стали договаривать об отработке за ужин: летом в деревне происходила извековая битва за урожай, а за уже две войны — рабочих рук в ней поубавилось. Часто «от пуза» накормив, их просили остаться — даже предлагая женить на своих дочерях иль внучках, став таким образом «примаками»… Близнецы были в тяжких раздумьях — аж смотреть на них жалко, да и Есаул с Чёрным — нет-нет, да вздыхали:

— Хозяйство доброе и девки мясистые.

Миша, видя их «когнитивный диссонанс», говорил:

— Бандитизм — дело добровольное и я вас насильно при себе не держу.

Но было видно в нём что-то такое, что удерживало их возле него сильнее, чем самые крепкие цепи:

— Нет, Барон: мы поедем с тобой в Крым. Ведь мы же — банда!

Заметно повеселев, Мишка командует:

— Ну, тогда запрягайте Революцию и двигаемся дальше, граждане бандиты.

* * *

Нельзя пропустить и такой эпизод из этого «Путешествия из Петрограда в Москву».

Во время одной из длительных стоянок, Марго устав ждать от «своего парня» инициативы — построила свой отдельный шалашик, в открытую заявив:

— Это для нас с Мишей. Здесь мы с ним будем жить как муж и жена.

Особого удивления этого не вызвало, так как «этого» от них ждали давно и даже начали слегка беспокоиться за своего «атамана»:

— А чё это он её не е…ёт? Мадам уж извелась вся…

Миша и сам бы не прочь — природа своё требует. Но как только он начинал думать про «это», тут же вспоминал свою последнюю ночь в Выборге, комнату сестры…

Как хоть звали её? София?

…И её мраморно-мертвенные ноги в чёрных пятнах синяков — неестественно широко изломанно-раздвинутые на собственной девичьей кровати. Тут же возвращались дикие головные боли, его трясло, его наяву посещали ужасающие фантомные видения — вопрос Puhutko suomea (ты говоришь по-фински)? и крепостной ров заполненный истерзанными мертвыми телами… Мёртвый отец со штыком в брюхе, повторяющий: «Господин солдат, ну пожалуйста…». Изуродованный старший брат, привязанный к отцовскому креслу-качалке…

Истошно-дикий крик матери: «Что вы делаете, звери?» и, её разбитый череп с высковчими глазами и оскаленными как у мёртвой собаки зубами…

А потом несколько ночей подряд, его посещало видение — где он спросив: «Ты говоришь по-русски?», резал финну горло и облизывал его брызнувшую ему в лицо кровь — липкую и солоноватую на вкус.

Что делать?

Имея такие «скелеты в шкафу», Миша вполне обоснованно боялся оказаться несостоятельным как мужчина — что поставило бы точку в его карьере, как вожака юных бандитов. Ведь, его подопечные — отнюдь не дураки и, вмиг бы догадались — что у него с Марго «ничего» не получилось…

Внезапно в голову пришло решение:

— Чтоб жить «как муж и жена» — надо обвенчаться в церкви и сыграть свадьбу. Так что извини, Марго, но пока я лишь могу признаться тебе в любви и сделать предложение.

И при всех подойдя к ней, он как про то в книжках пишется, встав на одно колено, приложив руку к груди:

— Маргарита! Ты — самая прекрасная девушка на свете. Я безумно люблю тебя и предлагаю тебе свою руку и сердце.

Той, покрасневшей, обомлевшей от счастья — ничего не оставалось делать, как только ответить — едва не взвизгнув от восторга:

— Я согласна, Миша!

После этого они только целовались да ходили держась за руку, беседуя и споря об великой русской литературе. И Миша подражая своему отцу — терпеливо делал вид, что ему это ужасно интересно.

Этот случай, воздвиг авторитет Барона на недосягаемую для простого смертного главаря бандитов высоту. Как позже сказал в «узком кругу» Панкрат Чёрный, выражая общее мнение:

— Я уважаю его больше, чем если бы он к примеру — пере…бал за ночь целый бордель в Ростове. Вот это человек!

А «этот человек» в то же время, с ужасом думал — как он будет «отмазываться» перед своей суженной в следующий раз… После венчания и свадьбы.

* * *

Таким образом проводя с пользой время, Миша и его банда за лето начало осени пересекли Новгородскую губернию, Тверскую, Московскую и, к годовщине Октябрьского переворота — оказались на территории Подмосковья. Теперь их встреть кто — не узнать: подросли, раздались ввысь и вширь, с уверенными взглядом и движениями… Одежка правда стала ветхой и кое у кого — маловатой, но это дело поправимое — пока они вместе и у них есть настоящий лидер.

Осмотрев своих подопечных — ставших весьма «респектабельных» — никакого сравнения с прежними беспризорниками, Миша расплылся в довольной улыбке — что происходило с ним не так часто:

— Перезимуем в Первопрестольной, а весной двинем дальше… В Крым!

Затем, изрядно озадаченно:

— Пока же требуется найти жильё, зимнюю одежду и главное — средства, могущие обеспечить всё это. У кого какие мысли на этот счёт?

Спорили долго, но сошлись в одном:

— Трудами праведными нам до весны не дожить.

Но бешено вращающийся маховик «текущей реальности» — ставший после смерти Ленина «альтернативной историей», с костным хрустом проехавшись по людским судьбам — внёс очередные коррективы в планы Мишки и его друзей…

Notes

[

←1

]

Здесь и далее обидные клички казаков иногородними и наоборот.

[

←2

]

Расхожее выражение времён Гражданской войны в России, означающее примерно тоже, что и «отправить к праотцам». Убить, то есть.