Часть 1. "Не буди Лихо, пока спит тихо!"
— Часть 1. "Не буди Лихо, пока спит тихо!"
Я, я, я, я невидим...
Наши лица как дым, наши лица как дым,
И никто не узнает, как мы победим!
"Пикник"
— Вместо пролога
Неприятности начались с весьма прозаического на первый взгляд события: меня разбудили. Самое обидное, я даже не понял, кто именно и как это сделал. Я же не совсем дурак, уж принял меры, чтобы никто не беспокоил, и меры эти были довольно серьёзные. Но кому-то, видимо, жить надоело.
Я потянулся и закинул руки за голову, раздумывая, вставать, или попробовать обратно заснуть? Увы, сна не было, пришлось подниматься. Хоть выясню, кому я там понадобился...
Приняв сидячее положение, я огляделся и понял: ничего я не выясню. Вокруг было тихо, темно и пыльно. Ни присутствия посторонних, ни чужой магии вокруг не ощущалось. Вековая пыль покрывала все поверхности, пощадив только меня самого и лежащий рядом посох; остаточные магические эманации всегда пыль отталкивают, это очень удобно.
Я сполз с каменной плиты, на которой возлежал до этого, и пошёл к двери. Чего разлёживаться-то? Лучше посмотреть, что снаружи происходит. Может, меня оттуда и разбудили? Звук какой-нибудь?
Да нет, о чём я! Стены толстые, сквозь них никакой звук не просочится. Но ведь я не сам проснулся, я же чувствую такие вещи!
Внимательно оглядев каменную плиту, заменявшую дверь, я скривился. Моя собственная защитная печать, располагавшаяся внутри комнаты (а, точнее, склепа — будем точны в формулировках!), была совершенно цела, да ещё укомплектована снаружи печатью посторонней. Приличной силы, кстати; не иначе, кто-то из Гроссмейстеров почтил своим вниманием мою скромную обитель.
Однако, это совсем подозрительно. Две печати, обе целые, обе давнишние, а меня что-то разбудило! Ладно, что бы это ни было, оно явно за пределами склепа. Настала пора восстать. Ух, трепещите, смертные, Тень Зверя грядёт в мир!
Принимать торжественную позу и толкать пафосную речь я не стал; всё равно ни души вокруг. Вместо этого, не мудрствуя лукаво, ткнул навершием посоха в собственную печать, активируя её.
Эффект от одновременного срабатывания двух печатей разных стихий был потрясающим. Во всех смыслах; плиту разорвало в щебёнку. Хорошо, мусор наружу вынесло! Хотя ударная волна, прокатившись по тесному склепу, бодро подняла в воздух всю пыль. И та теперь клубилась в лучах тусклого света, едва сочащегося сквозь низкие облака.
Чудесно. Осень. Время к полудню. Хотелось бы прокомментировать, да только ничего цензурного на ум не приходит...
Ладно, днём меня разбудили, это я ещё могу понять. Ночью всё-таки страшновато; да и принято считать, что свет ослабляет существа, подобные мне. Но почему нельзя было сделать это летом?! Ну, хорошо, весной, или в погожий морозный денёк. Почему именно осень?! Почему именно дождь?!
Я не просто не люблю осень, я её ненавижу лютой ненавистью. Всю эту сырость, грязь, слякоть, тошнотворно низкое небо... Да ещё от сырости у меня кожа идёт мерзкими серыми пятнами. Меня и так люди побаиваются, а уж в подобном виде от диагноза "чумной" и спешных попыток сжечь отбрыкаться и вовсе проблематично.
Нет, вру. Не в этом проблема. Проблема в том, что делать потом с трупами пироманьяков!
Я тряхнул головой, отвлекаясь от мрачных мыслей; всё равно никаких следов разбудившей меня силы в пространстве не наблюдается. Зато наблюдается кладбище. Запущенное такое, заросшее, унылое. Окружающие могилы все сплошь просели, памятники и кресты — заросли мхом и кое-где обрушились.
И это всё за сто лет случилось? Как, однако, быстро люди забывают своих родственников!
От созерцания окружающего запустения и тяжёлых дум о непрочности кровных уз меня отвлекли какие-то звуки. Фхррршшшш-шмяк! Фхррршшшш-шмяк! Тук-тук! Тихие голоса. Фхррршшшш-шмяк!
Я несколько секунд недоуменно прислушивался, потом сообразил: лопата! Это же явно звук лопаты, кто-то совсем рядом что-то копает.
Варианта три; либо мародёры, либо новенького привезли, либо это мой коллега. Хм. Кладбище явно заброшено очень давно, вряд ли здесь всё ещё хоронят; так что некроманту здесь делать совершенно нечего, столь старые трупы — это мусор, никакой пользы от них быть не может. Значит, гробокопатели. Ну-ну.
Я хмыкнул и двинулся на звук, походя выпивая жизнь из окружающего бурьяна; сил во мне было маловато.
Моему вниманию предстала картина, достойная кисти лучших карикатуристов. Двое детей упорно раскапывали старую могилу. Капитальное падение нравов — на лицо! Интересно только, что они хотят там найти? Могила вроде бы ничем не примечательная; может, только чуть поновее остальных, лет на десять. Но при их возрасте этот десяток лет особой роли не играет.
Ба, да это же маги, причём непросто маги — ученики! Потому что нормальный взрослый некромант никогда не опустится до работы лопатой; у него, если хватает сил, материал сам выкапывается и отряхивается. А если не хватает — работает наёмный персонал. А если и денег тоже нет, то это не некромант, а позорище. Или зелёный ученик, как эти вот двое.
— Мародёрствуем? Ну-ну, — протянул я, привлекая к себе внимание копателей.
Это мой голос?! Час Перерождения, да что случилось-то? Замогильный, скрипучий... Хоть рта не раскрывай, по собственным же ушам бьёт хуже фальшивого фальцета!
Ученики тоже оценили. Они замерли в неловких позах, очень медленно переглянулись. Безмолвный диалог взглядов длился несколько секунд. Дети синхронно шумно сглотнули и нервно обернулись в мою сторону.
Пронзительный визг на два голоса резанул слух так, что я поморщился и махнул рукой. Мерзкий звук оборвался на высокой ноте; скованные заклинанием копатели замолчали, в ужасе глядя на меня. Что-то не так. Как я уже говорил, люди меня всегда недолюбливали, но чтобы вот так реагировать... Это ново!
— Что, неужели всё так плохо? — нахмурился я. Вопрос был риторический, но оба часто-часто закивали. Поскольку особой веры двум ученикам не было, я воспроизвёл перед собой иллюзорное зеркало. И чуть сам не закричал от неожиданности.
Из зеркала на меня смотрело истлевшее нечто. На туго обтянутом сухой пергаментной кожей скелете болтались обрывки одежды. Неприятного сизого цвета волосы грязными патлами спадали аж до талии. Точнее, нет, оно не смотрело: смотреть было нечем. Один глаз отсутствовал напрочь, второй неподвижно пялился в переносицу.
А как же я тогда...
А! Автоматически включилось магическое, внутреннее зрение, поэтому я по сторонам смотрю, но до сих пор не заметил, в каком пребываю виде. И осязательные рецепторы тоже, к счастью, отключились. А куда глаз-то делся? Неужели крысы сожрали? Ох, прокляну. Так прокляну, что мало не покажется не только потомкам, но и всем ближайшим родственникам! Друг друга пожрут, твари хвостатые! Ох, я им устрою весёлую жизнь!
"Так, Ярогор, ша. Не увлекаться", — мысленно рявкнул я на себя.
— Итак, юные некроманты. Почто мародёрствуем на старинном кладбище? Где ваш наставник, олухи? — мрачно поинтересовался я.
— В школе, — тонким голосом проблеял один. То есть, прошу прощения, одна. Девочка. Очень интересно... женщин обучают магии наравне с мужчинами?! Вот это мир докатился. Может, это всё-таки не мир? Может, это я в Ад попал? Они ж и так через одну ведьмы!
— Замолчи! — прикрикнул на неё напарник. — Ничего мы тебе не скажем, упырь проклятый! Чтобы ты подавился!
— Во-первых, я не упырь, стыдно такие вещи не знать, — поморщился я. Ну до чего современная молодёжь неграмотная! Обоим уже лет тридцать... в смысле, на двоих, а меня с упырём перепутать! — А, во-вторых... чем я подавиться-то должен?
— Кровью нашей! — воинственно пискнула первая.
— Тьфу, двоечники, чему вас только учат? — я брезгливо поджал губы. Вернее, это оно должно так было выглядеть, а уж что получилось на самом деле — не знаю, зеркало-то убрал. Но дети вздрогнули. — Упыри, несчастное бестолковое дитя, жрут всё, порой даже с костями. Их за это крестьяне проглотами или заглотами называют. А кровь вампиры пьют. И к ним я тоже не отношусь, у меня вон даже клыков нет, — я машинально продемонстрировал прикус. Они опять вздрогнули.
— А вдруг они это... выдвижные! — предположил парень. Я даже комментировать эту глупость не стал, тоже мне. Клыки выдвижные! Надо же додуматься до такого, ага. И желудок сменный. Вместе с гортанью и мозгом. Потому что упыри ещё и разговаривать не умеют.
Но, впрочем, идея подзакусить мне понравилось. Кровь, конечно, вульгарно; а вот отнять у них немного энергии, чтобы превратить себя хотя бы в относительное подобие приличного человека, — мысль заманчивая. Поэтому, не обращая внимания на нездоровый, с прозеленью, цвет их лиц, я положил ладони на открытые части тел жертв; в данном случае, на щёки.
Странно. Оба ребёнка оказались магами земли. На вкус их энергия была как парное молоко; впрочем, у детей такое часто. Эти пусть и не совсем дети, но повзрослеть ещё точно не успели.
Отпив столько, чтобы не нанести существенного вреда здоровью детей, но погрузить их в сон, я неторопливо привёл в порядок свой внешний вид. На полное восстановление, конечно, не хватило, но хоть на живого стал похож. Пусть и очень старого. Можно было бы выпить обе жизни, и это помогло бы вновь стать собой, но такие проблемы с законом мне пока не нужны. Тем более, законов-то я этих не знаю. Вдруг, за годы моего сна что-то изменилось? Как минимум, начали вот женщин магии учить. Неужели всё это меньше, чем за сто лет? Или я правда проспал значительно дольше, о чём свидетельствует и мой внешний вид? Знать бы, который сейчас год! А, ладно, вот дойду до школы, и там с кем-нибудь из магов поболтаю.
Но перед тем, как куда-то идти, надо бы малость приодеться.
Не успел я задуматься об этом, как до моего слуха донеслись посторонние голоса. Детей уже ищут? Ладно, вернёмся пока в склеп.
Добравшись "домой", я решил всё-таки покопаться в пространственном мешке, прикреплённом к посоху. Точно помню, какую-то одежду я туда клал. Был плащ, даже вполне приличный и, кажется, какие-то штаны.
Мешок этот я не любил: он то и дело порывался откусить мне руку. А сам виноват, нечего было использовать душу болотной виверны; твари мстительные и злобные, вот и посох такой же получился!
Подпространство открылось узкой вертикальной трещиной в верхней части древка. Щель быстро расширилась, открыв непроглядную чёрноту. Засунув туда руку и немного пошарив, я наткнулся на кучу тряпок и поспешно извлёк её на свет. Едва успел: щель схлопнулась, обрезав какую-то непонятную длинную полосу ткани — не то кушак, не то шарф.
Отложив посох, я принялся разбирать добычу. Результат оправдал ожидания только наполовину: там всё-таки оказался плащ. И, помимо плаща, безразмерные шаровары радостной оранжевой расцветки, высокая меховая шапка, меховые же сапоги до колен, лошадиная сбруя и, откуда-то, комплект женского кружевного белья чёрного цвета и устрашающего размера. Я долго думал, но так и не вспомнил, как оно туда попало. Вроде бы не припомню, чтобы мне когда-то нравились дамы подобной... кхм... с настолько впечатляющими формами.
В итоге я натянул на себя шаровары, подвязав их остатками кушака, при ближайшем рассмотрении оказавшегося всё-таки женским шарфом жизнерадостного оттенка розового. Накинув поверх всего этого плащ (длинное балахонистое одеяние с капюшоном) и убрав прочее обратно в посох (для этого только и требовалось, что коснуться вещи нижней оконечностью древка и произнести пару слов), я решительно двинулся вперед. Туда, откуда за моими жертвами пришли спасатели.
Внешний вид, конечно, оставлял желать лучшего. Если босой старик в оранжевых шароварах мог быть странствующим монахом ордена Ашуру-Пху, довольно популярного и забавного: эти братья с удовольствием пили на халяву, ублажали женщин (говорят, профессионально, но подробностей я не знаю) и занимались спасением душ всех встречных. Не знаю насчёт душ, но собутыльники из них получались отличные. А ещё они все были хорошими психологами, и давали весьма ценные советы.
Впрочем, плащ существенно портил образ; эти ребята не признают верхней одежды, потому что на родине у них тепло, и, когда в холодных частях Империи наступает поздняя осень, они возвращаются домой. Грамотно. У меня ещё в молодости была мысль к ним примкнуть, но туда магов не берут...
Но при моей физиономии, даже если скинуть плащ, никогда я за монаха Ашуру-Пху не сойду. Во-первых, борода у меня не растёт (напрочь вывел уже очень давно, не люблю растительность на лице), а, во-вторых, мои наглые жёлтые глаза типичного северянина при всём моём желании не могли изобразить той благодушной мягкости, которая была присуща монахам этого славного ордена.
Поскольку внешний вид мой непременно должен был быть вызвать вопросы, я решил, что всяким несведущим так и буду представляться — монахом. Вряд ли кто-то знает тонкости.
Решив таким образом проблемы первостепенной важности, я двинулся к школе. Посмотрим, посмотрим, что у них нынче с системой образования... В моё время школ не было, только непосредственный контакт "учитель-ученик". Что-то подсказывает мне, правильное было время! По крайней мере, тогда ученики стихии земли скелеты не выкапывали. И упыря от вампира отличали без проблем!
— Глава 1. Об истории.Слухи о моей смерти сильно преувеличены!
Кощей Бессмертный.
День у Гроссмейстера Макарса не задался с самого начала. С утра доложили о грядущей проверке школы, причём проверка обещалась быть вечером в составе трёх магов из Ассамблеи. И какого демона этим пням старым в их Ассамблее не сидится?!
После этого пропали двое учеников шестого класса. Отправились на кладбище и не вернулись. Кой демон их туда только понёс? Не иначе на спор, или череп приспичило добыть. Кто-то в этом году пустил слух, что это безумно круто — настоящий человеческий череп над дверью. Некромантией отдаёт, но... дети же, что с ними сделаешь?
Срочно организованная спасательная группа обнаружила спящих детей с явными следами нападения энергетического вампира. Странно гуманного энергетического вампира: жизненную энергию обоих не тронули, да и верхние слои энергий пострадали незначительно.
Да ещё выяснилось, что мистическим образом пропала лежавшая на столе недочитанная книга, выклянчанная у библиотекаря под честное слово и страшную клятву беречь, как... Впрочем, неважно, потому как теперь эта книга куда-то делась, и Гроссмистрис Гарана с него снимет скальп, или ещё что-нибудь придумает, она это умеет.
А вот теперь секретарь (весьма посредственный маг Шестой Стихии) пригласил в кабинет этого странного старика, назвавшегося монахом Ашуру-Пху. И Макарс Змеиный Глаз готов был съесть свою работу на звание Гроссмейстера вместе с приложенным практическим материалом, если бы это оказалось правдой. От посетителя распространялась до того сильная аура смерти, что цепной барлог (сторожевой демон размером с годовалого бычка), жалобно поскуливая и прижав уши, улегся у ног хозяина, мерцая едва тлеющей гривой, что обозначало высшую степень паники.
