Небо шамана. 3 часть

После капитуляции немецкой группировки под Сталинградом наш полк остался без дела. Хотя, сказать, что все валялись и отдыхали кверху пузом, не получится. Мне пришлось пахать, как ломовой лошади. Пришлось разбираться, что в эскадрилии, кому и как. Вроде бы эскадрилья — всего восемь самолётов. Ну, ладно, со стрелками пятнадцать человек лётно-подъёмного состава. Хорошо, добавим ещё двадцать семь человек их экипажей, сорок два человека, едва стрелковый пехотный взвод получится. Но у нас же авиация! Ядрит-Мадрид! А если ещё вспомнить, что почти половина это девушки, которых призвали по приказу о замене девушками технических специалистов в авиации, то есть вполне обоснованный повод загрустить и тихо напиться в одиночестве. После желательно найти самое толстое дерево, и часа по два в день биться об него головой не надевая каску, чтобы было хоть что-то хуже, чем то, во что тебя засунули. А я ещё и говорить так красиво как Цыганов не умею, да и авторитета Цыгановского у меня близко не ходило. Формально я в эскадрильи самый старший по званию, орденоносец и Герой Советского Союза. Но у меня даже в экипаже сплошное панибратство с точки зрения устава, все друг друга на "Ты" и по именам называют. Хотя Марину с Ольгой я иногда строю и называю их по уставу, но этим паразиткам мои строгости до одного места. Плевать они на мои попытки хотели, стоят навытяжку, глазками хлопают и губы кусают, чтобы не хихикать, знают, что я не злобный.

Восемь новых машин пришли. Мне лично это безразлично, моя птичка ещё очень даже полетает, вот только мотор надо доработать, вообще ласточка будет. А что у меня рули и элероны в заплатках, так ведь больше нигде ни одного попадания, вернее попаданий хватает, только ни одной дырки. Мой экипаж уже так обнаглел, что когда я пятнадцатого после воздушного побоища прилетел с висящими лохмотьями рулями и оторванным элероном даже бурчать стали, что вот ведь я так не аккуратно, и им теперь работать. А то, что я едва сумел заставить машину в воздухе слушаться, это как бы само собой, я же у них вообще специалист по невозможному и это такие мелочи. Но когда увидели избитую машину Телегина и искорёженный попаданиями пулемёт Подгорного сразу свои язычки прикусили. Так как на морозе заклеивать обшивку неудобно, не сохнет нормально клей, у Валентина полный комплект запасных рулей и элеронов подогнанный к нашей машине и даже покрашенные в тон. Поэтому и на вылет через два часа машина уже полностью готова была, успели все навесные детали поменять. Чтобы снятые спокойно заклеить и в порядок привести в тёплой столярной мастерской, если получится. А тут — новые машины.

У нас почти у всех заплаты и дырок не по одной-две, но на замену только восемь машин. Одну командиру, его машина где-то в степи кусками после аварийной посадки. Другую Цыганову, тоже прилетел на "дровах", не понятно как до полосы дотянул и как сел не скапотировав. Что интересно даже не на брюхо, а шасси выпустил. Ничего, что одну покрышку в клочья изорвало и его бы при посадке наверно развернуло, при касании и вторая лопнула, он так двумя дисками шасси полосу и пробороздил и не кувыркнулся. Как сказал наш старший инженер, это всё потому, что Цыганов просто не знает, что с такими повреждениями машина в воздухе держаться и садиться не может. Третью Славе Телегину. У него хоть и самый новый самолёт в полку, но в бою пятнадцатого ему знатно досталось, как и Пете Солдатову, но он не из моей эскадрильи, его отстаивать дело Цыганова. А вообще, решать будет Сергей Петрович, он как начальник БАО и старший инженер лучше всех про состояние машин знает. Он и предложил поменять машину Солдатову, четыре отдать "безлошадным", а одну оставить в резерве, когда какую-нибудь машину повредят или кто из госпиталя вернётся. В результате в первой поменяли пять машин, а у нас только две. Командиру пока машину не выделяли, просто в первой безлошадных трое, а у нас только один. Всё честно и правильно, и у меня никаких возражений против этого нет.

Только у меня вся эскадрилья гудит, дескать, "эти гады" — первая эскадрилья, воспользовались тем, что Цыганов к командиру ближе, ВрИО был и своих протолкнул, а наш командир, это про меня, совсем мышей не ловит. То есть, я у них лопух и отстоять интересы коллектива не смог. Вот ведь бред, но почти буза. Мои уже в сторону соседей не добро поглядывают, ещё пара слов и в драку полезут. Вот меня на курсах так правильно и толково учили, а как вот такую ситуацию разруливать никто не говорил. Вот, что за гад такую дезу в эскадрилью запустил? Нашёл бы, уши бы ему надрал. А ведь мог и кто-нибудь из первой ляпнуть, типа, вот вы чушканы такие, у нас вон больше половины на новых самолётах, а у вас только у двоих, вот, что значит хороший командир! Причём сказано могло быть не по злобе, а в шутку... И бесполезно к разуму и логике взывать или объяснять. У базарной склоки логики не существует. Тут можно только отвлечь и заместить тему более важной. И если срочно не придумаю, такую тему, буза уйдёт на дно и станет застарелой, которую будут помнить и мстить. И не нужно спрашивать, за что тут мстить? Такая спонтанная обида за плевок в "Обчество" — она тоже логике не поддаётся. Так жители соседних деревень друг друга люто поколениями ненавидят и бьются смертным боем при любой встрече...

Собрал свой экипаж и объяснил им задачу. Одна голова хорошо, а пять лучше! Сначала сидели, и ничего путного не придумывалось, пока Ольга не предложила устроить праздничный новогодний вечер. Как раз накануне по радио выступил Сталин, который говорил о пересмотре отношения ко многим традициям и признании исторических корней нашей страны — полновластной приемнице великой истории древней Руси и России. Так, в частности, решено более широко праздновать наступление Нового года, не связывая его с церковным празднованием Рождества, то есть ёлки — это не олицетворение евангельского вечнозелёного мирта или чем там в писании волхвы отметились, а просто атрибут новогоднего праздника. А Дед Мороз со Снегурочкой вообще из языческих дохристианских времён вышли. А Новый год — это знаковый этап, возможность подвести итоги, отметить сделанные ошибки и наметить новые рубежи и настроиться на новые победы и свершения. Вообще, Верховный больше говорил о новых орденах в честь великих русских военачальников Суворова, Кутузова, Нахимова и Ушакова. Но в приказе ГКО в число праздников, когда положено выдавать праздничные "сто граммов" кроме двадцать третьего февраля, первого мая, годовщины Октябрьской Революции и праздника рода войск, теперь официально включено и наступление Нового года. Наша "малявка"— Ольга Светлова оказалась шустрой и активной настолько, что её почти сразу избрали комсоргом эскадрильи, а теперь она уже комсомольский секретарь всего полка, так, что организаторского задора у неё на четверых хватит. Неизвестно, правда, удастся ли с помощью этого вечера отвлечь от обиды на первую эскадрилью, но ничего лучше мы не придумали. Решили не идти с этим к командиру, а с Ольгой пошли к комиссару. У него Ольгу и оставил, так азартно они взялись обсуждать подробности, что я почувствовал себя лишним и не нужным.

Но это далеко не единственное, не самое главное и не самое сложное из моих эскадрильных дел. Мне гораздо важнее посмотреть на своих новых пилотов, да и на остальных в воздухе. Честно сказать, каковы в воздухе Петров и Афанасьев я не слишком хорошо знаю. Тогда я не был комэском, и об этом голова больше у Вани Бунько болела, а я всячески старался от этих вопросов держаться подальше, чтобы Иван вдруг не углядел где-нибудь покушение на его командирские полномочия. Из госпиталя вернулся Олег Михайлов, бывший стрелок Сергея Польчикова. Комиссар наших, кого не отправили далеко, а лечат во фронтовых госпиталях, регулярно навещает и следит, чтобы они к нам же вернулись. Вот Олег — один из первых, если Бурдужу не считать, который из госпиталя просто удрал, как ругается Веселов, но каждый день делает ему перевязки. Польчикова отправили в тыл, у него травмы серьёзные и, похоже, что в полк он уже не вернётся. С Лёшкой Гордеевым тоже не ясно, но вроде должен вернуться, как и Коля Шеметов. Повлиять на врачей не получится, да и не вырваться, чтобы навестить, это для комиссара его официальная работа, а меня кто отпустит, хоть сейчас мало вылетов? Но по поводу облёта пилотов. Из новеньких понравилось, как в воздухе Женя Паулко держится. У остальных уровень средний, в строю летать могут и штурмовку с бомбометанием на троечку с минусом выполняют. То есть не прицельно, а как обезьянки по ведущему ориентируются, ведущий бомбит и они пуск на бомбосбрасывателях жмут, эРэСы пустил, значит и они пускают, Петров и Афанасьев в том числе, хотя на их фоне они уже старички. Даже не понятно, как они все в запасной бригаде зачёты по боевому применению сдали, я же помню, как там Мельника гнобили и допуск не давали...

Ох, не зря я Славу Телегина к нам выпрашивал. Есть в нём желание что-то делать. Не просто выполнять минимум, а думает и хочет летать лучше, я бы сказал, азарт лётный в нём есть, чтобы знать и использовать до предела возможности машины. Он единственный, кого я видел сидящим в кабине и с закрытыми глазами пытающегося отрабатывать какие-то маневры. И кто любой возможности подняться в воздух рад и использует на сто процентов. Остальные — извозчики, может ещё Игорь Озеров, но у него исходно подготовка лучше и лётчик он более опытный. Вот с этой ленью, что можно сделать? Они научились летать в строю и по команде бомбы и эРэСы вываливать. Всё! Они Бога за бороду ухватили! Они считают, что они уже всё знают и умеют. Фуражечку с птичкой на тулье на затылок и гонор впереди него на пять метров выперло. А стоит возникнуть в воздухе ситуации чуть сложнее, успеют на неё отреагировать правильно? Про то, чтобы их поставить на прикрытие, как мы с Цыгановым навострились, даже мыслей нет, и их собьют, стрелок не поможет, а потом и всю эскадрилью расколошматят. Но почти все при этом бурчат, что их ни разу не взяли в истребительные вылеты, они бы там немцам всем показали. И вообще, крайне несправедливо, что кому-то звёзды дали, а им нет. Явно происки и зажимаю несправедливо. Может молодые ещё, нет опыта, и они просто зажатые и неуверенные? Это я себя уговариваю, чтобы со зла им головёнки не поотрывать. А главное, совершенно не хотят учиться, скучно им! Им подвиги подавай и чтобы ордена слоями от погона до пупа, разве ж они не достойны?!...

Есть ещё один слой, про который я не упоминал. Сколько бумажек нужно по эскадрилье заполнить и написать!? Какая только зараза их все придумала? Одни только формуляры эксплуатации... Вы думаете один формуляр на машину? Не угадали, на машину само собой, плюс журнал регулярных регламентов, работ и осмотров. Отдельно формуляр ремонтных работ, к счастью меня он не очень касается, это епархия зампотеха. Отдельные формуляры по эксплуатации двигателя и каждой единицы оружия, а ведь у всего есть графики плановых осмотров и не только ежедневного обслуживания, которые ведут техники. На другие сложные механизмы самолёта тоже свои формуляры, считайте, везде, где есть номер заводской. Ну, рация — это понятно, а вот то, что у каждого внутреннего бомбодержателя "ДЕР-двадцать один" и наружного балочного "ДЕР-тридцать один" или "ДэЗэ-сорок" есть отдельный формуляр эксплуатации и обслуживания, для меня стало откровением. Поэтому формуляры и акты осмотров и проверок ракетных пистолетов "ПАР-четыре" (которыми эРэСы запускаются), аппаратов управления навесным вооружением "ЭСБР-триПэ", работы "АСШ-сто сорок один" и пневмоклапанов, системы пневмокомпрессора "ПК-тридцать четыре-Е" и его ресивера, направляющих реактивных снарядов, аккумуляторной батареи и ещё много и разного. И это далеко не все бумаги эскадрильи, с которыми нужно регулярно разбираться. К слову, на моей машине на один формуляр меньше, прицел ПБП-1б с моей машины снят для проведения ремонта и передан в ремзону, где и находится. То есть я за него не отвечаю, а для того, чтобы я мог без него летать, есть акт подписанный полковой комиссией и моя объяснительная, что все неудобства от отсутствия такой важной части самолёта осознаю и принимаю под свою ответственность.

Но вернёмся к бумажкам, без которых мы — букашки. Ведь за все использованные боеприпасы надо не просто расписаться в получении, там ведь перед этим при приёме их перед установкой на машину нужно осмотр провести и за факт осмотра тоже нужно расписаться, а ещё потом расписаться — удостоверить, что они — боеприпасы во врага выпущены. Мне тут приходится такой запущенный вал поднимать, который ещё Фролов завалил, а Ваня Бунько вообще ничего не делал, как выяснилось. Вы представляете? Мне пришлось списывать и снимать с учётов самолёты и их механизмы, которые вторая эскадрилья ещё до переформирования потеряла. Одних комиссионных актов списания техники пришлось почти полсотни штук готовить, а потом бегать и подписи на них собирать. При этом никто не хочет рисковать и задним числом подписи ставить. Пришлось тяжёлую артиллерию в виде командира привлекать, а то бы никто не подписал. Это же авантюра и подделка документов, с чем никто связываться не хочет. А я в них даже не фигурирую, ведь на момент тех списаний я даже в другой эскадрилье был или к должности комэска не имел отношения...

Если чему-то меня на курсах штабных специалистов научили, так это ничего не подписывать, не глядя или потому, что всегда подписывают и это простая формальность. "Личная подпись формальностью быть не может, потому, что не может быть НИКОГДА!" — подняв указательный палец каждое занятие по ведению документооборота, повторял нам пожилой майор без левой руки. Вот и приходится во всё вникать и разбираться, прежде чем подписать очередную из кучи бумажек... А ещё я очень хорошо усвоил, что будь ты хоть бесом с хвостом, но если у тебя в бумажках полный ажур, то никто тебя за наличие копыт и хвоста попрекнуть не сможет, бумажки правильные не позволят. Поэтому, коль уж угораздило, то я должен со всеми этими бумажками разобраться и порядок в них навести. По тому, как Цыганов документами по эскадрилье занимается, представляю, какой там кошмар. Но на то он и Цыганов. То, что ему с рук сойдёт, мне до этого ещё расти и расти, а значит, буду разбираться и всё в порядок приводить. При этом ещё нужно, не подставиться, чтобы на меня не свалили часть своей работы инженеры или вооруженцы, чуть зазевайся и уже нагрузят как вьючного ишака и спасибо не услышишь...

Словом, сижу в своей командирской землянке, весь бумажками и журналами заваленный и руки в чернилах, как у непутёвого школьника. От чада коптилки глаза щиплет, Тошка уже не знает маленькая как меня от этого мерзкого занятия оторвать, не выдерживает убегает поохотиться, а потом виновато приходит и засыпает у меня на коленях. Подбадривает только осознание, что если я со всей этой тигамотиной сумею разобраться и все долги и хвосты подчищу, то с оставшейся ежедневной рутиной дальше буду справляться за полчасика в день. Иногда мелькала в мозгу злая ехидная картинка, как бы его старый многомудрый шаман на его месте справился бы не с очередным заковыристым заклинанием, а с этой кучей исписанной бумаги. А Цыганов на меня даже обиделся, когда Командир поставил ему меня в пример и предложил самому навести у себя в учётах порядок. Васильевич почти неделю бушевал и гонял всю первую, как вшивых по бане, засадил почти всю эскадрилью приводить в порядок документацию. Эскадрилья стонала и почти плакала, некоторые девчонки поплакали по-настоящему, но через неделю Цыганов отрапортовал, что вся документация эскадрильи приведена в порядок. Очень я в этом сомневаюсь, судя по тому, чего мне стоило, и какие завалы я разгрёб у себя, таким пионерским наскоком документацию в порядок привести едва ли могли, вернее, немного подлакировали до первой серьёзной проверки. Нет, уж, я лучше сам помучаюсь, но буду уверен, что с этой стороны у меня действительно порядок...