Глава 1. Встреча
Под вечер на улице приморозило. Снег поскрипывал под теплыми валенками, весело светились окна, причудливо — лучший мастер-стеклорез так не сделает! — разрисованные ледяными узорами. Там, в тепле, в уютном желтом свете отдыхали, ужинали, кое-где еще работали... Из одного дома доносился стройный хор голосов — видимо, встретились старые друзья и решили спеть хорошую песню. А может, к смотру талантов готовились, песня-то одна из лучших, "Вперед, к победе!" называется...
Маша не чувствовала холода — слишком уж хорошее настроение, а радоваться было чему: сегодня ее наконец признали лучшей швеей-мотористкой области! Сам Второй Секретарь приезжал, чтобы вручить Маше награду за ее нелегкий труд и вынести устную благодарность! У девушки всё в груди замирало при воспоминании о вдохновенном лике Секретаря, его прочувствованной речи...
Словом, этим вечером Маша (так ее ласково звали друзья, сокращая настоящее ее прозвание — Машинно-автоматическая швея N 372) была совершенно счастлива. Она шла домой с собрания и предвкушала, как станет рассказывать в общежитии обмирающим от восторга (и зависти, хотя завидовать нехорошо, это все знают с детства!) подружкам все подробности, расписывать в красках, какой замечательный Второй Секретарь Вождя на самом деле — много лучше, чем на даже на самых красочных плакатах! И как он пожал ей руку — крепко пожал, по-товарищески, а потом отечески обнял за плечи, чтобы фотограф мог запечатлеть этот миг. И карточку обещал прислать, с подписью!
Девушка стянула рукавицу, нежно погладила выданный сегодня значок "Передовик производства", который теперь красовался у нее на тулупе, и ускорила шаг. Пошел снег, и Маша счастливо улыбалась, смахивая снежинки с ресниц и прижимая к груди толстенный том, который ей презентовали в награду за самоотверженный труд — это были избранные сочинения самого Вождя! Даже его стремительная роспись имелась на титульном листе, там, где портрет, и ничего, что она отпечатана типографским способом — не может же Вождь каждому передовику подписывать книги лично, слишком много таких в их счастливой стране! Зато можно смотреть на портрет и воображать, как когда-то Вождь (на картинке он совсем молодой, даже без седины) взял ручку и расписался на своей фотографии, а потом подумал: как хорошо, это увидят сотни, нет, тысячи молодых людей и будут знать, что я думал о них в этот миг!
Ах, с каким наслаждением она будет читать сегодня перед сном его слова, пусть и знакомые до последней буквы, заученные наизусть еще в детстве, но от этого не ставшие менее прекрасными! Девушка даже зажмурилась, предвкушая удовольствие, когда вдруг поскользнулась и поняла, что падает... "Неужели строители не прикрыли яму?! — успела она подумать. — Какое безобразие, я напишу на них жа..."
Карета оказалась прекрасна, она стоила уплаченных денег — мастер не обманул. Мягчайший ход, будто сидишь в гостиной, а не едешь по загородной дороге, отделка превосходна, сиденья удобны... И, разумеется, умелец не позабыл о том, что на улице зима — в особой жаровне тлели угли, в карете можно было скинуть шубу, не рискуя замерзнуть. Впрочем, Весьямиэль-зи-Нас'Туэрже любил тепло, а потому привычно кутался в нежный мех полярной куньи, гревший лучше любых углей.
Возок стремительно несся по укатанному снегу, полозья скользили отменно, а лошадей зи-Нас'Туэрже приказал запрячь самых лучших, самых быстрых и выносливых. Видно было, как идет пар от разгоряченных конских спин, слышно, как покрикивает кучер и щелкает кнутом — бить лошадей он никогда не бил, не было особой нужды, только подбадривал, чтобы бежали быстрее.
Весьямиэль все-таки распахнул шубу и поправил кружевной воротник. Ему казалось, что бриллиантовый зажим укреплен неровно, хотя перед выходом отражение в зеркале показалось ему идеальным! Не то чтобы он придавал значение подобным мелочам, он мог себе позволить легкую небрежность в одежде — это провинциалы пусть застегиваются под горло и крахмалят кружева, а таким, как он, отпрыскам древнейшего рода, позволено явиться хоть на бал в распахнутом камзоле и даже без перчаток.
Но сегодня случай особый: он был приглашен в загородное имение матери-императрицы, а это дорогого стоило! Все знали, что в действительности правит вовсе не император, избалованный и слабый юноша, а его мать, вернее, мачеха — женщина достаточно молодая, с сильным характером, имеющая множество сторонников при дворе. Увы, она не успела родить сына от императора, женившегося на ней после кончины первой жены, иначе, конечно, посадила бы на престол родную кровь! Но мать-императрица и без того чувствовала себя недурно: молодой император легко поддался ее влиянию и фактически передал власть в ее руки. Ему так было спокойнее и удобнее, никто не мешал предаваться забавам, а красоваться на балах и приемах он умел отменно.
И вот эта в высшей степени опасная (и тем более привлекательная) дама почтила Весьямиэля личным приглашением! Нельзя было ударить в грязь лицом — он примерно представлял, какое предложение может сделать ее величество, ждал его уже давно, неустанно совершенствуясь в своем деле, а это было не так-то просто... И дождался, наконец.
-Прибыли, господин! — слуга распахнул дверцу кареты, холод проник внутрь, и Весьямиэль плотнее закутался в шубу.
Ему предстояло пройти всего несколько шагов, подняться по ступеням особняка, а там уж... Там он будет в своей стихии, и императрица останется довольна!
Он ступил на подножку, почувствовал — что-то не пускает его, понял, что подол шубы зацепился за сиденье, осознал, что падает, — все это в считанные мгновения.
"Только не это! — подумал он. — Растянуться перед входом — что может быть позор..."
Лежать было холодно. Весьямиэль открыл глаза... странно, а когда это он успел их закрыть? Неужели он, падая, ударился головой и потерял сознание? Это вовсе никуда не годится! Теперь остается только с позором отправиться восвояси, ибо императрице наверняка уже донесли, как осрамился один из рода зи-Нас'Туэрже!
Он поднял голову — да, кругом снег, но... Где карета, где ступени особняка, слуги, наконец?! Весьямиэль лежал в сугробе, глубоком сугробе, каких не могло быть перед парадным входом! И... вокруг простирался лес. Не какой-нибудь парк, а самый настоящий лес.
Внутри похолодело, и вовсе не от мороза. Весьямиэлю доводилось слышать о забавах приближенных императрицы! Что, если его, не оправдавшего надежд, вывезли в лес и оставили замерзать!? Ну, положим, сразу он не замерзнет, мех куньи греет прекрасно, но... Куда идти, что делать?.. "Прежде всего, не паниковать, — сказал он себе. — Скорее всего, я где-то недалеко от жилья. Даже императрица вряд ли станет убивать одного из зи-Нас'Туэрже! Вот полюбоваться, каким я выберусь из леса, — другое дело."
Он осмотрелся еще раз. Очень странно. Весьямиэль готов был поклясться, что не узнает ни единого дерева в этом лесу! Что, например, вот это такое: белый ствол в черных пятнах? А это — со слоистой коричневой корой, пахнущей как-то странно? Где стройные серебристые палиа, где изящные черные иэлли? Что это за кустарник, в конце концов!? Не могли же его увезти в другую страну!
В кустах затрещало. Весьямиэль замер: если там человек — это одно, а если дикий зверь... Останется только на дерево лезть, а это не так-то просто: стволы гладкие, ветви начинаются выше человеческого роста, а он в шубе и парадных сапогах! Сбросишь шубу — замерзнешь, не сбросишь — не убежишь от зверя... И оружия нет, как назло, — нельзя появляться у императрицы вооруженным!
В кустах затрещало сильнее, и почти под ноги Весьямиэлю вывалилось что-то бурое, лохматое... поднялось на задние лапы, заревело...
У страха глаза велики — существо не заревело, а что-то сказало человеческим голосом, ибо был это не зверь, а человек, просто в какой-то странной шубе!
Приглядевшись, Весьямиэль подавил желание протереть глаза — этак краска с ресниц поплывет! Если уже не поплыла... Перед ним стояла женщина, несомненно, но какая это была женщина! Ростом выше его на голову, не меньше, в плечах — как императорский гвардеец! Кошмарная то ли шуба, то ли еще что-то в том же роде, штаны — штаны! — на тумбообразных ногах и какие-то нелепые ворсистые сапоги.
Он готов был увидеть страхолюдную харю лесной жительницы, но у женщины оказалось юное и даже миловидное лицо: круглое, с румянцем во всю щеку, с веснушками на вздернутом носу. Кое-кому из знакомых Весьямиэля нравились крестьяночки, они любили, так сказать, разнообразить меню, но он этой моды не разделял — уж больно эти девицы были глупы и грубы! Вот и эта таращилась на него круглыми голубыми глазищами, будто на заморское диво. Надо лбом топорщилась рыжая челка, непристойно короткие даже для крестьянки волосы были собраны в два нелепых хвостика. Словом, редкое уродище, заключил Весьямиэль. Но может, она знает, как выйти из леса?..
Маша долго ворочалась в сугробе, пытаясь подняться на ноги. Тулуп всем был хорош, вот только ограничивал подвижность, да и теплые ватные штаны с валенками сейчас больше мешали...
Это куда же она свалилась? Вроде на улице меняли трубы, раскопали что-то, но... тогда, упав, она должна бы оказаться в яме, а не в сугробе посреди леса! А может... может, это приятели подшутили? Взяли да отвезли ее куда-нибудь, а сами сидят за кустами и давятся от смеха... "Ну я вам устрою! — весело подумала она, все-таки ухитрившись подняться. — Дайте только выберусь!"
Первым делом Маша проверила, на месте ли значок. Тот по-прежнему украшал крепкий машин бюст, ласково золотился на нем профиль Вождя, подмигивали мелкие буковки надписи. Книга тоже оказалась цела, Маша смахнула с нее снег и поскорее спрятала под тулуп, за пояс брюк — не хватало еще испортить такой подарок!
Только после этого девушка огляделась. Лес как лес... Хотя... В окрестностях ее городка лес был ухоженный, чистенький, лесники трудились не на страх, а на совесть. А тут... кустарник, непролазный бурелом, поваленные деревья... А на ближайшем бревне — странные зарубки, будто таинственные непонятные знаки... Куда же эти хулиганы ее отвезли? Ну, ничего, решила Маша, вряд ли она далеко от жилья, а раз так, то волноваться нечего. Опять же, эти негодники, скорее всего, прячутся поблизости!
Тут как раз за поваленным деревом что-то шевельнулось.
-Ага, вот вы где! — во весь голос закричала Маша, выламываясь из кустов. — А ну стойте, я вас вижу!
Она замерла, потому что... потому что вместо знакомых веселых лиц увидела чужое, недовольное и вроде бы даже испуганное. Маша невольно протерла глаза — таких людей она видела только на картинках! Женщина была невысока ростом, Маше едва по ухо, наверно, стройна и очень-очень красива. Лицо узкое, бледное даже на морозе, большие зеленые глаза в длиннющих темных ресницах (похоже, подкрашенных — вон, пятно на веке!), точеный нос, тонкие, надменно изогнутые брови... А волосы длинные-длинные, золотистые: на лбу завитая прядь, с висков волосы подобраны, уложены сзади как-то хитро, а по плечам рассыпаются локоны. И всё это богатство увито цепочками с блестящими висюльками.
Одета она оказалась тоже как на картинках. На ней была длиннополая шуба из неведомого серебристого меха, очень широкая и, наверно, теплая. Тут женщина отступила назад, шуба распахнулась, и Маша успела разглядеть высокие сапожки, все в цепочках и пряжках, облегающие брючки из чего-то темно-вишневого, переливчатого, а еще длинный пиджак, весь в золотом шитье и блестящих камушках, и море кружев — на шее, на груди, да и на рукавах вон тоже! В ушах серьги, тоже с камушками, на маленьких руках перчатки — тонкие, наверно, холодно в таких... Маша потянула носом — точно, и духами пахнет, да так, будто красавица в них искупалась!
Но красива-то как! Девушка хотела было вздохнуть, но тут же раздумала: красота красотой, вот только это наверняка ЖДУ! Женщина для удовлетворения, то есть. В Машином городке таких не было, у них и без того молодежи достаточно, любой себе пару найдет, а вот в больших городах, она знала, этих женщин немало. Что ж, все профессии нужны, все профессии важны, этому ее еще в школе учили, и неприлично считать кого-то хуже себя только потому, что она ЖДУ, а ты — швея-мотористка! Может, к этой женщине даже Второй Секретарь обращался, пока не обзавелся семьей! А что? Он человек занятой, он весь в работе, некогда ему на танцы ходить! Вот для таких ЖДУ и стараются, чтобы те не отвлекались от радения о нуждах страны!
Но всё-таки очень странно встретить подобную специалистку в лесу!
Маша хотела было спросить, как та здесь оказалась и далеко ли до жилья, но ЖДУ успела первой.
-Эй, девка, — сказала она низким голосом. Очень презрительно вышло, кстати. — Где здесь ближайшее поместье?
-Что? — опешила Маша.
-Поместье, — раздельно повторила женщина, недобро прищурившись. — Деревня. Жильё, одним словом. Ты что, тупая? Чего уставилась?
-Я не тупая! — обиделась Маша. — И я не уставилась, я просто смотрю!
-Насмотрелась уже, — женщина раздраженно убрала за ухо длинную прядь. — Говори, да поживее, пока я тебя не проучил!
-А?.. — Маша снова оторопела.
"Проучил"? Так это что же... Ой, и голос ведь не женский... И — она только сейчас сообразила — помады на губах нет, а это главный признак ЖДУ! Но одежда-то, одежда! Или это МДУ? Такие тоже бывают, она слышала, хотя не видела даже на картинках, уж очень редкая профессия, хоть, говорят, и востребованная...
-Тупая, — констатировал мужчина и отвернулся. Оглядел равнодушный лес и снова взглянул на Машу. — Ладно, попробуем иначе. Ты откуда будешь, тетеря?
-Я?.. Я из Верхнешвейска, код У4Р241, — ответила Маша, решив не обращать внимания на грубость. Откуда ей знать, как должны себя вести такие люди. — А вы?
-И где этот твой... — мужчина поморщился.
-Я не знаю, — удрученно ответила Маша.
Мужчина закатил глаза, Маша даже испугалась — не в обморок ли он собрался упасть! Вдруг у МДУ нежная психическая организация, а она его чем-то обидела?
-Идиотка, — совершенно спокойно произнес он. — Сюда ты как попала? С неба свалилась?
-Нет, — уверенно ответила Маша. — Я шла домой с собрания, поскользнулась, упала и... Очнулась в кустах. Наверно, это мои друзья так пошутили, они где-то рядом должны быть, я покричу им! Ау-у!! Ау...
-Не ори, дура! — рявкнул на нее мужчина и даже ногой топнул. Вышло не грозно, только снег во все стороны полетел.
Маша растерянно заморгала. Очень уж странный был этот человек...
Надежда на то, что девка эта из ближайшей деревни, быстро иссякла. Либо она вовсе идиотка, чего Весьямиэль не исключал, либо... Что-то тут было не то. Название это странное, раз. Два — то, что девка, наткнувшись в лесу на незнакомого мужчину, не удрала поживее и не перепугалась, а принялась с ним разговаривать, как ни в чем не бывало. Да еще не гнула шею перед аристократом — а в Весьямиэле трудно было не признать дворянина до мозга костей! Три — то, как она себя вела в лесу, будто на прогулке в городском парке, вон, каких-то своих друзей звать принялась. А то, что на ее дурные вопли может не человек явиться, а что похуже, вовсе не подумала, это очевидно. Ну и еще ему не давал покоя ее рассказ. Шла, значит, домой, с посиделок, видимо, упала... и очутилась в лесу. В точности, как он сам. Но что это могло означать?
