Пусть всё кругом горит огнём

Он понял секрет пламенного дыхания дракона. Внутри уже нет места для огня, пожирающего сердце.

Переоделся в летный комбинезон и сел ждать с экипажем в углу ангара. Молчал, пока другие о чем-то негромко разговаривали или курили в стороне.

— Ладно, ребята, пора! — поднялся первым командир.

Доехали до взлетной полосы в кузове грузовика, лежа на сваленных в кучу парашютах. Несколько минут прошло в ожидании сигнала на взлет. Ракета! Командир запустил двигатели — сначала два внутренних, потом — два внешних. Огромный самолет дрожал, готовый сорваться с места. Над ними светлело вечернее небо.

— Закрылки тридцать!

— Закрылки тридцать! — повторил, опуская закрылки.

— Открыть радиаторы!

— Радиаторы открыты!

— Блокировать газ!

— Сектора блокированы!

— Готовность к взлету?

В шлемофоне послышалась перекличка "всё — о,кэй!" штурмана и бортстрелков. Он просто кивнул. У него, второго пилота, тоже всё было в порядке. Командир высунул через окно наружу кулак с оттопыренным большим пальцем. Тот же жест повторили из кабин соседних машин — слева и справа. Сегодня взлетали тройками. Перегруженные "Ланкастеры" с натужным ревом отрывали от земли короткие раздвоенные хвосты, уходили вверх. Там, среди закатных облаков, тысячи бомбардировщиков собирались в армаду возмездия.

В памяти опять вставал город, испепеленный летающими хищниками. Тогда он расспрашивал очевидцев о жене и малышке, а ему всё говорили об огне, поднявшемся до неба, о зареве, что видели из соседних графств... На закопченной стене, оставшейся от собора, кто-то вывел мелом: "Господь, прости!" Он не мог простить — ни себе, ни врагу. Пламя, начавшее пожирать тогда его сердце, не утихало больше ни на минуту. Он, Дракон из Ковентри, должен вернуть свой огонь назад, в гнездо драконов.

Над Каналом их покинули последние отблески солнца. На широких плоскостях тускло мерцал лунный свет, призрачные ореолы винтов рубили стеклянный от холода черный воздух. Воздушная эскадра мстителей надвигалась на скрытую клубящимся туманом страну чудовищ.

Бомбардировщики безукоризненно ровным строем заходили на назначенную цель. Разведчики "Москито" уже обозначили ее парашютными маячками. Он, как верным друзьям, подмигнул этой россыпи красных дьявольских глазок. "Ланкастер" вздрогнул, постепенно освобождаясь через бомболюки от смертоносного груза. Внизу, под облачным одеялом, кипела славная огненная каша, бурлящая тысячами и тысячами взрывов ковровой бомбардировки. Он был доволен. Сегодня всё снова сделано как надо.

Слепящая вспышка! Удар, будто налетели на стену. Вот невезение — попасть под огонь наугад с земли. Командир мягко валится на разбитые приборы, надо успеть перехватить управление. Штурманского отсека нет, исчез со штурманом и радистом. Бортстрелков не слышно. Не их ли парашюты остались позади? Армада ушла, ушла без него... Он один, потерянный в темноте. Свистит, режет лицо ветер из выбитых стекол. Ревёт "Ланкастер", цепляясь за воздух последним мотором. Кто знает, где он? Дождаться рассвета, чтобы увидеть, найти последнюю цель.

Утро. Под ним море, серые волны. Не им погасить его сжигающий душу огонь. Далеко впереди показался берег. Он подлетает к нему так низко, что видит бегущих к зениткам солдат в глубоких шлемах. Острые черепичные крыши, как шкура дракона. К стеклам прилипли детские лица. Наверное, школа.

Грохочут зенитки, всаживая в "Ланкастер" огненные спицы. Страшная боль скручивает тело. Но он еще жив, распятый внутри машины, его сердце еще бьется рядом с рокотом могучего "Мерлина". Из школы разбегаются дети. Фашистские ублюдки! Вам больше не маршировать в гитлерюгенде! Не взять в руки автоматы, не сесть за штурвалы бомбардировщиков!

Пропеллер подхватывает, срывая, разворачивая на миг полотнище с флагштока. Голубое с желтым крестом!

Железный дракон протестующе взвыл, кренясь набок, уходя к скалам.

Не немцы, нейтралы!!! Он чуть не убил невинных шведских детей! Месть превратила его в монстра! Всё напрасно, напра...

Он смотрит на огонь, что весело трещит в камельке. Ему тепло, уютно и спокойно. Когда в очаге гаснут последние искры, он выходит на порог. В светлых весенних сумерках дома выглядят особенно красиво и таинственно. Делает шаг и парит на уровне крыш, заглядывает в квартиры, где разговаривают, сидят за ужином, смотрят телевизор. Подлетает к одному из окон и ловит восхищенный взгляд детских глаз.

— Привет, Карлсон!

— Привет, Малыш, — как обычно говорит он.

Через пару минут они уже весело поют:

Пусть всё кругом

Горит огнем,

А мы с тобой споем:

Ути, боссе, буссе, бассе,

Биссе, и отдохнем.