Полцарства за шута

Название: Полцарства за шута

Автор: Небо в глазах ангела

Бета: Жменька Я

Пейринг: м/м

Рейтинг: PG

Жанр: романс, фэнтези

Тип: слеш, ust

Размер: миди

От автора: в тексте использованы куплеты Бубы Касторского из кинофильма "Неуловимые мстители"

Полцарства за шута

цикл маленьких рассказов

Мой небосвод хрустально ясен

Отвечу я, и Бог заплачет...

(с) Игорь Губерман

1. Колпак мертвеца.

На излете лета...

Шут был гол перед толпой. Толпа ликовала. Когда его везли в буковой клетке до площади, ветер звенел в бубенцах на шутовском колпаке. Последним желанием осужденного было — не снимать его даже на плахе. Но в отместку, тюремщики изрезали, изодрали его одежду. Лохмотья не прикрывали ничего. Ни ран от пыток, ни гноящихся язв. Но шут стоял с высоко поднятой головой и смотрел в небо. На птиц и солнце. Ему не страшно было сжечь глаза — совсем недолго осталось смотреть ими. В него пытались бросать палки и камни, поднятые с мостовой. Но прутья клетки были слишком часты. Чтобы попасть в щель между ними, нужно было целиться лучше. Но кому это надо в день казни? Правильно. Никому.

Когда гнедая кобыла, размеренно и тоскливо волочащая повозку с клеткой, повернула к площади, подул северный ветер, принося с торговых рядов за площадью запах гниющих овощей и тухлой рыбы. Приличные горожане начали, как один морщить носы и прикрывать лица платочками, а неприличные — ухмыляться. Им-то все эти запахи были с детства знакомы и казались роднее и понятнее любых других. И только лицо шута осталось бесстрастным.

Его везли на казнь. Его обвиняли в хищении. По слухам, ушлый шут нагрел самого короля. Кто-то верил, кто-то нет. Кто-то восхищался проходимцем, кто-то, как добропорядочный гражданин, клял за распутство и нечистоту рук. Но весь город пришел посмотреть, как казнят достояние короны, за которое король не расплатился со Школой Шутовства и Проказ до сих пор. Все ждали подвоха. Но его не было.

В урочный час на глазах толпы, шут в колпаке и лохмотьях взошел на помост. Встал перед палачом. Ему предложили сказать последнее слово. Он промолчал. Все так же глядя перед собой лишь прямо, чуть вверх. Не ища никого в толпе. Словно нет, и не могло быть тех, кто мог бы сожалеть о его смерти. Возможно, так и было. Никто ничего не прокричал ему в ответ на молчание. Все стихло. Люди ждали кровавого зрелища. Развлечение на все времена.

Шут повернулся к плахе. Шагнул к ней, опустился на колени. Палач попытался сорвать с него колпак, но его окрикнул кто-то из судий с королевского балкона. Палач поднял глаза. Ему напомнили о последней воле осужденного. Палач пожал плечами. Взял топор. Замахнулся. И привычно опустил его на обнаженную, белую шею. Толпа испустила дружный вздох.

Голова полетела в корзину. За ней и колпак, но в самый последний момент его из воздуха выхватили ловкие пальцы. Мальчишка лет тринадцати на вид, длинный и нескладный метнулся обратно в толпу через оцепление королевской стражи. Стражники бросились за ним, но, конечно, не догнали. Да и не усердствовали особо. Кого волнует колпак мертвеца, когда голова в корзине и правосудие восторжествовало?

2. Шут, который никому не нужен.

Весна, сдаваясь, отступает.

Лето обещает жарким быть...

Молодой король был поставлен перед фактом. Королевству нужен шут. На этом все советники сошлись как один. Выбор был не велик. Либо прослыть отсталым самодуром, как отец, только год, назад отбывший в плавание по океану вечности. Либо отправиться в Школу Шутовства и Проказ и привезти оттуда шута. Отец казнил своего шута, оказавшегося вором, лет десять тому назад, молодой король точно не помнил. На казни он не присутствовал, был отправлен из страны на учебу в соседнее государство. Но после того случая новый шут в их королевстве так и не появился.

Причина была проста. И даже не в подорванном доверии тут дело. До самой смерти старый король выплачивал Школе Шутовства ренту за давно казненного шута. А, выплатив, словно в насмешку, скончался от лихорадки. Он любил говаривать, что шут — это штучный продукт. Мало какое королевство или княжество может себе позволить больше одного из околпаченных в двадцать, а то и в тридцать лет. Но без шутов было никак.

Шут давно уже считался одним из символов королевской власти. Сменил на троне бывшего правителя — заведи себе персонального шута. Только тогда будешь иметь право заседать в совете правителей земель Золотой середины. И только тогда другие монархи и князья примут тебя как равного.

Корона, скипетр, трон и шут. Четыре пункта, о которых молодой король знал с младенчества. Его учили лучшие учителя континента. При жизни его отец гордился, что, не только, смог выкупить шута, но и нашел средства отправить сына в старейшее учебное заведение для королевских особ — Школу кнута и пряника, традиционным девизом которой было — "Разделяй и властвуй, но не забывай скреплять". Поэтому его сын прекрасно отдавал себе отчет в том, что шут — это не только дань традициям и определенный статус в глазах других правителей. Это еще и незаменимый человек в управлении государством, в интригах, дипломатии, военных демаршах. Разумеется, если повезет выбрать правильного шута. Но, так же, он помнил о неудаче, постигшей его родителя. Поэтому, отправляясь в Школу Шутовства и Проказ, не взял с собой ни советников, ни отряд офицеров личной гвардии. Инкогнито, но с короной и скипетром в седельной сумке, чтобы у распорядителя ярмарки шутов не возникло сомнений в его личности.

Ярмарка начиналась в пятницу тринадцатого. Только в этот день, выпадающий на эту дату. К сожалению, такое совпадение выпадало не каждый год, поэтому иногда приходилось ждать, чтобы приобрести для королевства шута, о чем монаршие особы не раз роптали. Но руководство школы прочно держалось за традиции. И ропот быстро затихал.

Система была такая. Для королей, князей и герцогов устраивались особые торги, на которые выставлялись два-три шута за раз. Остальные выпускники просто находились в ярмарочном зале и праздно шатались среди гостей, то фокусы, показывая, то устраивая милые проказы, тем самым пытаясь привлечь внимание. За шутами иногда приезжали и дворяне, чинами пониже, если имели достаточно стабильный доход и отложенный впрок капитал. Правда, реже. Но и среди них приобретение шута считалось высочайшим достижением. К тому же история знала немало примеров, когда никому, неизвестный барон, найдя себе правильного шута, уже через пару десятков лет взбирался на трон и становился королем, передавая высокий титул потомкам.

Разумеется, шуты с торгов стоили дороже, чем те, кто сего блага не удостоился. И, разумеется, их колпаки, среди знающих людей ценились выше любых других. Опять-таки, статус, положение, пыль в глаза.

Выпускники, которых выставляли на торги, выходили на помост и не делали ничего, чтобы добиться внимания гостей и без того все смотрели на них. К ним присоединялся глашатай, назначенный из числа преподавателей школы. В колпаке, как и все претенденты, и представители школы, и с длинным свитком, который демонстративно разворачивал, позволяя тому свободно катится по сцене. Глашатай с шуточными комментариями принимался зачитывать мелкие и крупные заслуги того или иного выпускника, стоящего у него за спиной. Все внимательно слушали. Делали свои выводы, кто-то даже вел записи и делал заметки.

Потом, когда список был полностью оглашен, происходили торги. Но торговались не за цену, она была установленной и вот уже несколько сотен лет не менялась. А за конкретного шута. Шут мог отказать дважды, на третий раз он доставался тому, кто первым успевал подойти к нему и коснуться. Приходилось запрыгивать на высокую сцену, нестись сломя голову к какому-нибудь прыщавому или не очень юнцу, что всякий раз становилось для правящих особ испытанием, ведь они с малых лет привыкали к тому, что это к ним бегут, это перед ними стелятся и их уговаривают принять кого-то. Тут приходилось упрашивать и уговаривать им. Шуты традиционно молчали. Лишь мотали головой, звеня бубенцами на колпаках, или кивали, соглашаясь уехать с тем или иным правителем.

Молодой король записался на аукцион в первый день приезда в Мордзвес, шутовской город, единственной достопримечательностью которого и была школа шутовства. Два дня он болтался по окрестностям. Заходил в какую-нибудь таверну, заказывал чего-нибудь съестного и слушал, что люди говорят. Не замеченный и неузнанный он собирал сведения о выпускниках школы, выставляемых на аукцион в этом году.

Больше всего говорили о Димори Сюрпризбудет, выпускнике с отличием, редкостном шутнике и красавце. Он был очевидным фаворитом. Его достижения на ниве шутовского мастерства перечисляли каждому, кто готов был слушать. Привирали, конечно, но даже если отбросить половину из всего сказанного, получался весьма внушительный список. После него называли Аруру Лечу-в-трубу, тоже внушающий уважение кандидат. И только про третьего мало кто мог хоть что-то сказать. Темная лошадка.

Но молодой король не был бы собой, если бы — не попытался выяснить все и о нем. Это у него получилось не сразу. Но одна пожилая женщина, в таверне под звучным названием "Шутовская колбасень" вдруг сказала ему, неизвестно по каким признакам увидев в нем одного из будущих покупателей, что не стоит делать ставку на этого мальчика. Не зря же в его прозвище упоминаются слезы. Кому нужен грустный шут, сами посудите?

Любопытство подавилось костью. Темная лошадка оказалась проще, чем он думал. Спросив, зачем же тогда этого Профи-Тролли Муха-в-Слезе выставили на торг, он получил ответ — "Что б отвязаться". Ничего не понял, но решил, что еще один неверный выбор слишком дорого обойдется его королевству. И думать забыл про таинственного грустного шута. Его целью стал тот, кто был очевидным фаворитом, и молодой король решил заполучить его любой ценой.

Он взял шута из жалости, почти сразу пожалев об этом. Но менять своего решения не стал, даже когда его пригласили к директору школы шутовства и предложили обменять Профи-Тролли Муха-в-Слезе на любого другого выпускника. Такая постановка вопроса его насторожила, и он второй раз отказался. Возвращаясь к шуту, оставшемуся ждать в коридоре, он думал. И весь путь до комнаты Профи-Тролли в общежитии, где остались его вещи, тоже. Так не до чего, не додумавшись, он спросил.

— Почему глашатай мне дорогу заступил, когда я к тебе пошел?

— Они хотят оставить меня при школе.

— Зачем? Мне сказали, что ты грустный шут и никому не нужен.

— Как шут при дворе какого-нибудь королька, не нужен. Но в школе в качестве учителя пригожусь.

— Теперь твой королек, — нахмурившись, изрек молодой король, — Я. Не забывай об этом.

— Ты веришь в шутовскую благодарность, королек? — Шут вскинул на него бесстыжие глаза.

Шагнул за дверь своей комнаты и захлопнул её перед лицом возмущенного короля. Тот так и не решил, оставшись ждать в коридоре, имеет ли он право демонстрировать свою власть в этих стенах. Поэтому ломиться к нему не стал. Посчитал ниже своего достоинства, и погрузился в думы.

Он сам не мог признаться себе, что дело было не сколько в жалости, сколько в загадке. Он с детства их любил. Истории про клады, таинственные приключения, поиски чего-нибудь удивительного, того, что еще никто ни разу не видел, но многие хотели бы найти. Шут со странным, слишком длинным именем Профи-Тролли, и еще более странным для шута прозвищем Муха-в-Слезе заинтриговал его. Опомнившись, король посчитал, что заплатил за свое любопытство слишком высокую цену. Но раз уж, дважды, не отказался от своего нового приобретения, теперь уж точно будет не к лицу.

Вначале, когда имя мальчика, стоящего в стороне от двух других претендентов, так никто и не выкрикнул. Те уже бойко, выбирали из предложивших себя королей и князей, а он все стоял и смотрел со сцены в зал и, словно бы, никого перед собой не видел. Дождавшись, когда Димори Сюрпризбудет первый раз отверг одного из претендентов, молодой король собирался поднять руку, встать и, рассказав о себе, предложить фавориту этих торгов уехать с ним.

Он на самом деле встал. Вот только представляясь, смотрел только на Профи-Тролли. И, закончив перечислять достоинства своего королевства и привилегии, которые он готов предоставить шуту, он назвал его имя. Только тогда взгляд юного шута задержался на нем.

Он, действительно, был грустен и тих. И совсем не похож на шута, несмотря на пестрый наряд в желто-красный ромбик и колпак с колокольчиками, потертый и местами вылинявший. Головной убор не подходил к остальному костюму по цвету, что было странным, ведь каждому из учеников школы на время обучения дают четко определенные цвета. Глаза у мальчишки были зелеными, волос из-под колпака было не видно. Он выглядел намного моложе двух других претендентов. И вообще не походил на выпускника школы, скорее, на ученика начальных классов. Высокий, тонкий, гибкий. С печальной морщинкой в уголке губ с левой стороны. С длинными, узкими ладонями, пальцами скрипача или виолончелиста.

Зачитывая список его достижений, глашатай не назвал ровным счетом ничего примечательного. Никаких вам проказ и громких, запоминающихся шуток. Отметил, что парнишка сам соорудил для себя шутовской жезл, который, в принципе, был вовсе необязательным атрибутом, в отличие от того же колпака. Так же, было отдельно сказано, что колпак свой он никогда не снимает, даже во сне, поэтому его хозяину придется смириться с этим. И если приспичит, отвести шута в церковь, лучше заранее предупредить святых отцов.

На самом деле список Профи-Тролли был самым коротким. Услышав его, претенденты на шута приуныли. Все, кто обрадовался, что в этот раз на торги выставлено не два, а три шута, сникли. Грустный шут на самом деле оказался никому не нужен. Таким не похвастаешься перед друзьями и врагами, с таким невозможно будет иметь никаких серьезных дел. Что он может, этот Профи-Тролли? Цена за шута слишком высока, чтобы приобретать балласт.

— Мое имя Форибальд Аритур Олежский, правитель королевства Визария, — повторил он, закончив перечислять достоинства и привилегии. — Пойдешь со мной, — дальше должно было последовать имя шута, и он запнулся. Перевел взгляд на Димори, тот расправил плечи, улыбнулся благосклонной улыбкой человека, сделавшего свой выбор, но взгляд молодого короля снова метнулся к его менее удачливому сокурснику, и твердый голос назвал, — Профи-Тролли Муха-в-Слезе.

— Пойду, — вместо традиционного кивка ответил тот.

Теперь его надлежало забрать, прикоснувшись и подтверждая свое право. Форибальд, не тушуясь, легко взлетел на сцену, не замечая изумленных взглядов за спиной. Шагнул к выбранному им шуту, но ему заступил дорогу не кто-нибудь, а глашатай.