Атлантис. Фея Полярной Звезды

ТАЙНЫ АТЛАНТИСА ФЕЯ ПОЛЯРНОЙ ЗВЕЗДЫ

Пролог

Все истории где-то начинаются и когда-то заканчиваются. Наша, как и многие другие, берет свое начало в городе. В городе, где солнце светит так редко, что его можно пропустить просто отправившись на работу. Но в эту ночь было не важно есть ли на небе горячий желтый диск или нет. В эту ночь, когда волшебство проникало в души даже самых черствых людей и началась наша история...

Высокий, для своих тринадцати лет, юноша, чье лицо скрывал капюшон пальто, бродил среди кричащей толпы. Расчищенная от снега брусчатка Дворцовой площади отдавалась в ступнях легким эхом. Слишком тонкая подошва старых сапог не могла сдержать холода, впрочем парнишка этого не замечал.

Запрокинув голову до хруста в шейных позвонках, мальчик смотрел на распускавшиеся в небе бутоны фейерверков. Белые, красные, зеленые, фиолетовые, они танцевали среди звезд, опадая разноцветной пылью.

Люди веселились, фотографировались и смеялись. Кто-то танцевал, другие целовались и не было ни одного грустного лица в новогоднюю ночь. Наверняка Тамара Андреевна устроит втык, за то что мальчик сбежал из учреждения, но ему было все равно.

Не в первый и точно не в последний раз директриса пытается удержать его в четырех стенах. Надо отдать должное — иногда у неё получалось. Но только не в эту ночь.

К Новому Году парнишка готовился со всей ответственностью и прилежностью. Обеспечил себе прикрытые, специально подготовил дырку в заборе и оставил деньги в тайнике на углу улицы. И вот теперь, с чувством выполненного долга, бродил по проспектам празднующего Санкт-Петербурга.

Может он бы так и гулял, наслаждаясь атмосферой, если бы не представление практически у самой набережной. На небольшой сцене, сложенной из ящиков и коробок, стояла женщина необыкновенной красоты. Её настолько белые волосы, что даже сливались с кружащимися в вальсе снежинками, обрамляли узкие плечи. Точеные скулы и аккуратный носик гармонировали с чувственно-тонкими алыми губами. Тонкая талия подчеркивала высокий рост, а изящные руки словно завершали скульптуру.

Да, пожалуй, по-другому назвать её было нельзя. Скульптура, вырезанная из кристально чистого льда. Даже глаза — и те настолько ярко-голубые, что и вовсе лазурные. Такие мальчик видел только иногда — когда смотрелся в зеркало.

Возможно именно этим она и привлекла его внимание, а не только потому, что была красивее всех женщин и девушек, каких только видел парнишка.

— Дамы и господа, леди и джентльмены, товарищи и, — девушка задумалась, забавно прикладывая указательный палец к носу. — и товарищи, — произнесла она с видом человека, открывшего вечный двигатель. — Только сегодня и только сейчас настоящая магия.

Леди, а по другому её назвать было нельзя, раскрыла ладошку и многочисленные зрители ахнули. Прямо на ней расцвел зеленый цветок, но стоило только присмотреться, как стало ясно, что по ту сторону Петропавловской крепости рванул очередной фейерверк.

Как только прошел первый шок, аудитория грянула хохотом и зааплодировала. Один только мальчик в пальто и капюшоне стоял неподвижно. Как она могла угадать, когда выстрелит шутиха?

— Кто хочет помочь мне в следующем фокусе? — голос у неё был под стать внешности. Ледяной, но приятный, с легким западным акцентом. — Может вы, юная мисс?

На сцену, под редкие хлопки и подбадривающие шепотки родителей поднялась маленькая девочка. Лет семи, может восьми. В розовой шапочке, до комичного раздутом пуховике и таких же штанах. Передвигалась она как переевший Винни-Пух. Мальчик улыбнулся. Не по злому, а просто так.

— Какие красивые у тебя глаза, — сказала леди-фокусница.

И действительно, цвет радужки у 'колобка' был голубой, а из под шапки выбивалась прядь черных волос. Редкое сочетание для этих мест — голубоглазые брюнеты и брюнетки.

— А хочешь зажечь снег?

После этой фразы родители немного насторожились, но азарт и веселье праздничной ночи уже пылали в их сердцах.

— Хочу, — кивнула маленькая помощница.

— Тогда смотри, — подмигнула леди.

Она вдруг закружилась и подол голубой, как у снегурочки, шубы поднялся куполом, демонстрируя черные сапоги с меховыми оборками. Из под каблуков, при каждом движении, вылетали зеленые искры, заставляя зрителей хлопать и отвлекаться от рук иллюзиониста. Мальчик же неотрывно смотрел на тонкие белые пальцы.

Они гладили падающие снежинки, ловко хватая их и в итоге сплетая длинную снежную нить. Как это возможно — парнишка не знал. Все что он мог, внимательно следить за движениями, высматривая в широких рукавах веретено с намотанным на него шелком. Увы, никакого веретена не было. Зато спустя меньше, чем минуту, леди держала цветок, сплетенный из снежных ниток.

— Подуй на него, — попросила красавица.

Девочка зажмурилась. От чего-то все считают, что дуть надо закрыв глаза. Какая глупость — как так можно что-нибудь увидеть.

Стоило только щекам колобка сдуться, как цветок вспыхнул, а уже через мгновение, под шквал аплодисментов, девочка принимала голубой тюльпан. На юге Франции они растут круглый год, но где Франция, а где побережье Балтики.

— Последнее испытание для принцессы.

Девочка закивала и леди, на манер Шахиризады прикрыв лицо рукавом шубы, достала на свет миниатюрную фигурку. Приглядевшись, мальчик опознал свившегося черного ленточного дракона — китайского символа удачи. Вот только нормальный дракончик должен держать в лапах две жемчужины. Одна позволяла ему летать, другая — жить вечно.

Никаких жемчужин у статуэтки не было, да и сама скульптура не превышала пятнадцати сантиметров. Совсем уж кроха.

— Если ты до него дотронешься и он оживет, я покажу тебе настоящую магию, — пообещала фокусница.

Девочка, ни секунды не колеблясь, погладила статуэтку и... ничего не произошло. Конечно, ведь камень не ожил бы даже в руках Гудини. Аудитория, прибавившая в количестве, разочарованно ахнула, но подбодрила спускавшуюся в объятья родителей малышку.

— 'Простаки' — подумал мальчик.

Она ведь так и будет просить оживить статуэтку, зная, что это не возможно. А толпа все будет ждать и ждать, каждый раз попадаясь на один и тот же трюк.

Леди же так и и звала ребят. На сцену поднималось еще два мальчика и три девочки. Каждый из них получал свое маленькое чудо и утешительный приз. Причем фокусы были неизменно связаны со снегом.

То ледяная балерина начинала танцевать (наверняка спрятанный прозрачный механизм), или из снежинок вылетал краснопузый снегирь (припрятала в рукаве), а один мальчик и вовсе обзавелся игрушечным пистолетом, слепленным из, чтобы вы подумали — ветра (ну это вовсе шарлатанство и халтура).

И каждый подобный трюк толпа встречала бурными овациями и смехом. Мальчик не хлопал. Ведь он заметил то, чего не замечали другие — каждый ребенок был голубоглазым и с черными волосами.

Какой шанс, что на Дворцовой набережной, в Новогоднюю ночь соберутся семь представителей такой редкой 'породы'. Шесть уже поднимались на сцену, остался последний.

Парнишка знал, кого она позовет следующим.

— А ты не хочешь подняться? — спросила иллюзионист.

Леди стояла в метрах десяти от него. Её голос перекрывал шум зрителей, хлопки фейерверков, гудки проезжающих машин и бесконечный смех. В ушах мальчика играла малоизвестная британская рок-группа. Но даже несмотря на наушники, он слышал её так, будто она шептала ему на ухо, прислонившись так близко, что можно было учуять запах духов. Она пахла первым снегом и холодной зимой... Люди так не пахнут.

Мальчик помотал головой.

Фокус и не более. Ловкий трюк, чтобы обмануть наивных и доверчивых. Но он не был наивным и доверчивым. Чтобы не показывали экраны телевизоров, детский дом остается детским домом. Наивные, с душой на распашку, там не приживаются — либо меняются, либо прячутся как мыши. Он никогда не прятался и не собирался начинать.

Вспомнив о правилах хорошего тона, парнишка вытащил наушники и спрятал их во внутренний карман пальто.

Проходя к сцене, в неожиданно блеснувшем справа карманном, немного запотевшем зеркальце, он увидел себя. Черные, волнистые волосы прикрывали высокий лоб, но не могли скрыть ярко-голубые, почти лазурные глаза. Почти как у неё, только чуть тусклее.

— Поддержите нашего юного героя! — попросила леди.

Аудитория зааплодировала и вновь засмеялась, когда он неловко споткнулся на самодельных ступеньках. Ботинки были велики почти на целый размер — не верьте телевизорам...

— Я не герой, — недовольно буркнул он.

— Тогда поможем страшному злодею, — засмеялась фокусница, а вместе с ней и окружившие сцену люди. — Чего ты хочешь?

— Чего я хочу? — переспросил мальчик.

Вопрос выбил его из колеи. У предыдущих жертв ловкого обмана она желаний не спрашивала.

Парнишка задумался. Чего можно пожелать такого, чего у неё точно не будет? В конце концов показывать дешевые фокусы в Новогоднюю ночь это не очень красиво. Зашибать деньги на счастливых родителях, в трое, а то и четверо завышая цены — уж точно не гуманно. Или как там это слово произноситься.

Директриса часто любила его повторять, когда мальчика в очередной раз вызывали на ковер за потасовку или мелкое хулиганство. Но ни разу не за оценки! Учился он только на отлично.

— Рапиру, я хочу рапиру, — наконец ответил сирота. — И не обычную спортивную, а настоящую.

Красавица улыбнулась. Совсем не как предыдущим детям, а... облегченно что ли.

— И зачем она тебе?

И вновь он задумался. Действительно — зачем ему в двадцать первом веке рапира? Ну вот просто захотелось и все! Так он ей и ответил. Чуть более вежливо, конечно.

— Тогда будет тебе рапира!

С этими словами она протянула руку над миниатюрным катком. Сотни людей прошлись по этому клочку набережной, уплотняя и втаптывая лед в мостовую. В итоге та ответила им, став тверже и опаснее.

Покрывшись корочкой темного льда, она ждала неуклюжих взрослых, готовых растянуться от одного только неверного шага. Но больше — веселых и беззаботных детей, готовых с криком и улюлюканьем проскользить даже несколько сантиметров.

Мальчик не услышал, но леди явно что-то прошептала и снег закружился. Он, сливаясь в ленты, несся со всех концов Дворцовой, огибая Зимний Дворец и заставляя зрителей открывать рты от изумления. Но ни одной вспышки камеры или телефона так и не сверкнуло в глазах. Только хлопки фейерверков и танец снега, свивающегося в небольшое торнадо, касавшееся ладони фокусницы и поверхности 'катка'.

Она все шептала и шептала, а смерч продолжал кружиться, собирая все больше и больше снега. Тот уже летел от шпиля Петропавловской крепости, со стороны Летнего Сада и даже от Университетской набережной. Казалось вся Северная Столица решила помочь ледяной-красавице в её удивительном представлении. Хотя мальчик не оставлял попыток найти происходящему рациональное объяснение.

— Вот твоя рапира, — и леди выхватила из смерча ножны со шпагой. Снег выстрелил фонтаном, на миг накрывая небо непроницаемым белым куполом, а потом разлетелся, подгоняемый северными ветрами. — Ну так что, возьмешь?

— Вытащили из рукава, — фыркнул юноша и добавил. — Игрушки меня не интересуют.

— Ребенок, не интересующейся игрушками, — покачала головой иллюзионист, пряча пластмассу (ну не могла ведь это быть настоящая шпага!) куда-то за спину.

— Я не ребенок! — возразил он. — Мне скоро четырнадцать!

Странно, но почему-то все взрослые синхронно засмеялись. Может это у них так принято — смеяться над младшими по возрасту? Им, младшим, просто сложнее ответить чем-нибудь остроумным, чтобы не было сразу воспринято как хамство.

А вообще стоит только ответить взрослому, не потупив при этом взгляд и покорно не шаркнув ножкой, все — ты хам невоспитанный и тебя ждет очередной визит на ковер...

— Ну раз четырнадцать, то ты точно не испугаешься моего маленького друга.

— 'Я ничего не боюсь!' — подумал мальчик, но промолчал. Не стоит сразу рассказывать про свое бесстрашие. Пусть враг наивно полагает, что напугал тебя до дрожи в коленках.

И она протянула ему многострадального, облапанного дракончика. Ну, могло быть и хуже. В конце концов представлению приходит конец. Стоит только пощелкать по каменной скульптуре и можно спускаться со сцены.

— Ну, давай, — приглашающе кивнула она.

Он хотел было воскликнуть, что справиться и без её подсказок, но не позволило самовоспитание. Быть вежливым со взрослыми — лучшая политика здравомыслящего подростка, желающего дожить до совершеннолетия.

— Без проблем, — с бравадой произнес он и уже почти коснулся камня, но замер. — И все же, что за дурацкий трюк? — да, иногда язык мальчика срабатывал раньше, чем мозг. — Чтобы оживить камень, нужно быть волшебником.

— Магом, — поправила красавица. — Волшебники живут только в сказках.

— Тем более!

— Но если маги и существуют, — мальчик не сдержался и фыркнул — видимо правильно говорят, что либо красивая, либо умная. — то в волшебников можно просто верить.

— Верить? — парнишка скептически изогнул правую бровь.

— Да, — вновь кивнула она. — Как в 'завтра'. Ты же не знаешь наступит 'завтра' или нет, но все равно в него веришь.

— 'Что за глупость!' — мысленно воскликнул он. — 'Завтра наступает каждый день!'.

— Может и глупость.

Мальчик вздрогнул, но на этот раз мозг оказался быстрее языка, и грубость так и осталась на кончике непослушного органа.

— Вы не умеете читать мысли, — заявил он.

— Не умею, — легко согласилась она. — Но у тебя все на лице написано.

И вот опять — взрослые требуют, чтобы к ним обращались на 'Вы', а сами все время 'тыкают'. И это только потому, что человек младше и меньше. Будто это на что-то влияет...

— Так может ты уже попробуешь оживить дракона?

Дракон слишком громкое слово для этого... крохи.

— Но это глупо, — возмутился мальчик. — Ведь если вы не волшебник, значит он не оживет. Ни один фокусник такого не может.

— Фокусник не может, но волшебник...

— Если я младше вас, — парнишка грозно сверкнул глазами. Во всяком случае, он так надеялся. — то это не значит, что меня можно обманывать! Мы с вами уже выяснили, что волшебников не существует!

— Но ведь сказки — да, — она холодно, но в то же время как-то тепло улыбалась. И в отличии от воспитательницы — Игнесы Августовны не порицала за перебивание. — А значит и волшебники могут. Ведь каждый волшебник — фокусник, просто не каждый фокусник — волшебник.

Мальчик вздохнул. Что поделать — хочется ей упорствовать в своем фарсе, пускай. Только усилием воли не позволив себе закатить глаза, мальчик дотронулся до статуи. Он знал что ничего не произойдет. Камень не оживет, а мифическое существо не взлетит над мостовой. Максимум — над ним посмеется аудитория и так же, как и остальных, подбодрит аплодисментами.

Парнишка совсем не ожидал изумленного выдоха одновременно почти сотни человек.

Дракончик, отряхнувшись от каменной пыли, открыл крошечные глаза бусинки ярко красного цвета. Он повертелся на ладони мальчика и взлетел, извиваясь будто уж по водяной глади. Чихнув, он исторг маленькое облачко дыма и небольшую искру, коей бы не хватило и на поджог газеты.