В С Китая 1870-1879

ВООРУЖЕННЫЕ СИЛЫ КИТАЯ 1870-1879

Вооруженные силы стран мира: Общее оглавление

Вооруженные силы Китая: 1860-1869, 1880-1889

КИТАЙ (Китайская империя Цин) [w]

Император: Тунчжи (1861-1875), Цзайтянь (1875-1908),

Регент: Цыси (1861-1873, 1875-1889)

Население: 432.200.000ч(1850г) [w]

АРМИЯ

С момента воцарения маньчжурской династии в Пекине летом 1644 г. власть завоевателей в Китае зиждилась на двух китах — мощи маньчжурских Восьмизнаменных войск и союзе с китайскими феодалами при безусловном лидерстве маньчжурской политической элиты.

Потрясения в годы Опиумных войск и Тайпинского восстания привели к обновлению этого союза — на защиту империи Цин поднялись феодалы всех провинций, создав новые, боеспособные армии. Однако при этом произошли существенные изменения — Восьмизнаменные войска полностью утратили боеспособность, превратившись в паразитарную касту, камнем висящую на шее у государства, а китайские феодалы, стоящие во главе модернизированных войск, стали играть все большую роль в управлении империей, дав начало первой волне китайского милитаризма.

После окончания внутренних войн страна оказалась поделенной между двумя крупнейшими милитаристскими группировками — Сянской, возглавляемой кланом Цзэнов, на юге, и Хуайской, возглавляемой Ли Хунчжаном, на севере. Войска нового типа находились на содержании наместников провинций, т.е. превратились в частные армии крупных феодалов, обеспечивая их место и вес в феодальной иерархии позднецинского Китая. В этих условиях борьба за влияние при дворе, стремление получить возможность использовать налоговые поступления в государственную казну для укрепления и увеличения своих вооруженных сил стала главной целью обеих группировок. В жертву этой борьбе приносились и национальные интересы.

Так, нежелание договориться между Цзэнами и Ли Хунчжаном привели к потере контроля над островами Люцю (Рюкю), к 1879 г. полностью аннексированными Японией, и угрозе потери Тайваня в 1874 г., а противоречия между влиятельным милитаристом Цзо Цзунтаном и Ли Хунчжаном чуть было не привели к утрате Синьцзяна, где в ходе многочисленных мусульманских восстаний возникло агрессивное феодальное государство Йеттышаар. [МКА-1]

АРМИЯ в 1870 году.

[ВС.1871.9]

АРМИЯ в 1876 г.

Теперь нам предстоит заняться империей, находящеюся в совершенно противоположных условиях, империей континентальною, обширною, с гибкими, непостоянными границами и населенною несколькими племенами, из которых главное по числу не знает никаких сословных отличий, характеризуется более коммерческим, чем воинственным духом, и значительно враждебно европеизму. Мало того, эта господствующая по числу раса, вот уже два слишком века, (с 1647 г.) повинуется небольшому числу завоевателей и только с трудом ассимилирует их и целый ряд племен покоренных. Эта национальная раздробленность Китая отразилась и на организации его военных сил, которые слагаются из людей троякого происхождения: маньчжуров, монголов и собственно китайцев. Маньчжуры суть завоеватели Китая и все, поголовно, считаются в военном звании, подобно нашим казакам. Они населяют половину столицы империи, Пекина, содержат гарнизоны во всех важнейших городах самого Срединного царства и образуют единственное войско в Маньчжурии. Монголы выставляют конную милицию, служба которой почти номинальна и больше ограничивается полицейскими обязанностями, чем военными; правительство даже с намерением не дает им хорошего вооружения, чтобы не нажить с ними беды. Китайцы же образуют наибольшую, по численности, часть армии; но до последних десятилетий они не были господствующею силою правительства, потому что оно старалось выдвинуть на первое место своих маньчжуров. В виду военной ничтожности монгольских милиций, я умолчу здесь о них и остановлю внимание только на китайцах и маньчжурах. С давнего времени они образуют два разряда солдат, именно: первые — 800.000 армию зеленого знамени, а вторые — 270.000 армию восьмизнаменную. Вместе эти армии никогда не сливаются, потому что маньчжурам нельзя поступать в ряды китайцев и наоборот.

Но, впрочем, пекинское правительство искони употребляет их на отдаленных окраинах государства рядом, держась только экономии в расходовании маньчжурских солдат. Существенная военно-политическая разница между этими двумя разрядами войск состоит в том, что маньчжуры составляют имперскую армию, имеют одно центральное управление в Пекине и простых отрядных и корпусных начальников или цзянь-цзюней по провинциям; китайцы же зеленого знамени образуют войска провинциальные, которых формирование и служба вполне зависят от местных генерал-губернаторов и губернаторов. Кроме того, маньчжуры образуют замкнутое, наследственное военное сословие, а китайцы-наемники.

Это устройство вооруженных сил Небесной империи, как, я сказал, существует издавна, именно с половины ХVII столетия, когда воцарилась нынешняя дайцинская династия. Оно оставалось вполне неизменным до самой второй половины нашего века, и вот что можно вкратце сказать о состоянии и боевых качествах этой армии. В 1842 году обширное Срединное царство не в состоянии было оказать, помощью своих сотен тысяч солдат, никакого серьезного сопротивления небольшим военным силам, выставленным Англиею и проникшим до южной столицы, Нанкина. С 1850 по 1860 год эта многочисленная армия не могла одолеть инсургенции тайпинов, которых число в начале едва превышало несколько сот человек. Тайпины, сформировавшись на юге, в провинции Туанси, смело и победоносно прошли через весь Китай, до самых окрестностей Пекина, и целые 12 лет имели свою столицу, на главной артерии государства, Янцзе-кьяне. Маньчжурское правительство, которое они хотели свергнуть, не в состоянии было выставить против них сколько-нибудь удовлетворительных войск, и когда инсургенты приблизились к Пекину на 5-6 переходов, то гарнизон этой "военной столицы" представил нечто беспримерное в военных летописях. У него не было оружия, которое в мирное время, из опасения бунта солдат, хранилось в магазинах и было оттуда выкрадено и распродано чиновниками. Император Сянь-фынь назначил было смотр своим ратникам, но мандарины затягивали дело, чтобы их плутни не обнаружились. Наконец, чтобы вооружить солдат хоть чем-нибудь, они скупили в Калгане все русское листовое железо, нарезали из него клинков и этими листовыми саблями вооружили пекинских маньчжуров. Император, подпоенный не задолго до смотра опиумом, не заметил обмана.

Такие же проделки повторялись и всюду. В 1854 году наши первые плаватели по Амуру видели в Айгуне солдат, вооруженных копьями, у которых острия были деревянные, окрашенные серою краскою, под железо. Понятно, что с таким воинством борьба против сильных европейских держав, каковы Англия и Франция, была невозможна, и вот мы видим в 1857 году взятие и разграбление Кантона, а в 1860 году взятие самого Пекина и разграбление дворца Юаньмин-Коан.

Неудачный исход войны с европейскими государствами и частые поражения от инсургентов вынудили, наконец, китайское правительство озаботиться преобразованием своих военных сил. Первый шаг к этому преобразованию был сделан тотчас по заключении тянцзинского договора, когда американский авантюрист Вард сформировал в Шанхае "иностранный легион" из нескольких сот европейских искателей приключений. Легион этот, в который мало помалу стали поступать и китайцы, привлекаемые хорошим жалованьем, скоро разросся до нескольких тысяч и, под начальством англичанина Гордона, того самого, что теперь на службе у египетского хедива, снискал себе прозвание "всегда-победоносной армии". Эта армия, вооруженная и обученная уже по европейски, нанесла, в самом деле, многочисленные поражения тайпинам и положила конец их владычеству в приморских провинциях Китая. В виду такого счастливого исхода дела, пекинское правительство решилось начать военные преобразования на широкую ногу и наняло множество инструкторов, французских и английских, накупило европейского оружия, завело артиллерию, устроило арсеналы, пороховой и оружейные заводы и проч. Период этих реформ продолжается и доныне, а потому остановимся здесь с некоторою подробностью на достигнутых уже результатах.

Прежде всего нужно заметить, что разделение военных сил на два разряда, китайцев и маньчжуров, осталось. И хотя тактические преобразования коснулись обоих, но единой армии они все еще не образуют. Мало того, они стали чуть ли не более прежнего различаться по боевому образованию, и китайцы оказываются обогнавшими маньчжуров.

Так, в Сань-сине полковник Барабаш видел объявление на стенах губернаторского дома, которое прямо начиналось словами: "замечено, что маньчжурские войска отстали по службе и знанию дела от китайских". Когда в прошлом 1875 году нужно было усмирить шайки разбойников в южной Маньчжурии, то туда двинуты были войска из Китая. В прошлом же году пекинское правительство, опасаясь за Ургу, в Монголии, держало там двухтысячный отряд китайцев из Чжи-ли.

Когда по взятии нами Кульджи, в 1871 году, открылась для Китая возможность борьбы с при-тяньшаньскими мусульманами, в ведение ганьcуйского главнокомандующего была двинута 30.000-я армия, образованная чжилийским генерал-губернатором Ли-хун-чжаном, из китайцев же. Усмирение мятежа мяo-цзев, в губернии Куй-чжeу, произведено также, главным образом, китайскими, а не маньчжурскими войсками. Итак, вот первое и притом очень заметное влияние реформ: Китаю возвращена и поставлена на первый план национальная армия.

Численность этой армии неизвестна, да и едва ли есть величина постоянная, потому что число солдат, содержимых под ружьем, определяется местными потребностями, политическими и финансовыми; но можно думать, что Китай имеет, в настоящее время, свыше 300.000 солдат, обученных и вооруженных по-европейски. Во главе этих войск, по достоинству, следует поставить 70.000-ю армию Ли-хунчжана или чжилийскую. Зародышем ей послужил образцовый трех батальонный полк в Тянь-цзине, сформированный лет 8-9 назад.

Солдаты, которые принимались в него из наемников с разбором, получили, под руководством английских и французских инструкторов, очень удовлетворительную выправку, научились стрелять из нового оружия, причем правительство не жалело патронов, и свыклись со строем. Их посылали потом обучать войска, формируемые в других городах. К чжилийской армии принадлежат не только те отряды, которые расположены в разных местах провинции того же имени, но и войска застенной области Чэн-дэ-фу, где есть летняя императорская резиденция, Же-хо. Из этой же армии 30.000 человек двинуты были в 1874 г. на далекий запад, в ведение Цзо-цзун-тана, ведущого борьбу с среднеазиатскими мусульманами. Независимо от этого, Цзо-цзун-тан имеет, впрочем, и свою армию, сформированную в Шен-си и Гань-су преимущественно из местных жителей и из колонистов, привлеченных на новые места по верховьям Желтой реки, после искоренения там дунган. Списочное состояние этой армии, с включением чжилийского подкрепления, определяется в 150.000 человек; но, в действительности, под ружьем едва ли есть более 70.000, потому что, за недостатком денег, многие солдаты распущены из рядов или даже ушли самовольно на заработки. В южных областях Китая, начиная от правого берега Желтой реки и кончая границей с Аннамом и Формозою, число европейски-обученных солдат должно быть очень значительно, по соображениям "North-Сhina-Неrald", до 150,000, потому что тут лежат центры распространения европейского обучения: Нанкин, Шанхай, Фу-чжеу-фу и Кантон, и притом недавно еще были военные действия, против мяo-цзев; но сколько именно состоит под ружьем, это едва ли знает с точностью и само пекинское правительство, потому что, как сказано, все здешние китайские войска суть провинциальные, и держать в рядах солдат или не держать — зависит вполне от местной администрации. А что она широко пользуется этим правом для личных выгод, это известно каждому, сколько-нибудь знакомому с порядками Срединного царства. Приведу один пример, очень наглядный. В Шанхае, т.е. в городе передовом, на виду у иностранцев и у местных властей, из батальона солдат, расположенного в бараках южнее города, обыкновенно на лицо состоит не более роты; остальных людей отпускают на заработки, едва подучив их ружейным приемам и маршировке в ногу. В 1869 году город посещен был французским адмиралом, начальником эскадры. Губернатор хотел сделать ему почетный прием и выставить у дверей квартиры караул. Для последней цели за день до приезда адмирала повестили на площадях и пристанях рабочих, чтобы те из них, которые на очереди, собирались в бараки; там им роздали форменные кофты с ярлыками на груди и спине, где обозначено название батальона, снабдили оружием и амунициею, которые в отсутствие их в порядке висели по стенам бараков, над нарами, сделали небольшую репетицию — и караул был готов. После церемонии его немедленно распустили на заработки.

Бедность правительства и закоренелая наклонность чиновников к казнокрадству и другим злоупотреблениям служат главными причинами того, что китайские войска находятся в состоянии неудовлетворительном, что они дурно одеты, дурно содержимы и отличаются слабою дисциплиною. Привести примеры этой неурядицы нетрудно. В прошлом 1875 г. начальник гарнизона в Хами, амбань Вен-лин, доносил, что его войска уже несколько месяцев не получали ни жалованья, ни продовольствия. Чтобы не уморить солдат с голода, он должен был делать займы у богатых офицеров и даже у калмыцких зайcангов. А между тем его 5.000-й отряд занимает весьма важный стратегический пункт, базу действий китайцев против притяньшаньских магометан. В том же 1875 году ургинские амбани, тяготясь содержанием 2.000 чжилийских солдат, решились половину их отправить назад, к Великой стене. Отряд двинулся в сопровождении огромного обоза из 1.400 повозок; но, очевидно, это было не столько солдатское довольствие, сколько пожитки офицеров, потому что едва войска сделали один переход на юг от Урги, как стали рассеиваться по сторонам для добычи съестного, а отчасти и для грабежа. По счастью, монголы были предупреждены об этом походе и заранее ушли вдаль от дороги. От того беглецы, не найдя ничего в степи и опасаясь голодной смерти, мало по малу стали возвращаться в ряды. В Сань-сине, в Маньчжурии, начальники войск, высланных против бродяг-золотоискателей, вместо того, чтобы преследовать их, входили с ними в сделки за известный процент с добытого золота. Разумеется, и солдаты не оставались без барыша. Этого рода зло так велико и важно, что я позволю себе усомниться, успеет ли Китай создать себе надежную армию даже через многие десятки лет; разве во главе нации станет такой государь, как Кхан-си, современник и соперник Петра Великого. Наклонность самих солдат к грабежам и бесчинствам также очень велика. Так, в 1875 г. батальоны, возвращавшиеся с Формозы, проходя в свой лагерь под Шанхаем через французский квартал, наделали там беспорядков, о которых французскому муниципалитету пришлось жаловаться местному таотаю или губернатору.